– Нарисуй себе новую жизнь, – проговорил чистый Лист бумаги.

– Я боюсь. Я даже твоего белого цвета боюсь. Это слишком светло и чисто для меня, – ответил Карандаш.
Он был утонченный и стройный, дрожал, как травинка на ветру. И даже сам пугался собственного голоса.
– Что ты, я существую для тебя, а ты для меня. Мы созданы друг для друга. Смелей, – подбадривал Лист бумаги своего друга.
– Нет, я лучше снова прилягу в коробку и буду там тихо дрожать. Может, и в этот раз всё само собой пройдёт. Ведь раньше, когда мне было также плохо, я забирался в коробку и в темном её царстве боялся, дрожал, холодел. А потом, если мне удавалось, даже засыпал, – тихо промолвил Карандашик.
– Вот. Все говорят, что раньше ты был цветным. Ты был весёлым и мог нарисовать всё что угодно. Ты создавал настроение и творил, творил, творил всем на радость. Это была твоя настоящая жизнь. Что произошло? – спросил белый Лист бумаги.
– Однажды… Я даже не помню, когда это было. Это было так давно. Меня достали насильно из коробки. Раньше я чувствовал, что это моя крепость, моя родная коробочка. В ней я отдыхал, восстанавливался, находил вдохновение для своих рисунков. И, когда появлялся на свет, мог рисовать, творить, радовать. И вдруг меня силой извлекли из коробки и стали резко трясти, чтоб я проснулся и начал рисовать. Я очень испугался. И в этот момент стал чёрным, как смола. После этого я перестал радовать других своим радужным настроением. Я потерял цвет и стал бояться солнечного света. Я думал, что я опозорил своих родителей, которые так хотели, чтобы я стал великим и известным художником. Мне было страшно и стыдно.
– А что было дальше? – спросил Лист.
– Дальше ещё хуже. Меня бросили на пол, и я закатился за тумбу. Там я лежал долгие дни и ночи. Меня никто не поднимал и не хотел больше со мной дружить…
Карандаш заплакал, перед его глазами стали проплывать страшные черные картинки, и он почувствовал, что уже устал от них. Как он устал! А слёзы текли ручьями из его глаз. Он так горько плакал, что слёзы грязными потоками изливались в черно-серую лужу на полу. В пространстве появилось ощущение одиночества, и печаль заполнила душу Карандаша. Это почувствовал белый Лист.
– Что ты! – вскрикнул он и бросился на пол.
Он стал тщательно промакивать своим белоснежным тельцем черные круги на полу. И когда не осталось ни капли, они оба удивились тому, что увидели.
На Листе появились чудо-круги и чудо-линии, которые вовсе не испортили его, а наоборот, создали прекрасную мандалу. Казалось, некий божественно талантливый художник начертал прекрасный цветок. Слёзы Карандашика быстро высохли.
– Друг, что ты сделал со своим прекрасным белоснежным тельцем? Я тебе очень благодарен за эти слёзы освобождения, но ты сам испортился, стал черно-белым, – промолвил Карандашик и стал неистово тереться о Лист.
Он так тщательно тёрся, пытаясь оттереть свои черные слёзки, превратившиеся в прекрасные круги, что не заметил, как начал снова рисовать. Его усилия стали изменять его в процессе работы…
О, чудо! Он рисовал всеми цветами радуги. Каждая ячейка в цветке на Листе заполнялась другим радужным цветом. А Карандашик так неистово рисовал и тёрся, тёрся, тёрся, что не замечал этого.
– Остановись на мгновение! Посмотри! Всё это со мной сотворил ты, мой милый Карандашик! – пытался докричаться Лист бумаги до гениального художника.
– Нет, нет, что ты? Я всё испортил! Я снова всё испортил! Мое место под тумбой в углу, – попытался завести старую песню Карандашик.
– СТОП! Отойди от меня. Ты уже делаешь мне больно! Слышишь, ты затираешь то, что на самом деле прекрасно. Ты лишился здравого смысла, – громко и уверенно заявил Лист.
Карандаш остановился. Он отодвинулся в сторону и … прозрел. На белом Листе бумаги красовался прекраснейший цветок жизни. Это была его работа. Это была его новая жизнь.
– Так, значит, и черные слезы для чего-то нужны нам? – тихо переспросил у Листика Карандашик.
– Ну, конечно же! Они оттеняют белоснежные контуры, чтобы показать нам границы. А ты сумел их так направить, что твой цветок жизни стал безграничным. Он стал источником света и радости, вечного света из твоей души. И главное, запомни: вот такая и наша с тобой дружба – безграничная и вечная.