В Бой идут одни старики!

СМУГЛЯНКА​😊
​ http://www.youtube.com/watch?v=8p7dJN2UjAw http://www.youtube.com/watch?v=3xzXYSzqOEs В бой идут одни «старики»
«В бой идут одни „старики“» — советский художественный фильм, снятый актёром и режиссёром Леонидом Быковым в 1973 году. Фильм и Леонид Быков за исполнение главной роли были удостоены первой премии на VII Всесоюзном кинофестивале в Баку.
Цитаты
Иван Федорович. Я сбил! Товарищ командир, я сбил!
Вано. Ай-яй-яй, что ты натворил!
Алябьев. Придется завтра родителей к директору вызывать.
Маэстро. Поздравляю с первой победой. Но, между прочим, Иван Федорович, сбивать самолёты противника — это не подвиг, а, так сказать, обязанность истребителя, наши будни. А вот, что ты видел?!
Собака. Гав!
Маэстро. Не подсказывай!
— Арфы нет — возьмите бубен! (Маэстро)
И в тот же миг влюблённое созданье, включив форсаж, умчалось на свиданье. (Кузнечик)
— Ну, могём!..
— Не могём, а мо́гем! (пехотный капитан — Маэстро)
— Ромео из Ташкента загрустил — Джульетта в кукурузнике умчалась…
— Лейтенант, перестань пошлить.
— Тебя я понял, умолкаю, не то по шее получу и подвиг свой не совершу.
— Послушай… я не знаю, какой подвиг мы совершим… но то, что эта девочка здесь, на войне… (Кузнечик — Ромео)
— Между прочим, а где мои сто грамм за сбитый?
— Какой сто грамм, дарагой, тэбе бочка чача надо, чача!
— Спокойно… Я непьющий. Но дело принципа! (Кузнечик — Вано)
(вылезая из «мессершмитта») — Макарыч, принимай аппарат! Во, махнул не глядя. Можешь за хвост подержаться, дракон уже не кусается. (Маэстро)
— Не махни на танк… не глядя.
Маэстро. (слезая с лошади) Макарыч, принимай аппарат! Во, махнул не глядя. Извини, танка не было.
— Хочешь жить — умей вертеться! (Маэстро)
Маэстро. (увидев, как провинившийся Александров ловит кузнечиков) От полётов отстранить. Ста грамм не давать. Назначить дежурным, вечным дежурным по аэродрому! К-кузнечик!
Кузнечик. И четвёртое: нельзя держать боевого лётчика вечным дежурным, куда пошлют. Прошу допустить к полетам.
— И пятое: нельзя перебивать старших по званию. Вы свободны.
— Есть!
— Гав!
— Вы тоже… (Кузнечик — Маэстро — собака)
— «Хочу жениться, прошу разреш…» Нет, это ты хорошо придумал. Самое главное, вовремя. (Маэстро)
— Ну как у тебя там, Маэстро? Как у тебя там?
— Всё нормально, падаю! (комполка — Маэстро)
— Будем жить, пехота. (Маэстро)
(рисует звездочки на борту самолета Маэстро) — Э-эх, краски не хватает… А как у вас?
— …
— Краску оставь! (Макарыч — техник Скворцова)
(«кормит» сеном дракона, нарисованного на «мессершмитте») — Э-эх, сена маловато… Жрёт много. А как у вас?
— …
— Сено оставь! (Макарыч — техник Скворцова)
— В ставке Гитлера ходят упорные слухи, что некоторых советских соколов некоторые несознательные механики перед вылетом крестят.
— В ставке Гитлера все малахольные [украдкой крестит]. (Маэстро — Макарыч)
— Здоров. Лапку подломал?
— Десять пробоин, бак вырвало, а у самого — ни царапинки. Как говоришь, Маэстро, будем жить!
— А помочь… Знаешь, Серёга, в жизни человека бывают минуты, когда ему никто, никто не может помочь! Рождается сам — и умирает сам. (Маэстро)
— Летать не умеют, стрелять тоже пока не умеют. Но орлы!.. (Маэстро, после того, как Кузнечик отбил у него партнершу на танцах)
— Ну, а ты что скажешь о драке, Ромео?
— Бой видел, всё видел. Кресты, кресты, кресты, кресты, кресты…
— Ну а сам-то стрелял?
— А как же! Всё до последнего патрона. Да вот только всё мимо. (Маэстро — Ромео)
— Все, кто отличает ноту «до» от ноты «фа» — за мной! (Маэстро)
— Ну это — ладно, пацаны, но ты же старик! Какой хоть счёт-то?
— 18:2 в пользу второй.
— Это хорошо. (Маэстро — Вано)
— Стой, кто идет?
— Не идёт, а едет. (часовой — Маэстро)
— А как по-вашему «вишня»?
— Олча. Только это не вишня, а яблоня. (Маша — Ромео)
— Я мог бы, конечно, и больше, но вы, товарищ командир, своим нижним бельём распугали всех немцев. (Кузнечик)
— Товарищ полковник, может чайку? Чаёк тут…
— Чаёк… Ты думаешь, пока мы будем тут с тобой чаи гонять, с полосы успеют убрать разбитый самолет?!
— Да представляешь — как в оперетте. Танки… А этот генерал на белом коне…
— И погоны успел рассмотреть?
— Да, низковато шел. И главное так — ручкой машет!..
— Ну, ты и…
— Ну, я и… разочек махнул… Слушай, ну надо же было наказать, это не сорок первый!
— Тебе было приказано не раскрывать себя!
— А х-хрен с ним! Чего он, гад, на белом коне…?
— Я тебе эту белую лошадь еще вспомню! (Маэстро — комполка)
— Всё преходяще, а музыка — вечна. (Маэстро, после — Кузнечик)
— Ребята! Будем жить!
— Простите, это дело мужчин. Иван, работай. (Кузнечик)
— Скажите, а куда здесь вдеваются нитки? Это ведь летающая швейная машинка? (Кузнечик)
— Дорогой ты наш У-2! Работяга-кукурузник… Когда-нибудь мы тебе памятник поставим. (Ромео)
— Так что сказал Шекспир в 18-м сонете?! И не в 18-м, а… в 19-м? В 19-м сонете Шекспир сказал… Гуляй, Вася! (Зоя)
— …Погоди. Стань-ка в ворота. (бьет по мячу, забивает) С-слабак! (Маэстро)
— …Я вам покажу …п-педагогику!
— Пилотом можешь ты не быть, летать научим всё равно. Но… музыкантом быть обязан! (Маэстро)
— Нас учили, что немец трус, немец боится лобовой, обязательно отвернет. А мой не отвернул. (Скворцов)
— Краску давай!
— Зачем?
— Звездочки малевать!
— Это я мигом достану!
— «Достану»! Вечно у тебя… свою надо иметь!!!
— Сколько рисовать, две?
— Две… тут пока одного завалишь, запаришься. (Скворцов — техник)
— И вот теперь вы услышите… будущего солиста Большого театра…
— Очень большого… (Маэстро — Скворцов)
Маэстро. Вот в Берлине, где-нибудь на самой высокой уцелевшей стене, я с огромной любовью напишу: «Развалинами рейхстага удовлетворён». И можно хоть домой, сады опрыскивать.
Комэск-1. Командир, когда вы будете в Берлине автографы оставлять, я вас очень прошу, посмотрите повнимательнее. Там уже будут наши подписи… первой эскадрильи.
Зоя. Да какая разница, браток: наши, ваши…
Маэстро. И вообще там первым распишется рядовой пехотный Ваня.
Скворцов. Да и по праву.
Кузнечик. После напряженного боя… когда перед тобой мелькает перекошенное злобой лицо гитлеровского аса… когда можешь пересчитать заклепки на вражеских самолетах… нам, истребителям… ибо все преходяще, а музыка вечна…
Маша. Здрасьте, мальчики!
Кузнечик. (впервые увидев погоны и ордена Зои и Маши) Здрасьте… девочки…
— Вот рапорт о списании.
— Куда?
— В пехоту! К чертовой матери! В штрафбат!
— К чертовой матери? А кто же бубновых сбивать будет?! Я с желторотиками, да?! (Маэстро)
— Товарищ капитан, пока некоторые тут — ля-ля-ля, первая эскадрилья обеспечила ремонт вашего крейсера. Достали все необходимое!
— Первая у нас — молодцы. Если «фоккер» или «мессер» завалить, так это вторая, а если что-нибудь достать — это первая! (комэск-1 — Маэстро)
— Теперь у нас весь полк поющий будет.
— А если твоему дивизию дадут, где балалаек наберем? (Макарыч — техник)
— Да, причесали мы «бубновых»!
Сочиняют вызов немцам на воздушную дуэль в стиле письма запорожцев турецкому султану:
— Что, так и писать? «День у нас такой, как у вас, за это поцелуйте…»
— Может, хоть многоточие поставим? Грубо, дипломатический документ!
— Готово!
— Кузнечик, переведи все это на немецкий. Быстро, но постарайся, чтобы это был добротный, литературный язык.
— Готово.
— Что, это всё?
— Ну, остальное переводу не подлежит. «Кемпфе мит мир алляйн, веренд дер штартс верден вир ирс нихт бешиссен. Маэстро».
— Не тяни, а то получишь по шее.
— «Выходи драться один на один, на взлете бить не будем. Маэстро»
— Ну вот, а целый день писали!
— Стилист. Не смешно, но точно.
Маэстро. Ребята, я же свой!
Солдаты. Ах, значит, свой? (бьют)
Маэстро. Да вы хоть форму посмотрите!
Солдаты. Так он еще и форму нацепил! (бьют)
Маэстро. Ах ты господа бога душу мать!
Солдаты. Так он еще и лается по-нашему!
Маэстро. Ах ты, царица полей! (бьет солдата в челюсть)
Солдат (потирая челюсть). Кажись, свой…
— Рахмат!
— Что?
— «Спасибо» по-узбекски.
— А, будь ласка.
— Не понял…
— «Пожалуйста» по-украински. (Ромео — Маэстро)
— Лейтенант, возле самолета не кури́те!
— А я не затягиваюсь!
Комполка. Ты себе планшет заведешь когда-нибудь? Или тебе подарить?
Маэстро. Так сапог в бою надежнее.
— ...а когда кончится эта война, вернёмся мы сюда, пройдём по этим местам, кто остался в живых...
— И соберём лучший симфонический оркестр. Во фраках. Выйдет дирижёр. Я подойду и скажу ему...
— Пусть они нам сыграют!
— Нет, ты знаешь, я сам. Я скажу: «Извини, маэстро, дай я!..» И как вжарим «Смуглянку», от начала — и до конца!