ТРЕТИЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ БОИ НА СЕВЕРНОЙ СТОРОНЕ (7—19 июня 1942 г.) 7 июня 1942 года - армия Манштейна начала 3-й штурм Севастополя.
Начало генерального штурма Севастополя со стороны напоминало огненную феерию. « 7 июня, — писал в мемуарах Манштейн, — когда заря начала окрашивать небо в золотистые тона и долины стали освобождаться от ночных теней, кулак нашей артиллерии всей своей силой ударил по противнику, возвещая начало наступления пехоты, целые эскадры самолетов обрушились на указанные им цели. Перед нами открылось незабываемое зрелище. Это был единственный в своем роде случай в современной войне, когда командующий армией видел перед собой все поле сражения. На северо-западе взору открывалась лесистая местность, скрывавшая от нас тяжелые бои на левом фланге 54 ак, и дальше высоты южнее долины Бельбека, за которые велись такие упорные бои. На западе виднелись Гайтанские высоты, за которыми вдалеке сверкала водная поверхность бухты Северной у ее соединения с Черным морем. В хорошую погоду была видна даже оконечность полуострова Херсонес, на котором мы впоследствии обнаружили остатки эллинской культуры. На юго-западе угрожающе поднимались высоты Сапун-горы и возвышались скалы прибрежных гор. На всем широком кольце крепостного фронта ночью видны были вспышки орудий, а днем облака из пыли и обломков скал, поднимаемые разрывами снарядов и бомб нашей авиации. Поистине фантастическое обрамление грандиозного спектакля!»
«Спектакль» продолжался с 05.00 до 05.30, а затем в наступление пошла пехота. При этом немецкие орудия и самолеты не прекратили наносить удары по оборонительным позициям СОРа, а лишь перенесли его в глубину. Из немецких материалов следует, что из-за боязни попасть под мощный огонь своих же орудий пехота действовала весьма осторожно и не на всех направлениях смогла осуществить атаку в назначенное время. Когда же огонь был перенесен, выяснилось, что укрепления первой линии и артиллерия в тылу остались практически неподавленными. Своим огнем они прижали немцев к земле и нанесли им серьезные потери. Вот взгляд с другой стороны, командира 8-й бригады морской пехоты Е. И. Жидилова:
«7 июня страшной бомбардировке подвергается наш сосед справа — 388-я стрелковая дивизия. Ее первый эшелон занимает высоту 166,7 метра — куполообразный холм, прикрывающий шоссейную дорогу на Сапун-гору. Холм господствует над местностью, с него хорошо просматриваются позиции противника. Немцы, по-видимому, решили сбросить оттуда наши войска. Артиллерийский налет начался в 5 часов утра. Над высотой поднялось сплошное облако дыма, в котором уже нельзя было отличить отдельных разрывов. Потом налетели самолеты противника. Взрывы сливаются в непрерывный гул. Холм сравнительно далеко от нас,но мы ощущаем, как дрожит земля под ногами. Густое темно-серое облако все расширяется и поднимается к небу. Вскоре очередь дошла и до нас. Снаряды стали падать на наши окопы в районе высоты с Итальянским кладбищем. Принимаем все меры, чтобы укрыть людей. Враг долбит нашу высоту часа три.
— Немцы пошли в атаку, — докладывают наблюдатели.
Это опять на высоте с Итальянским кладбищем. Там позиции противника совсем близко от наших. Немцы, сосредоточившись в своих передовых окопах, выскакивают из них, на бегу строча из автоматов. Но тут же вся их линия фронта покрылась разрывами снарядов. Вступили в дело наша артиллерия и минометы. Их плотный огонь разметал вражескую пехоту, остатки ее поспешили вернуться в свои окопы.
Начальник артиллерии бригады майор Черенков переносит огонь всех наших орудий и поддерживающей нас артиллерии по батареям противника в Алсу и в излучине Сухой речки. Минометы бьют по вражеским наблюдательным пунктам. Даже наша единственная теперь «пушка без мушки» (76-мм орудие образца 1902 г. ведет огонь по высоте 154,7. Грохот стоит по всему фронту. На нашем участке еще, оказывается, не так тяжело, как на соседних. Главный удар враг направил на Северную сторону». По поводу итогов дня Манштейн скромно заметил, что «в первый день при мощной поддержке крупных сил артиллерии и VIII авиационного корпуса, совершавшего непрерывные налеты на позиции противника, удалось преодолеть ущелье Камышлы и долину реки Бельбек и закрепиться на господствующих высотах южнее долины». Рихтгофен, который всю первую половину дня по своему обыкновению кружил над линией фронта на «Шторьхе» в компании с начальником штаба люфтваффе генералом Йешонеком, был более откровенен.
В своем дневнике он записал:
«В борьбе за овладение хотя бы одним километром этой сложной территории пехота понесла тяжелые потери. Предвкушаемый большой и быстрый прорыв просто не материализовался. По-видимому, даже наша самая тяжелая артиллерия не смогла достигнуть чего-либо вообще. Русская артиллерия и бронированные ДОТы повсеместно ожили. Весь горизонт был одним огромным орудийным заревом». Говоря таким образом, генерал кидал камень и в свой огород — его летчики преуспели в разрушении обороны не больше, чем артиллеристы. Раз за разом генерал заставлял своих подчиненных подниматься в воздух сверх изначально запланированного количества, пытаясь подавить все «ожившие» батареи и укрепления. Так, пилоты группы III/LG1 совершили в тот день семь групповых вылетов, а в целом VIII авиакорпус — 1368 вылетов (!!!), или примерно в два раза больше, чем производил их в дни подготовки к наступлению.
На советские позиции в течение дня обрушилось 1300 т бомб (это почти в два раза больше, чем израсходовала авиагруппа СОРа за период с 1 ноября 1941 г. по 22 февраля 1942 г.). По советским подсчетам, противник сбросил около 9 тысяч бомб, из них 7 тысяч — на позиции 172-й стрелковой дивизии и 79-й морской стрелковой бригады, там, где наносился главный удар 54-м корпусом. Но все оказалось напрасным. Вечером Рихтгофен записал: «Весь день был настоящим разочарованием».
Тем не менее действия люфтваффе вызвали серьезное беспокойство командования СОРа. Согласно советским данным, атакующие части противника потеряли до 3000 солдат и офицеров, в то время как Приморская армия — убитыми и ранеными 1500 человек.
Бомбами и артогнем было разбито пять ДОТов, уничтожено две 45-мм пушки и три 82-мм миномета. Подобный размен никак не мог устраивать обороняющихся. В дневном докладе вице-адмирала Октябрьского в Генеральный штаб говорилось: «Противник применил танковые части и с самого утра непрерывно атакует, бомбит наши войска большим числом самолетов. Прошу облегчить положение с воздуха. Прошу нанести удары по аэродромам противника. Несколько часов вокруг гудело и грохотало. Отразить массированные, волна за волной налеты авиации на Севастополь не было никакой возможности — не хватало ни истребителей, ни зенитных орудий. Потом огонь ослаб, и немцы двинули в наступление танки и пехоту. Таких боев еще не видывала история».
До вечера штурмовики сделали еще четыре групповых вылета (в сумме за день 18 самолето-вылетов), нанося удары по вражеским минометам и штурмовым орудиям, которые поддерживали наступление 54-го корпуса. По докладам летчиков, противник лишился четырех батарей минометов и пяти пехотных взводов, четыре танка (советские летчики не делали различий между танками и самоходными установками) были уничтожены и два повреждены.
"Один" на боевой позиции
14 батарея после обстрела
В отличие от предыдущих дней немецкие перехватчики патрулировали в районе линии фронта, и к каждой цели приходилось прорываться с боем. Несмотря на то что действия Ил-2 прикрывались 36 вылетами истребителей, «мессершмиттам» неоднократно удавалось прорываться к штурмовикам. В результате машины майора Терещенко и капитана Голубева пропали без вести, а машины майора Фириченко и мл. лейтенанта Скорика были подбиты и разбились при вынужденных посадках на своей территории. Еще два «ила» смогли, несмотря на повреждения, сесть на своем аэродроме. Вечером бои закипели и над портом. Одиночный истребитель «чайка» сбил над портом «хейнкель» из состава II/KG26, который, по немецким данным, считается пропавшим без вести вместе с пятью членами экипажа. К счастью, в этот же день из Анапы на Херсонесский маяк перелетели 10 Як-1 (1-я эскадрилья 62-го иап ВВС ВМФ) и 3 Ил-2, что позволило в значительной мере покрыть понесенные в течение дня потери.
Анализ итогов 7 июня привел к серьезному изменению в тактике самолетов 3-й авиагруппы.
Бомбардировка Севастополя 1941
И в самом деле, с этого момента в ПВО города и порта истребительная авиация принимала все меньшее и меньшее участие. Был ряд случаев, когда одновременно на перехват крупных групп вражеских бомбардировщиков взлетало по 12—15 машин, но все их можно пересчитать по пальцам. Немецкие наземные войска продолжали прогрызать советскую оборону в северном секторе, параллельно отражая контратаки сил СОРа. Увы, командование оборонительного района не совсем верно оценивало соотношение сил и средств, преувеличивало потери противника и считало, что сможет удержать передний край, не уступив врагу ни пяди земли. На практике это приводило к напрасным потерям и преждевременному истощению сил обороняющихся.
В течение дня Приморская армия потеряла 365 человек убитыми и 1074 ранеными, но не смогла ликвидировать вражеского вклинения на стыке III и IV оборонительных секторов.Большую роль в обеспечении действий частей 11–й армии по-прежнему играла авиация, которая в этот день действовала как никогда массированно. например, береговую батарею № 14 атаковали 50 бомбардировщиков, сбросивших около 300 бомб.
По немецким данным, принимавшая в этом участие группа III/LG1 сбрасывала на батарею бомбы SC-500 и даже SC-1000. 80-ю зенитную батарею, прикрывавшую 30-ю береговую батарею (форт «Максим Горький I»), бомбили в течение дня 92 Ju-87. Все ее орудия были уничтожены, а в строю остались только командир батареи лейтенант Пьянзин и 18 бойцов. Все они влились в состав 365-й батареи .Положение с зенитной артиллерией становилось тяжелым.
Ресурсы ВВС ЧФ истощались. 8 июня они смогли усилить 3-й ОАГ только шестеркой И-16. К счастью 11-го перелетела еще одна эскадрилья, куда вошло восемь машин. Последняя эскадрилья, не успевшая освоить новые машины во главе с командиром полка, так и осталась на Кавказе. Командовать ядром части, перелетевшим в Севастополь, назначили капитана Денисова. Как показали последующие события, 45-й иап стал последним подкреплением современных истребителей, присланным на помощь севастопольской авиагруппе с «большой земли». Еще тяжелей оказалось восполнить потери в ударных машинах, особенно штурмовиках.
После 9 июня число их вылетов заметно уменьшилось.
10 июня стало днем, когда люфтваффе еще раз доказали, что господство в воздухе над Севастополем окончательно перешло в их руки. Враг продолжал выбомбливать советские позиции и аэродромы. Об интенсивности налетов говорит журнал III/LG1, бомбардировщики которой произвели семь групповых вылетов на советские позиции в районе станции Мекензиевые горы, а также батареи на Северной стороне.
Несмотря на столь активную авиационную поддержку противника, защитники Севастополя неоднократно контратаковали. В течение дня район станции три раза переходил из рук в руки, но в конечном итоге остался все-таки за немцами. В связи с этим командование СОРа распорядилось перегруппировать часть 7-й бригады морской пехоты из II сектора на это направление, чтобы с утра следующего дня отбить станцию у противника, нанеся концентрический удар совместно с полком 25-й чапаевской стрелковой дивизии.
После авиационной и артиллерийской подготовки вперед двинулась пехота 30-го корпуса, и снова 7 июня на Северной стороне, огнем оживших советских укреплений и батарей она была остановлена. Последовали многочисленные сверхплановые вызовы авиации по неподавленным целям. Несмотря на 1070 произведенных вылетов и 1000 тонн сброшенных бомб, войска 30-го корпуса в тот день не продвинулись вперед ни на метр.
По результатам дня командование СОРа получило телеграмму от Верховного главнокомандующего И. В. Сталина:
«Вице-адмиралу Октябрьскому, генерал-майору Петрову. Горячо приветствую доблестных защитников Севастополя — красноармейцев, краснофлотцев, командиров и комиссаров, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли и наносящих удары немецким захватчикам и их румынским прихвостням. Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа. Уверен, что славные защитники Севастополя с достоинством и честью выполнят свой долг перед Родиной. Сталин».
Севастополь - Южный Форпост России ★
ИСТОРИЯ СЕВАСТОПОЛЯ ЧТОБЫ ПОМНИЛИ...
ТРЕТИЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ
БОИ НА СЕВЕРНОЙ СТОРОНЕ (7—19 июня 1942 г.)
7 июня 1942 года - армия Манштейна начала 3-й штурм Севастополя.
напоминало огненную феерию.
« 7 июня, — писал в мемуарах Манштейн, — когда заря начала окрашивать небо в золотистые тона и долины стали освобождаться от ночных теней, кулак нашей артиллерии всей своей силой ударил по противнику, возвещая начало наступления пехоты, целые эскадры самолетов обрушились на указанные им цели. Перед нами
открылось незабываемое зрелище.
Это был единственный в своем роде случай в современной войне, когда командующий армией видел перед собой все поле сражения. На северо-западе взору открывалась лесистая местность, скрывавшая от нас тяжелые бои на левом фланге 54 ак, и дальше высоты южнее долины Бельбека, за которые велись такие упорные бои. На западе виднелись Гайтанские высоты, за которыми вдалеке сверкала водная
поверхность бухты
Северной у ее соединения с Черным морем. В хорошую погоду была видна даже оконечность полуострова Херсонес, на котором мы впоследствии обнаружили остатки эллинской культуры. На юго-западе угрожающе поднимались высоты Сапун-горы и возвышались скалы
прибрежных гор.
На всем широком кольце крепостного фронта ночью видны были вспышки орудий, а днем облака из пыли и обломков скал, поднимаемые разрывами снарядов и бомб нашей авиации. Поистине фантастическое обрамление
грандиозного спектакля!»
его в глубину.
Из немецких материалов следует, что из-за боязни попасть под мощный огонь своих же орудий пехота действовала весьма осторожно и не
на всех направлениях смогла осуществить атаку в назначенное время.
Когда же огонь был перенесен, выяснилось, что укрепления первой
линии и артиллерия в тылу остались практически неподавленными.
Своим огнем они прижали немцев к земле и нанесли
им серьезные потери.
Вот взгляд с другой стороны, командира 8-й бригады морской пехоты
Е. И. Жидилова:
388-я стрелковая дивизия. Ее первый эшелон занимает высоту 166,7 метра — куполообразный холм, прикрывающий шоссейную дорогу
на Сапун-гору. Холм господствует над местностью, с него хорошо просматриваются позиции противника. Немцы, по-видимому,
решили сбросить оттуда наши войска.
Артиллерийский налет начался в 5 часов утра. Над высотой поднялось сплошное облако дыма, в котором уже нельзя было отличить отдельных разрывов. Потом налетели самолеты противника. Взрывы сливаются
в непрерывный гул. Холм сравнительно далеко от нас,но мы ощущаем, как дрожит земля под ногами. Густое темно-серое облако все
расширяется и поднимается к небу.
Вскоре очередь дошла и до нас. Снаряды стали падать на наши окопы
в районе высоты с Итальянским кладбищем. Принимаем все меры,
чтобы укрыть людей. Враг долбит нашу высоту часа три.
— Немцы пошли в атаку, — докладывают наблюдатели.
их линия фронта покрылась разрывами снарядов. Вступили в дело наша артиллерия и минометы. Их плотный огонь разметал вражескую пехоту,
остатки ее поспешили вернуться в свои окопы.
Начальник артиллерии бригады майор Черенков переносит огонь всех наших орудий и поддерживающей нас артиллерии по батареям противника в Алсу и в излучине Сухой речки. Минометы бьют по вражеским наблюдательным пунктам. Даже наша единственная теперь «пушка без мушки» (76-мм орудие образца 1902 г. ведет огонь
по высоте 154,7.
Грохот стоит по всему фронту. На нашем участке еще, оказывается,
не так тяжело, как на соседних. Главный удар враг направил
на Северную сторону».
По поводу итогов дня Манштейн скромно заметил, что «в первый день при мощной поддержке крупных сил артиллерии и VIII авиационного корпуса, совершавшего непрерывные налеты на позиции противника, удалось преодолеть ущелье Камышлы и долину реки Бельбек и закрепиться на господствующих высотах южнее долины». Рихтгофен, который всю первую половину дня по своему обыкновению кружил над линией фронта на «Шторьхе» в компании с начальником штаба люфтваффе генералом
Йешонеком, был более откровенен.
«В борьбе за овладение хотя бы одним километром этой сложной территории пехота понесла тяжелые потери. Предвкушаемый большой и быстрый прорыв просто не материализовался. По-видимому, даже наша самая тяжелая артиллерия не смогла достигнуть чего-либо вообще. Русская артиллерия и бронированные ДОТы повсеместно ожили.
Весь горизонт был одним огромным орудийным заревом».
Говоря таким образом, генерал кидал камень и в свой огород — его летчики преуспели в разрушении обороны не больше, чем артиллеристы. Раз за разом генерал заставлял своих подчиненных подниматься в воздух сверх изначально запланированного количества, пытаясь подавить все
«ожившие» батареи и укрепления.
Так, пилоты группы III/LG1 совершили в тот день семь групповых вылетов,
а в целом VIII авиакорпус — 1368 вылетов (!!!), или примерно
в два раза больше, чем производил их в дни подготовки к наступлению.
в два раза больше, чем израсходовала авиагруппа СОРа за период
с 1 ноября 1941 г. по 22 февраля 1942 г.).
По советским подсчетам, противник сбросил около 9 тысяч бомб,
из них 7 тысяч — на позиции 172-й стрелковой дивизии и 79-й морской стрелковой бригады, там, где наносился главный удар 54-м корпусом.
Но все оказалось напрасным. Вечером Рихтгофен записал:
«Весь день был настоящим разочарованием».
Тем не менее действия люфтваффе вызвали серьезное беспокойство командования СОРа. Согласно советским данным, атакующие части противника потеряли до 3000 солдат и офицеров, в то время
как Приморская армия — убитыми и ранеными 1500 человек.
Бомбами и артогнем было разбито пять ДОТов, уничтожено две 45-мм пушки и три 82-мм миномета. Подобный размен никак не мог устраивать обороняющихся. В дневном докладе вице-адмирала Октябрьского в Генеральный штаб говорилось: «Противник применил танковые части
и с самого утра непрерывно атакует, бомбит наши войска большим числом самолетов. Прошу облегчить положение с воздуха. Прошу нанести
удары по аэродромам противника.
Несколько часов вокруг гудело и грохотало. Отразить массированные, волна за волной налеты авиации на Севастополь не было никакой возможности — не хватало ни истребителей, ни зенитных орудий.
Потом огонь ослаб, и немцы двинули в наступление танки и пехоту.
Таких боев еще не видывала история».
По докладам летчиков, противник лишился четырех батарей минометов и пяти пехотных взводов, четыре танка (советские летчики не делали
различий между танками и самоходными установками) были уничтожены
и два повреждены.
"Один" на боевой позиции
В отличие от предыдущих дней немецкие перехватчики патрулировали
в районе линии фронта, и к каждой цели приходилось прорываться
с боем. Несмотря на то что действия Ил-2 прикрывались 36 вылетами истребителей, «мессершмиттам» неоднократно удавалось прорываться
к штурмовикам. В результате машины майора Терещенко и капитана Голубева пропали без вести, а машины майора Фириченко и мл. лейтенанта Скорика были подбиты и разбились при вынужденных посадках на своей территории. Еще два «ила» смогли, несмотря на повреждения, сесть на своем аэродроме. Вечером бои закипели
и над портом.
Одиночный истребитель «чайка» сбил над портом «хейнкель» из состава II/KG26, который, по немецким данным, считается пропавшим
без вести вместе с пятью членами экипажа. К счастью,
в этот же день из Анапы на Херсонесский маяк перелетели 10 Як-1
(1-я эскадрилья 62-го иап ВВС ВМФ) и 3 Ил-2, что позволило в значительной мере покрыть понесенные в течение дня потери.
Анализ итогов 7 июня привел к серьезному изменению в тактике
самолетов 3-й авиагруппы.
Бомбардировка Севастополя 1941
когда одновременно на перехват крупных групп вражеских бомбардировщиков взлетало по 12—15 машин, но все их можно
пересчитать по пальцам. Немецкие наземные войска продолжали прогрызать советскую оборону в северном секторе, параллельно
отражая контратаки сил СОРа.
Увы, командование оборонительного района не совсем верно оценивало соотношение сил и средств, преувеличивало потери противника и считало, что сможет удержать передний край, не уступив врагу
ни пяди земли. На практике это приводило к напрасным потерям
и преждевременному истощению сил обороняющихся.
В течение дня Приморская армия потеряла 365 человек убитыми и 1074 ранеными, но не смогла ликвидировать вражеского вклинения на стыке III
и IV оборонительных секторов.Большую роль в обеспечении действий частей 11–й армии по-прежнему играла авиация,
которая в этот день действовала как никогда массированно.
например, береговую батарею № 14 атаковали 50 бомбардировщиков,
сбросивших около 300 бомб.
батарею, прикрывавшую 30-ю береговую батарею
(форт «Максим Горький I»), бомбили в течение дня 92 Ju-87.
Все ее орудия были уничтожены, а в строю остались только командир батареи лейтенант Пьянзин и 18 бойцов. Все они влились в состав 365-й батареи .Положение с зенитной артиллерией становилось тяжелым.
Ресурсы ВВС ЧФ истощались. 8 июня они смогли усилить 3-й ОАГ только шестеркой И-16. К счастью 11-го перелетела еще одна эскадрилья, куда вошло восемь машин. Последняя эскадрилья, не успевшая освоить
новые машины во главе с командиром полка, так и осталась на Кавказе.
Командовать ядром части, перелетевшим в Севастополь,
назначили капитана Денисова.
Как показали последующие события, 45-й иап стал последним подкреплением современных истребителей, присланным на помощь севастопольской авиагруппе с «большой земли». Еще тяжелей оказалось восполнить потери в ударных машинах, особенно штурмовиках.
После 9 июня число их вылетов заметно уменьшилось.
в воздухе над Севастополем окончательно перешло в их руки.
Враг продолжал выбомбливать советские позиции и аэродромы.
Об интенсивности налетов говорит журнал III/LG1, бомбардировщики которой произвели семь групповых вылетов на советские позиции в районе станции Мекензиевые горы, а также батареи на Северной стороне.
Несмотря на столь активную авиационную поддержку противника,
защитники Севастополя неоднократно контратаковали.
В течение дня район станции три раза переходил из рук в руки, но в конечном итоге остался все-таки за немцами. В связи с этим командование СОРа распорядилось перегруппировать часть 7-й бригады морской пехоты из II сектора на это направление, чтобы с утра следующего дня отбить станцию у противника, нанеся концентрический
удар совместно с полком 25-й чапаевской стрелковой дивизии.
После авиационной и артиллерийской подготовки вперед двинулась пехота 30-го корпуса, и снова 7 июня на Северной стороне, огнем оживших советских укреплений и батарей она была остановлена. Последовали многочисленные сверхплановые вызовы авиации по неподавленным целям. Несмотря на 1070 произведенных вылетов
и 1000 тонн сброшенных бомб, войска 30-го корпуса в тот день
не продвинулись вперед ни на метр.
от Верховного главнокомандующего И. В. Сталина:
«Вице-адмиралу Октябрьскому, генерал-майору Петрову.
Горячо приветствую доблестных защитников Севастополя — красноармейцев, краснофлотцев, командиров и комиссаров, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли и наносящих удары немецким захватчикам и их румынским прихвостням. Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа. Уверен, что славные защитники Севастополя с достоинством и честью выполнят свой долг перед Родиной. Сталин».