КАК СПАСАЛИ ЛЕНИНГРАДСКИЙ ЗООПАРК 22.09.2020 Среди городских учреждений, работавших практически без перерыва всю блокаду, был, как это ни удивительно, Ленинградский зоопарк.
Несмотря на то, что вскоре после того, как кольцо блокады замкнулось, бюджетное финансирование зоосада резко сократилось, он продолжал функционировать и лишь на короткий срок, пока не восстановили клетки после бомбежек, был закрыт для посетителей.
Сотрудников было весьма немного: в разное время в зоопарке работало от двадцати до тридцати человек: служителей, рабочих, сторожей — тех, чьими стараниями Ленинградский зоопарк пережил самые тяжелые военные годы.
Прямо перед началом войны, в первых числах июня 1941 года порядка шестидесяти животных из ленинградских вольеров отправили на Запад, в Белоруссию: в СССР широко применялась практика «выездных зоопарков».
Эти звери встретили начало войны в Витебске, и их дальнейшая судьба неизвестна. Еще около восьми десятков обитателей Ленинградского зоосада, в том числе ягуар Феликса и черный носорог Милли, черная пантера, часть тигров и львов, белые медведи, американский тапир, пеликаны и крупные попугаи, кенгуру, редкие породы обезьян и рептилии 30 июня 1941 года были эвакуированы в Казань. После войны они так и остались там.
К эвакуации готовилась и вторая партия животных, но сотрудники, отвечавшие за перевозку, задержались в Казани, устраивая вывезенных зверей.
В условия катастрофической перегрузки железных дорог в первые месяцы войны они попросту не успели вернуться прежде, чем в сентябре 1941 года вокруг города замкнулось кольцо блокады. В нем оказались свыше 300 животных, из которых к лету 1942 года, когда зоопарк вновь открылся для посещений, уцелели только 162 зверя, а к лету 1943-го — всего 98.
Но даже при таких потерях на каждого из двух десятков служителей зоосада приходилось от пяти до десяти зверей.
В том числе и таких крупных, как бегемотиха Красавица — самая, пожалуй, знаменитая блокадница Ленинградского зоопарка. Как рассказала сотрудница научного отдела зоопарка Екатерина Попова, бегемотике требовалось ежедневно целых 30 кг кормов.
«Пока ее желудок не наполнится, процесс пищеварения не начинается. Конечно, столько кормов выделить ей не могли, — говорит она.
— Поэтому распаривали в кипятке опилки, и на этих опилках с добавлением небольшого количества других кормов наша Красавица и прожила все блокадные годы и дожила до победы». Воду ей привозили с Невы. На блокадных фотографиях видно, как напротив Петропавловки люди набирают из проруби воду в чайники и ковшики, а на заднем плане видна большая бочка на санках. «Скорее всего, эта наша бочка, — говорит Екатерина Попова. — В нее впрягали маленькую лошадку-пони и так возили воду для бегемотики».
Вся тяжесть ухода за нею легла на плечи смотрительницы зоопарка Евдокии Дашиной. Когда отключился, а потом и замерз водопровод, она на тележке, а позже на санях ежедневно привозила с Невы 400-литровую бочку с водой и смачивала шкуру Красавицы, без воды быстро трескавшуюся и покрывавшуюся кровавыми нарывами. А потом смазывала кожу камфарной мазью — на таком уходе она благополучно дотянула до весны, пока не удалось наладить снабжение зоопарка водой.
Примечательно, что Красавица благополучно перенесла и все остальные блокадные зимы и дожила до 1951 года, отличаясь отменным — как шутили ветеринары, «закаленным в блокаду» — здоровьем.
Еще одна легендарная история, демонстрирующая самоотверженность не только работников Ленинградского зоопарка, но и остальных горожан — выкармливание детеныша гамадрила, родившегося в ноябре 1941 года.
От стресса, вызванного постоянными бомбежками и обстрелами, и стремительно развивавшегося истощения у его матери Эльзы пропало молоко. И тогда сотрудники зоопарка выпросили у работников ближайшего роддома постоянную дозу заменителя грудного молока, который изготавливали на молочной кухне роддома для новорожденных, матери которых от голода теряли молоко.
На этом заменителе и выкормили маленького гамадрила. В итоге обезьяна выжила, причем не где-нибудь, а в блокадном городе — тогда как в середине ХХ века детеныши приматов вообще редко выживали в городских зоопарках по всему миру!
Нина Константиновна Александрова, учившаяся в Ленинградском сельскохозяйственном институте после войны, рассказывала, как ее однокурсница Лида Иванова, будучи ребенком, во время блокады вместе с мамой ухаживала за животными.
«Из-за бомбежек служительница зоопарка ни на час не оставляла девятилетнюю дочь одну, все время водила за собой на работу, тем более, что уход за животными заставлял обеих двигаться и хоть немного отвлекал от мыслей о слабости, голоде и собственных страданиях. Лидочка очень переживала, когда из разрушенных во время бомбежки клеток разбежались обезьянки. Их собирали потом по всему городу, приносили, дрожащих, в сумках и запеленутыми в какое-то тряпье, чтобы те не убежали снова».
Колоссальные потери зоопарка — результат не только бомбежек, обстрелов и голода.
В августе 1941 года, когда зоопарк, расположенный в центре города, начал подвергаться регулярным бомбардировкам, вышел приказ об отстреле всех крупных хищников, оставшихся в вольерах. Логика этого распоряжения была понятной и жесткой: никто и никак не мог гарантировать, что во время очередного налета в полном смысле слова озверевшие животные не вырвутся на волю и не начнут охотиться на жителей города.
Но все-таки большинство животных погибло так же, как погибали и люди в блокадном городе.
Жертвами бомбежек стали и гордость зоопарка — слониха Бетти, жившая в нем с 1911 года, и большинство обезьян, и коллекция оленей.
«Помню, как мы с друзьями очень переживали, когда немцы бомбили зоопарк… такой вой стоял…» — рассказывает переживший блокаду Альберт Васильевич Шумилович, которому в 41 году году было 6 лет.
Другие животные погибали от голода: далеко не все хищники, сохранившиеся к зиме 1941-42 годов, согласились перейти на вегетарианскую диету. А иного варианта прокормить обитателей зоопарка попросту не было: даже туш убитых и умерших животных не хватало на всех, кому требовалось мясо.
«В начале осени 1941 года в зоосад доставляли туши павших лошадей с фронта, — рассказывает Екатерина Попова. — А позже хищников, которые питаются исключительно мясом, уже и не осталось. Некоторое время были еще тигрята, но они погибли во время обстрелов. Остались такие всеядные хищники, как лисы, медведи и еноты — им варили растительные каши и супчики.
Вот что рассказывает Константин Иванович Раевский, сын работников зоопарка, который все блокадные годы помогал ухаживать за животными:
«Муж Евдокии Дашиной, которая в бегемотнике работала и обслуживала Красавицу, делал большие сетки полукругом и ставил, как капканы, на воробьев. Крошили туда дуранду, это жмых, и воробьи прилетали, садились, а эта сетка опрокидывалась и ловила их. Они шли на пищу животным, и мы тоже ели воробьёв. Мама ещё говорила, что они напоминают по вкусу куропаток. Я тоже помогал воробьёв ловить.В начале весенней путины мы ловили корюшку, но она тоже шла на пищу животным. Ну и нам перепадало. Это было что-то божественное. С тех пор я очень люблю именно суп из корюшки».
Для хищных птиц заведующей научной частью зоопарка Леонид Николаевич Соколов придумал «обманку». До войны в зоосаде разводили на корм животным очень много кроликов, а шкурки сдавали. Много кроличьих шкурок лежало на складе. Служители набивали эти шкурки растительной кашей, которую варили из травы, жмыха и всяких растительных отходов, и вид добычи, запах кролика вызывал у голодных хищных птиц желание разорвать шкуру и съесть ее содержимое. Так и продержались.
Им ловили крыс, пытались также ловить рыбу — себе и животным.
Зимой с 41 на 42 год зоопарк был закрыт.
Но работал выездной театр зверей, который показывал свое небольшое представление в госпиталях, школах и детских домах.
Перед самой войной в зоопарк перешли работать из цирка супруги Раевский и Рукавишникова, их маленький театр зверей назывался «Кротон», это был и их сценический псевдоним. У них был свой номер с дрессированными собаками и волками.
В мае 1941 года появились афиши.
«Когда началась война, дрессировщики не уехали на Большую землю,не бросили зверей,остались работать в зоопарке, рассказывает Екатерина Попова. — перестроили свою работу, набрали группу животных, которых выдрессировали и ездили с ними по городу с лекциями и небольшим представлением. В эту группу входили собачки, лисичка, курочка, 2 медвежонка, белка, обезьянка, кролики и павлин.
И это было для блокадных детей просто чудо, ведь многие из них в своей жизни никогда не видели ни одного живого существа, кроме крыс. Кошек и собак к тому времени давно съели. А тут белочка, медвежата!
Они кувыркались, разыгрывали сценки, и это было невероятным счастьем, чудом, символом другой, мирной жизни. Выездные лекции позволяли донести до ленинградцев мысль, что зоосад жив, значит, и мы все тоже выживем. В городе, где не было ничего живого, это было очень важно и ценно. Но и опасно, поскольку в голод животные были для изголодавшихся жителей потенциальной едой, и их надо было сохранить и защитить».
«Мама очень заботилась о своих животных, - рассказывает Константин Иванович Раевский, сын артистов Кротон, которому в 1941 году было 4 года. - Когда в конце войны умерла собака Милочка, то оказалось, что у нее совершенно сточены зубы. И тогда мама призналась, что последние годы она сама пережёвывала для нее еду, чтобы собака могла поесть.
Мне запомнилось посещение больницы. Там были детишки моего возраста, и постарше, которые попали под бомбёжку или пострадали во время пожаров. Некоторые были с обгорелыми ручками, обгорелыми лицами. Очень страшно было смотреть на этих детей, но их очень радовало выступление. Оно было сделано в виде басни Крылова».
Один из медвежат, выступавших с театром, потом дожил в зоопарке до 1970-го года. Он пользовался невероятной популярностью: все знали, что это тот самый медвежонок, и многие блокадники после войны приходили к нему в гости, проведать и посмотреть на него.
Пережив самую тяжелую блокадную зиму — 1941-42 годов — Ленинградский зоопарк начал возвращаться к нормальной жизни весной сорок второго года.
На всей пригодной для посадки земле в пределах зоосада, да и не только (к тому времени в ведение зоопарка передали примыкавший к нему парк Челюскинцев), его работники разбили огороды и выращивали на них капусту, картошку, брюкву, сажали овес. Основная часть этих продуктов шла на нужды животных, но и сами сотрудники зоопарка, и другие горожане тоже подкармливались с этих блокадных огородов.
«Там были разбиты общественные огороды для нужд предприятий, и зоопарк выращивал и заготавливал овощи тоннами, — говорит Екатерина Попова. —
Сохранились отчеты и документы, сколько тонн каких овощей удалось заготовить. А еще сотрудники зоопарка непрерывно вели всякую деятельность в помощь стране и фронту: вязали носки и варежки для отправки солдатам, собирали вещи в помощь семьям своих погибших сотрудников, сдавали деньги на государственные займы и делали массу всякой другой общественной работы. Если посмотреть протоколы их производственных совещаний, то становится просто непонятно, как они в то время могли сколько всего на себе тащить».
8 июля 1942 года Ленинградский зоопарк, восстановив все вольеры, которые можно было восстановить руками обессиленных работников, и приведя в порядок территорию, вновь открыл свои двери для посетителей.
И можно только представить себе, насколько велико было желание ленинградцев прикоснуться к этому символу мирной жизни — зоосаду, если за одно только лето того года его посетили 7400 человек.
И все это — люди, которые пережили одну из самых страшных военных зим, которые зачастую с трудом преодолевали расстояние в половину улицы!
16 сотрудников — те, кто проработал в зоопарке от начала и до конца блокады были награждены медалями «За оборону Ленинграда».
Нетрудно подсчитать, какой ценой оплачена каждая из этих медалей. По состоянию на 1940 год (более поздних довоенных данных нет) в зоопарке Ленинграда содержались 446 животных.
Севастополь - Южный Форпост России ★
БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК ЧТОБЫ ПОМНИЛИ...
КАК СПАСАЛИ ЛЕНИНГРАДСКИЙ ЗООПАРК
22.09.2020
Среди городских учреждений, работавших практически без перерыва
всю блокаду, был, как это ни удивительно, Ленинградский зоопарк.
Несмотря на то, что вскоре после того, как кольцо блокады замкнулось, бюджетное финансирование зоосада резко сократилось, он продолжал функционировать и лишь на короткий срок, пока не восстановили клетки
после бомбежек, был закрыт для посетителей.
Сотрудников было весьма немного: в разное время в зоопарке работало от двадцати до тридцати человек: служителей, рабочих, сторожей — тех, чьими стараниями Ленинградский зоопарк пережил самые тяжелые военные годы.
Эти звери встретили начало войны в Витебске, и их дальнейшая судьба неизвестна. Еще около восьми десятков обитателей Ленинградского зоосада,
в том числе ягуар Феликса и черный носорог Милли, черная пантера, часть тигров и львов, белые медведи, американский тапир, пеликаны и крупные попугаи, кенгуру, редкие породы обезьян и рептилии 30 июня 1941 года
были эвакуированы в Казань. После войны они так и остались там.
В условия катастрофической перегрузки железных дорог в первые месяцы войны они попросту не успели вернуться прежде, чем в сентябре 1941 года вокруг города замкнулось кольцо блокады. В нем оказались свыше 300 животных, из которых к лету 1942 года, когда зоопарк вновь открылся
для посещений, уцелели только 162 зверя, а к лету 1943-го — всего 98.
зоосада приходилось от пяти до десяти зверей.
В том числе и таких крупных, как бегемотиха Красавица — самая, пожалуй, знаменитая блокадница Ленинградского зоопарка.
Как рассказала сотрудница научного отдела зоопарка Екатерина Попова, бегемотике требовалось ежедневно целых 30 кг кормов.
— Поэтому распаривали в кипятке опилки, и на этих опилках с добавлением небольшого количества других кормов наша Красавица и прожила все блокадные годы и дожила до победы». Воду ей привозили с Невы. На блокадных фотографиях видно, как напротив Петропавловки люди набирают из проруби воду в чайники и ковшики, а на заднем плане видна большая бочка на санках. «Скорее всего, эта наша бочка, — говорит Екатерина Попова. — В нее впрягали маленькую лошадку-пони и так возили воду для бегемотики».
Примечательно, что Красавица благополучно перенесла и все остальные блокадные зимы и дожила до 1951 года, отличаясь отменным — как шутили ветеринары, «закаленным в блокаду» — здоровьем.
От стресса, вызванного постоянными бомбежками и обстрелами, и стремительно развивавшегося истощения у его матери Эльзы пропало молоко.
И тогда сотрудники зоопарка выпросили у работников ближайшего роддома постоянную дозу заменителя грудного молока, который изготавливали на молочной кухне роддома для новорожденных, матери которых от голода
теряли молоко.
по всему миру!
Нина Константиновна Александрова, учившаяся в Ленинградском сельскохозяйственном институте после войны, рассказывала, как ее однокурсница Лида Иванова, будучи ребенком, во время блокады вместе
с мамой ухаживала за животными.
«Из-за бомбежек служительница зоопарка ни на час не оставляла девятилетнюю дочь одну, все время водила за собой на работу, тем более,
что уход за животными заставлял обеих двигаться и хоть немного отвлекал от мыслей о слабости, голоде и собственных страданиях. Лидочка очень переживала, когда из разрушенных во время бомбежки клеток разбежались обезьянки. Их собирали потом по всему городу, приносили, дрожащих, в сумках и запеленутыми в какое-то тряпье, чтобы те не убежали снова».
Колоссальные потери зоопарка — результат не только бомбежек, обстрелов
и голода.
В августе 1941 года, когда зоопарк, расположенный в центре города, начал подвергаться регулярным бомбардировкам, вышел приказ об отстреле
всех крупных хищников, оставшихся в вольерах. Логика этого распоряжения была понятной и жесткой: никто и никак не мог гарантировать, что во время очередного налета в полном смысле слова озверевшие животные не вырвутся на волю и не начнут охотиться на жителей города.
в блокадном городе.
в нем с 1911 года, и большинство обезьян, и коллекция оленей.
Другие животные погибали от голода: далеко не все хищники, сохранившиеся к зиме 1941-42 годов, согласились перейти на вегетарианскую диету. А иного варианта прокормить обитателей зоопарка попросту не было: даже туш убитых и умерших животных не хватало на всех, кому требовалось мясо.
с фронта, — рассказывает Екатерина Попова.
— А позже хищников, которые питаются исключительно мясом, уже и не осталось. Некоторое время были еще тигрята, но они погибли во время обстрелов. Остались такие всеядные хищники, как лисы, медведи и еноты
— им варили растительные каши и супчики.
«Муж Евдокии Дашиной, которая в бегемотнике работала и обслуживала Красавицу, делал большие сетки полукругом и ставил, как капканы, на воробьев. Крошили туда дуранду, это жмых, и воробьи прилетали, садились, а эта сетка опрокидывалась и ловила их. Они шли на пищу животным, и мы тоже ели воробьёв. Мама ещё говорила, что они напоминают по вкусу куропаток. Я тоже помогал воробьёв ловить.В начале весенней путины мы ловили корюшку, но она тоже шла на пищу животным. Ну и нам перепадало. Это было что-то божественное. С тех пор я очень люблю именно суп из корюшки».
и съесть ее содержимое. Так и продержались.
Зимой с 41 на 42 год зоопарк был закрыт.
Но работал выездной театр зверей, который показывал свое небольшое представление в госпиталях, школах и детских домах.
Перед самой войной в зоопарк перешли работать из цирка супруги Раевский и Рукавишникова, их маленький театр зверей назывался «Кротон», это был
и их сценический псевдоним.
У них был свой номер с дрессированными собаками и волками.
«Когда началась война, дрессировщики не уехали на Большую землю,не бросили зверей,остались работать в зоопарке, рассказывает Екатерина Попова. — перестроили свою работу, набрали группу животных, которых выдрессировали и ездили с ними по городу с лекциями и небольшим представлением. В эту группу входили собачки, лисичка, курочка, 2 медвежонка, белка, обезьянка, кролики и павлин.
Они кувыркались, разыгрывали сценки, и это было невероятным счастьем, чудом, символом другой, мирной жизни. Выездные лекции позволяли донести до ленинградцев мысль, что зоосад жив, значит, и мы все тоже выживем.
В городе, где не было ничего живого, это было очень важно и ценно.
Но и опасно, поскольку в голод животные были для изголодавшихся жителей потенциальной едой, и их надо было сохранить и защитить».
она сама пережёвывала для нее еду, чтобы собака могла поесть.
Мне запомнилось посещение больницы. Там были детишки моего возраста, и постарше, которые попали под бомбёжку или пострадали во время пожаров. Некоторые были с обгорелыми ручками, обгорелыми лицами. Очень страшно было смотреть на этих детей, но их очень радовало выступление. Оно было сделано в виде басни Крылова».
самый медвежонок, и многие блокадники после войны приходили к нему
в гости, проведать и посмотреть на него.
Пережив самую тяжелую блокадную зиму — 1941-42 годов — Ленинградский зоопарк начал возвращаться к нормальной жизни весной сорок второго года.
Сохранились отчеты и документы, сколько тонн каких овощей удалось заготовить. А еще сотрудники зоопарка непрерывно вели всякую деятельность в помощь стране и фронту: вязали носки и варежки для отправки солдатам, собирали вещи в помощь семьям своих погибших сотрудников, сдавали деньги на государственные займы и делали массу всякой другой общественной работы. Если посмотреть протоколы их производственных совещаний, то становится просто непонятно, как они в то время могли сколько всего
на себе тащить».
И можно только представить себе, насколько велико было желание ленинградцев прикоснуться к этому символу мирной жизни — зоосаду, если
за одно только лето того года его посетили 7400 человек.
И все это — люди, которые пережили одну из самых страшных военных зим, которые зачастую с трудом преодолевали расстояние в половину улицы!
16 сотрудников — те, кто проработал в зоопарке от начала и до конца блокады были награждены медалями «За оборону Ленинграда».
По состоянию на 1940 год (более поздних довоенных данных нет)
в зоопарке Ленинграда содержались 446 животных.
Татьяна Трофимова
#ВсёОЖивотных