*** Дедушка похоронил жену. А к дочке переезжать отказался. У нее был очень деловой муж и всесторонний достаток, они ездили на дорогущей машине стоимостью в квартиру, а внучка носила на себе обычно по три пенсии деда. У них дома, в большом загородном «дворце», как называла его жена, они всегда чувствовали себя «каплей дегтя» в бочке меда. Но дочка с матерью всегда были очень близки, и в редкие приезды родителей во «дворец» именно жена была тем мостиком, на котором держался дедушка, в чужеродной атмосфере. Сейчас он никак не представлял себя без «мостика» в этом богатом и холодном к нему доме. После похорон и оплаченных дочкой с зятем красивых богатых поминок дедушка вернулся в опустевшую квартиру и... решил лечь умирать... *** Бабушка веселилась. «А что, плакать, что ли?», — резюмировала она всем букам, которым не нравилась ее теплая улыбка, не сходившая с лица. «Жизнь так скоротечна и так хороша, что просто грех портить ее какими-то огорчениями, ну если только поплакать или оплакать что-то, но тут же отпустить потерянное и продолжить жить, пока дышишь!» Непонятным образом рядом с такой бабушкой уживался дедушка, бука и ворчун. Они ещё в стародавние времена родили сына и из молодоженов сразу превратились в папу и маму. Бабушка, ставшая тогда мамой, очень обрадовалась и начала растить из сына... «девочку», по мнению папы. Наряжать во все яркое, забывать стричь густые вьющиеся волосы, отчего у сына всегда были «патлы» (как их называл папа) до самых плеч, а яркие рубашки навыпуск превращали его наследника в отпрыска империализма с непонятной принадлежностью к полу. Мама с папой ругались, папа-бука ворчал, вскипал и лично водил к парикмахеру отстригать «красоту», «запущенную» мамой. Папа записывал Сына на бокс и в кружок «Юный механик», мама — на танцы и скрипку. Благодаря этому родительскому спору «о подрастающем поколении» из сына вырос всесторонне развитый мужчина. И так этот мужчина всесторонне вырос, что начал расти и дальше, удачно совмещая свою крепость духа и папин «ворчизм» с маминой ветреностью, воздушностью и любовью к красивому. Когда мужчина заработал больше, чем мама и папа за всю свою жизнь, и решил строить дом, родители снова разошлись во мнениях. Мама настаивала на королевском замке с большими окнами и балконами, а папа — на лаконичном, но крепком, «на века», теплом жилище. Сын привез к родителям дизайнера Олечку. Олечка озарила своим присутствием родительскую квартиру и, тут же найдя общий язык с мамой, «родила» им проект дома, в котором большие окна и балконы вполне сочетались с удобством и лаконичностью простого жилища. И... дом начал строиться... В процессе стройки мужчина все время что-то закупал, подвозил и... то и дело встречался с Олечкой... Приблизительно к концу стройки Олечка нечаянно «родила» маме и папе внучку. И тогда они стали бабушкой и дедушкой. Бабушка так обрадовалась, что сразу стала нянчить и наряжать внучку, а дедушка стал букой до невозможности и даже один раз, когда Олечка, внучка и бабушка гуляли в парке, перемежаясь магазинами, а сын, который стал мужчиной, только что отобедал приготовленным мамой и дизайнером изящным обедом, бахнул кулаком по их старенькому столу, задрапированному цветочной скатертью, ку-ла-ком! Сын удивился, а дедушка настоятельно потребовал назначить Олечку женой! У сына был иной план движения по жизни, и поэтому у них произошел «крепкий» разговор, в котором столкнулись дедушкины порядочные устои и сыновьи планы достроить дом. Победила молодость... Дедушка-бука попал в больницу с инфарктом. Мама, которая недавно превратилась в бабушку, и Олечка, теперь уже ставшая мамой, узнав от дедушки причину инфаркта, образовали коалицию. И быстро закончили строительство дома, понизив его из «дворца» до обычных «хором», лишив балконов, но удачно пристроив веранду для поправки дедушкиного пошатнувшегося здоровья в кресле-качалке на свежем воздухе. Известие о свадьбе сразу подлечило дедушкино сердце, и его наконец из очередного сердечного санатория увезли домой... прямо на веранду в кресло-качалку. Там, сидя в кресле и окружённый любовью и улыбками женщин, он открыл для себя, что жизнь на самом деле прекрасна, жена, превратившись в бабушку, не потеряла своей лёгкости, а внучка с ее бантиками, платьишками и обнимашками вполне заменяет внука с футболом и рыбалкой. Кроме кресла дедушке выделили рабочий сарайчик и разрешили делать на участке все, что ему захочется. Захотелось теплицу, пару грядок и, к огромному удивлению, бабушки, цветов! Цветами дедушка засадил буквально все, и они цвели чуть ли не круглогодично, радуя бабушку, а свежие букеты, которые дедушка собирал и дарил, светили счастьем в каждой комнате. Иногда к ним в дом приезжали Олечкины родители, которые тоже по счастливой «случайности» стали с некоторых пор дедушкой и бабушкой, очень скромно одетые, скромно себя ведущие и, по всему видно, совершенно не привыкшие к «хоромам», хоть и без балконов. Они как-то незаметно гостили и отбывали обратно куда-то на окраину жизни, в маленький поселок на «краю земли». Олечка после их отъезда очень грустила и вздыхала, и тогда бабушка прыгала за руль и тащила Олечку в «искусство», «культуру» и по магазинам. «Мужчина должен баловать мать и жену!» — смеялась бабушка. «Злостные расточители!» — ворчал на них дедушка. «Я с вами!» — запрыгивала на заднее сиденье внучка. Дедушка и сын, ставший теперь ещё и мужем, явно проигрывали женскому большинству. А потом вдруг Олечкина мама, тоже ставшая бабушкой, подхватила страшную болезнь. Все, кто слышит это название, сразу начинают плакать... Ещё бы... она, эта болезнь, резко сокращает жизнь, да ещё и мучает весь этот остаток, как та инквизиция в древние времена. *** Бабушка угасала и поэтому все время лежала, у нее закончились силы для борьбы с болезнью, но ещё остались силы для того, чтоб дедушка не пал духом. И она его все время отвлекала от горьких дум о расставании, «необходимыми» делами и обучением, «как-ему-жить-без-нее». И... после всех необходимых дел дедушка, как ученик, садился за стол, брал прикупленную для этого толстую тетрадь и писал под диктовку: «1. Чищу картошку, лук, морковь, свеклу...» И они все диктовали и писали, и болезнь не смела им мешать, потому что у них было «занятие». Бабушка поднимала высохшую обтянутую почти прозрачной кожей руку и грозила пальцем: «И не смей плакать и унывать без меня! Жизнь все равно конечна! Всегда занимайся делом, следи за собой, а то заработаешь себе язву и превратишься в язвительного человека!» Дедушка обещал так не делать и ложился рядом, прижимаясь к угасающей бабушке и обнимая ее. Уже ночью в темноте, перешептывались, вспоминая молодость и радуясь, что дочка Олечка так удачно вышла замуж, а внучка растет в любви и достатке. Однажды дедушка проснулся, а бабушка нет... *** Известие потрясло большой крепкий дом-хоромы. Олечка-жена заплакала, с ней внучка и бабушка, которая жена ворчливого дедушки, муж-сын бросился решать все необходимые дела к осиротевшему дедушке. А дедушка большого дома... представил вдруг, что ЭТО могло случиться с его бабушкой, и, выронив секатор, упал прямо в свои цветы... *** После похорон и оплаченных дочкой с зятем красивых богатых поминок дедушка вернулся в опустевшую квартиру и... решил лечь умирать... Он совершенно забыл про наставление жены и свою исписанную тетрадку. В квартирке стало тихо и гулко, а дедушка совсем почти врос в диван, и от этого казалось, что в квартире никого нет. Олечка приезжала и доставала дедушку из дивана, отмывала, кормила, наготавливала впрок на неделю и... уговаривала поехать с ней в большой дом-хоромы. Дедушка был непреклонен, он не мог оторваться от дивана, на котором всю жизнь пролежал рядом с женой, и теперь, закрывая глаза, представлял, что она всё ещё тут, рядом, и... не мог ее бросить. *** Неунывающая бабушка ездила к своему цветочному дедушке в больницу, возила ему фрукты, выгуливала в больничном парке и меняла цветы в банке на тумбочке, чтоб дедушка радовался жизни и тому, что они достойно ухаживают за его садом. Но дедушка был ворчуном и все время повторял, что «он-не-жилец», «жизнь окончена», и никак не желал поправляться. Бабушка тормошила его и говорила: «Смотри, как хорошо жить, как красиво и как чудесно вокруг!» Как-то вечером бабушка и Олечка горевали о своих дедушках, каждая расстроенно делилась новостями, отчего они пришли к выводу, что все дедушки ворчуны и буки. И тогда они придумали поменяться дедушками! *** Дедушка привычно лежал в диване, когда дверь его квартиры открылась, но вместо лёгких шагов Олечки он услышал посторонние уверенные шаги. «Молодой человек! К вам гости!» — сказал женский голос вместо голоса Олечки. Дедушка испугался и вжался в спасительный диван, в котором ещё теплились отголоски другого женского голоса. «Ну полноте вам! Олечку совсем измучили, она, бедняжка, так плачет о вас! Поднимайтесь! Сегодня я дежурю у вас вместо нее, а у меня не забалуешь!» Дедушка хотел было вскочить и накинуться на «вторжение» и прогнать, но вместо этого тихо поднялся и... привычно подчинился всему, что устроила эта громкая бабушка в его квартире. Ему пришлось идти в магазин за продуктами, потом помогать чистить картошку, морковь и свеклу с луком, совсем как в «жизненной» тетрадке. А потом они вместе готовили борщ и ели его, прикусывая черным хлебом с чесноком. Бабушка рассмеялась: «Теперь мой дедушка точно весь изворчится, что от меня дурно пахнет» «Чеснок прогоняет хворь!» — возразил тихий дедушка словами своей жены. *** Олечка пришла в больницу и, прежде чем отнести свежие цветы и фрукты «сердечному» дедушке, пошла к врачу... Врач развел руками и сказал: «Слабое сердце! Волноваться НЕЛЬЗЯ!» И дедушку не волновали, после больницы его решили отправить в санаторий, а потом на море вместе с бабушкой и внучкой, в общем, «программа» намечалась насыщенной, но ... Мужчина, добывавший деньги из «ниоткуда», ехал из очередной командировки и заснул... прям на руле... Дорога была пустынной, и поэтому руль, на котором уснул мужчина, сначала поиграл в «шашечки», представляя себя в гуще несущихся машин, а потом решил, что дорога слишком скучна, и свернул в кювет, где его и всю машину встретил большой дуб. Мужчина «проснулся» уже с гипсом и парой швов на брови. Сердечному дедушке решили ничего не говорить, но... мужчина (вот они бестолковки какие, мужчины эти!), как только вышел из своей больницы, сразу пошел в другую, к отцу-дедушке. Дедушка, увидев гипс и пару швов на брови сына, разволновался и вместо санатория снова уехал в реанимацию. Из реанимации в санаторий и на море он так и не попал, осиротив бабушку навсегда. *** Олечкин дедушка ел борщ. Он ел его и с чесноком, и без, наловчился чистить ингредиенты как чемпион мира по карвингу (кто не знает, это когда из овощей и фруктов всякие кандибоберы ножичками вырезают). К нему ездила теперь бабушка со стороны дочки Олечки и внучки, она врывалась в дом, как утреннее солнце, и дедушка не смел перечить и выполнял все, что она говорила. А в его вазе на старом кухонном столе образовался «вечно свежий» букетик из сада сердечного цветочного дедушки. Известие о том, что цветочно-сердечного дедушки не стало, как раз застало его за готовкой очередного борща. Дедушка уронил ножик в раковину и расстроился до глубины души и даже ушел в комнату и лег в утешительный диван. «Ты должен помочь ей!» — сказал диван голосом его бабушки. Дедушка собрался и поехал помогать. И очень вовремя, потому что мужчина с гипсом очень расстроился, потому что считал себя виноватым и от этого никак не мог нормально продолжать жить, без своего отца и его ворчания и слабого сердца. Олечка металась, как птичка, между поникшими мужчиной, потухшей бабушкой, сменившей улыбки и смех на реки слез, и внучкой, которая от расстройства снизила успеваемость и почти отбилась от рук. Дедушка взял на себя «хоромы», сад цветочного дедушки и... даже пару раз сделал «строгое лицо» в сторону внучки. Он поселился в «сарайке» цветочного дедушки, определив его как подходящее ему по размеру место, и стал там жить, помогая цветам и всем остальным домочадцам своим незаметным, но таким необходимым присутствием. «Присутствие» не помогало только бабушке, которая теперь залегла в их с ворчливым дедушкой диван, погасив в себе солнце от сильного горя и тоски по дедушке, совсем как тот дедушка, который теперь умел варить борщ и ухаживал за цветами сердечного дедушки. Когда у мужчины сняли гипс, а горе немного пережилось, семья собралась на отдых, внучка, воспрянувшая от предвкушения поездки, даже подняла успеваемость. Бабушка ехать отказалась категорически и снова ушла горевать к себе в диван. Олечка решила, что им с мужчиной и внучкой надо обязательно отдохнуть, а потом они что-нибудь придумают и это «что-нибудь» обязательно поможет бабушке пережить, наконец, потерю. Оставив дедушку и осиротевшую бабушку, они улетели в теплые края. Дедушка каждый день ухаживал за цветами и садом, он разговаривал с помидорами и огурцами в теплице, уговаривал их вести себя хорошо и расти, несмотря на то что их покинул хозяин. Он собирал букеты и нес их бабушке, чтобы порадовать ее, но... перед ее дверью робел и чувствовал себя неловко. И тогда он шел на кухню и готовил борщ и резал чеснок. А потом шел к двери бабушки и звал: «Чеснок прогоняет хворь!» За дверью всегда было тихо. Однажды дедушка вспылил и вместо привычного «чеснок прогоняет хворь» крикнул: «Мадам, кушать подано!» «Я не хочу!» — раздалось из-за двери. «Я тоже не хотел, а вы вторглись в мою жизнь со своим чесноком!» И, сам испугавшись своей дерзости, ретировался в кухню. Он на всякий случай налил борща в две тарелки и сел напротив второй. Бабушка вышла к борщу в таком ослепительно красивом платье, что у дедушки выпал чеснок из рук. *** В аэропорту толпились встречающие. Среди встречающих выделялась пара. Бабушка нарядная, светящаяся счастьем, и дедушка, не сводивший глаз с бабушки. Загорелое семейство — Олечка, внучка и мужчина, — увидев своих стариков, обрадовалось и... решило, что их надо обязательно как-то приспособить друг другу, чтоб каждый из них заменил другому потерянное «крылышко» и чтоб они могли ещё «полетать». *** «Хоромы» и цветущий сад пережили дедушку с бабушкой, ставших прадедушкой и прабабушкой и ушедших друг за другом в один год, и мужчину с Олечкой, превратившихся в дедушку с бабушкой, и внучку, ставшую сначала молодой мамой, а потом бабушкой... Цветочный сад разросся, дом все так же стоял и крепился, ведь когда-то дедушка-ворчун настоял на крепком доме, и поэтому дом, передаваемый от дедушек и бабушек к детям и внукам, собирался жить ещё очень долго. *** Автор : Ирина Грачёва
Вспоминая деревню...
Дедушки Бабушки и Дом .
***
Дедушка похоронил жену.
А к дочке переезжать отказался. У нее был очень деловой муж и всесторонний достаток, они ездили на дорогущей машине стоимостью в квартиру, а внучка носила на себе обычно по три пенсии деда.
У них дома, в большом загородном «дворце», как называла его жена, они всегда чувствовали себя «каплей дегтя» в бочке меда.
Но дочка с матерью всегда были очень близки, и в редкие приезды родителей во «дворец» именно жена была тем мостиком, на котором держался дедушка, в чужеродной атмосфере. Сейчас он никак не представлял себя без «мостика» в этом богатом и холодном к нему доме.
После похорон и оплаченных дочкой с зятем красивых богатых поминок дедушка вернулся в опустевшую квартиру и... решил лечь умирать...
***
Бабушка веселилась. «А что, плакать, что ли?», — резюмировала она всем букам, которым не нравилась ее теплая улыбка, не сходившая с лица.
«Жизнь так скоротечна и так хороша, что просто грех портить ее какими-то огорчениями, ну если только поплакать или оплакать что-то, но тут же отпустить потерянное и продолжить жить, пока дышишь!»
Непонятным образом рядом с такой бабушкой уживался дедушка, бука и ворчун.
Они ещё в стародавние времена родили сына и из молодоженов сразу превратились в папу и маму. Бабушка, ставшая тогда мамой, очень обрадовалась и начала растить из сына... «девочку», по мнению папы.
Наряжать во все яркое, забывать стричь густые вьющиеся волосы, отчего у сына всегда были «патлы» (как их называл папа) до самых плеч, а яркие рубашки навыпуск превращали его наследника в отпрыска империализма с непонятной принадлежностью к полу.
Мама с папой ругались, папа-бука ворчал, вскипал и лично водил к парикмахеру отстригать «красоту», «запущенную» мамой.
Папа записывал Сына на бокс и в кружок «Юный механик», мама — на танцы и скрипку.
Благодаря этому родительскому спору «о подрастающем поколении» из сына вырос всесторонне развитый мужчина.
И так этот мужчина всесторонне вырос, что начал расти и дальше, удачно совмещая свою крепость духа и папин «ворчизм» с маминой ветреностью, воздушностью и любовью к красивому.
Когда мужчина заработал больше, чем мама и папа за всю свою жизнь, и решил строить дом, родители снова разошлись во мнениях.
Мама настаивала на королевском замке с большими окнами и балконами, а папа — на лаконичном, но крепком, «на века», теплом жилище.
Сын привез к родителям дизайнера Олечку.
Олечка озарила своим присутствием родительскую квартиру и, тут же найдя общий язык с мамой, «родила» им проект дома, в котором большие окна и балконы вполне сочетались с удобством и лаконичностью простого жилища.
И... дом начал строиться...
В процессе стройки мужчина все время что-то закупал, подвозил и... то и дело встречался с Олечкой...
Приблизительно к концу стройки Олечка нечаянно «родила» маме и папе внучку.
И тогда они стали бабушкой и дедушкой.
Бабушка так обрадовалась, что сразу стала нянчить и наряжать внучку, а дедушка стал букой до невозможности и даже один раз, когда Олечка, внучка и бабушка гуляли в парке, перемежаясь магазинами, а сын, который стал мужчиной, только что отобедал приготовленным мамой и дизайнером изящным обедом, бахнул кулаком по их старенькому столу, задрапированному цветочной скатертью, ку-ла-ком!
Сын удивился, а дедушка настоятельно потребовал назначить Олечку женой!
У сына был иной план движения по жизни, и поэтому у них произошел «крепкий» разговор, в котором столкнулись дедушкины порядочные устои и сыновьи планы достроить дом.
Победила молодость...
Дедушка-бука попал в больницу с инфарктом.
Мама, которая недавно превратилась в бабушку, и Олечка, теперь уже ставшая мамой, узнав от дедушки причину инфаркта, образовали коалицию.
И быстро закончили строительство дома, понизив его из «дворца» до обычных «хором», лишив балконов, но удачно пристроив веранду для поправки дедушкиного пошатнувшегося здоровья в кресле-качалке на свежем воздухе.
Известие о свадьбе сразу подлечило дедушкино сердце, и его наконец из очередного сердечного санатория увезли домой... прямо на веранду в кресло-качалку.
Там, сидя в кресле и окружённый любовью и улыбками женщин, он открыл для себя, что жизнь на самом деле прекрасна, жена, превратившись в бабушку, не потеряла своей лёгкости, а внучка с ее бантиками, платьишками и обнимашками вполне заменяет внука с футболом и рыбалкой.
Кроме кресла дедушке выделили рабочий сарайчик и разрешили делать на участке все, что ему захочется.
Захотелось теплицу, пару грядок и, к огромному удивлению, бабушки, цветов!
Цветами дедушка засадил буквально все, и они цвели чуть ли не круглогодично, радуя бабушку, а свежие букеты, которые дедушка собирал и дарил, светили счастьем в каждой комнате.
Иногда к ним в дом приезжали Олечкины родители, которые тоже по счастливой «случайности» стали с некоторых пор дедушкой и бабушкой, очень скромно одетые, скромно себя ведущие и, по всему видно, совершенно не привыкшие к «хоромам», хоть и без балконов.
Они как-то незаметно гостили и отбывали обратно куда-то на окраину жизни, в маленький поселок на «краю земли».
Олечка после их отъезда очень грустила и вздыхала, и тогда бабушка прыгала за руль и тащила Олечку в «искусство», «культуру» и по магазинам.
«Мужчина должен баловать мать и жену!» — смеялась бабушка.
«Злостные расточители!» — ворчал на них дедушка.
«Я с вами!» — запрыгивала на заднее сиденье внучка.
Дедушка и сын, ставший теперь ещё и мужем, явно проигрывали женскому большинству.
А потом вдруг Олечкина мама, тоже ставшая бабушкой, подхватила страшную болезнь.
Все, кто слышит это название, сразу начинают плакать... Ещё бы... она, эта болезнь, резко сокращает жизнь, да ещё и мучает весь этот остаток, как та инквизиция в древние времена.
***
Бабушка угасала и поэтому все время лежала, у нее закончились силы для борьбы с болезнью, но ещё остались силы для того, чтоб дедушка не пал духом.
И она его все время отвлекала от горьких дум о расставании, «необходимыми» делами и обучением, «как-ему-жить-без-нее».
И... после всех необходимых дел дедушка, как ученик, садился за стол, брал прикупленную для этого толстую тетрадь и писал под диктовку:
«1. Чищу картошку, лук, морковь, свеклу...»
И они все диктовали и писали, и болезнь не смела им мешать, потому что у них было «занятие».
Бабушка поднимала высохшую обтянутую почти прозрачной кожей руку и грозила пальцем: «И не смей плакать и унывать без меня! Жизнь все равно конечна! Всегда занимайся делом, следи за собой, а то заработаешь себе язву и превратишься в язвительного человека!»
Дедушка обещал так не делать и ложился рядом, прижимаясь к угасающей бабушке и обнимая ее.
Уже ночью в темноте, перешептывались, вспоминая молодость и радуясь, что дочка Олечка так удачно вышла замуж, а внучка растет в любви и достатке.
Однажды дедушка проснулся, а бабушка нет...
***
Известие потрясло большой крепкий дом-хоромы.
Олечка-жена заплакала, с ней внучка и бабушка, которая жена ворчливого дедушки, муж-сын бросился решать все необходимые дела к осиротевшему дедушке.
А дедушка большого дома... представил вдруг, что ЭТО могло случиться с его бабушкой, и, выронив секатор, упал прямо в свои цветы...
***
После похорон и оплаченных дочкой с зятем красивых богатых поминок дедушка вернулся в опустевшую квартиру и... решил лечь умирать...
Он совершенно забыл про наставление жены и свою исписанную тетрадку.
В квартирке стало тихо и гулко, а дедушка совсем почти врос в диван, и от этого казалось, что в квартире никого нет.
Олечка приезжала и доставала дедушку из дивана, отмывала, кормила, наготавливала впрок на неделю и... уговаривала поехать с ней в большой дом-хоромы.
Дедушка был непреклонен, он не мог оторваться от дивана, на котором всю жизнь пролежал рядом с женой, и теперь, закрывая глаза, представлял, что она всё ещё тут, рядом, и... не мог ее бросить.
***
Неунывающая бабушка ездила к своему цветочному дедушке в больницу, возила ему фрукты, выгуливала в больничном парке и меняла цветы в банке на тумбочке, чтоб дедушка радовался жизни и тому, что они достойно ухаживают за его садом.
Но дедушка был ворчуном и все время повторял, что «он-не-жилец», «жизнь окончена», и никак не желал поправляться.
Бабушка тормошила его и говорила: «Смотри, как хорошо жить, как красиво и как чудесно вокруг!»
Как-то вечером бабушка и Олечка горевали о своих дедушках, каждая расстроенно делилась новостями, отчего они пришли к выводу, что все дедушки ворчуны и буки.
И тогда они придумали поменяться дедушками!
***
Дедушка привычно лежал в диване, когда дверь его квартиры открылась, но вместо лёгких шагов Олечки он услышал посторонние уверенные шаги.
«Молодой человек! К вам гости!» — сказал женский голос вместо голоса Олечки.
Дедушка испугался и вжался в спасительный диван, в котором ещё теплились отголоски другого женского голоса.
«Ну полноте вам! Олечку совсем измучили, она, бедняжка, так плачет о вас! Поднимайтесь! Сегодня я дежурю у вас вместо нее, а у меня не забалуешь!»
Дедушка хотел было вскочить и накинуться на «вторжение» и прогнать, но вместо этого тихо поднялся и... привычно подчинился всему, что устроила эта громкая бабушка в его квартире.
Ему пришлось идти в магазин за продуктами, потом помогать чистить картошку, морковь и свеклу с луком, совсем как в «жизненной» тетрадке.
А потом они вместе готовили борщ и ели его, прикусывая черным хлебом с чесноком.
Бабушка рассмеялась: «Теперь мой дедушка точно весь изворчится, что от меня дурно пахнет»
«Чеснок прогоняет хворь!» — возразил тихий дедушка словами своей жены.
***
Олечка пришла в больницу и, прежде чем отнести свежие цветы и фрукты «сердечному» дедушке, пошла к врачу...
Врач развел руками и сказал: «Слабое сердце! Волноваться НЕЛЬЗЯ!»
И дедушку не волновали, после больницы его решили отправить в санаторий, а потом на море вместе с бабушкой и внучкой, в общем, «программа» намечалась насыщенной, но ...
Мужчина, добывавший деньги из «ниоткуда», ехал из очередной командировки и заснул... прям на руле...
Дорога была пустынной, и поэтому руль, на котором уснул мужчина, сначала поиграл в «шашечки», представляя себя в гуще несущихся машин, а потом решил, что дорога слишком скучна, и свернул в кювет, где его и всю машину встретил большой дуб.
Мужчина «проснулся» уже с гипсом и парой швов на брови.
Сердечному дедушке решили ничего не говорить, но... мужчина (вот они бестолковки какие, мужчины эти!), как только вышел из своей больницы, сразу пошел в другую, к отцу-дедушке.
Дедушка, увидев гипс и пару швов на брови сына, разволновался и вместо санатория снова уехал в реанимацию.
Из реанимации в санаторий и на море он так и не попал, осиротив бабушку навсегда.
***
Олечкин дедушка ел борщ.
Он ел его и с чесноком, и без, наловчился чистить ингредиенты как чемпион мира по карвингу (кто не знает, это когда из овощей и фруктов всякие кандибоберы ножичками вырезают).
К нему ездила теперь бабушка со стороны дочки Олечки и внучки, она врывалась в дом, как утреннее солнце, и дедушка не смел перечить и выполнял все, что она говорила.
А в его вазе на старом кухонном столе образовался «вечно свежий» букетик из сада сердечного цветочного дедушки.
Известие о том, что цветочно-сердечного дедушки не стало, как раз застало его за готовкой очередного борща.
Дедушка уронил ножик в раковину и расстроился до глубины души и даже ушел в комнату и лег в утешительный диван.
«Ты должен помочь ей!» — сказал диван голосом его бабушки.
Дедушка собрался и поехал помогать.
И очень вовремя, потому что мужчина с гипсом очень расстроился, потому что считал себя виноватым и от этого никак не мог нормально продолжать жить, без своего отца и его ворчания и слабого сердца.
Олечка металась, как птичка, между поникшими мужчиной, потухшей бабушкой, сменившей улыбки и смех на реки слез, и внучкой, которая от расстройства снизила успеваемость и почти отбилась от рук.
Дедушка взял на себя «хоромы», сад цветочного дедушки и... даже пару раз сделал «строгое лицо» в сторону внучки.
Он поселился в «сарайке» цветочного дедушки, определив его как подходящее ему по размеру место, и стал там жить, помогая цветам и всем остальным домочадцам своим незаметным, но таким необходимым присутствием.
«Присутствие» не помогало только бабушке, которая теперь залегла в их с ворчливым дедушкой диван, погасив в себе солнце от сильного горя и тоски по дедушке, совсем как тот дедушка, который теперь умел варить борщ и ухаживал за цветами сердечного дедушки.
Когда у мужчины сняли гипс, а горе немного пережилось, семья собралась на отдых, внучка, воспрянувшая от предвкушения поездки, даже подняла успеваемость.
Бабушка ехать отказалась категорически и снова ушла горевать к себе в диван.
Олечка решила, что им с мужчиной и внучкой надо обязательно отдохнуть, а потом они что-нибудь придумают и это «что-нибудь» обязательно поможет бабушке пережить, наконец, потерю.
Оставив дедушку и осиротевшую бабушку, они улетели в теплые края.
Дедушка каждый день ухаживал за цветами и садом, он разговаривал с помидорами и огурцами в теплице, уговаривал их вести себя хорошо и расти, несмотря на то что их покинул хозяин.
Он собирал букеты и нес их бабушке, чтобы порадовать ее, но... перед ее дверью робел и чувствовал себя неловко.
И тогда он шел на кухню и готовил борщ и резал чеснок.
А потом шел к двери бабушки и звал: «Чеснок прогоняет хворь!»
За дверью всегда было тихо.
Однажды дедушка вспылил и вместо привычного «чеснок прогоняет хворь» крикнул: «Мадам, кушать подано!»
«Я не хочу!» — раздалось из-за двери.
«Я тоже не хотел, а вы вторглись в мою жизнь со своим чесноком!»
И, сам испугавшись своей дерзости, ретировался в кухню.
Он на всякий случай налил борща в две тарелки и сел напротив второй.
Бабушка вышла к борщу в таком ослепительно красивом платье, что у дедушки выпал чеснок из рук.
***
В аэропорту толпились встречающие.
Среди встречающих выделялась пара.
Бабушка нарядная, светящаяся счастьем, и дедушка, не сводивший глаз с бабушки.
Загорелое семейство — Олечка, внучка и мужчина, — увидев своих стариков, обрадовалось и... решило, что их надо обязательно как-то приспособить друг другу, чтоб каждый из них заменил другому потерянное
«крылышко» и чтоб они могли ещё «полетать».
***
«Хоромы» и цветущий сад пережили дедушку с бабушкой, ставших прадедушкой и прабабушкой и ушедших друг за другом в один год, и мужчину с Олечкой, превратившихся в дедушку с бабушкой, и внучку, ставшую сначала молодой мамой, а потом бабушкой...
Цветочный сад разросся, дом все так же стоял и крепился, ведь когда-то дедушка-ворчун настоял на крепком доме, и поэтому дом, передаваемый от дедушек и бабушек к детям и внукам, собирался жить ещё очень долго.
***
Автор : Ирина Грачёва