Людьми истерзанной душе. Тепла очаг укрытый в стужу, Что ни найдете вы уже. Пусть временами поднято забрало, Вам моего не увидать лица. Оно так много масок поменяло, От мудреца, до вздорного глупца. В рубцы тугие затянулись раны - Следы любви, предательств и потерь. Но хоронить меня довольно рано, Особенно теперь...
Он плакал так, как редко в жизни плачут: Не пряча слёз, опухших глаз не пряча, Не скрыв руками красного лица, Навзрыд, взахлёб — как маленький пацан.
И опустевший дом смотрел сурово, Как слёзы льёт детина двухметровый, Скрипел и хлопал ставнями в ответ: Ты обещал приехать столько лет! … Она писала письма очень часто. Всё по старинке: лист да ручка с пастой… Писала крупно, словно ученица. Её житейских мыслей вереница
Ложилась детским слогом на листы. Рассказы были до того просты, Что фыркал он: смешно писать про это! И никогда не присылал ответов. … Ах, если бы сейчас он мог послушать Её слова! — Отдал бы чёрту душу За этот деревенский милый слог…
Ах, если бы он только слышать мог Теперь её истории простые О том, как чай, налитый в чашки, стынет, Пока она соседку в гости ждёт, «А та всё не идёт и не идёт…» … Он занят был «по самую макушку»: Партнёры, бизнес, новая подружка И бывшая жена, и сын-балбес, Большой кредит, в который он залез,
Чтоб «всё как у людей» — чтоб дом у речки И каменный забор под метра два. Про мать забыл, и помнил ли едва Про шаткий двор и сгнившее крылечко. … А похороны были так скромны! Он не успел. Он был в то время в Ницце… Теперь сидел — отёкший, краснолицый, Со смешанными чувствами вины,
Стыда и запоздалого желанья Хоть что-то сделать: наколоть для бани Дрова, поправить хлипкое крыльцо Иль написать, хотя бы, письмецо. … Он в дом вошёл — холодный и пустой, Где на столе, на старенькой клеёнке, Лежал листок, и почерком ребёнка На нём был нацарапан текст простой.
Он прочитал письмо, припал к стене, Завыл белугой, ощутив потерю…
«Пусть все твердят „забыл!“, но я то верю, Что ты, сыночек, помнишь обо мне…»
Если плачет мужчина, Значит плохо ему... И известна причина Лишь ему одному...
В этой скудной слезинке, Незаметной, скупой, Его горе, как льдинка, Что он носит с собой.
Не пытайся напрасно В его душу смотреть... Если было в ней счастье,- Как его одолеть?...
Если плачет мужчина, Значит плохо ему... Есть должно быть причина Быть сейчас одному...
УНИВЕРСАЛЬНАЯ копилочка
Стальная бронь надежно служит,
Людьми истерзанной душе.
Тепла очаг укрытый в стужу,
Что ни найдете вы уже.
Пусть временами поднято забрало,
Вам моего не увидать лица.
Оно так много масок поменяло,
От мудреца, до вздорного глупца.
В рубцы тугие затянулись раны -
Следы любви, предательств и потерь.
Но хоронить меня довольно рано,
Особенно теперь...
Не пряча слёз, опухших глаз не пряча,
Не скрыв руками красного лица,
Навзрыд, взахлёб — как маленький пацан.
И опустевший дом смотрел сурово,
Как слёзы льёт детина двухметровый,
Скрипел и хлопал ставнями в ответ:
Ты обещал приехать столько лет!
…
Она писала письма очень часто.
Всё по старинке: лист да ручка с пастой…
Писала крупно, словно ученица.
Её житейских мыслей вереница
Ложилась детским слогом на листы.
Рассказы были до того просты,
Что фыркал он: смешно писать про это!
И никогда не присылал ответов.
…
Ах, если бы сейчас он мог послушать
Её слова! — Отдал бы чёрту душу
За этот деревенский милый слог…
Ах, если бы он только слышать мог
Теперь её истории простые
О том, как чай, налитый в чашки, стынет,
Пока она соседку в гости ждёт,
«А та всё не идёт и не идёт…»
…
Он занят был «по самую макушку»:
Партнёры, бизнес, новая подружка
И бывшая жена, и сын-балбес,
Большой кредит, в который он залез,
Чтоб «всё как у людей» — чтоб дом у речки
И каменный забор под метра два.
Про мать забыл, и помнил ли едва
Про шаткий двор и сгнившее крылечко.
…
А похороны были так скромны!
Он не успел. Он был в то время в Ницце…
Теперь сидел — отёкший, краснолицый,
Со смешанными чувствами вины,
Стыда и запоздалого желанья
Хоть что-то сделать: наколоть для бани
Дрова, поправить хлипкое крыльцо
Иль написать, хотя бы, письмецо.
…
Он в дом вошёл — холодный и пустой,
Где на столе, на старенькой клеёнке,
Лежал листок, и почерком ребёнка
На нём был нацарапан текст простой.
Он прочитал письмо, припал к стене,
Завыл белугой, ощутив потерю…
«Пусть все твердят „забыл!“, но я то верю,
Что ты, сыночек, помнишь обо мне…»
Значит плохо ему...
И известна причина
Лишь ему одному...
В этой скудной слезинке,
Незаметной, скупой,
Его горе, как льдинка,
Что он носит с собой.
Не пытайся напрасно
В его душу смотреть...
Если было в ней счастье,-
Как его одолеть?...
Если плачет мужчина,
Значит плохо ему...
Есть должно быть причина
Быть сейчас одному...