Муж ушел гулять с собакой и пропал. Через три дня жена подала на развод
Тамара потянулась, ещё не открывая глаз. Рядом — пусто. Прохладная простыня хранила лишь слабый запах мужского парфюма.
Виктор, как всегда, встал раньше. Взял Роя на прогулку.
— Спи, Томочка, — шепнул он, целуя её в висок. — Мы быстро.
Тамара улыбнулась, не размыкая век. Эти утренние ритуалы — их молчаливая договорённость за двадцать лет брака. Он выгуливает собаку по субботам, она готовит завтрак. Простая математика семейного счастья. Или того, что от него осталось.
Кофеварка пыхтела, наполняя кухню ароматом. Тамара взглянула на часы — 9:40. Что-то долго они сегодня. Обычно к девяти уже дома.
Она потянулась за телефоном.
«Вы где застряли? Яичница стынет».
Отправлено. Прочитано. Ответа нет.
В 11:20 яичница отправилась в мусорное ведро. В 12:15 Тамара начала обзванивать друзей.
— Витю не видели? С Роем вышел и пропал куда-то.
Телефон мужа отвечал длинными гудками, потом — короткими. Потом — «абонент временно недоступен».
К вечеру внутри поселился холодок. Не страх — ещё нет. Странное предчувствие. Как тогда, три года назад, когда она нашла сообщения от Маши в его телефоне.
«Витя, не могу забыть твои руки. Когда увидимся?»
Тогда был скандал. Слёзы. Обещания. «Это ошибка. Просто интрижка. Ничего серьёзного». Фотографии удалены. Номер заблокирован. Ночи примирения.
Теперь Тамара стояла у окна, вглядываясь в сумерки, и гипнотизировала телефон. Позвонить в полицию? Рано. Всего-то день прошёл. Скажут — взрослый мужик, имеет право.
В дверь позвонили. Сердце подпрыгнуло: вот он! Забыл ключи и телефон разрядился.
На пороге стояла соседка Ирка.
— Слушай, я твоего с собакой не видела с утра. Может, случилось чего?
В глазах тревога пополам с любопытством.
— Всё нормально, — соврала Тамара. — Он к брату поехал. В Коломну.
Захлопнув дверь, она прислонилась к стене. Зачем соврала? Почему стыдно признаться, что не знает, где муж?
Кольнула внезапная догадка. Она схватила ноутбук, вошла в аккаунт Виктора — пароль не менял с тех самых пор. Открыла почту.
Билет на автобус «Москва — Воронеж». Один. На сегодня. 10:30 утра.
Телефон взорвался звонком в тишине квартиры.
— Да? — голос Тамары дрогнул.
— Тамара Сергеевна? Здравствуйте. Это Андрей, сын Виктора.
Пасынок. Который никогда не звонил просто так.
— Папа просил передать, что он уехал. Ему нужно время. Разобраться с собой.
Пауза, долгая, как зимняя ночь.
— Он у Маши.
Предательство имеет запах
Тамара сидела неподвижно, сжимая телефон в руке. Маша. Снова она.
— Андрей, а собака? Где Рой? — наконец спросила Тамара, не узнавая собственного голоса.
Пауза на другом конце. Замешательство.
— Какая собака? Не знаю. Он ничего про собаку не говорил.
Тупая боль врезалась под рёбра. Мир вокруг сжался до одной точки: Виктор бросил не только её. Бросил Роя. Их огромного, добродушного пса, который каждый вечер ждал его у двери, который приносил тапочки и лизал руки.
— Спасибо, что сказал, — механически поблагодарила она и нажала отбой.
Квартира внезапно показалась огромной и чужой.
Тамара начала звонить. В приюты для животных. В ветклиники. В службу отлова. Нет, крупного пса никто не привозил. Нет, трупов животных этой породы не обнаруживали.
Господи, о чём я думаю?
Мысль о том, что Рой мог быть где-то там, один, без воды, без еды, оказалась мучительнее, чем предательство мужа.
Утром Тамара отправилась в полицию. Дежурный, молодой парень с усталым взглядом, заполнял протокол о пропавшей собаке, не скрывая скуки:
— Да, понимаю, для вас это трагедия. Но сами подумайте, Тамара Сергеевна, у нас убийства, грабежи...
— Он бросил собаку! — громче, чем хотела, воскликнула Тамара. — Это... это как человека бросить!
Дежурный посмотрел на неё с внезапным сочувствием:
— А может, он её с собой взял?
— Нет, — отрезала Тамара. — Он уехал на автобусе в Воронеж. Билет — на одного. Никто не пустит с собакой в автобус.
Домой она вернулась выжатая, как лимон. Села на кухне, уставившись в стену. Сгрызла черствый бутерброд, запила растворимым кофе. Никогда не думала, что это так — когда муж уходит. Всегда казалось, что должны быть скандалы, драмы, истерики. А тут — просто пустота. И ощущение, что тебя стёрли из чьей-то жизни, как ненужную строчку в блокноте.
Звонок в дверь.
На пороге — Ирка, с тортом и бутылкой вина.
— Замучилась трезвонить тебе. Где у тебя Витька-то? У брата? — с ходу начала соседка, пробираясь на кухню. — А то по дому слухи ходят, что он с какой-то бабой укатил.
Тамара хотела соврать снова. Но сил не было.
— Да, уехал. К женщине. И Роя бросил где-то, — слова царапали горло. — Я его ищу.
Ирка выронила нож, которым собиралась резать торт:
— Да твою ж налево! Какая сволочь! И пса-то за что?
Что-то в этой простой фразе позволило Тамаре наконец заплакать. Не рыдать в голос, как в бразильских сериалах, а просто выпустить слёзы — тихо, по-взрослому, глотая боль, которая, казалось, никогда не кончится.
Ирка гладила её по спине и шептала что-то утешительное. Потом взяла телефон Тамары:
— Так, милая. Сейчас мы быстренько пост составим. Везде разошлём — в районные группы, собачникам, волонтёрам. Найдём твоего Ройку. И знаешь что? — Ирка решительно свернула крышку с бутылки, — Витьку этого надо послать куда подальше. Я давно говорила, что он скользкий тип. Помнишь, как на прошлогоднем корпоративе к Верке из второго подъезда клеился?
Тамара вдруг ощутила прилив странной признательности. Ирка, с которой они раньше только здоровались в лифте, оказалась тем единственным человеком, который был рядом.
К вечеру пост с фотографией Роя и описанием разлетелся по всем районным группам. Десятки людей писали, что будут искать, спрашивать, развешивать объявления.
А в 23:17 пришло сообщение от незнакомого номера:
«Извините, это вы ищете собаку? Кажется, я его видела на автовокзале. Привязан к скамейке. Очень похож на фото».
Прикреплённый файл — размытая фотография. Большая светло-серая собака, похожая на волка. Сидит на земле возле скамейки. Ошейник. Поводок, намотанный на перекладину.
Сердце Тамары словно пропустило удар. РОЙ. Её большой, добрый мальчик... оставленный как ненужная вещь.
Она даже куртку не накинула — выбежала в футболке и домашних штанах. Поймала такси у подъезда.
— На автовокзал! Быстрее, пожалуйста!
Водитель покосился на неё в зеркало:
— Он же закрыт давно. Время видели?
— Мне всё равно! Мою собаку там бросили! — она сунула ему купюру. — Пожалуйста.
Автовокзал действительно не работал. Темнота, фонари едва освещают пустые самейки.
— Рой! Ройка!
И тут она услышала слабое поскуливание.
Он лежал, положив голову на лапы. Глаза впали, язык вывалился. Мухи кружили над мисочкой с остатками воды. Кто-то добрый налил, но этого было мало. Три дня на жаре, без нормальной еды и питья.
Пёс слабо вильнул хвостом. Узнал. Несмотря на страдания, на одиночество, на предательство — узнал и обрадовался.
— Тварь, — вырвалось у Тамары, и она сама не поняла, к кому это относилось — к Виктору или к себе, позволившей этому случиться.
Отвязав пса, она с трудом помогла ему подняться. Рой был слаб, но упрямо поднялся на лапы. Шатаясь, побрёл за ней — туда, где ждало такси.
Дома она отпаивала его водой, как когда-то отпаивала сына после отравления. Звонила ветеринару, договаривалась о визите на утро. Рыдала, уткнувшись в косматую шерсть, пока пёс благодарно лизал её солёные щёки.
И с каждой минутой внутри росла решимость, твёрдая и неуязвимая, как алмаз. Она знала, что будет дальше. Больше никаких слёз, никаких унижений.
Вечером третьего дня зазвонил телефон. Номер Виктора. Тамара долго смотрела на экран, прежде чем ответить.
Точка невозврата
— Да, — голос Тамары звучал ровно, почти безжизненно. Странно, но внутри было так же пусто, как и звучание её слов.
— Тома, Томочка, — голос Виктора казался надтреснутым. — Ты не представляешь, что со мной произошло. Я думал, что схожу с ума. Мне нужно было разобраться в себе. Понять, чего я на самом деле хочу.
Тамара молчала. Рой лежал рядом на диване, положив голову ей на колени. Его глаза, карие, с золотистыми крапинками, смотрели с немым пониманием. Она механически поглаживала шершавую шерсть.
— Ты слышишь меня? — в голосе Виктора появилась нотка раздражения. Всегда так — сначала елей, потом уксус. Удивительно, как она раньше этого не замечала.
— Слышу, — спокойно ответила Тамара. — И что ты решил?
Пауза на том конце. Кашель. Глоток чего-то. Вероятно, коньяка — его любимое средство для храбрости.
— Я всё понял. Это был морок, наваждение. Машка — она пустышка, ничего серьёзного. Тебя не сравнить с ней. Ты — моя семья. Моя жизнь. Мы же столько лет вместе, Том.
Она слышала эти слова и раньше. Три года назад. «Машка — пустышка». Те же интонации, то же фальшивое раскаяние. Ей вдруг стало интересно, что он скажет Маше, когда в следующий раз вернётся к ней. «Томка — старая перечница»?
— Я возвращаюсь завтра утром. Начнём всё сначала, Томочка. Забудем эту глупость.
Слово «глупость» полоснуло как бритва. Его предательство. Их двадцать лет. Рой, брошенный умирать. Всё это — просто глупость?
— Витя, скажи мне одну вещь, — внезапно произнесла Тамара. — А где Рой?
— Что?
— Рой. Наша собака. С которой ты пошёл гулять утром. Перед тем, как сесть на автобус.
Замешательство на том конце было почти осязаемым. Виктор явно не готовился к этому вопросу. Он ждал слёз, упрёков, возможно, даже мольбы вернуться. Но не этого.
— А, Рой, — он прокашлялся. — Я отдал его приятелю, пока меня не будет. Он обещал позаботиться.
Ложь. Такая очевидная и плоская, что Тамаре стало почти смешно.
— Вот как. Какому приятелю?
— Ну, Косте. Помнишь, мы на даче встречались в прошлом году. У него тоже собака.
— Значит, Косте, — медленно повторила Тамара.
Рой, услышав чужой голос из телефона, приподнял голову и негромко заскулил.
— Это что? — Виктор явно насторожился. — Это Рой? Он там? У тебя?
— Да, Витя. У меня. Я нашла его на автовокзале. Привязанным к скамейке. Обезвоженным, голодным, с воспалившимися глазами от пыли и солнца.
Тишина. Даже дыхания не слышно.
— Твой «приятель Костя» — это, видимо, автовокзал? — голос Тамары не дрогнул, хотя внутри всё клокотало. — Или ты просто выбросил его по дороге на автобус, как мусор?
— Тома, я могу объяснить.
— Нет, — она почти выплюнула это слово. — Ты ничего не можешь объяснить. Знаешь, Витя, я бы может и простила тебя за измену. Снова. Люди слабы, у всех бывают срывы. Но вот это, — она посмотрела на пса, который теперь пытался лизнуть трубку телефона, услышав голос бывшего хозяина, — это непростительно.
— Тамар, ну не драматизируй. Это просто собака, — раздражение в его голосе усилилось. — Я вернусь, и мы всё обсудим. Я понимаю, что ты злишься, но...
— Я не злюсь, Витя. Я всё решила.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Рой тихо гавкнул, скатился с дивана и, прихрамывая, потрусил в прихожую.
— Подожди минутку, — сказала Тамара в трубку и пошла открывать.
На пороге стоял курьер с букетом роз. Роскошных, тёмно-бордовых, пахнущих сладко и тяжело. Тамара расписалась в получении, закрыла дверь и вернулась к разговору, швырнув букет на тумбочку.
— Цветы получила? — в голосе Виктора появились искательные нотки.
— Да. Красивые, — холодно ответила она.
— Я ночью приеду. Мы поговорим. Я всё объясню. И насчёт Роя. Я просто не подумал. Мне было не до того. Тома, только не делай глупостей, ладно?
Тамара вдруг почувствовала, что улыбается. Не весело — скорее, с горьким облегчением человека, который наконец решился на давно откладываемую операцию.
— Не приезжай, Витя. Тебе негде будет ночевать.
— В смысле?
— В прямом. Я уже поменяла замки. И завтра встречаюсь с адвокатом. Развод и раздел имущества, — спокойно сказала Тамара, удивляясь собственному спокойствию.
Последовал взрыв. Крики, ругань, угрозы, даже какой-то треск — видимо, он ударил кулаком по столу. Виктор всегда так делал, когда терял контроль. Раньше это пугало её. Сейчас — вызывало только усталость.
— Ты не посмеешь! — рычал он. — Ты никто без меня! Да я тебя!
Тамара нажала отбой. Телефон тут же зазвонил снова. Она спокойно заблокировала номер и отложила трубку.
Рой смотрел на неё с тревогой.
— Ничего, мальчик. Всё хорошо, — она села рядом с ним на пол, обняла тёплую шею. — Это просто конец старой истории. И начало новой.
На следующее утро Ирина Матвеевна привела своего знакомого адвоката — аккуратного пожилого мужчину с умными глазами и папкой документов под мышкой.
— Значит, так, — сказал он, разложив бумаги на столе. — Основания для развода есть. Предательство и жестокое обращение с домашним животным — вполне достаточная причина для суда. Он вас, судя по всему, обманывал регулярно.
Тамара кивнула и подписала заявление на развод чётким, твёрдым почерком.
Невероятно, но её рука не дрожала. В голове было пусто и ясно, как бывает после сильной грозы. Она знала, что будет трудно. Будут угрозы, уговоры, может быть, даже слёзы — Виктор умел плакать, когда ему это было нужно. Но теперь она была готова.
На крыльце Тамара задержалась, глядя на красные цветы, которые успела выбросить в урну. Как символично — они увяли за ночь, не раскрывшись. Так же, как её иллюзия о семейном счастье.
— Пойдём, Рой, — она позвала пса, который осторожно обнюхивал куст сирени. — Пора домой.
Новые горизонты
Спустя шесть недель Тамара впервые за много лет проснулась без тяжести в груди. Легко, как в детстве.
Маленький домик на окраине Селятино, который достался ей от родителей, всегда казался слишком тесным, неудобным, старомодным. Раньше. Сейчас его деревянные стены, потемневшие от времени, дарили странное ощущение защищённости.
В городской квартире остался Виктор — суд ещё не вынес решение, но Тамара не стала бороться за жильё. За двадцать лет брака она так и не почувствовала эту квартиру своей. Забрала только вещи, книги, старый сервиз бабушки. И Роя, конечно.
Рой посмотрел на неё тёплыми глазами и лениво махнул хвостом. После шести недель лечения и откармливания он заметно окреп. Шерсть снова стала блестящей. Только седина на морде напоминала о том, через что ему пришлось пройти.
«Как и мне» — подумала Тамара, рассматривая своё отражение в зеркале.
В отличие от пса, она не поседела. Но что-то неуловимо изменилось в её облике.
— Мы опаздываем, — сказала она Рою. — Не хочу заставлять их ждать.
«Они» — это книжный клуб при сельской библиотеке, где Тамара теперь работала два дня в неделю. Смешно, но эта подработка, которую она нашла почти случайно, приносила ей больше радости, чем престижная должность в городе. Там она была менеджером. Здесь — настоящим человеком.
На крыльце ждал Иннокентий Павлович — сосед, невысокий крепкий старик с обветренным лицом и ясными глазами.
— Тамара Сергеевна, у меня морковка молодая! — он протянул ей пакет. — Только с грядки.
— Зачем вы так балуете нас? — улыбнулась Тамара, принимая угощение.
— А за компанию! С вами веселее стало в наших краях, — Иннокентий Павлович кивнул на Роя. — Как наш боец сегодня?
— Лучше всех, — Тамара потрепала пса по холке. — Только вот гулять пора.
Они шли по просёлочной дороге — женщина, старик и пёс. Воздух пах скошенной травой и яблоками. Впереди виднелась белёная стена библиотеки, где уже собирались старшеклассники на летние чтения.
— Знаете, Иннокентий Павлович, — тихо сказала Тамара, — никогда не думала, что в пятьдесят начну жизнь заново.
Старик усмехнулся в усы:
— А я вот в семьдесят пчёл завёл. И ничего, живём!
Рой вдруг сорвался с места и побежал вперёд — туда, где уже собирались дети, ждавшие Тамару и её рассказы о книгах. Они любили гладить большого серого пса, который всегда был рядом с новой библиотекаршей.
ОНИ УХОДЯТ ПО РАДУГЕ
Муж ушел гулять с собакой и пропал. Через три дня жена подала на развод
Тамара потянулась, ещё не открывая глаз. Рядом — пусто. Прохладная простыня хранила лишь слабый запах мужского парфюма.
Виктор, как всегда, встал раньше. Взял Роя на прогулку.
— Спи, Томочка, — шепнул он, целуя её в висок. — Мы быстро.
Тамара улыбнулась, не размыкая век. Эти утренние ритуалы — их молчаливая договорённость за двадцать лет брака. Он выгуливает собаку по субботам, она готовит завтрак. Простая математика семейного счастья. Или того, что от него осталось.
Кофеварка пыхтела, наполняя кухню ароматом. Тамара взглянула на часы — 9:40. Что-то долго они сегодня. Обычно к девяти уже дома.
Она потянулась за телефоном.
«Вы где застряли? Яичница стынет».
Отправлено. Прочитано. Ответа нет.
В 11:20 яичница отправилась в мусорное ведро. В 12:15 Тамара начала обзванивать друзей.
— Витю не видели? С Роем вышел и пропал куда-то.
Телефон мужа отвечал длинными гудками, потом — короткими. Потом — «абонент временно недоступен».
К вечеру внутри поселился холодок. Не страх — ещё нет. Странное предчувствие. Как тогда, три года назад, когда она нашла сообщения от Маши в его телефоне.
«Витя, не могу забыть твои руки. Когда увидимся?»
Тогда был скандал. Слёзы. Обещания. «Это ошибка. Просто интрижка. Ничего серьёзного». Фотографии удалены. Номер заблокирован. Ночи примирения.
Теперь Тамара стояла у окна, вглядываясь в сумерки, и гипнотизировала телефон. Позвонить в полицию? Рано. Всего-то день прошёл. Скажут — взрослый мужик, имеет право.
В дверь позвонили. Сердце подпрыгнуло: вот он! Забыл ключи и телефон разрядился.
На пороге стояла соседка Ирка.
— Слушай, я твоего с собакой не видела с утра. Может, случилось чего?
В глазах тревога пополам с любопытством.
— Всё нормально, — соврала Тамара. — Он к брату поехал. В Коломну.
Захлопнув дверь, она прислонилась к стене. Зачем соврала? Почему стыдно признаться, что не знает, где муж?
Кольнула внезапная догадка. Она схватила ноутбук, вошла в аккаунт Виктора — пароль не менял с тех самых пор. Открыла почту.
Билет на автобус «Москва — Воронеж». Один. На сегодня. 10:30 утра.
Телефон взорвался звонком в тишине квартиры.
— Да? — голос Тамары дрогнул.
— Тамара Сергеевна? Здравствуйте. Это Андрей, сын Виктора.
Пасынок. Который никогда не звонил просто так.
— Папа просил передать, что он уехал. Ему нужно время. Разобраться с собой.
Пауза, долгая, как зимняя ночь.
— Он у Маши.
Предательство имеет запах
Тамара сидела неподвижно, сжимая телефон в руке. Маша. Снова она.
— Андрей, а собака? Где Рой? — наконец спросила Тамара, не узнавая собственного голоса.
Пауза на другом конце. Замешательство.
— Какая собака? Не знаю. Он ничего про собаку не говорил.
Тупая боль врезалась под рёбра. Мир вокруг сжался до одной точки: Виктор бросил не только её. Бросил Роя. Их огромного, добродушного пса, который каждый вечер ждал его у двери, который приносил тапочки и лизал руки.
— Спасибо, что сказал, — механически поблагодарила она и нажала отбой.
Квартира внезапно показалась огромной и чужой.
Тамара начала звонить. В приюты для животных. В ветклиники. В службу отлова. Нет, крупного пса никто не привозил. Нет, трупов животных этой породы не обнаруживали.
Господи, о чём я думаю?
Мысль о том, что Рой мог быть где-то там, один, без воды, без еды, оказалась мучительнее, чем предательство мужа.
Утром Тамара отправилась в полицию. Дежурный, молодой парень с усталым взглядом, заполнял протокол о пропавшей собаке, не скрывая скуки:
— Да, понимаю, для вас это трагедия. Но сами подумайте, Тамара Сергеевна, у нас убийства, грабежи...
— Он бросил собаку! — громче, чем хотела, воскликнула Тамара. — Это... это как человека бросить!
Дежурный посмотрел на неё с внезапным сочувствием:
— А может, он её с собой взял?
— Нет, — отрезала Тамара. — Он уехал на автобусе в Воронеж. Билет — на одного. Никто не пустит с собакой в автобус.
Домой она вернулась выжатая, как лимон. Села на кухне, уставившись в стену. Сгрызла черствый бутерброд, запила растворимым кофе. Никогда не думала, что это так — когда муж уходит. Всегда казалось, что должны быть скандалы, драмы, истерики. А тут — просто пустота. И ощущение, что тебя стёрли из чьей-то жизни, как ненужную строчку в блокноте.
Звонок в дверь.
На пороге — Ирка, с тортом и бутылкой вина.
— Замучилась трезвонить тебе. Где у тебя Витька-то? У брата? — с ходу начала соседка, пробираясь на кухню. — А то по дому слухи ходят, что он с какой-то бабой укатил.
Тамара хотела соврать снова. Но сил не было.
— Да, уехал. К женщине. И Роя бросил где-то, — слова царапали горло. — Я его ищу.
Ирка выронила нож, которым собиралась резать торт:
— Да твою ж налево! Какая сволочь! И пса-то за что?
Что-то в этой простой фразе позволило Тамаре наконец заплакать. Не рыдать в голос, как в бразильских сериалах, а просто выпустить слёзы — тихо, по-взрослому, глотая боль, которая, казалось, никогда не кончится.
Ирка гладила её по спине и шептала что-то утешительное. Потом взяла телефон Тамары:
— Так, милая. Сейчас мы быстренько пост составим. Везде разошлём — в районные группы, собачникам, волонтёрам. Найдём твоего Ройку. И знаешь что? — Ирка решительно свернула крышку с бутылки, — Витьку этого надо послать куда подальше. Я давно говорила, что он скользкий тип. Помнишь, как на прошлогоднем корпоративе к Верке из второго подъезда клеился?
Тамара вдруг ощутила прилив странной признательности. Ирка, с которой они раньше только здоровались в лифте, оказалась тем единственным человеком, который был рядом.
К вечеру пост с фотографией Роя и описанием разлетелся по всем районным группам. Десятки людей писали, что будут искать, спрашивать, развешивать объявления.
А в 23:17 пришло сообщение от незнакомого номера:
«Извините, это вы ищете собаку? Кажется, я его видела на автовокзале. Привязан к скамейке. Очень похож на фото».
Прикреплённый файл — размытая фотография. Большая светло-серая собака, похожая на волка. Сидит на земле возле скамейки. Ошейник. Поводок, намотанный на перекладину.
Сердце Тамары словно пропустило удар. РОЙ. Её большой, добрый мальчик... оставленный как ненужная вещь.
Она даже куртку не накинула — выбежала в футболке и домашних штанах. Поймала такси у подъезда.
— На автовокзал! Быстрее, пожалуйста!
Водитель покосился на неё в зеркало:
— Он же закрыт давно. Время видели?
— Мне всё равно! Мою собаку там бросили! — она сунула ему купюру. — Пожалуйста.
Автовокзал действительно не работал. Темнота, фонари едва освещают пустые самейки.
— Рой! Ройка!
И тут она услышала слабое поскуливание.
Он лежал, положив голову на лапы. Глаза впали, язык вывалился. Мухи кружили над мисочкой с остатками воды. Кто-то добрый налил, но этого было мало. Три дня на жаре, без нормальной еды и питья.
— Ройка, мальчик мой, — Тамара упала на колени, обнимая собаку.
Пёс слабо вильнул хвостом. Узнал. Несмотря на страдания, на одиночество, на предательство — узнал и обрадовался.
— Тварь, — вырвалось у Тамары, и она сама не поняла, к кому это относилось — к Виктору или к себе, позволившей этому случиться.
Отвязав пса, она с трудом помогла ему подняться. Рой был слаб, но упрямо поднялся на лапы. Шатаясь, побрёл за ней — туда, где ждало такси.
Дома она отпаивала его водой, как когда-то отпаивала сына после отравления. Звонила ветеринару, договаривалась о визите на утро. Рыдала, уткнувшись в косматую шерсть, пока пёс благодарно лизал её солёные щёки.
И с каждой минутой внутри росла решимость, твёрдая и неуязвимая, как алмаз. Она знала, что будет дальше. Больше никаких слёз, никаких унижений.
Вечером третьего дня зазвонил телефон. Номер Виктора. Тамара долго смотрела на экран, прежде чем ответить.
Точка невозврата
— Да, — голос Тамары звучал ровно, почти безжизненно. Странно, но внутри было так же пусто, как и звучание её слов.
— Тома, Томочка, — голос Виктора казался надтреснутым. — Ты не представляешь, что со мной произошло. Я думал, что схожу с ума. Мне нужно было разобраться в себе. Понять, чего я на самом деле хочу.
Тамара молчала. Рой лежал рядом на диване, положив голову ей на колени. Его глаза, карие, с золотистыми крапинками, смотрели с немым пониманием. Она механически поглаживала шершавую шерсть.
— Ты слышишь меня? — в голосе Виктора появилась нотка раздражения. Всегда так — сначала елей, потом уксус. Удивительно, как она раньше этого не замечала.
— Слышу, — спокойно ответила Тамара. — И что ты решил?
Пауза на том конце. Кашель. Глоток чего-то. Вероятно, коньяка — его любимое средство для храбрости.
— Я всё понял. Это был морок, наваждение. Машка — она пустышка, ничего серьёзного. Тебя не сравнить с ней. Ты — моя семья. Моя жизнь. Мы же столько лет вместе, Том.
Она слышала эти слова и раньше. Три года назад. «Машка — пустышка». Те же интонации, то же фальшивое раскаяние. Ей вдруг стало интересно, что он скажет Маше, когда в следующий раз вернётся к ней. «Томка — старая перечница»?
— Я возвращаюсь завтра утром. Начнём всё сначала, Томочка. Забудем эту глупость.
Слово «глупость» полоснуло как бритва. Его предательство. Их двадцать лет. Рой, брошенный умирать. Всё это — просто глупость?
— Витя, скажи мне одну вещь, — внезапно произнесла Тамара. — А где Рой?
— Что?
— Рой. Наша собака. С которой ты пошёл гулять утром. Перед тем, как сесть на автобус.
Замешательство на том конце было почти осязаемым. Виктор явно не готовился к этому вопросу. Он ждал слёз, упрёков, возможно, даже мольбы вернуться. Но не этого.
— А, Рой, — он прокашлялся. — Я отдал его приятелю, пока меня не будет. Он обещал позаботиться.
Ложь. Такая очевидная и плоская, что Тамаре стало почти смешно.
— Вот как. Какому приятелю?
— Ну, Косте. Помнишь, мы на даче встречались в прошлом году. У него тоже собака.
— Значит, Косте, — медленно повторила Тамара.
Рой, услышав чужой голос из телефона, приподнял голову и негромко заскулил.
— Это что? — Виктор явно насторожился. — Это Рой? Он там? У тебя?
— Да, Витя. У меня. Я нашла его на автовокзале. Привязанным к скамейке. Обезвоженным, голодным, с воспалившимися глазами от пыли и солнца.
Тишина. Даже дыхания не слышно.
— Твой «приятель Костя» — это, видимо, автовокзал? — голос Тамары не дрогнул, хотя внутри всё клокотало. — Или ты просто выбросил его по дороге на автобус, как мусор?
— Тома, я могу объяснить.
— Нет, — она почти выплюнула это слово. — Ты ничего не можешь объяснить. Знаешь, Витя, я бы может и простила тебя за измену. Снова. Люди слабы, у всех бывают срывы. Но вот это, — она посмотрела на пса, который теперь пытался лизнуть трубку телефона, услышав голос бывшего хозяина, — это непростительно.
— Тамар, ну не драматизируй. Это просто собака, — раздражение в его голосе усилилось. — Я вернусь, и мы всё обсудим. Я понимаю, что ты злишься, но...
— Я не злюсь, Витя. Я всё решила.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Рой тихо гавкнул, скатился с дивана и, прихрамывая, потрусил в прихожую.
— Подожди минутку, — сказала Тамара в трубку и пошла открывать.
На пороге стоял курьер с букетом роз. Роскошных, тёмно-бордовых, пахнущих сладко и тяжело. Тамара расписалась в получении, закрыла дверь и вернулась к разговору, швырнув букет на тумбочку.
— Цветы получила? — в голосе Виктора появились искательные нотки.
— Да. Красивые, — холодно ответила она.
— Я ночью приеду. Мы поговорим. Я всё объясню. И насчёт Роя. Я просто не подумал. Мне было не до того. Тома, только не делай глупостей, ладно?
Тамара вдруг почувствовала, что улыбается. Не весело — скорее, с горьким облегчением человека, который наконец решился на давно откладываемую операцию.
— Не приезжай, Витя. Тебе негде будет ночевать.
— В смысле?
— В прямом. Я уже поменяла замки. И завтра встречаюсь с адвокатом. Развод и раздел имущества, — спокойно сказала Тамара, удивляясь собственному спокойствию.
Последовал взрыв. Крики, ругань, угрозы, даже какой-то треск — видимо, он ударил кулаком по столу. Виктор всегда так делал, когда терял контроль. Раньше это пугало её. Сейчас — вызывало только усталость.
— Ты не посмеешь! — рычал он. — Ты никто без меня! Да я тебя!
Тамара нажала отбой. Телефон тут же зазвонил снова. Она спокойно заблокировала номер и отложила трубку.
Рой смотрел на неё с тревогой.
— Ничего, мальчик. Всё хорошо, — она села рядом с ним на пол, обняла тёплую шею. — Это просто конец старой истории. И начало новой.
На следующее утро Ирина Матвеевна привела своего знакомого адвоката — аккуратного пожилого мужчину с умными глазами и папкой документов под мышкой.
— Значит, так, — сказал он, разложив бумаги на столе. — Основания для развода есть. Предательство и жестокое обращение с домашним животным — вполне достаточная причина для суда. Он вас, судя по всему, обманывал регулярно.
Тамара кивнула и подписала заявление на развод чётким, твёрдым почерком.
Невероятно, но её рука не дрожала. В голове было пусто и ясно, как бывает после сильной грозы. Она знала, что будет трудно. Будут угрозы, уговоры, может быть, даже слёзы — Виктор умел плакать, когда ему это было нужно. Но теперь она была готова.
На крыльце Тамара задержалась, глядя на красные цветы, которые успела выбросить в урну. Как символично — они увяли за ночь, не раскрывшись. Так же, как её иллюзия о семейном счастье.
— Пойдём, Рой, — она позвала пса, который осторожно обнюхивал куст сирени. — Пора домой.
Новые горизонты
Спустя шесть недель Тамара впервые за много лет проснулась без тяжести в груди. Легко, как в детстве.
Маленький домик на окраине Селятино, который достался ей от родителей, всегда казался слишком тесным, неудобным, старомодным. Раньше. Сейчас его деревянные стены, потемневшие от времени, дарили странное ощущение защищённости.
В городской квартире остался Виктор — суд ещё не вынес решение, но Тамара не стала бороться за жильё. За двадцать лет брака она так и не почувствовала эту квартиру своей. Забрала только вещи, книги, старый сервиз бабушки. И Роя, конечно.
— Доброе утро, — шепнула она, глядя на пса, растянувшегося поперёк кровати.
Рой посмотрел на неё тёплыми глазами и лениво махнул хвостом. После шести недель лечения и откармливания он заметно окреп. Шерсть снова стала блестящей. Только седина на морде напоминала о том, через что ему пришлось пройти.
«Как и мне» — подумала Тамара, рассматривая своё отражение в зеркале.
В отличие от пса, она не поседела. Но что-то неуловимо изменилось в её облике.
— Мы опаздываем, — сказала она Рою. — Не хочу заставлять их ждать.
«Они» — это книжный клуб при сельской библиотеке, где Тамара теперь работала два дня в неделю. Смешно, но эта подработка, которую она нашла почти случайно, приносила ей больше радости, чем престижная должность в городе. Там она была менеджером. Здесь — настоящим человеком.
На крыльце ждал Иннокентий Павлович — сосед, невысокий крепкий старик с обветренным лицом и ясными глазами.
— Тамара Сергеевна, у меня морковка молодая! — он протянул ей пакет. — Только с грядки.
— Зачем вы так балуете нас? — улыбнулась Тамара, принимая угощение.
— А за компанию! С вами веселее стало в наших краях, — Иннокентий Павлович кивнул на Роя. — Как наш боец сегодня?
— Лучше всех, — Тамара потрепала пса по холке. — Только вот гулять пора.
Они шли по просёлочной дороге — женщина, старик и пёс. Воздух пах скошенной травой и яблоками. Впереди виднелась белёная стена библиотеки, где уже собирались старшеклассники на летние чтения.
— Знаете, Иннокентий Павлович, — тихо сказала Тамара, — никогда не думала, что в пятьдесят начну жизнь заново.
Старик усмехнулся в усы:
— А я вот в семьдесят пчёл завёл. И ничего, живём!
Рой вдруг сорвался с места и побежал вперёд — туда, где уже собирались дети, ждавшие Тамару и её рассказы о книгах. Они любили гладить большого серого пса, который всегда был рядом с новой библиотекаршей.
Котофеня
#рассказы