По мотивам сказки

Ганса Христиана Андерсона
Дюймовочка
В стихах
Часть первая
Зерно ячменя
... В районе старого Парижа.
Там, где домов высоких нет.
Весной, под козырьками крыши,
Где тень скрывает дневной свет,
Ютились ласточкины гнёзда,
Под самой крышей, навесу.
Над ними ночью плыли звёзды,
Являл и месяц им красу...
В таком вот доме невысоком,
Что окружал большой забор.
Жила там тётка одиноко,
Имея разной птицы двор.
Жила она одна, без мужа
И деток богом не дано.
Весною, летом, зимой в стужу,
Ютилась в доме том давно.
Вот так она жила в раздумьях,
Всё время мысли теребя:
Решилась всё ж, сходить к колдунье,
Так сильно жаждала дитя...
Старуха женщину впустила,
Зерно ячменное дала,
Та, за него ей заплатила,
И тут же, до дому пошла
Твердив слова: - (В горшочек бросишь
С землёй, а вечером польёшь,
И всё, о чём, потом попросишь,
В горшке потом ты и найдёшь).
Придя домой взяла горшочек,
Земли насыпав аж по край.
Полила: - Ну, расти дружочек,
Меня, коль сможешь, выручай!..
Ей так хотелось верить в чудо.
Вы б видели её глаза...
Когда росток полез оттуда,
Сказала та: - Вот это да!..
Бутон такой, как у тюльпана,
В горшке раскрылся в вечер сам.
Да, и скрывать о том не стану -
Как тут не верить чудесам...
Девчушка в нём внутри сидела,
И, что-то очень громко пела...
Непринужденно так зевнула.
Головку подняла на свет.
К ней тут же ручки потянула,
Сказала: - Матушка, привет!
Что столбик, палец обхватила,
Забралась на её ладонь,
И засмеялась очень мило,
В глазах сиял любви огонь...
Вот так вселился в дом уют.
Светлее даже стало тут...
Иным становится досуг.
И, время, словно задержалось.
И воздух слаще стал вокруг,
Мадам тем чудом восхищалась...
День, пробежал, с ним не поспоришь.
Прошёл и вечер, скоро спать.
Сверкнул луч солнца на заборе.
Настал тот час, чтоб лечь в кровать...
Повсюду на небе уж звёзды,
Меж ними месяц вдаль плывёт.
А, снизу - речка, сосны, сосны.
Там жизнь своя вовсю идёт.
Там в берег речки вросла тина.
И от неё исходит смрад.
Он портил вид, и всю картину,
Не помогал цветущий сад.
И звук в ночи, что был не слаб,
От надоедливых лягушек.
И неприятных местных жаб,
Живущих в эдакой кормушке.
Был у одной такой сынок -
Лентяй, обжора и невежа.
Нажрётся: - валится на бок,
Так, каждый час, никак не реже.
Что тут сказать? И этот день,
Ничем таким не отличался.
Всё та же вонь, всё та же лень.
"Сыночек" жизнью наслаждался,
Поймав над тиной мотылька,
Или жужжащей нагло муху,
Что звук несла издалека,
И напрягала звуком ухо...
... Вот, как-то ночью, чтоб вам знать,
Что у других есть тоже уши,
Пробралась в дом, та жаба-мать,
Когда весь мир был в сон погружен.
В чуть приотрытое окно,
Что в дом несло собой прохладу,
Где спали мирно все давно,
И месяц плыл над дивным садом.
Просунув в створ окна свой глаз,
Открыла раму толстым задом.
Такой у жабы был соблазн,
Пробраться ночью в дом из сада.
Хоть и крупна, но всё ж вертлява.
Нести в себе такой балласт.
Гляди хоть влево или вправо,
В прыжках любому фору даст.
Но жабу ту никто не звал.
Зло прошмыгнуло без препятствий.
Пока весь дом тот крепко спал,
Стащила нагло в доме "Счастье"...
Укрытой с розы лепестком,
И мирно так на ложе спящей,
Неся вдоль речки, бережком,
Из дома тётушки той Счастье...
И вновь знакомая картина.
Вдоль речки высохший камыш.
Где так зловоно пахло тиной,
Как будто б, где-то сдохла мышь.
С заботой, нежно, с подстраховкой,
Несла та жаба нежный груз.
В любой, случись вдруг в обстановке,
Чтоб избежать любой конфуз.
А, после, вплавь пошла по речке.
Как буй, имеющий мотор.
Уютным выбрала местечко,
От любопытных скрывший взор,
К листку кувшинки схожим с лодкой.
Не помешал её балласт.
Хоть путь ночной был не коротким,
Ей ноша бодрости предаст:
С Дюймовочкой, в скорлупке спящей,
Не пробудившейся в ночи.
Видать, и жаба нежно тащит,
Хоть говори, хоть промолчи...
.. А утром сад услышал вскоре,
Про то раскрытое окно:
Какое там случилось горе,
Видать, так было суждено,
Одним - страдание, не радость.
Ведь мир совсем без перемен.
Как не крути, а всяка гадость -
Добру обычному взамен...
...................,............................. .