Покрывало невесты Критичность ситуации, переживаемой на свадьбе не только девушкой, но также и другими ее участниками, в первую очередь женихом и родителями с обеих сторон, отражалась в обрядах закрывания и последующего открывания лица невесты или всей ее фигуры. В этнографии адыгских народов эти обряды получили довольно интригующую интерпретацию. Перед тем как изложить последнюю, приведу один из местных вариантов обряда снятия платка с невесты. Обряд назывался хъытех (хъы — 'сетка’, техын — 'снимать’). Снимание платка осуществлялось стрелою, и тот, кто совершал операцию, именовался «снимателем» (хъытех). Исполнение данной функции считалось почетным, ответственным, но в то же время и опасным делом. При выборе кандидатуры хъытех родственники жениха иногда специально ходили по аулу и упрашивали родителей того или иного молодого человека или девушки дать соответствующее разрешение. Девушка или женщина-хъытех снимала платок с головы невесты при помощи стрелы и по возможности быстро. Мужчины для той же цели использовали обнаженные кинжал или саблю, на острие которых моздокские кабардинцы иногда насаживали ломоть хлеба или кусок чего-нибудь съестного (бэрэчэт). «Прежде чем снять покрывало, мужчина несколько раз пытался поддеть его на макушке кончиком оружия, осторожничая, уговаривая и увещевая молодую быть благоразумной, послушной, умной. Хотя молодая и стояла неподвижно, мужчина отскакивал от нее и делал вид, что на него ктото набросился. Спрашивал у присутствующих, не видели ли они, как его чуть не пронзило оружием, не убили и т. д.» Повторялось это трижды, после чего мужчина мгновенно сбрасывал платок и быстро наносил три удара своим оружием по перекладине дома, под которой невесту ставили заранее. Иногда вместо перекладины два человека держали палку над головой невесты, и в этом случае сниматель Глава 2. Свадьба 81 наносил удары по ней. По завершении операции «снимания платка» все присутствующие радовались, поздравляли друг друга, а также «снимателя». Последний становился названым братом новобрачной, в знак чего делал ей подарок, а семья невесты устраивала угощение [Мафедзев, 1979, с. 126]. Далее С. X. Мафедзев приводит параллели из свадебной практики русских (царские свадьбы), украинцев, народов Средней Азии, Индии и др., где волосы невесте могли расчесываться копьем, стрелой и т. п. По мнению исследователя, подобные действия объясняются страхом, который испытывали окружающие в отношении новобрачной. Обряд нанесения ударов по перекладине дверного проема он выводит из якобы предшествовавшего ему обряда нанесения ударов по голове невесты. Такие элементы свадебного наряда адыгской девушки, как шапочка, нагрудные золотые и серебряные украшения, массивный пояс из серебряных пластинок с украшениями и нарукавные подвески, рассматриваются Мафедзевым в качестве реликтов воинских доспехов. Результатом соотнесения перечисленных свадебных обрядов и атрибутов становится вывод об отражении в них мотива амазонства, и конкретно — «разоружения» дев-воительниц при бракосочетании [Мафедзев, 1979, с. 133—139]. Представляется, однако, что подобное объяснение грешит преувеличенной романтизацией, а сами обрядовые действия указанного типа носят иной семантический оттенок. Для уточнения последнего рассмотрим по возможности широкий круг однотипных или близких обрядов у разных народов региона. Начну перечень вариантов с обрядовых действий, бытовавших или бытующих у адыгских народов. Как отмечает тот же С. X. Мафедзев, в последнее время среди черкесов обряд хъытех исполняет мальчик — родственник жениха, производя манипуляции так называемой серебряной палкой (дыжьын баш). На нее он наматывает покрывало, закрывающее голову невесты. В таком виде дыжьын баш подвязывается в помещении, в котором находится молодая (где именно — не уточняется). Через 3 дня проводится обряд отвязывания «серебряной палки» и покрывало передается в дом, в котором пребывает жених. Палку же хранят для люльки будущего первенца молодой семьи [Мафедзев, 1979, с. 140—141]. Согласно описанию конца XIX в., в Кабарде покрывало с невесты снимала одна из девушек, находившаяся при ней в доме родителей жениха, за что и получала его в награду после свадьбы [Кашежев, 1893, с. 150]. В роли «открывателей» лица невесты при знакомстве и одаривании последней гостями могли выступать участвовавшие в торжестве женщины, старухи и даже мать молодой; обычно они производили операцию рукой [Махвич-Мацкевич, 1864, с. 20; Мерстуков, 1968а, с. 181; Меретуков, 19686, с. 311]. В этнографически близкой адыгским народам абхазской среде при знакомстве и одаривании невесты гостями в брачном домике 82 Ю. Ю. Карпов. Женское пространство в культуре народов Кавказа амхаре кисею с ее лица приподнимала одна из подружек либо дочь кормилицы [Акаба, 1955, с. 87; Векуа, 1912а, № 133; Джанашвили, 1893, с. 25; Мачавариани, 1884, с. 67]. При следовавшем через 7— 14 дней после свадьбы вводе невесты в «большой дом» данную операцию совершал товарищ жениха — устроитель пирушки и не рукой, а с помощью кинжала (позднее он становился как бы близким родственником молодой четы). В это же время старший мужчина дома благословлял невесту и обращался с молитвой к покровителю дома ажахаре, прося даровать ей плодовитость [Чурсин, 1957, с. 173]. У карачаевцев и балкарцев обряд «снятия шали» (аун алъан адет) совершался при вводе невесты в дом родителей жениха [Кудаев, 1988, с. 60—61] либо через несколько дней по завершении свадебного пира, когда новобрачный угощал всех аульных женщин и девушек (аувалгангюнь). Открывал лицо невесты доверенный жениха — приятель или родственник, используя кинжал, рукоять плетки, «палку, обмотанную с конца шелковою матернею», либо просто рукой, обязательно правой — приносящей счастье. «Исполнивший этот обряд становился родственником новобрачных». Снятую с молодой шаль он мог бросить на стоявших рядом девушек. После этого происходил публичный показ приданого невесты, а сама она получала право участвовать в хозяйственной жизни семьи [Грабовский, 1869, с. 16— 17; Кудаев, 1988, с. 60—61; Шаманов, 1979, с. 100]. Согласно свадебному церемониалу осетин, невесту накрывали шалью при вводе в дом жениха и после размещения ее в углу особой комнаты. С этого момента молодая свободно общалась только с шафером (къухылУоецэег, назначался из числа родственников и друзей жениха). Шафер производил обряд приобщения невесты к очагу ее нового дома, сводил ее со свекровью. Последняя ожидала жену сына с чашкой, наполненной медом и маслом. Невестка и свекровь угощали друг друга данной смесью, при этом шафер немного приподнимал завесу с лица девушки. После этого шафер, приподняв сзади шаль, выдергивает острой палочкой из под нее кисею, заносит ее над головой молодой и, описывая ею круги, торжественно произносит: «Благоденствие! Благоденствие! Девять мальчиков и одну голубоглазую девочку!» Женщины и девушки принимают из рук шафера эту палочку с кисеею. Сняв с нее предварительно кисею, вместо которой надевается на нее небольшой кусок коленкора или бязи, они вколачивают ее с этим куском материи в переднем углу, почти у самого потолка. (Шанаев, 1870, с. 28-291 По другой информации, снятие кисеи производилось шафером с помощью палочки или шашки возле одного из столбов, подпиравших крышу жилого помещения, и произнесения молитвы «ангелу головы» (сарызэед) семейства, который «обитал» в этом столбе [Такоева, 1959, с. 29]. У осетин-дигорцев фату с лица молодой мог сни Глава 2. Свадьба 83 мать шомполом приглашенный матерью невесты ее молодой племянник или ближайший родственник [В. X., 1887, № 340]. Интересные сведения на данный счет сообщает К. Л. Хетагуров: Вечером шафер снова вводит молодую в хадзар (помещение с очагом. — Ю. К.)\ к головному убору присоединяется еще кусок коленкора между сукном и платком (перед выводом из отчего дома голову невесты поверх платка накрывала красным сукном ее любимая подруга. — Ю, К.)\ шафер снимает красное сукно и передает его свекрови, затем обнаженной шашкой снимает коленкор и вешает его в углу, где висят такие же куски коленкора от прежних свадеб. С этой вешалки его уже не снимет никто никогда. [Хетагуров, 1974, с. 262, 265] Относительно обычаев населения Юго-Осетии имеется следующее свидетельство середины XIX в.: Родственники ведут невесту, жених же, отправившись вперед, встречает ее у дверей с зажженным факелом. Невесту три раза водят вокруг очага и потом сажают на возвышенное место, в углу (ком); тогда собираются все женщины деревни, окружают невесту и по очереди поют во всю ночь, до первого пения петуха... Во все это время невеста не должна говорить ни слова. После первого крика петуха особенно приглашенный мальчик подходит к ней, снимает с нее покрывало, разрывает его пополам, прикрепляет куски к находящейся в его руках липовой палке и говорит: «Девять мальчиков и одну девушку». Этим она объявляется хозяйкой и начинается ее служба. Семейство и гости садятся за стол, а она должна прислуживать. Голод свой она может утолять тайком в собственной комнате. Когда с невесты снимают покрывало, она, по общему кавказскому обычаю, является с закрытым по глаза лицом. [Гакстгаузен, 1857, ч. 2, с. 100] Схожие обряды имели распространение и в ряде районов Дагестана. В некоторых даргинских селениях маленький шелковый платок пердав снимал с молодой отец или другой родственник новобрачного и при этом стрелял из лука в потолок 1 . В шутку он спрашивал присутствующих: «В какой глаз невестки выстрелить — в правый или левый?» Те отвечали: «В правый, в правый». Молодая в это время сидела, закрыв оба глаза руками. Выпущенная в потолок стрела оставалась там до рождения женщиной первенца. У южных кумыков при аналогичной ситуации в потолок комнаты втыкали палку с надетым на нее чуреком и ватой. Хлеб символизировал обеспеченность, вата — долгую жизнь до седой старости [Гаджиева, 1985, с. 254]. По обычаю терекеменцев Дагестана, обряд «открывания лица новобрачной» (бет ячан) проводился утром третьего дня свадьбы. В нем принимали участие одни женщины — родственницы, но снимал покрывало палкой, с нанизанным на нее калачом и подвязанным шелковым гашником, мальчик 5—7 лет [Гаджиева, 1986, 84 Ю. Ю. Карпов. Женское пространство в культуре народов Кавказа с. 25]. В тех аварских аулах, где обряд существовал, покрывало с невесты снимала угром после первой брачной ночи ее подруга, и покрывало оставалось у новобрачной [Чурсин, 1995, с. 45]. В то же время, исследователи отмечают, что «у аварцев, как, скажем, у лезгин, поверх всех нарядов не окутывали невесту платком. Это, видимо, потому, что у аварцев существовало специальное украшение маргьал, которое целиком укрывало лицо невесты (украшение имело и магическое значение — от «дурного глаза») [Материальная культура, 1967, с. 258]. Обряды, подобные описанным, бытовали и среди населения Закавказья. В Азербайджане после первой ночи к новобрачной на обряд дувах собирались родственницы. Они рассаживались вокруг нее, а одна из девушек или мальчик подходили к молодой и снимали с лица вуаль в знак того, что последняя уже не девица [Ткешелов, 1888, с. НО]. Грузинские варианты церемонии снятия платка обычно были сопряжены с обрядами, несколько изменявшими их семантический контекст. Не всегда снятие покрывала с невесты становилось одним из центральных актов свадебного ритуала. Приведу некоторые примеры. По мегрельскому сценарию, покрывало с лица невесты снимали за пиршественным столом после одаривания ее гостями. Вслед за этим к месту застолья приводили жениха и усаживали возле новобрачной. У грузин Месхет-Джавахети снимал покрывало в брачную ночь (в доме невесты) жених, тогда же он впервые видел лицо своей суженой [Волкова, 1982, с. 131, 133]. Среди пшавов снятие покрывала знаменовало вступление молодых в супружеские отношения и происходило на третий день свадьбы. По данному поводу М. М. Ковалевский писал: Внешним выражением... запрета (на супружеские отношения. — Ю. К.) является тот факт, что во все это время лицо молодой покрыто вуалью. Только с наступлением третьей ночи одна из близких ей по мужу женщин, обыкновенно жена брата, снимает с ее лица покров, чем как бы выражается согласие семьи невесты на брак. (Ковалевский М., 1890а, т. 2, с. 88, 89] Манипуляции с платком (мандили) молодой совершались в Хевсурети при вводе ее в дом мужа. В указанный момент, согласно обычаю, концы головного платка должны были быть заложены за его же складки. После поздравлений пожилая почтенная женщина высвобождала один из концов мандили, и новобрачная носила платок в таком виде до тех пор, пока впервые не заговаривала с мужем. После этого она вновь подбирала выпущенный конец и в подобном виде носила его в дальнейшем (конец мандили выпускался лишь при трауре по близким родственникам) [Тедорадзе, 1941, с. 141]. Глава 2. Свадьба 85 Вместе с тем заметно большее значение в грузинской свадьбе придавалось возложению на новобрачных и снятию с них венцов гвиргвини. Последнее порой совмещалось со снятием вуали (покрывала) с невесты. Венцы делались «из золотой фольги с таковыми кистями, висящими на шнурках кругом до самых плеч». Надевание венцов происходило в доме невесты или же позднее, в церкви. Автор первой трети XIX в. отмечал, что во время венчания, при ступании молодых на церковный ковер, посаженый отец клал им под ноги обнаженную саблю. Чрез каждые двери и ворота молодые во время шествия в церковь и обратно из оной, проходят под саблею посаженого отца, которую он поднимает вверх над их головами. Обыкновение сие, равно как и самое повержение сабли под ноги вступающих в брак, означает, что оружие сие готово к их услугам... (Гордеев, 1831, № 5] Схожим образом обставлялось надевание венцов на молодых в доме невесты. И там их охраняли положенные на пол или воздетые в воздух обнаженные клинки холодного оружия. У мохевцев после совершения данного акта молодых трижды в сопровождении макари (дружек), державших обнаженные сабли, обводили вокруг горящего очага сначала в доме невесты, а потом в доме жениха. В Мтиулети при вождении жениха с невестой вокруг очага шафер меджваре и распорядитель эджиби били шашками по надочажной цепи. В тушинских селениях эджиби во время обхода ударял кинжалом по потолку, приговаривая: «С крестом спереди, с крестом сзади, ангел войди к нам». Судя по имеющимся сведениям, холодному оружию придавалось особое значение при вводе молодых в дом невесты. В Нижней Картли крестный отец в это время держал острие своего кинжала в дверной раме, в Мссхет-Джавахети один из дружек несколько раз ударял обнаженным кинжалом по косяку двери, а в Гурии кинжалы просто втыкались в косяк двери, и новобрачные проходили под ними. К сказанному добавлю, что и сам жених бывал вооружен кинжалом или саблей [Волкова, 1982, с. 118—119, IllIll, 124, 128, 130, 132]. По сравнению с традициями народов Северного Кавказа, в традиции грузин явственно видно смещение акцента с обряда закрывания и последующего открывания невесты (ее лица) на облачение обоих новобрачных в свадебные венцы. Идея параллельного «скрывания» невесты и жениха наглядно представлена в одном из ранних описаний мегрельской свадьбы. Там при бракосочетании, совершавшемся в церкви или особом помещении дома, ставили стол и на него клали цветы, печеный хлеб и чашу с вином. Стол закрывали покрывалом. Священник читал молитвы, затем снимал покрывало со стола и набрасывал его на головы молодым. Дружка в это время скреплял концы их платьев ниткой. Жених и невеста вкушали хлеб 86 Ю. Ю. Карпов. Женское пространство в культуре народов Кавказа и вино, в этом им «помогал» священник и затем благословлял их брак (см.: [Волкова, 1982, с. 119]). Венцы с молодых снимал священник или «счастливый» мужчина (которому во всем сопутствовала удача) на второй или третий день свадьбы перед брачной ночью, нередко при этом он пользовался холодным оружием [Жордания, 1912, № 29]. Согласно одному из описаний XIX в., на третий день свадебного торжества приходил священник, брал саблю, клал ее на лаваш, затем втыкал острый конец в дверь, выдергивал и шел к молодым. Прочтя разрешительную молитву, он снимал с молодых венцы и саблей поднимал кисею, которой была покрыта невеста. После этого присутствующие вторично поздравляли и одаривали молодых. Обряд назывался «лицезрением» (пириссанахави) [Волкова, 1982, с. 119 ]. В заключение обзора обращусь к материалам этнографии армян. И здесь фигурировали платок или шаль, которыми покрывали голову девушки родственницы (мать) молодого человека при сговоре, обручении или в ходе самой свадьбы. Во время свадебных церемоний, проходивших в домах обеих сторон, невеста пребывала за занавесом. Однако на обрядах снятия шали, вывода молодой из-за занавеса особого акцента не делалось. Параллельно с ними в ходу были другие ритуальные действа. Важной частью обряда одевания невесты являлась перемена девичьей прически и головного убора на прическу и убор замужней женщины. С закрытым лицом молодая должна была ходить до истечения года после свадьбы или до рождения первого ребенка [Тер-Саркисянц, 1989, с. 261—262, 271, 277]. В рассматриваемом плане привлекают внимание и другие обрядовые действа. Согласно описанию Л. И. Назарьянца, в доме жениха до отправления за новобрачной происходило следующее: На подносе приносят одежду невесты, шашку, кинжал и большой красный шелковый платок и ставят перед священником. Этот последний обнажаетМпашку и кинжал, кладет их на одежду и затем благословляет ее, После чего кинжал отдает жениху, который надевает его на себд^щашку «кавору», а платок берет девица, которая отдает священнику копеек 20—50, закручивает его жгутом, накидывает на шею жениха, а концы крестообразно прикрепляет на груди. Правую же руку жениха выше локтя подвязывают зеленым платком, который остается до конца свадьбы. [Назарьянц, 1901, с. 124] Важной составляющей обряда одевания невесты (в доме ее родителей) было повязывание пояса, совершавшееся после внесения за него выкупа подругам молодой кавором либо отцом жениха. При этом последние трижды обносили пояс вокруг невесты справа налево, порой ударяли по спине и произносили пожелания многодетности, в первую очередь рождения мальчиков. Считалось, что от повязанного пояса у женщины будет крепкая спина во время родов [Акимов, 1889, с. 88; Зелинский, 1882, с. 11; Лисициан, 1955, с. 238; Назарь- Глава 2. Свадьба 87 янц, 1901, с. 125; Тер-Саркисянц, 1989, с. 271]. По замечанию М. Патканова, пояс, равно как и вуаль невесты, служил эмблемой девственности [Патканов, 1872, № 24]. С данными о снятии указанных предметов одежды с невесты косвенно согласуются сведения о последующем сбережении белья, в котором невеста провела первую брачную ночь, в таком же виде, и это белье больше не употреблялось и не стиралось [Акимов, 1889, с. 90]. В армянской свадьбе, так же как и в свадебных обрядах других народов Кавказа, широко использовалось холодное оружие. С его помощью обычно замыкалось (ограничивалось) пространство над невестой либо над нею и женихом в наиболее сложные и, очевидно, опасные моменты ритуального цикла. В частности, крестообразно сложенные шашку и ножны кавор или крестный брат жениха держали над головой новобрачных во время бракосочетания и снятия с них священником венцов и нарота (цветных нитей, надевавшихся на шею жениха и невесты при бракосочетании и снимавшихся обычно по истечении 3 дней), что служило «официальным» разрешением для вступления их в интимные отношения [Бинкевич, 1931а, с. 166; Лисициан, 1955, с. 239; Патканов, 1872, № 24]. Глава холостой молодежи, он же — «брат жениха» (песахпер), держал саблю над молодыми при выходе их из церкви, а также при всех следовавших в этот день проходах молодых через разные двери [Тер-Саркисянц, 1989, ,с. 272]. В основных чертах мы рассмотрели весь круг обрядов скрывания и последующего открывания невесты или ее лица, практиковавшихся у народов Кавказского региона. Разнообразие материалов позволяет грубо делить их на два заметно различающихся сценарных варианта — северокавказский и закавказский (отрывочные данные азербайджанской этнографии тяготеют к первому варианту). В то же время во всех вариантах выделяются особо значимые, повторяющиеся сценарные узлы и линии взаимосвязей, которые выдвигают на первый план лиц определенных категорий, «вкладывают» им в руки конкретные предметы и «обязывают» в обусловленных местах и ситуациях производить предписываемые ритуалом действия. Такие сценарные узлы и линии взаимодействия обозначают следующие вопросы: кто производит обрядовые операции, в первую очередь открывания лица невесты, где это происходит, какие предметы при этом используются, что изменяется во взаимоотношениях невесты с окружающими и в самом ее положении после произведенных действий? Перечисленные вопросы, в свою очередь, рождают другие, но для начала ограничусь указанными
Черкесский круг
:Nafseta Ч
https://vk.com/circasbook
Глава 2 СВАДЬБА § 1.
Покрывало невесты Критичность ситуации, переживаемой на свадьбе не только девушкой, но также и другими ее участниками, в первую очередь женихом и родителями с обеих сторон, отражалась в обрядах закрывания и последующего открывания лица невесты или всей ее фигуры. В этнографии адыгских народов эти обряды получили довольно интригующую интерпретацию. Перед тем как изложить последнюю, приведу один из местных вариантов обряда снятия платка с невесты. Обряд назывался хъытех (хъы — 'сетка’, техын — 'снимать’). Снимание платка осуществлялось стрелою, и тот, кто совершал операцию, именовался «снимателем» (хъытех). Исполнение данной функции считалось почетным, ответственным, но в то же время и опасным делом. При выборе кандидатуры хъытех родственники жениха иногда специально ходили по аулу и упрашивали родителей того или иного молодого человека или девушки дать соответствующее разрешение. Девушка или женщина-хъытех снимала платок с головы невесты при помощи стрелы и по возможности быстро. Мужчины для той же цели использовали обнаженные кинжал или саблю, на острие которых моздокские кабардинцы иногда насаживали ломоть хлеба или кусок чего-нибудь съестного (бэрэчэт). «Прежде чем снять покрывало, мужчина несколько раз пытался поддеть его на макушке кончиком оружия, осторожничая, уговаривая и увещевая молодую быть благоразумной, послушной, умной. Хотя молодая и стояла неподвижно, мужчина отскакивал от нее и делал вид, что на него ктото набросился. Спрашивал у присутствующих, не видели ли они, как его чуть не пронзило оружием, не убили и т. д.» Повторялось это трижды, после чего мужчина мгновенно сбрасывал платок и быстро наносил три удара своим оружием по перекладине дома, под которой невесту ставили заранее. Иногда вместо перекладины два человека держали палку над головой невесты, и в этом случае сниматель Глава 2. Свадьба 81 наносил удары по ней. По завершении операции «снимания платка» все присутствующие радовались, поздравляли друг друга, а также «снимателя». Последний становился названым братом новобрачной, в знак чего делал ей подарок, а семья невесты устраивала угощение [Мафедзев, 1979, с. 126]. Далее С. X. Мафедзев приводит параллели из свадебной практики русских (царские свадьбы), украинцев, народов Средней Азии, Индии и др., где волосы невесте могли расчесываться копьем, стрелой и т. п. По мнению исследователя, подобные действия объясняются страхом, который испытывали окружающие в отношении новобрачной. Обряд нанесения ударов по перекладине дверного проема он выводит из якобы предшествовавшего ему обряда нанесения ударов по голове невесты. Такие элементы свадебного наряда адыгской девушки, как шапочка, нагрудные золотые и серебряные украшения, массивный пояс из серебряных пластинок с украшениями и нарукавные подвески, рассматриваются Мафедзевым в качестве реликтов воинских доспехов. Результатом соотнесения перечисленных свадебных обрядов и атрибутов становится вывод об отражении в них мотива амазонства, и конкретно — «разоружения» дев-воительниц при бракосочетании [Мафедзев, 1979, с. 133—139]. Представляется, однако, что подобное объяснение грешит преувеличенной романтизацией, а сами обрядовые действия указанного типа носят иной семантический оттенок. Для уточнения последнего рассмотрим по возможности широкий круг однотипных или близких обрядов у разных народов региона. Начну перечень вариантов с обрядовых действий, бытовавших или бытующих у адыгских народов. Как отмечает тот же С. X. Мафедзев, в последнее время среди черкесов обряд хъытех исполняет мальчик — родственник жениха, производя манипуляции так называемой серебряной палкой (дыжьын баш). На нее он наматывает покрывало, закрывающее голову невесты. В таком виде дыжьын баш подвязывается в помещении, в котором находится молодая (где именно — не уточняется). Через 3 дня проводится обряд отвязывания «серебряной палки» и покрывало передается в дом, в котором пребывает жених. Палку же хранят для люльки будущего первенца молодой семьи [Мафедзев, 1979, с. 140—141]. Согласно описанию конца XIX в., в Кабарде покрывало с невесты снимала одна из девушек, находившаяся при ней в доме родителей жениха, за что и получала его в награду после свадьбы [Кашежев, 1893, с. 150]. В роли «открывателей» лица невесты при знакомстве и одаривании последней гостями могли выступать участвовавшие в торжестве женщины, старухи и даже мать молодой; обычно они производили операцию рукой [Махвич-Мацкевич, 1864, с. 20; Мерстуков, 1968а, с. 181; Меретуков, 19686, с. 311]. В этнографически близкой адыгским народам абхазской среде при знакомстве и одаривании невесты гостями в брачном домике 82 Ю. Ю. Карпов. Женское пространство в культуре народов Кавказа амхаре кисею с ее лица приподнимала одна из подружек либо дочь кормилицы [Акаба, 1955, с. 87; Векуа, 1912а, № 133; Джанашвили, 1893, с. 25; Мачавариани, 1884, с. 67]. При следовавшем через 7— 14 дней после свадьбы вводе невесты в «большой дом» данную операцию совершал товарищ жениха — устроитель пирушки и не рукой, а с помощью кинжала (позднее он становился как бы близким родственником молодой четы). В это же время старший мужчина дома благословлял невесту и обращался с молитвой к покровителю дома ажахаре, прося даровать ей плодовитость [Чурсин, 1957, с. 173]. У карачаевцев и балкарцев обряд «снятия шали» (аун алъан адет) совершался при вводе невесты в дом родителей жениха [Кудаев, 1988, с. 60—61] либо через несколько дней по завершении свадебного пира, когда новобрачный угощал всех аульных женщин и девушек (аувалгангюнь). Открывал лицо невесты доверенный жениха — приятель или родственник, используя кинжал, рукоять плетки, «палку, обмотанную с конца шелковою матернею», либо просто рукой, обязательно правой — приносящей счастье. «Исполнивший этот обряд становился родственником новобрачных». Снятую с молодой шаль он мог бросить на стоявших рядом девушек. После этого происходил публичный показ приданого невесты, а сама она получала право участвовать в хозяйственной жизни семьи [Грабовский, 1869, с. 16— 17; Кудаев, 1988, с. 60—61; Шаманов, 1979, с. 100]. Согласно свадебному церемониалу осетин, невесту накрывали шалью при вводе в дом жениха и после размещения ее в углу особой комнаты. С этого момента молодая свободно общалась только с шафером (къухылУоецэег, назначался из числа родственников и друзей жениха). Шафер производил обряд приобщения невесты к очагу ее нового дома, сводил ее со свекровью. Последняя ожидала жену сына с чашкой, наполненной медом и маслом. Невестка и свекровь угощали друг друга данной смесью, при этом шафер немного приподнимал завесу с лица девушки. После этого шафер, приподняв сзади шаль, выдергивает острой палочкой из под нее кисею, заносит ее над головой молодой и, описывая ею круги, торжественно произносит: «Благоденствие! Благоденствие! Девять мальчиков и одну голубоглазую девочку!» Женщины и девушки принимают из рук шафера эту палочку с кисеею. Сняв с нее предварительно кисею, вместо которой надевается на нее небольшой кусок коленкора или бязи, они вколачивают ее с этим куском материи в переднем углу, почти у самого потолка. (Шанаев, 1870, с. 28-291 По другой информации, снятие кисеи производилось шафером с помощью палочки или шашки возле одного из столбов, подпиравших крышу жилого помещения, и произнесения молитвы «ангелу головы» (сарызэед) семейства, который «обитал» в этом столбе [Такоева, 1959, с. 29]. У осетин-дигорцев фату с лица молодой мог сни Глава 2. Свадьба 83 мать шомполом приглашенный матерью невесты ее молодой племянник или ближайший родственник [В. X., 1887, № 340]. Интересные сведения на данный счет сообщает К. Л. Хетагуров: Вечером шафер снова вводит молодую в хадзар (помещение с очагом. — Ю. К.)\ к головному убору присоединяется еще кусок коленкора между сукном и платком (перед выводом из отчего дома голову невесты поверх платка накрывала красным сукном ее любимая подруга. — Ю, К.)\ шафер снимает красное сукно и передает его свекрови, затем обнаженной шашкой снимает коленкор и вешает его в углу, где висят такие же куски коленкора от прежних свадеб. С этой вешалки его уже не снимет никто никогда. [Хетагуров, 1974, с. 262, 265] Относительно обычаев населения Юго-Осетии имеется следующее свидетельство середины XIX в.: Родственники ведут невесту, жених же, отправившись вперед, встречает ее у дверей с зажженным факелом. Невесту три раза водят вокруг очага и потом сажают на возвышенное место, в углу (ком); тогда собираются все женщины деревни, окружают невесту и по очереди поют во всю ночь, до первого пения петуха... Во все это время невеста не должна говорить ни слова. После первого крика петуха особенно приглашенный мальчик подходит к ней, снимает с нее покрывало, разрывает его пополам, прикрепляет куски к находящейся в его руках липовой палке и говорит: «Девять мальчиков и одну девушку». Этим она объявляется хозяйкой и начинается ее служба. Семейство и гости садятся за стол, а она должна прислуживать. Голод свой она может утолять тайком в собственной комнате. Когда с невесты снимают покрывало, она, по общему кавказскому обычаю, является с закрытым по глаза лицом. [Гакстгаузен, 1857, ч. 2, с. 100] Схожие обряды имели распространение и в ряде районов Дагестана. В некоторых даргинских селениях маленький шелковый платок пердав снимал с молодой отец или другой родственник новобрачного и при этом стрелял из лука в потолок 1 . В шутку он спрашивал присутствующих: «В какой глаз невестки выстрелить — в правый или левый?» Те отвечали: «В правый, в правый». Молодая в это время сидела, закрыв оба глаза руками. Выпущенная в потолок стрела оставалась там до рождения женщиной первенца. У южных кумыков при аналогичной ситуации в потолок комнаты втыкали палку с надетым на нее чуреком и ватой. Хлеб символизировал обеспеченность, вата — долгую жизнь до седой старости [Гаджиева, 1985, с. 254]. По обычаю терекеменцев Дагестана, обряд «открывания лица новобрачной» (бет ячан) проводился утром третьего дня свадьбы. В нем принимали участие одни женщины — родственницы, но снимал покрывало палкой, с нанизанным на нее калачом и подвязанным шелковым гашником, мальчик 5—7 лет [Гаджиева, 1986, 84 Ю. Ю. Карпов. Женское пространство в культуре народов Кавказа с. 25]. В тех аварских аулах, где обряд существовал, покрывало с невесты снимала угром после первой брачной ночи ее подруга, и покрывало оставалось у новобрачной [Чурсин, 1995, с. 45]. В то же время, исследователи отмечают, что «у аварцев, как, скажем, у лезгин, поверх всех нарядов не окутывали невесту платком. Это, видимо, потому, что у аварцев существовало специальное украшение маргьал, которое целиком укрывало лицо невесты (украшение имело и магическое значение — от «дурного глаза») [Материальная культура, 1967, с. 258]. Обряды, подобные описанным, бытовали и среди населения Закавказья. В Азербайджане после первой ночи к новобрачной на обряд дувах собирались родственницы. Они рассаживались вокруг нее, а одна из девушек или мальчик подходили к молодой и снимали с лица вуаль в знак того, что последняя уже не девица [Ткешелов, 1888, с. НО]. Грузинские варианты церемонии снятия платка обычно были сопряжены с обрядами, несколько изменявшими их семантический контекст. Не всегда снятие покрывала с невесты становилось одним из центральных актов свадебного ритуала. Приведу некоторые примеры. По мегрельскому сценарию, покрывало с лица невесты снимали за пиршественным столом после одаривания ее гостями. Вслед за этим к месту застолья приводили жениха и усаживали возле новобрачной. У грузин Месхет-Джавахети снимал покрывало в брачную ночь (в доме невесты) жених, тогда же он впервые видел лицо своей суженой [Волкова, 1982, с. 131, 133]. Среди пшавов снятие покрывала знаменовало вступление молодых в супружеские отношения и происходило на третий день свадьбы. По данному поводу М. М. Ковалевский писал: Внешним выражением... запрета (на супружеские отношения. — Ю. К.) является тот факт, что во все это время лицо молодой покрыто вуалью. Только с наступлением третьей ночи одна из близких ей по мужу женщин, обыкновенно жена брата, снимает с ее лица покров, чем как бы выражается согласие семьи невесты на брак. (Ковалевский М., 1890а, т. 2, с. 88, 89] Манипуляции с платком (мандили) молодой совершались в Хевсурети при вводе ее в дом мужа. В указанный момент, согласно обычаю, концы головного платка должны были быть заложены за его же складки. После поздравлений пожилая почтенная женщина высвобождала один из концов мандили, и новобрачная носила платок в таком виде до тех пор, пока впервые не заговаривала с мужем. После этого она вновь подбирала выпущенный конец и в подобном виде носила его в дальнейшем (конец мандили выпускался лишь при трауре по близким родственникам) [Тедорадзе, 1941, с. 141]. Глава 2. Свадьба 85 Вместе с тем заметно большее значение в грузинской свадьбе придавалось возложению на новобрачных и снятию с них венцов гвиргвини. Последнее порой совмещалось со снятием вуали (покрывала) с невесты. Венцы делались «из золотой фольги с таковыми кистями, висящими на шнурках кругом до самых плеч». Надевание венцов происходило в доме невесты или же позднее, в церкви. Автор первой трети XIX в. отмечал, что во время венчания, при ступании молодых на церковный ковер, посаженый отец клал им под ноги обнаженную саблю. Чрез каждые двери и ворота молодые во время шествия в церковь и обратно из оной, проходят под саблею посаженого отца, которую он поднимает вверх над их головами. Обыкновение сие, равно как и самое повержение сабли под ноги вступающих в брак, означает, что оружие сие готово к их услугам... (Гордеев, 1831, № 5] Схожим образом обставлялось надевание венцов на молодых в доме невесты. И там их охраняли положенные на пол или воздетые в воздух обнаженные клинки холодного оружия. У мохевцев после совершения данного акта молодых трижды в сопровождении макари (дружек), державших обнаженные сабли, обводили вокруг горящего очага сначала в доме невесты, а потом в доме жениха. В Мтиулети при вождении жениха с невестой вокруг очага шафер меджваре и распорядитель эджиби били шашками по надочажной цепи. В тушинских селениях эджиби во время обхода ударял кинжалом по потолку, приговаривая: «С крестом спереди, с крестом сзади, ангел войди к нам». Судя по имеющимся сведениям, холодному оружию придавалось особое значение при вводе молодых в дом невесты. В Нижней Картли крестный отец в это время держал острие своего кинжала в дверной раме, в Мссхет-Джавахети один из дружек несколько раз ударял обнаженным кинжалом по косяку двери, а в Гурии кинжалы просто втыкались в косяк двери, и новобрачные проходили под ними. К сказанному добавлю, что и сам жених бывал вооружен кинжалом или саблей [Волкова, 1982, с. 118—119, IllIll, 124, 128, 130, 132]. По сравнению с традициями народов Северного Кавказа, в традиции грузин явственно видно смещение акцента с обряда закрывания и последующего открывания невесты (ее лица) на облачение обоих новобрачных в свадебные венцы. Идея параллельного «скрывания» невесты и жениха наглядно представлена в одном из ранних описаний мегрельской свадьбы. Там при бракосочетании, совершавшемся в церкви или особом помещении дома, ставили стол и на него клали цветы, печеный хлеб и чашу с вином. Стол закрывали покрывалом. Священник читал молитвы, затем снимал покрывало со стола и набрасывал его на головы молодым. Дружка в это время скреплял концы их платьев ниткой. Жених и невеста вкушали хлеб 86 Ю. Ю. Карпов. Женское пространство в культуре народов Кавказа и вино, в этом им «помогал» священник и затем благословлял их брак (см.: [Волкова, 1982, с. 119]). Венцы с молодых снимал священник или «счастливый» мужчина (которому во всем сопутствовала удача) на второй или третий день свадьбы перед брачной ночью, нередко при этом он пользовался холодным оружием [Жордания, 1912, № 29]. Согласно одному из описаний XIX в., на третий день свадебного торжества приходил священник, брал саблю, клал ее на лаваш, затем втыкал острый конец в дверь, выдергивал и шел к молодым. Прочтя разрешительную молитву, он снимал с молодых венцы и саблей поднимал кисею, которой была покрыта невеста. После этого присутствующие вторично поздравляли и одаривали молодых. Обряд назывался «лицезрением» (пириссанахави) [Волкова, 1982, с. 119 ]. В заключение обзора обращусь к материалам этнографии армян. И здесь фигурировали платок или шаль, которыми покрывали голову девушки родственницы (мать) молодого человека при сговоре, обручении или в ходе самой свадьбы. Во время свадебных церемоний, проходивших в домах обеих сторон, невеста пребывала за занавесом. Однако на обрядах снятия шали, вывода молодой из-за занавеса особого акцента не делалось. Параллельно с ними в ходу были другие ритуальные действа. Важной частью обряда одевания невесты являлась перемена девичьей прически и головного убора на прическу и убор замужней женщины. С закрытым лицом молодая должна была ходить до истечения года после свадьбы или до рождения первого ребенка [Тер-Саркисянц, 1989, с. 261—262, 271, 277]. В рассматриваемом плане привлекают внимание и другие обрядовые действа. Согласно описанию Л. И. Назарьянца, в доме жениха до отправления за новобрачной происходило следующее: На подносе приносят одежду невесты, шашку, кинжал и большой красный шелковый платок и ставят перед священником. Этот последний обнажаетМпашку и кинжал, кладет их на одежду и затем благословляет ее, После чего кинжал отдает жениху, который надевает его на себд^щашку «кавору», а платок берет девица, которая отдает священнику копеек 20—50, закручивает его жгутом, накидывает на шею жениха, а концы крестообразно прикрепляет на груди. Правую же руку жениха выше локтя подвязывают зеленым платком, который остается до конца свадьбы. [Назарьянц, 1901, с. 124] Важной составляющей обряда одевания невесты (в доме ее родителей) было повязывание пояса, совершавшееся после внесения за него выкупа подругам молодой кавором либо отцом жениха. При этом последние трижды обносили пояс вокруг невесты справа налево, порой ударяли по спине и произносили пожелания многодетности, в первую очередь рождения мальчиков. Считалось, что от повязанного пояса у женщины будет крепкая спина во время родов [Акимов, 1889, с. 88; Зелинский, 1882, с. 11; Лисициан, 1955, с. 238; Назарь- Глава 2. Свадьба 87 янц, 1901, с. 125; Тер-Саркисянц, 1989, с. 271]. По замечанию М. Патканова, пояс, равно как и вуаль невесты, служил эмблемой девственности [Патканов, 1872, № 24]. С данными о снятии указанных предметов одежды с невесты косвенно согласуются сведения о последующем сбережении белья, в котором невеста провела первую брачную ночь, в таком же виде, и это белье больше не употреблялось и не стиралось [Акимов, 1889, с. 90]. В армянской свадьбе, так же как и в свадебных обрядах других народов Кавказа, широко использовалось холодное оружие. С его помощью обычно замыкалось (ограничивалось) пространство над невестой либо над нею и женихом в наиболее сложные и, очевидно, опасные моменты ритуального цикла. В частности, крестообразно сложенные шашку и ножны кавор или крестный брат жениха держали над головой новобрачных во время бракосочетания и снятия с них священником венцов и нарота (цветных нитей, надевавшихся на шею жениха и невесты при бракосочетании и снимавшихся обычно по истечении 3 дней), что служило «официальным» разрешением для вступления их в интимные отношения [Бинкевич, 1931а, с. 166; Лисициан, 1955, с. 239; Патканов, 1872, № 24]. Глава холостой молодежи, он же — «брат жениха» (песахпер), держал саблю над молодыми при выходе их из церкви, а также при всех следовавших в этот день проходах молодых через разные двери [Тер-Саркисянц, 1989, ,с. 272]. В основных чертах мы рассмотрели весь круг обрядов скрывания и последующего открывания невесты или ее лица, практиковавшихся у народов Кавказского региона. Разнообразие материалов позволяет грубо делить их на два заметно различающихся сценарных варианта — северокавказский и закавказский (отрывочные данные азербайджанской этнографии тяготеют к первому варианту). В то же время во всех вариантах выделяются особо значимые, повторяющиеся сценарные узлы и линии взаимосвязей, которые выдвигают на первый план лиц определенных категорий, «вкладывают» им в руки конкретные предметы и «обязывают» в обусловленных местах и ситуациях производить предписываемые ритуалом действия. Такие сценарные узлы и линии взаимодействия обозначают следующие вопросы: кто производит обрядовые операции, в первую очередь открывания лица невесты, где это происходит, какие предметы при этом используются, что изменяется во взаимоотношениях невесты с окружающими и в самом ее положении после произведенных действий? Перечисленные вопросы, в свою очередь, рождают другие, но для начала ограничусь указанными