(Продолжение поста от 25.01.18,12.00) Беседа с архимандритом Хризостомом (Тавулареасом), игуменом монастыря святого Герасима Иорданского Открытие источника – Дождевой воды в колодце на монастырском дворе не хватало. Поэтому я обратился с просьбой к евреям, и они мне предоставляли еще некоторое количество. Но и этого было недостаточно для нужд монастыря. Тогда я решил копать сухое русло, вади, неподалеку от обители, где, как я слышал, прежде была вода. Копали мы втроем: Шамир – араб, который живет у меня с детских лет, один рабочий, пришедший к нам недавно, и я. Когда мы спустились на 23 метра в глубину, то и следа воды там не нашли. Как сейчас помню, стоял полдень. Я страшно устал и сильно переживал. Присев под диким деревом немного передохнуть, я в сердцах сказал: «Святой мой Герасим, кажется, тебе неугодно, чтобы мы отыскали воду. Если мы не найдет ее и сегодня, я закрываю скважину». Мы работали традиционным способом. Раскапывали мотыгой и киркой и, чтобы спуститься глубже, расчищали лопатой. В тот момент двое рабочих внизу копали, а я наверху высыпал ведра. Вдруг они стали кричать: «Абуна[6], спускайся вниз, мы нашли гальку». Они дошли до каменистого грунта. Я подскочил. Спускаюсь вниз, хватаю кирку и давай копать. Копал, копал, копал, спустился еще где-то на полметра вниз и замечаю, что галька становится все более влажной. Через 1,5 метра мы нашли воду. Я вижу в этом чудо святого Герасима. Если бы я тогда не взмолился к нему и если бы мы остановили работу, то на другой день я закрыл бы скважину (мы действовали нелегально, здесь запрещено открывать источник или вести строительство без особого разрешения). Величайшее чудо святого и то, что вода оказалась чистой и сладкой. Обычно в этом районе вода из-за близости Мертвого моря не просто соленая, но очень соленая, содержит серу и пахнет тухлыми яйцами. Кельи сердец здесь открыты всегда – В монастыре у нас живут и трудятся около тридцати монахов из Греции, Германии, Румынии и с Кипра. У нас есть русские – монахиня Ольга и трудник Симеон, болгарка (женщины живут вне монастырской ограды), румынки Онуфрия и Варсонуфия и румынский монах, немка-монахиня Матфея (я покрестил ее), еще три-четыре человека, которые несут свое послушание вне нашего монастыря: Онуфрий – в обители Георгия Хозевита; Онуфрий, диакон, – на Горе искушений. Из духовенства – только я. И вот скоро диакон Кириак станет священником. То, что меня беспокоит, это завтрашний день. Молодежь не идет в монастыри, а есть огромная потребность в том, чтобы нам на смену пришли наши преемники, подвизались здесь и хранили эти святые места. Целый день в монастыре кипит работа. – Мы встаем в 5:30 и все вместе завтракаем. Затем каждый занимается возложенным на него делом: кто-то готовит, другие отправляются работать на земле или ухаживают за животными. С раннего утра действуют мастерские, где изготавливают свечи, иконы, мозаики. Мозаиками мы украсили всю церковь. Мы используем только натуральные камни около 45 цветов. Строят все арабы. Арабы трудятся в свечной и в мозаичной мастерских. Все они говорят: мы работаем не как рабочие, а как дети отца Хризостома. Под звук монастырских колоколов встают на коленопреклоненную молитву даже арабы-мусульмане, которых обнял своей любовью отец-игумен. «Меня зовут Халеб, – рассказывает один из рабочих, – я возле отца Хризостома с детских лет. Абуна очень хороший человек. Мы трудимся, как можем, а он относится к нам как к своим детям». Отец Хризостом помогает местным детям, которых очень любит. «В этом районе – большая бедность, – говорит он, – и для нас не имеет значения, христианин человек или мусульманин. Бог – один для всех. Разделениям в любви места нет». – В монастыре есть верблюды, козы, лошади, кролики, куропатки, куры, утки. Верблюдов, когда им исполняется год, мы учим возить людей (потом уже поздно!). Покататься на лошадке или верблюде стоит совсем недорого, а для нас это возможность что-то сделать для монастыря! Есть у нас местные ишаки, есть и «киприот». Кипрские ослы высокие и выносливые, мы используем их в Хевроне. Но если местные стоят 25 евро, то кипрские и тысячу, и 2 тысячи. Наши козы – из Дамаска, местные, которых держат бедуины, слишком маленькие (тут ведь ничего не растет!). Каждый месяц мне нужно 500–600 евро на то, чтобы накормить этих животных. Двери келий монахов монастыря святого Герасима Иорданского открыты всегда: ведь мимо может проходить кто-то нуждающийся в помощи. Отцы не говорят «гостеприимство», отцы говорят «любовь». А что такое в пустыне любовь? Дать немного воды (она здесь имеет большую ценность!), фиников, похлебки… Кто бы ни пришел, всех встретить и угостить! Мы готовим постоянно: целый день приезжают уставшие с дороги паломники. Иногда их много, иногда мало. Но тарелка с едой есть для каждого. Мы обустроили и паломническую гостиницу (только не подумайте, что она особо фешенебельная, в ней есть только самое необходимое!). Единственное, чего вы не найдете в нашем монастыре, это одиночества, тревоги и неуверенности. Правообладатель Александра Никифорова http://www.pravoslavie.ru/62374.html
🌹 Да любите друг друга! 🌹
"Венец всего- Любовь».
(Продолжение поста от 25.01.18,12.00)
Беседа с архимандритом Хризостомом (Тавулареасом), игуменом монастыря святого Герасима Иорданского
Открытие источника
– Дождевой воды в колодце на монастырском дворе не хватало. Поэтому я обратился с просьбой к евреям, и они мне предоставляли еще некоторое количество. Но и этого было недостаточно для нужд монастыря. Тогда я решил копать сухое русло, вади, неподалеку от обители, где, как я слышал, прежде была вода. Копали мы втроем: Шамир – араб, который живет у меня с детских лет, один рабочий, пришедший к нам недавно, и я. Когда мы спустились на 23 метра в глубину, то и следа воды там не нашли. Как сейчас помню, стоял полдень. Я страшно устал и сильно переживал. Присев под диким деревом немного передохнуть, я в сердцах сказал: «Святой мой Герасим, кажется, тебе неугодно, чтобы мы отыскали воду. Если мы не найдет ее и сегодня, я закрываю скважину».
Мы работали традиционным способом. Раскапывали мотыгой и киркой и, чтобы спуститься глубже, расчищали лопатой. В тот момент двое рабочих внизу копали, а я наверху высыпал ведра. Вдруг они стали кричать: «Абуна[6], спускайся вниз, мы нашли гальку». Они дошли до каменистого грунта. Я подскочил. Спускаюсь вниз, хватаю кирку и давай копать. Копал, копал, копал, спустился еще где-то на полметра вниз и замечаю, что галька становится все более влажной. Через 1,5 метра мы нашли воду.
Я вижу в этом чудо святого Герасима. Если бы я тогда не взмолился к нему и если бы мы остановили работу, то на другой день я закрыл бы скважину (мы действовали нелегально, здесь запрещено открывать источник или вести строительство без особого разрешения). Величайшее чудо святого и то, что вода оказалась чистой и сладкой. Обычно в этом районе вода из-за близости Мертвого моря не просто соленая, но очень соленая, содержит серу и пахнет тухлыми яйцами.
Кельи сердец здесь открыты всегда
– В монастыре у нас живут и трудятся около тридцати монахов из Греции, Германии, Румынии и с Кипра. У нас есть русские – монахиня Ольга и трудник Симеон, болгарка (женщины живут вне монастырской ограды), румынки Онуфрия и Варсонуфия и румынский монах, немка-монахиня Матфея (я покрестил ее), еще три-четыре человека, которые несут свое послушание вне нашего монастыря: Онуфрий – в обители Георгия Хозевита; Онуфрий, диакон, – на Горе искушений.
Из духовенства – только я. И вот скоро диакон Кириак станет священником. То, что меня беспокоит, это завтрашний день. Молодежь не идет в монастыри, а есть огромная потребность в том, чтобы нам на смену пришли наши преемники, подвизались здесь и хранили эти святые места.
Целый день в монастыре кипит работа.
– Мы встаем в 5:30 и все вместе завтракаем. Затем каждый занимается возложенным на него делом: кто-то готовит, другие отправляются работать на земле или ухаживают за животными. С раннего утра действуют мастерские, где изготавливают свечи, иконы, мозаики. Мозаиками мы украсили всю церковь. Мы используем только натуральные камни около 45 цветов.
Строят все арабы. Арабы трудятся в свечной и в мозаичной мастерских. Все они говорят: мы работаем не как рабочие, а как дети отца Хризостома. Под звук монастырских колоколов встают на коленопреклоненную молитву даже арабы-мусульмане, которых обнял своей любовью отец-игумен. «Меня зовут Халеб, – рассказывает один из рабочих, – я возле отца Хризостома с детских лет. Абуна очень хороший человек. Мы трудимся, как можем, а он относится к нам как к своим детям».
Отец Хризостом помогает местным детям, которых очень любит. «В этом районе – большая бедность, – говорит он, – и для нас не имеет значения, христианин человек или мусульманин. Бог – один для всех. Разделениям в любви места нет».
– В монастыре есть верблюды, козы, лошади, кролики, куропатки, куры, утки. Верблюдов, когда им исполняется год, мы учим возить людей (потом уже поздно!). Покататься на лошадке или верблюде стоит совсем недорого, а для нас это возможность что-то сделать для монастыря! Есть у нас местные ишаки, есть и «киприот». Кипрские ослы высокие и выносливые, мы используем их в Хевроне. Но если местные стоят 25 евро, то кипрские и тысячу, и 2 тысячи. Наши козы – из Дамаска, местные, которых держат бедуины, слишком маленькие (тут ведь ничего не растет!). Каждый месяц мне нужно 500–600 евро на то, чтобы накормить этих животных.
Двери келий монахов монастыря святого Герасима Иорданского открыты всегда: ведь мимо может проходить кто-то нуждающийся в помощи. Отцы не говорят «гостеприимство», отцы говорят «любовь». А что такое в пустыне любовь? Дать немного воды (она здесь имеет большую ценность!), фиников, похлебки… Кто бы ни пришел, всех встретить и угостить!
Мы готовим постоянно: целый день приезжают уставшие с дороги паломники. Иногда их много, иногда мало. Но тарелка с едой есть для каждого. Мы обустроили и паломническую гостиницу (только не подумайте, что она особо фешенебельная, в ней есть только самое необходимое!). Единственное, чего вы не найдете в нашем монастыре, это одиночества, тревоги и неуверенности.
Правообладатель Александра Никифорова http://www.pravoslavie.ru/62374.html