Комментарии
- Иван БуевКомментарий удалён.
- 21 июн 2019 14:39Таня БарсуковаНеужели ничего нельзя сделать, вроде гласность есть, можно Президента в известность поставить, если все такие беспомощные. Если не мы, то кто?
- 21 июн 2019 15:08Наталья Черепанова ВласоваМожет всё-таки лучше пусть такой фонд закроют, А?
- 21 июн 2019 15:15Светлана КононоваПросто страшная безсмыслица, такого рода творчество)))
- 21 июн 2019 15:22Яна ПаскевичЯ не большой знаток искусства, но даже мне понятно, что на одухотворённую картину хочется смотреть и радоваться/или печалиться вместе с автором.Ее хочется принести к себе в дом, пересматривать. А квадрат отталкивал меня всегда! Меня...лопуха в живописи!
- 21 июн 2019 15:39Елена Белокур (Саблукова)Вот мнение умного и трезвомыслящего человека
- 21 июн 2019 15:40Елена Асланова(Серебренникова)если награждать не за что, лицемерие это, пусть фонд лучше закроют.
- 21 июн 2019 18:43Любовь Самарцева"Черный квадрат" К.Малевича,- это не что иное,как икона Сатане..Я всегда недоумевала,- каким образом эта картина смогла стать "шедевром искусства"?! В 1916г.она была представлена на выставке,вывешана в красном углу,а в 1917г.свершилась революция. А сам Малевич вскоре сошел с ума,представляя себя квадратом. И каким образом это "произведение искусства" бередило умы интеллигенции,считающей эту картину гениальной?Это просто бред. И печально,что этот бред существует до сих пор.
- 21 июн 2019 20:26Ирина Шергина😍💓💓🌶Пак,,Чёрный квадрат,,-посмешище над Творчеством Художников...я называю наглостью
- 23 июн 2019 16:50Галина 🐭 Д ответила Ивану Буевуне поляк .он польский еврей.
- Иван Буев ответил Галине 🐭 ДКомментарий удалён.
- 24 июн 2019 15:13Дмитрий Шалунов ответил Любови СамарцевойПолностью с вами согласен. А попробуйте это сказать этим, так называемым "ценителям высокого искусства", столько нового и интересного от них о себе услышите...
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Лекции пр.А.И.Осипова,прот.А.Ю.Ткачева.Православие
Квадрат
Татьяна Толстая
Казимир Малевич. Черный квадратВ 1913, или 1914, или 1915 году, в какой именно день — неизвестно, русский художник польского происхождения Казимир Малевич взял небольшой холст: 79,5 на 79,5 сантиметров, закрасил его белой краской по краям, а середину густо замалевал черным цветом. Эту несложную операцию мог бы выполнить любой ребенок — правда, детям не хватило бы терпения закрасить такую большую площадь одним цветом. Такая работа под силу любому чертежнику, — а Малевич в молодости работал чертежником, — но чертежникам не интересны столь простые геометрические формы. Подобную картину мог бы нарисовать душевнобольной — да вот не нарисовал, а если бы нарисовал, вряд ли у нее были бы малейшие шансы попасть на выставку в нужное время и в нужном месте.
В конце того же 1915 года — уже вовсю шла Первая мировая война — зловещее полотно было представлено среди прочих на выставке футуристов. Все другие работы Малевич просто развесил по стенам обычным образом, «Квадрату» же он предназначил особое место. На сохранившейся фотографии видно, что «Черный квадрат» расположен в углу, под потолком — там и так, как принято вешать икону. Вряд ли от него — человека красок — ускользнуло то соображение, что этот важнейший, сакральный угол называется «красным», даром что «красный» означает тут не цвет, а «красоту». Малевич сознательно вывесил черную дыру в сакральном месте: свою работу он назвал «иконой нашего времени». Вместо «красного» — черное (ноль цвета), вместо лица — провал (ноль линий), вместо иконы, то есть окна вверх, в свет, в вечную жизнь — мрак, подвал, люк в преисподнюю, вечная тьма.
Художник мог бы гордиться той славой, что принесла ему сделка с дьяволом; он и гордился. Не знаю, заметил ли он сам ту двусмысленность, которую принесла ему эта слава. «Самая знаменитая картина художника» — это значит, что другие его произведения менее знаменитые, не такие значимые, не столь притягивающие, словом, они — хуже… Конечно, когда ты достигаешь вершины, то дальше — путь только вниз. Но ужас в том, что на вершине — ничего нет.
…Художник «доквадратной» эпохи учится своему ремеслу всю жизнь, борется с мертвой, косной, хаотической материей, пытаясь вдохнуть в нее жизнь; как бы раздувая огонь, как бы молясь, он пытается зажечь в камне свет, он становится на цыпочки, вытягивая шею, чтобы заглянуть туда, куда человеческий глаз не дотягивается. Иногда его труд и мольбы, его ласки увенчиваются успехом; на краткий миг или на миг долгий «это» случается, «оно» приходит. Бог (ангел, дух, муза, порой демон) уступают, соглашаются, выпускают из рук те вещи, те летучие чувства, те клочки небесного огня — имени их мы назвать не можем, — которые они приберегали для себя, для своего скрытого от нас, чудесного дома.
Выпросив божественный подарок, художник испытывает миг острейшей благодарности, неуниженного смирения, непозорной гордости, миг особых, светлейших и очищающих слез — видимых или невидимых, миг катарсиса. «Оно» нахлынуло — «оно» проходит, как волна. Художник становится суеверным. Он хочет повторения этой встречи, он знает, что может следующий раз и не допроситься божественной аудиенции, он отверзает духовные очи, он понимает глубоким внутренним чувством, что именно (жадность, корысть, самомнение, чванство) может закрыть перед ним райские ворота, он старается так повернуть свое внутреннее чувство, чтобы не согрешить перед своими ангельскими проводниками, он знает, что он — в лучшем случае только соавтор, подмастерье, но — возлюбленный подмастерье, но — коронованный соавтор. Художник знает, что дух веет где хочет и как хочет, знает, что сам-то он, художник, в своей земной жизни ничем не заслужил того, чтобы дух выбрал именно его, а если это случилось, то надо радостно возблагодарить за чудо.
…Разговор о Боге либо так бесконечно сложен, что начинать его страшно, либо, напротив, очень прост: если ты хочешь, чтобы Бог был — он есть. Если не хочешь — нет. Он есть все, включая нас, а для нас он, в первую очередь, и есть мы сами. Бог не навязывается нам, — это его искаженный, ложный образ навязывают нам другие люди, — он просто тихо, как вода, стоит в нас. Ища его, мы ищем себя, отрицая его, мы отрицаем себя, глумясь над ним, мы глумимся над собой, — выбор за нами…