Комментарии
- 22 фев 2020 22:12Павел Андреевич СуховицкийНам нужно быть,очень благодарными,архитекторам послевоенного времени,за такой их труд...,за облик Севастополя,который полюбился всем ........
- 23 фев 2020 08:41Марина Карпова ( Смоляр)В Севастополь влюбляются с первого взгляда,кто хоть раз в нем побывал! Он удивительный и неповторимый! Низкий поклон всем,кто с такой любовью его восстановил!
- 23 фев 2020 15:08Любовь Истомина(Труфанова)Так хочется,чтобы руководство города и современные "архитекторы" прислушались к словам человека,создавшего наш город!Спасибо за статью о человеке - легенде!!!
- 23 фев 2020 23:51Михаил ЮдинСевастополь, его исторический центр, имеет свое южное лицо. И это благодаря таким людям. О них и о их делах надо рассказывать в школах, в музеях.
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Севастополь - Южный Форпост России ★
ИСТОРИЯ СЕВАСТОПОЛЯ
ЛЕГЕНДАРНЫЙ СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ АРХИТЕКТОР РАСКРЫЛ СЕКРЕТЫ ВОССТАНОВЛЕНИЯ СЕВАСТОПОЛЯ,ПОСЛЕ ВОЙНЫ
22.02.2020
Адольф Львович Шеффер,рассказал своей роли в восстановлении города
и планах на будущее 94-летний архитектор рассказал в интервью.
На земле зияли гигантские воронки, вместо улиц – сплошное каменно-земляное месиво. Так выглядел Севастополь в мае 1944 года.
Фото "Севастополь с самолета", 9 - 31 мая 1944г.,
Халдей Евгений Ананьевич
25 октября 1948 года Совет министров СССР принял постановление «О мероприятиях относительно ускорения восстановления Севастополя»: руководство страны поставило задачу возродить город к 1952 году. Так началось всенародное строительство – из 48 регионов было мобилизовано 12,5 тысячи рабочих, включая 300 квалифицированных кадров.
В их числе – Адольф Львович Шеффер, уроженец Одессы, окончивший Московский архитектурный институт. О своей роли в восстановлении города и планах на будущее 94-летний архитектор рассказал в интервью.
– Город, конечно, был в ужасном состоянии. Сразу даже непонятно было, куда идти, куда выйдешь и что где увидишь. В первые же дни нас определили в общежитие, и я пошел знакомиться с городом.
Севастополь был очень сильно разбит, но кое-где уже стояли леса, поднимались корпуса жилых домов – до третьих, четвертых этажей доходило. Я поднялся на центральный холм и неожиданно для себя опять оказался внизу. Получилось, что я с одного места кольца, с улицы Ленина, перешел на Большую Морскую.
Меня этот город, безусловно, поразил. Правда, я тогда и не думал, что здесь останусь: рассчитывал, год-два поработаю.
– С чего Вы начали? Доверяли ли серьезные проекты молодым специалистами?
– По приезде меня распределили на завод имени Серго Орджоникидзе (Севастопольский морской завод), где надо было проектировать жилые дома – переделывать ленинградские, которые не понравились нашему главному архитектору Александру Васильевичу Арефьеву. Они своеобразные, предвоенные – тонкие, как лапша, колонны, непонятные капители и сандрики. В общем, классики там не было – была какая-то своя формалистическая нотка. Поэтому понятно было, что архитектор не мог разрешить строить дома по готовым проектам. А строить надо было – до зарезу всем жилье нужно.
Через полгода меня отправили обратно в горпроект – там уже было семь наших молодых архитекторов из Московского архитектурного института. Мне сразу дали жилой дом в центре города – на Маяковского, 3, который я запроектировал в классике. До сих пор за него нестыдно.
– Была ли в то время хоть какая-то инфраструктура в городе?
– Когда я приехал, город не имел мостовых. При мне начинали укладывать асфальт, о троллейбусе никто и не мечтал. Через дом стояли леса, все было в белой пыли: инкерманский камень рубили, пилили, ставили. Все детали были изящные, точеные, красивые.
Сейчас уже и не знают, что такое единый ансамбль, никто не смотрит на то, что строится или уже построено рядом. К ансамблевой застройке нужно возвращаться.
– Как вы считаете, стоило ли сохранять те немногие здания, что сохранились в годы войны?
– Конечно, стоило. Изначально обсуждался генплан архитектора Григория Бархина. Он предлагал совершенно новый город с другой трассировкой улиц. Это было нереально. А наш архитектор Валентин Артюхов и главный архитектор Юрий Траутман в 1948 году сделали вариант генплана на старой сетке улиц с учетом тех зданий, которые сохранились.
Постепенно город наращивал мускулы, появлялись новые здания, улицы, троллейбус, возвратился во всей мощи флот.
В мое время в Севастополе не было видно гражданских людей за тельняшками – моряки заполоняли все улицы, это был удивительный военно-морской город.
– Скажем больше, Вы проектировали и дом, в котором до сих пор живете. Верно?
– На самом деле, здесь три здания. Вообще это была настоящая комедия с моим вселением сюда. Я тогда проектировал крупные сооружения – рынок, Дворец пионеров – меня знали в горкоме… Поэтому когда я проектировал эти дома, мне секретарь горкома по строительству пообещал квартиру. А мы с мамой, женой и маленьким ребенком жили в финском домике над площадью Революции, над Лазарева. «Получишь в первом же доме», – ответили мне. Ну, хорошо, спасибо.
Подходит сдача первого корпуса, дома заселяют, а ко мне никто даже не пришел. Спрашиваю, отвечают: «Да ты не волнуйся! Ты же хочешь, чтобы твой Центральный рынок строился? Надо засыпать этот вонючий Одесский овраг, где течет жижа какая-то. Там живет 40 семей, надо расселить. Так что – жди второй корпус». Подходит второй корпус, тот же эффект: «Хочешь, чтобы Корниловскую набережную строили? Видал, какой там «шанхай»? Надо 40 семей пристроить. Но в последнем, третьем корпусе точно получишь». А последний тогда еще даже не закладывали. Подходит время закладки, и вызывают меня в райисполком – выписали впервые в истории ордер на квартиру в доме, который еще не заложен. Так и въехал. После этого стало спокойней, тыл все-таки.
– Очень интересная история строительства рынка. Были ли какие-то сложности из-за решения засыпать овраг?
Пошел узнавать – директор рынка ничего не знает, в проектном институте тоже. Решили молчать об этом – больше никто и не заикался, здание до сих пор стоит в первоначальном виде.
Вообще при проектировке я нарисовал тонкие арки. А инженер, которого мне дали, проектировал доты: он рассчитал так, что арки стали в два раза толще. Решили пересчитывать – это же не доты. В итоге здание рынка вышло, как и задумывалось, и даже попало в книгу «Интерьеры общественных зданий Украины» (Ирма Каракис).
– Перед восстановлением здания поехали мы с директором Дворца пионеров в Ленинград, Москву, Киев и Симферополь смотреть их аналогичные здания. Везде есть театральный и спортивные залы, а в нашем – только лечебные кабинеты, ни одного высокого помещения. Я и предложил: а что если в обоих крыльях дворца вырубить по перекрытию? А в Севастополе вырубить перекрытия в условиях сейсмики – это надо все просчитать.
Ведь до революции сейсмику не считали.
– Вам посчастливилось поработать и на Памятнике затопленным кораблям – символе Севастополя. Изменился ли он после восстановительных работ под Вашим руководством?
– По нему я не так много работал. После войны понять, в каком состоянии памятник, было сложно. Поэтому приехавшие сюда строители с перепугу, посмотрев на него, зацементировали и обложили железобетонными вертикальными плитами выше уровня воды. Я когда увидел – не понял, ведь идея в том, что естественная, природная скала выходит из воды. А тут видно, что поработали люди.
Когда мне поручили восстановление, на колонне были две большие выбоины – мы их заделали. Почистили орла и все, что наверху. Пьедестал был разбит со стороны города миной и заложен мелким бутом, чтобы дальше не размывало.
Начал искать, как выглядел памятник до войны. В городе нужных фотографий не оказалось. Нашли только в Симферополе. И по этому снимку я увидел, что там была лестница – блоки в виде лестницы спускались до низа. Водолазы подняли камни, которые были отколоты миной, поставили их на место. Весь мой вклад в проект – решение срубить тот бетонный массив, что торчал из воды. Теперь скала выходит из воды, как и задумывалось автором. Мне это приятно осознавать.
– Один из Ваших последних проектов – достройка здания бывшей гостиницы «Кистъ». Как удалось сделать так, что сложно понять, где сама гостиница, а где пристройка?
– Не могут понять, где гостиница, а где пристройка, даже сами севастопольцы!
А дело было так. Вызывает меня руководство и говорит: хотя у нас власть украинская, но (экс-мэр Москвы) Юрий Лужков хочет, чтобы в Севастополе было представительство московской мэрии.
Прокуратура против, но поскольку это российский участок по закону, то мы считаем, что можем что-то сделать. И попросили во дворе на одноэтажный сарай надстроить две комнатушки для нескольких представителей из Москвы.
Пошел я на место смотреть. Увидел сарай, стало на душе как-то муторно… Походил, походил и, ничего никому не говоря, нарисовал за неделю пачку чертежей с пристройкой флигеля к старому корпусу в старой архитектуре. Кстати, по ширине они не одинаковые, как кажется на первый взгляд. Пристройка уже на три метра.
Пошел к начальнику и говорю: «Нарисовал Дом Москвы, в который не стыдно будет приходить: зал, конференц-зал, вестибюль, столовая, гостиница для приезжающих». У него глаза загорелись, но попросил, чтобы никому ни слова. Проходит три дня, вызывают: «Пляши. Показывали замкомандующего ЧФ генералу Киму, а он показывал кому надо, а кто надо показывал еще выше. И они одобрили!»
– И часто Вам так везло?
– Такой же случай у меня был с въездной аркой. Трагикомедия, драма, кончившаяся великолепным образом. Мне везло, под Богом хожу.
Наставало 200-летие Севастополя. Все архитекторам раздавали уголки отдыха – скамейка, ваза, малые формы… Вот таких 200 уголков. Я ходил-ходил, не выдержал и пришел к главному архитектору Алексею Баглею. И говорю: уголки – это хорошо, но что от них останется через 10 лет? А сейчас нужно делать грандиозную арку во всю мощь на въезде с Сапуна. Он мне: «Окстись, где я деньги возьму?» Но была б идея, деньги возьмутся. Через пару дней вызывает и спрашивает эскизы, мол в горкоме одобрили.
Все архитекторы на фанфары приняли это дело. И начали спорить, куда поставить. Но я хотел именно там. Еще через пару дней вызвали, познакомили с директором завода имени Серго Орджоникидзе, который взялся строить за свои деньги. У него была только просьба сделать металлический каркас.
– Вы много сделали для города. Но, наверняка, что-то осталось. Есть проекты в столе?
– Возвращение Севастополя и Крыма в Россию – это нечто божественное, рука судьбы. И сейчас уже никто не думает о другом. Считаю, что и в Севастополе, и в Симферополе нужно поставить обелиски в честь возвращения в Россию. И, конечно, у меня есть эскиз.
– А вам сегодняшний Севастополь нравится?
– Может быть, какая-то частность не нравится. Но Севастополь, как бы вы ни старались, испортить невозможно. В нем такая закваска, такой красивый корень, что что бы вы сюда ни затискивали, не испортите.
Потому что ваш глаз тут же отдохнет на хорошей вещи. А плохую иногда потом сносят. Бывает такое в жизни.
Подробнее о подвиге архитекторов, инженеров, строителей и простых жителей города читайте в специальном проекте «Из руин возрожденный», подготовленном с участием редакции «Нового Севастополя».
Официальный сайт онлайн-газеты «Новый Севастополь»
10 августа 2018