— Баксик! Бакс! — женский голос прорезал осеннюю тишину парка, заставив нескольких голубей вспорхнуть с дорожки. — Боже мой, это же ты!
Крупный чёрный лабрадор даже не повернул головы. Он степенно шёл рядом с высоким седым мужчиной, изредка принюхиваясь к опавшим листьям. Янтарные глаза были спокойны и безмятежны – как будто чужой голос был не громче шелеста ветра.
Елена замерла на месте, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Пять лет. Прошло целых пять лет, но она узнала бы его из тысячи – эту характерную походку вразвалочку, белое пятнышко на груди, чуть приподнятый хвост. Сколько раз она видела этот силуэт в своих снах, просыпаясь с непонятной тяжестью на душе.
— Бакс! — она шагнула вперёд, протягивая руку.
Собака дёрнулась, отступая за спину хозяина. В карих глазах мелькнуло что-то – настороженность? страх? – и Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Вы его знаете? — мужчина удивлённо приподнял седую бровь, машинально поглаживая пса по голове.
— Это, это мой Бакс, — голос предательски дрогнул. — То есть, был моим.
Мужчина нахмурился, сильнее сжав поводок.
— А, так это вы? — в его голосе проскользнули жёсткие нотки. — Бывшая хозяйка, если не ошибаюсь? Которая сдала его в приют?
Она кивнула, не в силах оторвать взгляд от собаки. Бакс по-прежнему жался к ноге хозяина, старательно избегая смотреть в её сторону.
— Меня зовут Виктор, — мужчина говорил ровно, но в каждом слове чувствовался укор. — Я забрал Бакса из приюта. Знаете, в каком он был состоянии? Кожа да кости, шерсть клочьями. А про доверие к людям я вообще молчу.
Елена почувствовала, как краска заливает лицо. Перед глазами против воли всплыли картинки прошлого: вот она заходит в зоомагазин – просто посмотреть, без намерения что-то купить.
Вот продавщица выносит из подсобки щенка – "Посмотрите, какой красавец! Последний остался, чистокровный лабрадор, отдаю почти даром."
Чёрный комочек доверчиво лизнул ей руку, и сердце растаяло. Она как раз недавно развелась, дети разъехались кто куда. Почему бы и нет? Будет с кем поговорить вечерами.
Первый месяц был сказкой. Щенок оказался смышлёным и ласковым, быстро приучился к пелёнке, почти не грыз мебель. Соседки умилялись: "Ой, какой хорошенький! Теперь-то вам скучно не будет!"
А потом начались будни.
— Лен, ты что творишь? — возмущалась подруга Марина, забежавшая как-то вечером в гости. — У тебя собака третий день одна сидит! Ты хоть гуляешь с ним?
— Да некогда совсем, — отмахивалась она. — На работе завал, потом фитнес. Он же большой уже, потерпит.
Бакс действительно терпел. Сидел целыми днями один в четырёх стенах, встречал её вечерами с щенячьим восторгом, не обижался на наспех накиданный корм и десятиминутные прогулки. Только глаза становились всё грустнее, а в шерсти появилась первая седина – рано, слишком рано для трёхлетнего пса.
— Лен, может, отдашь его? — не выдержала как-то Марина. — Сама же мучаешься, и его мучаешь. Есть хорошие приюты.
— Да ладно, нормально всё, — но в глубине души она уже понимала: не нормально.
Тогда она дала объявление: "Отдам в добрые руки".
Кто-то из знакомых посоветовал приют – "хороший, проверенный, собак не усыпляют". Она даже не поехала посмотреть условия. Просто привезла, оставила документы и ключи от ошейника, торопливо чмокнула в нос на прощание.
— Полгода, — голос Виктора вырвал её из воспоминаний. — Больше месяца он стрессовал и не хотел выходить из вольера. Волонтёры говорили, что его даже к миске подходил, когда они отходили на расстояние. А уж про прогулки и речи не было.
Бакс, словно понимая, о чём речь, теснее прижался к ноге хозяина. Его хвост, раньше вечно виляющий, теперь был опущен – явный признак дискомфорта.
— Я не знала, — прошептала Елена.
— А вы поинтересовались хоть раз? Позвонили в приют, спросили, как он?
Она покачала головой. Нет, не позвонила. Сначала было стыдно, потом закрутилась с новой работой, потом... Сколько их было, этих "потом"?
— Знаете, что его спасло? — Виктор рассеянно почесал Бакса за ухом, и пёс благодарно прикрыл глаза. — Терпение. Просто терпение и время. Я приходил каждый день, сидел рядом с вольером, разговаривал. Месяц, второй, третий. А потом он сам подошёл. Представляете? Сам!
В его голосе звучала такая гордость, такая любовь, что у Елены защипало в глазах. — Я много работаю дома, — продолжал Виктор. — Программист, свободный график. Бакс целыми днями лежит у моих ног, пока я печатаю. Иногда приносит мячик – мол, хватит работать, пора размяться. Умнейший пёс, вы знаете?
Знала ли она? Помнила ли, как щенок за неделю научился давать лапу, как приносил тапочки по утрам, как чувствовал её настроение? Всё помнила. И от этого было только горше.
— Бакс, — позвала она тихо, с последней надеждой. — Бакс, это же я.
Пёс наконец повернул голову. Посмотрел – спокойно, равнодушно, как на случайного прохожего. В карих глазах не было ни узнавания, ни радости, ни даже обиды. Просто ничего.
— Пойдём, друг, — Виктор мягко потянул поводок. — Нам пора.
Бакс радостно вильнул хвостом – первый раз за весь разговор – и потрусил рядом с хозяином. Через несколько шагов он обернулся, но не на Елену – на пролетевшую мимо бабочку.
Она ещё долго стояла на дорожке, усыпанной жёлтыми листьями. Где-то вдалеке играли дети, шелестели на ветру деревья, жизнь шла своим чередом. А она всё стояла и стояла, чувствуя, как внутри разрастается пустота.
Говорят, собаки не умеют прощать предательства. Неправда – умеют. Просто иногда прощение выглядит именно так: спокойный равнодушный взгляд и виляющий хвост – но уже для другого человека. Того, кто сумел стать настоящим хозяином.
Домой Елена шла медленно, то и дело останавливаясь передохнуть. На душе было муторно, как после долгой болезни. А может, это и была болезнь – застарелая, запущенная, из тех, что не лечатся таблетками.
Возле подъезда курила соседка Татьяна Павловна – божий одуванчик под восемьдесят, гроза местных кошек и собак. Каждое утро она выходила с пакетом корма, и вся окрестная живность сбегалась на завтрак.
— Что, Леночка, стряслось что? — проницательно спросила старушка, и от этого простого вопроса у Елены защипало в глазах.
— Видела Бакса — она присела рядом на лавочку, машинально достала сигарету. — Не узнал даже. Вернее, узнал, но, — она махнула рукой.
— А чего ты хотела? — Татьяна Павловна покачала головой. — Собака – она ведь что ребёнок. Её любить надо, заботиться. А не так – поиграла и бросила.
— Да я не бросила! — горячо возразила Елена. — Я в приют отдала, хороший.
— А, ну да, — старушка хмыкнула. — В детдом, значит. И как, легче стало?
Елена промолчала. Нет, не легче. Все эти годы не легче. Просто она научилась не думать об этом, запихивать поглубже неудобные мысли и чувства. Работа, фитнес, случайные романы, снова работа.
— Знаешь, что самое обидное? — она затянулась, глядя куда-то вдаль. — Он счастлив. Без меня – счастлив. С этим своим программистом.
— А это и хорошо, — Татьяна Павловна поднялась, кряхтя. — Значит, не зря всё было. Значит, нашёл свою судьбу пёсик. А ты тоже свою найдёшь. Только в следующий раз думай головой, прежде чем живую душу к себе брать. Душа – она ведь что зеркало. Что в неё вложишь, то и получишь.
Старушка заковыляла к подъезду, но на полпути обернулась:
— Слышь, Лен. А приходи завтра со мной, кошек кормить. Глядишь, и полегчает.
Елена кивнула, чувствуя, как по щеке катится что-то горячее. Сигарета в пальцах давно погасла, но она всё сидела и сидела на лавочке, глядя на заходящее солнце.
Где-то в глубине двора радостно залаяла собака. Наверное, играла с хозяином. Елена прикрыла глаза и впервые за долгое время позволила себе просто плакать – по Баксу, по себе, по всем упущенным возможностям и нерождённым привязанностям.
ОНИ УХОДЯТ ПО РАДУГЕ
Плохую хозяйку собака вознаградила по заслугам
— Баксик! Бакс! — женский голос прорезал осеннюю тишину парка, заставив нескольких голубей вспорхнуть с дорожки. — Боже мой, это же ты!
Крупный чёрный лабрадор даже не повернул головы. Он степенно шёл рядом с высоким седым мужчиной, изредка принюхиваясь к опавшим листьям. Янтарные глаза были спокойны и безмятежны – как будто чужой голос был не громче шелеста ветра.
Елена замерла на месте, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Пять лет. Прошло целых пять лет, но она узнала бы его из тысячи – эту характерную походку вразвалочку, белое пятнышко на груди, чуть приподнятый хвост. Сколько раз она видела этот силуэт в своих снах, просыпаясь с непонятной тяжестью на душе.
— Бакс! — она шагнула вперёд, протягивая руку.
Собака дёрнулась, отступая за спину хозяина. В карих глазах мелькнуло что-то – настороженность? страх? – и Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Вы его знаете? — мужчина удивлённо приподнял седую бровь, машинально поглаживая пса по голове.
— Это, это мой Бакс, — голос предательски дрогнул. — То есть, был моим.
Мужчина нахмурился, сильнее сжав поводок.
— А, так это вы? — в его голосе проскользнули жёсткие нотки. — Бывшая хозяйка, если не ошибаюсь? Которая сдала его в приют?
Она кивнула, не в силах оторвать взгляд от собаки. Бакс по-прежнему жался к ноге хозяина, старательно избегая смотреть в её сторону.
— Меня зовут Виктор, — мужчина говорил ровно, но в каждом слове чувствовался укор. — Я забрал Бакса из приюта. Знаете, в каком он был состоянии? Кожа да кости, шерсть клочьями. А про доверие к людям я вообще молчу.
Елена почувствовала, как краска заливает лицо. Перед глазами против воли всплыли картинки прошлого: вот она заходит в зоомагазин – просто посмотреть, без намерения что-то купить.
Вот продавщица выносит из подсобки щенка – "Посмотрите, какой красавец! Последний остался, чистокровный лабрадор, отдаю почти даром."
Чёрный комочек доверчиво лизнул ей руку, и сердце растаяло.
Она как раз недавно развелась, дети разъехались кто куда. Почему бы и нет? Будет с кем поговорить вечерами.
Первый месяц был сказкой. Щенок оказался смышлёным и ласковым, быстро приучился к пелёнке, почти не грыз мебель. Соседки умилялись: "Ой, какой хорошенький! Теперь-то вам скучно не будет!"
А потом начались будни.
— Лен, ты что творишь? — возмущалась подруга Марина, забежавшая как-то вечером в гости. — У тебя собака третий день одна сидит! Ты хоть гуляешь с ним?
— Да некогда совсем, — отмахивалась она. — На работе завал, потом фитнес. Он же большой уже, потерпит.
Бакс действительно терпел. Сидел целыми днями один в четырёх стенах, встречал её вечерами с щенячьим восторгом, не обижался на наспех накиданный корм и десятиминутные прогулки. Только глаза становились всё грустнее, а в шерсти появилась первая седина – рано, слишком рано для трёхлетнего пса.
— Лен, может, отдашь его? — не выдержала как-то Марина. — Сама же мучаешься, и его мучаешь. Есть хорошие приюты.
— Да ладно, нормально всё, — но в глубине души она уже понимала: не нормально.
Тогда она дала объявление: "Отдам в добрые руки".
Кто-то из знакомых посоветовал приют – "хороший, проверенный, собак не усыпляют". Она даже не поехала посмотреть условия. Просто привезла, оставила документы и ключи от ошейника, торопливо чмокнула в нос на прощание.
— Полгода, — голос Виктора вырвал её из воспоминаний. — Больше месяца он стрессовал и не хотел выходить из вольера. Волонтёры говорили, что его даже к миске подходил, когда они отходили на расстояние. А уж про прогулки и речи не было.
Бакс, словно понимая, о чём речь, теснее прижался к ноге хозяина. Его хвост, раньше вечно виляющий, теперь был опущен – явный признак дискомфорта.
— Я не знала, — прошептала Елена.
— А вы поинтересовались хоть раз? Позвонили в приют, спросили, как он?
Она покачала головой. Нет, не позвонила. Сначала было стыдно, потом закрутилась с новой работой, потом... Сколько их было, этих "потом"?
— Знаете, что его спасло? — Виктор рассеянно почесал Бакса за ухом, и пёс благодарно прикрыл глаза. — Терпение. Просто терпение и время. Я приходил каждый день, сидел рядом с вольером, разговаривал. Месяц, второй, третий. А потом он сам подошёл. Представляете? Сам!
В его голосе звучала такая гордость, такая любовь, что у Елены защипало в глазах.
— Я много работаю дома, — продолжал Виктор. — Программист, свободный график. Бакс целыми днями лежит у моих ног, пока я печатаю. Иногда приносит мячик – мол, хватит работать, пора размяться. Умнейший пёс, вы знаете?
Знала ли она? Помнила ли, как щенок за неделю научился давать лапу, как приносил тапочки по утрам, как чувствовал её настроение? Всё помнила. И от этого было только горше.
— Бакс, — позвала она тихо, с последней надеждой. — Бакс, это же я.
Пёс наконец повернул голову. Посмотрел – спокойно, равнодушно, как на случайного прохожего. В карих глазах не было ни узнавания, ни радости, ни даже обиды. Просто ничего.
— Пойдём, друг, — Виктор мягко потянул поводок. — Нам пора.
Бакс радостно вильнул хвостом – первый раз за весь разговор – и потрусил рядом с хозяином. Через несколько шагов он обернулся, но не на Елену – на пролетевшую мимо бабочку.
Она ещё долго стояла на дорожке, усыпанной жёлтыми листьями.
Где-то вдалеке играли дети, шелестели на ветру деревья, жизнь шла своим чередом. А она всё стояла и стояла, чувствуя, как внутри разрастается пустота.
Говорят, собаки не умеют прощать предательства. Неправда – умеют. Просто иногда прощение выглядит именно так: спокойный равнодушный взгляд и виляющий хвост – но уже для другого человека. Того, кто сумел стать настоящим хозяином.
Домой Елена шла медленно, то и дело останавливаясь передохнуть. На душе было муторно, как после долгой болезни. А может, это и была болезнь – застарелая, запущенная, из тех, что не лечатся таблетками.
Возле подъезда курила соседка Татьяна Павловна – божий одуванчик под восемьдесят, гроза местных кошек и собак. Каждое утро она выходила с пакетом корма, и вся окрестная живность сбегалась на завтрак.
— Что, Леночка, стряслось что? — проницательно спросила старушка, и от этого простого вопроса у Елены защипало в глазах.
— Видела Бакса — она присела рядом на лавочку, машинально достала сигарету. — Не узнал даже. Вернее, узнал, но, — она махнула рукой.
— А чего ты хотела? — Татьяна Павловна покачала головой. — Собака – она ведь что ребёнок. Её любить надо, заботиться. А не так – поиграла и бросила.
— Да я не бросила! — горячо возразила Елена. — Я в приют отдала, хороший.
— А, ну да, — старушка хмыкнула. — В детдом, значит. И как, легче стало?
Елена промолчала. Нет, не легче. Все эти годы не легче. Просто она научилась не думать об этом, запихивать поглубже неудобные мысли и чувства. Работа, фитнес, случайные романы, снова работа.
— Знаешь, что самое обидное? — она затянулась, глядя куда-то вдаль. — Он счастлив. Без меня – счастлив. С этим своим программистом.
— А это и хорошо, — Татьяна Павловна поднялась, кряхтя. — Значит, не зря всё было. Значит, нашёл свою судьбу пёсик. А ты тоже свою найдёшь. Только в следующий раз думай головой, прежде чем живую душу к себе брать. Душа – она ведь что зеркало. Что в неё вложишь, то и получишь.
Старушка заковыляла к подъезду, но на полпути обернулась:
— Слышь, Лен. А приходи завтра со мной, кошек кормить. Глядишь, и полегчает.
Елена кивнула, чувствуя, как по щеке катится что-то горячее. Сигарета в пальцах давно погасла, но она всё сидела и сидела на лавочке, глядя на заходящее солнце.
Где-то в глубине двора радостно залаяла собака. Наверное, играла с хозяином. Елена прикрыла глаза и впервые за долгое время позволила себе просто плакать – по Баксу, по себе, по всем упущенным возможностям и нерождённым привязанностям.
Котофеня
#рассказы