б) Стилистические выразительные средства

Перейдем теперь к стилистическим выразительным
средствам. Обратимся прежде к эпитетам. Чаще всего их
употребление имеет место в экспозициях преданий, так
как именно в них представляются герои. Характеризу­
ются те или иные черты внешности, социальное, имуще­
ственное и семейное положение, индивидуальные черты
характера и т. д.: богатый тлекотлеш; известный, пере­
довой, лихой, видный и т. д. наездник; не прощающий
зла; мудрый, рассудительный, уравновешенный; неукос­
нительно следующий этикету.
Существенную роль в создании образа героя играют
и эпитеты, характеризующие одежду героя, его оружие.
Герой появляется на свадьбе в войлочной рубашке, что
служит предметом насмешек князей 44, или же всадник
120
и его конь убраны черным серебром 45, герой одет в бе­
лую черкеску 116 - показатели знатного происхождения.
Показателем добротности оружия служит его старин­
ность: старый кауал *, старый ерижиб **47, его размеры;
длинный, короткий, широкий.
Преданиям чужды постоянные эпитеты, но мечи
Андемиркана, Ципинова Фицы постоянно определяются
как короткие.
В делом эпитетная система героев преданий направ­
лена на воссоздание образа доблестного воина.
Иного плана эпитетная система героинь. Здесь доми­
нируют эпитеты, определяющие такие качества, как
скромность, красоту, ум: «Хъадыжэ гуащэ икъук1э ц1ы-
ху губзыгъэт, дахэт, ик1и нэмыс зи1э ц1ыхубзт» - «Княж­
на Хадижа была очень мудрой, красивой и скромной жен­
щиной»48; «Девушка была так красива, что невозможно
было не обратить на нее внимания; была краше всех,
кто носит глаза и брови»49. И здесь часты эпитеты, опре­
деляющие социальное, семейное происхождение.
Нередки случаи, когда эпитеты характеризуют род в
целом: злой, бесстрашный 50.
В характеристике персонажа предания играют важ­
ную роль и эпитеты, определяющие пространство и вре­
мя, при которых разворачивается действие. Враги геро­
ев имеют обыкновение вызывать их из дому в осеннюю
темную ночь. Так, Жамбот Кушхов, догадываясь о цели
ночных гостей, все же вышел им навстречу, посчитав
позором отсиживаться в доме 51 v
Герои преданий считают позором совершать набеги
на близлежащие края, презрительно называя это «совер­
шать набег в места, где пасутся телята»52.
Герой, проявляя смекалку, использует в бою те или
иные особенности местности: подгоняет врагов к круто­
му обрыву, заставляет их вытянуться по единственной
тропе в ущелье 53.
Таким образом, приведенные примеры свидетельст­
вуют о важной роли эпитетов в создании образов героев
преданий и являются одним из основных компонентов
художественности последних.
Следующее стилистическое выразительное средство,
типичное для поэтики преданий,- гипербола. Этот худо­
жественный прием имеет в интересующем нас жанре свою
* Виды старинного огнестрельного оружия адыгов.
** Там же.
121
специфическую особенность, обусловленную природой
самого жанра в целом.
Как уже говорилось, предания знаменуют собой сме­
ну одного способа изображения действительности дру­
гим: мифолого-эпического конкретно-историческим, что
предполагает тенденцию изображения действительности
в реальной форме, в форме самой жизни.
В таком же реалистическом направлении происходит
и процесс трансформации гиперболических форм. Но для
изображения реального по своей сущности персонажа,
наряду с реалистическими, еще долгое время использо­
вались и традиционные элементы, к числу которых от­
носится и гипербола. Влияние предшествующей мифо­
логической и мифолого-эпической традиции наиболее
ярко прослеживается в ранних преданиях. Как и в фольк­
лоре многих народов, мифологические черты долгое вре­
мя сохраняют у адыгов образы антагонистов. Так, Куй­
цикоко Глухой съедает непомерное количество пищи; сви­
детельство крепкости его сна - искры из ноздрей; после
того, как ему отрубили голову, он еще некоторое время
сражается 51. Все это напоминает черты мифологическо­
го персонажа адыгов - иныжа (великана). В этих же пре­
даниях встречаются прямые параллели с гиперболичес­
кими чертам мифолого-эпических предшественников
персонажей преданий - героев нартского эпоса. Это и
традиционный эпический мотив богатырского детства
Андемиркана, рвущего лямки люльки; его исключитель­
ной силы голос, от которого всадники падают со своих
коней55. К эпическим средствам относится и гиперболи­
ческая форма выражения гнева героев ранних преданий:
и у Андемиркана и у Ешанокова в порыве гнева волосы
встают дыбом, отчего высоко приподнимаются шапки 56.
Проявлением необычайной физической силы является и
способность девушки подбросить богатыря так далеко,
что он становится едва различим 57. Нередко кони обо­
значаются эпически - альпы (летающий конь), и хотя в
преданиях они уже не способны летать, героям прихо­
дится перекидывать через седло два связанных между
собой мельничных жернова 58.
В контексте мифолого-эпических мотивов, унаследо­
ванных преданиями не предшествующей традиции, сле­
дует назвать и мотив «ахиллесовой пяты», свойственный,
опять-таки, более ранним преданиям: отсутствие корот­
кого меча и коня Жаманшарыка - необходимые условия
122
для победы над Андемирканом 59; только собственным
мечом можно отрубить голову Куйцикоко Глухого 60, толь­
ко раз в году можно одолеть сына Альхо, когда тот быва­
ет пьян.
Этот ряд можно продолжить, но в целом мифологи­
ческие и мифолого-эпические элементы носят в структу­
ре образа фрагментарный характер.
Таким образом, облик героя преданий, его возмож­
ности, те или иные качества его коня и оружия - явле­
ния, подлежащие чаще гиперболизации - теряют мифо­
логическую или мифолого-эпическую мотивировку, II
силу чего этот прием предстает в этом жанре как отра­
жение реальных качеств. Обратимся к примерам.
Облик героев преданий выдает их необыкновенную
физическую мощь. Обычная характеристика персонажей:
«Л1ы 1эчлъэчт гуу гъэшхам хуэдэу, пл1абгъуэт, бгы псы-
гъуэт, зэ1усэр къыгуичт. Апхуэдэхэм пелуан хужа1эт» -
«Здоровый был мужчина, подобно откормленному быку,
широк в плечах, тонок в талии, к чему ни прикоснется,
мог оторвать. О таких богатырь говорили»61. Это обыч­
ные характеристики героев, которые в то же время со­
размерны окружающим их людям. С другой стороны,
герои многих преданий - обладатели необычайной физи­
ческой силы - внешне ничем не примечательны, бывает,
даже проигрывают своему окружению. Так, Лашин, сно­
ха Шаковых, к удивлению свекра перебросила через пле­
тень быка, не дававшего ей подоить коров. Позже она
будет подбрасывать крымских силачей и распарывать им
животы большим пальцем 62. Ничто не выдает огромную
силу Созырыха, способного вывезти воз из крутой бал­
ки 63; то же самое под силу и отцу Шиханова Ауеса 64.
Наиболее характерные для предания гиперболизиро­
ванные формы наблюдаются в деянцях героев. Приве­
дем примеры. Если герои ранних преданий способны одер­
жать победу над многочисленными врагами благодаря
огромной физической силе, то аналогичные способности
героев поздних преданий трактуются реалистически. Они
владеют особым видом оружия: кауал/ержиб и д р.- от­
сюда мотив гиперболизированной меткости в стрельбе:
способность героя пускать стрелу через кольцо, стоящее
на голове жены 65.
Тетива лука из особого шелка настолько туга, что
выпущенная утром стрела возвращается только в обед 66.
Испытанное старое ружье «кауал» настолько искус­
но отработано, что не знает осечки и промаха 67.
123
Необыкновенная режущая способность сабель объяс­
няется тем, что они особой закалки, выкованы из особо­
го железа 68.
Органической частью гиперболизированных свойств
героя являются и возможности его коня. И здесь наблю­
дается тенденция к реалистическому объяснению необы­
чайных свойств коней:
- благодаря тонкому знанию породы лошадей, герой
выбирает таких жеребят, которые впоследствии стано­
вятся недосягаемы коням врагов б9;
- умело подобранная порода лошади в зависимости
от особенностей местности, направления преследования
в конечном счете рашает успех дела 70.
Ряд приведенных примеров свидетельствует о неодно­
родности гипербол преданий. В более ранних из них еще
сказываются каноны, выработанные предшествующей
традицией. Становление гиперболических форм собст­
венно преданий, в основе которых реальные свойства
явлений, происходит параллельно процессу перехода от
мифолого-эпического способа изображения действитель­
ности к конкретно-историческому.
Большое место в поэтической системе преданий за­
нимает такой стилистический прием, как символ. Речь
идет в первую очередь о символической организации по­
ведения персонажей и знаковой функции тех или иных
явлений.
Рассмотрим прежде всего систему символов, непосред­
ственно связанных с военным бытом.
Если угоняют скот или крадут мальчика-пастуха у
общеизвестных героев, это воспринималось последними
как символ вызова, как своеобразное «иду на вы».
Представляет интерес символика организации поедин­
ков и сражений. Считалось зазорным оставлять за собой
право первого удара в поединках. Он, как правило, предо­
ставлялся гостю, старшему или вопрос решался жреби­
ем 71.
У слушателей преданий складывалось определенное
впечатление о герое в зависимости от того, какое место
он занимал во время похода, набега. Престижным, до­
стойным храбреца считалось место впереди партии. При
возвращении из набега с добычей, истинный герой дол­
жен был находиться в аръергарде, так как уже оттуда
исходила большая опасность.
Посредством символа хозяин узнает о недовольстве
124
покидающего его дом гостя, выражением чего служил
трехкратный удар плетью своего коня последним 72.
Типическое место в цикле преданий о Жабаги Каза­
ноко - если собеседник говорил то, что по душе ему, он
стоял к нему лицом, если же обратное, он становился в
профиль. Такое выражение недовольства мы наблюдаем
только в преданиях о Казаноко. В одном предании, где
он выступает в несвойственной ему функции воина, име­
ет место знаковая передача намерений адыгских воинов:
насадив на шашку легкие и печень убитого воина, отсы­
лает все это крымскому хану 73.
Ряд символов преданий строится на нарушении пер­
сонажами тех или иных неписанных законов морально­
го кодекса адыгов. Так, по традиции, женщине запреща­
лось переходить дорогу мужчине, ибо это считалось пло­
хим предзнаменованием. Посредством нарушения этого
строжайшего правила старушка Хатакшоковых привлек­
ла к себе внимание верховного князя и подсказала ему
верное решение одного дела и .
Еще пример из этого ряда. Правая сторона у адыгов
считалась почетной, и она закреплялась за старшим по
возрасту. Типический мотив адыгских преданий - нару­
шение этой символической организации пространства.
Во многих преданиях молодой самоуверенный герой до­
гоняет едущего впереди всадника и, несмотря на его пре­
клонный возраст, пристраивается справа. Этот символи­
ческий жест основывается на недооценке возможностей
старого человека и невзрачного с виду его коня, за что
герой бывает жестоко наказан.
Часто встречаются в преданиях и такие традицион­
ные символы: возвращение коня с пустым седлом - всад­
ника нет в живых; приехавший на коне спешивается с
правой стороны - принес горестную весть; разъезжает
один - бесстрашный воин; черное войско - несметное
количество и др.
Образность и выразительность языка преданий дости­
гается в немалой степени и сравнениями. Объектами срав­
нений выступают персонажи преданий (как внешность,
так и их возможности), кони, окружающий героев пред­
метный мир, а образы сравнений создаются путем при­
влечения окружающего героя действительности во всем
его многообразии. В целом для сравнений преданий ха­
рактерно воссоединение рассказчиками эстетического в
природе с человеческим содержанием, что и составляет
вклад сравнений и художественность жанра в целом.
125
Как показывает анализ этого стилистического сред­
ства, наибольшее число сравнений берут свои образы из
животного мира: «...аслъэным хуэдэу жану» - «...по­
добно льву ловок»75; «...къаргъей нэк1уэц1ым хуэдэу да-
хэу» - «красивы как глаза ворона»76; «...мэл щтагъэ
хабзэу зэрихуэрт» - «враги разбегались как испугав­
шиеся овцы»77, «шы лъабжъэм къыщ1ыдэ ят1э шы-
къырхэр къуаргъхэм хуэдэт» - «комья земли из-под ко­
пыт коня - как вороны»78.
О мировоззрении народа и его эстетическом чувстве
можно судить по целому ряду сравнений в цикле преда­
ний о Казаноко Жабаги. Разные представители живот­
ного мира символизируют состояние человека в зависи­
мости от его возраста: «десять - птица, пятнадцать -
козленок, двадцать - волк, сорок - лев, шестьдесят -
тигр, восемьдесят - копошится, сто - тухлое яйцо»79.
В другом предании Казаноко, произнося благопоже-
лания, просит бога уподобить мальчика собачьему гла­
зу, куриному клюву, женскому сердцу и объясняет не­
понятные на первый взгляд сравнения следующим обра­
зом: «Среди созданий бога нет зорче собаки. В зоркости
нуждаются все: и тот, кто на войне, и тот, кто на охоте,
и тот кто лошадей пасет, и кузнец, и шорник... Метче
куриного клюва нет - в просяное зерно, не промахива­
ясь, попадает... В меткости нуждаются все: и тот, кто
ружье держит, и тот, кто меч держит, и тот, кто держит
молот, и тот, кто топор держит!.. Решительнее женщи­
ны нет... В мужественном сердце нуждаются все: и тот,
кто против врага встает, нуждается, и тот, кто на охоту
идет, нуждается...»80.
К созданию образов сравнений привлекаются и не­
бесные светила: «шыр вагъуэижым хуэдэу псынщ1эт» -
«конь был стремителен, как падающая звезда»81, «хъыд-
жэбзым и нэбжыщхэр дыгъэ бзийм хуэдэу к1ыжьт» -
«ресницы девушки были длинны, как лучи солнца»82.
Некоторые образы берут начало в растительном мире:
«и щ1ыфэр къалмыкъ бжьэхуцым хуэдэт» - «тело ее
было, как вата калмыков»83; «къэдзыгъуэ банэу къубэ-
лэцащ» - «ощетинился подобно колючкам терновника»81.
И, наконец, часто встречаются сравнения, образы
которых строятся на различных явлениях природы, не­
одушевленных предметах и т. д.: «...Къэбэрдейм къэрэ-
гъулбжыхъу ди1эр а зы л1ыращ» - «...это единственный
мужчина, охраняющий Кабарду подобно пограничному
126
плетню»85; «...дакъэжь маф1эу къэлыбащ» - «вспыхнул
как высохший пень»86.
Нетрудно заметить, что приведенные примеры - срав­
нения возвышающие, содержащие положительную оцен­
ку явлений. Есть примеры и обратного порядка - сни­
жающие: «и фызыр блэ зэраук1а башым хуэдэт» - «его
жена была подобна палке, которой убили змею»87; «шы
пщэр уанэ хуэдэу» - «...подобно седлу на жирной лоша­
ди»88 - о непостоянстве человека.