Комментарии
- 20 дек 2021 17:44Светлана КостинаСпасибо, Виктор. Интересные зарисовки и ужасно, что сделано с тайгой. В Карелии ещё в 80г. все вырубали. Вдоль дороги только леса были, а чуть от дороги отойдешь, вырубки на много км. Дааа, богатая страна Россия!
- 21 дек 2021 02:12Антонина ЧубукинаСпасибо. Сейчас утро. Прочитаю позже. Выберу времени побольше свободного и прочитаю со смаком и смыслом поглощая каждое слово как кусочки шоколада. Потом отпишусь
- 21 дек 2021 03:14Антонина ЧубукинаСлезу прошибло. Север. Приморья весь изранен рубками леса. Шрамы эти навсегда потому как несколько веков заживать будут
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Геологический фаукультет ДВПИ 1965-1971 годы
:Юрий Мартынов
АМГИНСКИЙ МАРШРУТ
Высунув голову из окна, смотрю на бегущую впереди до¬рогу, пью тёплый воздух летней тайги... Вон и перекрёсток, поворот на Малую Кему. За поворотом у дорожной обочины с поднятой рукой человек.
— Сто...о...ой, — кричит так, словно за ним гоняться волки.
Машина резко затормозила. Человек подбегает к кабине.
Возраст определить трудно: не молодой, не старый. Выгорев¬шая энцефалитна. Голова острижена наголо. На щеках рыжий пушок. Глаза на закопчённом лице пустые и какие-то бесцвет¬ные. Губа разбита. Зычно выкрикивает:
— Мужики, выручайте. Дайте сигарету. Курить хочу. Под-ыхаю.
Слышу, как шофёр отвечает почти равнодушно:
— У нас никто не курит.
В руке у проходимца небольшой полиэтиленовый мешок. В нём что-то странное, напоминает полкило кровавых кишок. Протягивает его шофёру:
— Купите змею. Тёпленькая. Только что убил.
— Зачем это?
— Ты чё! Это же лечебное мясо. Не хотите, китайцам про¬дам.
Шофёр не ответил, включил передачу и рванул с места в полный газ. В рычании мотора моё ухо уловило еле различи¬мое: «От дебил...».
Уже второй день подряд моё жизненное пространство ограничено размерами небольшой обшитой жестью фанер¬ной будки, сооружённой на шасси автомашины ГАЗ-66. Обзор пробегающей мимо забортной жизни резко ограничен разме¬рами смотрового окна (в открытом состоянии это всего двад¬цать пять сантиметров в высоту и сорок в длину). Будка сколо¬чена лет двадцать назад умельцами автобазы Дальневосточ¬ного отделения Российской академии наук. Подобные полу¬самодельные транспортные средства, разумно сочетающие
63
вездеходность и коммунальный комфорт, были созданы для обеспечения полевых работ научным сотрудникам в трудно доступных районах дальневосточной тайги. Наш автопром ни при развитом социализме, ни сегодня, при базарном капита¬лизме, ничего более путного взамен так и не создал.
Водитель этого средства уже немолодой шофёр со стажем, работник автобазы ДВО РАН. Звать его Володя. Рядом с ним в кабине начальник нашего небольшого полевого отряда Бо¬рис Иванович Павлюткин, специалист, геолог, палеоботаник. Со мной в будке ещё один член экспедиции — младший науч¬ный сотрудник Института геологи ДВО РАН Игорь Юрьевич Чекрыжов.
Одной из задач нашего десятидневного путешествия яв¬ляется пополнение коллекции отпечатков палеофлоры тре¬тичного возраста. Это необходимо для возрастной корреля¬ции ряда проблемных толщ. Первая точка, перспективная для отбора флоры, находится недалеко от устья реки Кемы. Аналогичные задачи нам предстоит решить в долине реки Амгу, затем в бассейне реки Максимовки. Попутно мы за¬планировали отобрать геохимические пробы цеолитизиро- ванных пород на водоразделе Максимовки и Викина. Пробы эти необходимы Игорю для работы по теме диссертации. Мои обязанности — помогать всем. Заодно хочу собрать материал о незаконных рубках лесов в приграничной части бикинского бассейна в Тернейском районе.
Монотонный ритм движения в полусумраке мерно пока-чивающейся комнатки на колёсах быстро притупил мои чув¬ства, и я благополучно задремал. Из сонного забытья вывела резко усилившаяся тряска на ухабах. Вскоре под колёсами ма¬шины зашуршал галечник. Шофёр включил пониженную пе¬редачу, старенький мотор загудел с подвыванием. Я поднял¬ся со своей лежанки и высунул голову в открытый проём окна.
С левой стороны от дороги медленно проплывает косогор береговой террасы, покрытый зелёным ковром из молодой травы. Впереди видно, что обрыв резко понижается, переходя в песчано-галечный бар, отделяющий речной лиман от моря. За лиманом просматривается покрытая лесом пойма доволь¬но большой реки. Это Кема — река, знаменитая своими водо¬падами. Ещё лет тридцать назад это была красивейшая река
64
в Приморье. Сегодня бассейн Кемы — большей частью уны¬лая территория, покрытая порубами, обширными гарями и вторичными берёзовыми лесами. Вдоль самой реки около не¬когда живописнейших водопадов пролегает грунтовая дорога из Тернея в Амгу. У водопадов останавливаются автотуристы, но чаще просто водилы, чтобы перекусить, выпить пивка или сменить отжившую колёсную резину. Бутылки, банки и ста¬рые покрышки обычно бросают тут же. Что поделаешь, дур¬ные привычки, как и хорошие, преодолеваются не сразу.
Спустя полчаса путь преградил водный поток шириной около пятидесяти метров. Это устье Кемы. Напротив устья, по другую сторону реки, видны домики посёлка. Посёлок этот на¬зывается Великая Кема. Лет тридцать назад, когда я посетил его впервые, он был довольно большим. В те годы рядом с по¬сёлком находился военный аэродром.
У переправы в устье Кемы скопилось несколько автома¬шин. Среди них три японских джипа и бортовой «Урал». Судя по раскинутым возле джипов надувным лодкам и наличию в море цепочки поплавков от рыболовных сетей, скопление тех¬ники здесь возникло явно по случаю заготовки красной рыбы. Обычно в это время на северном побережье Приморья начи¬нается ход лососей.
Вышедшие из автомашин люди присматриваются к нам явно с опаской: «Не рыбинспекция ли пожаловала?». Из ка¬бины высовывается наш шофёр. Мне слышно, как он спраши¬вает:
— Здорово, мужики... На ту сторону наша машина прой¬дёт?
Отвечает самый разговорчивый, похоже, шофёр «Урала».
— Даже не пытайтесь. «Урал» еле переплывает. Вода в ка¬бине по ногам гуляет. Вы ваще утонете.
Как только из завязавшегося разговора стало понятно, что мы не инспекция, а простые геологи, в местном сообществе возникло оживление. Двое тут же потащили резиновую лод¬ку на морской берег проверять сети. Как оказалось, рыбу здесь ждут давно: первые симины и гольцы только начали подхо¬дить. В этом году вместе с наступлением лета опаздывает и ход лосося как минимум недели на две.
65
До темноты ещё пять часов. Посовещавшись, решили схо¬дить на обнажение.
Переправились на противоположный берег на резино¬вой лодке, которую одолжили у рыбаков. От устья Кемы до обозначенного на геологической карте места, где геологами- съёмщиками помечен знак флоры, около километра. Это ми¬нут двадцать неспешной ходьбы. Осмотр обнажения показал, что добывать флороносные породы здесь без серьёзных канав¬ных работ невозможно. Коренные пласты «заплыли» делюви¬ем на глубину больше метра. Это означает, что первая точка оказалась пустой, делать здесь больше нечего. Завтра с утра можно ехать на следующую, теперь в район реки Амгу.
Когда вернулись к переправе, я отпросился у начальника сходить до ужина в посёлок, посмотреть, чем здесь люди жи¬вут. Вместе со мной отпросился и шофёр Владимир.
Недалеко от переправы слева и справа от дороги две усадьбы, обнесённые дырявчатым железным забором. Такие продырявленные листы железа использовалось раньше для покрытия аэродромов. У калитки усадьбы, той, что слева, сто¬ит грузовой автомобиль. По характерным обводам кабины и наличию переднего моста это ГАЗ-63. Такие машины не вы-пускаются уже лет сорок. Судя по цвету голубая лазурь, маши¬на изначально служила на аэродроме. Около грузовичка куча дровяного плавника, который привезли совсем недавно.
Подошли ближе, чтобы рассмотреть детали действующе¬го раритета. Пока разглядывали, у калитки появился человек. На вид ему от сорока до пятидесяти, сухощавый, с рыжеваты¬ми усами, со светлой, жиденькой, уже тронутой сединой ше¬велюрой. Профессиональная принадлежность его ни в чём не проявлялась. Смотрит на нас. Взгляд светло-карих глаз впол¬не осмысленный, человеческий.
— Александр, — называю своё имя с намерением познако-миться и узнать больше о посёлке и его обитателях.
Человек отзывчиво встрепенулся, вышел за калитку, и представился:
— Гена. Геннадий Иванович Григорьев. Я смотрю, что за новые люди к нам пожаловали? Думаю, может, помочь чем смогу?
— Геологи мы...
66
— О! Если золотишко мыть, мы завсегда готовы, — рас¬плылся улыбкой, хитро шурясь.
— Не...е. Наши планы скромнее. Хотим посмотреть дерев¬ню. Здесь я уже лет тридцать не был.
— А! О...о...о! От деревни уже ничего не осталось. Тут и в живых-то всего четыре дома. Этот пока я занимаю... Вре¬менно. Хозяин уехал, а я сторожу хозяйство. Напротив меня Витька живёт. Он тоже сторожит. Сейчас он подойдёт... Там, в...о...он, под горой, арендатор обитает. Держит стадо коров. И коней у него десятка два. Мужик, вроде, серьёзный. А на дальнем конце, во...о...он, за леском, живёт Виктор Горовен- ко. Он мастер на все руки. Лет десять назад гидростанцию со¬орудил. С тех пор свет в посёлке бесплатно... Да что мы на улице-то, может, в хату зайдём.
Мне интересно глянуть, как живёт этот человек, поэтому соглашаюсь сразу. Обращаюсь к своему напарнику:
— Володя, зайдём на минутку. Ты как?
— А чё, зайдём.
Гена услужливо пробежал вперёд, раскрывая калитку пе¬ред неожиданными гостями.
Двор усадьбы завален ржавыми бочками и квадратными листами железа. Похоже, что листовое железо добывается из железных бочек. Бочки рубят топором и зубилом, затем рас-правляют кувалдой. Инструменты лежат тут же. Спрашиваю:
— Для чего ж столько железа?
— Это под заказ. На продажу. Бочек тьма осталась после вояк, находим им применение.
За домом просматривается обширный огород. Картошка еще не взошла. Спрашиваю:
— Огород сам садил?
— Сам, — отвечает с ноткой гордости. — В прошлом годе весь вскопал лопатой. В этот раз хозяин заплатил пятьсот ряб-чиков, приехал Горовенко, вспахал трактором... Там у меня картошка... В том углу капуста... Тут грядки с луком.
— И вызревает?
— Растёт. Только в этом годе чудеса какие-то. Уже середи¬на июня, а холод собачий. Картошка, смотрите, даже не взош¬ла. На дубах листы только-только проклюнулись...
— Железо, огород. Ну, а чем ещё удается деньги зарабо¬тать?
67
— Чаще всего капусту сушим. В прошлом годе за месяц двадцать тысяч на капусте взял.
— И почём принимают морскую капусту?
— В Малой Кеме по восемнадцать рублей за кило. Иногда бывает заказ на экспорт. Экспортная, ту по тридцать рябчиков берут... Но приходиться попотеть. Особый стандарт им нужен.
— Ну, а кроме капусты?
— Иногда орехи готовим. Когда кедр уродит. Прошлый год три месяца на орехе пахал. Тридцать тысяч взял.
В проёме калитки появляется приятель Гены. Явно выпив¬ший. Вид живописный: типичный бомж. Во Владивостоке та¬кие люди обычно больше полугода не протягивают. Гена тоже обращает на него внимание:
— А вот и Виктор. Я же говорил, скоро придёт.
Виктор изображает на лице какую-то гримасу, похоже, ре¬шил озвучить возникшую мысль. В его грязно-синих глазах на мгновение вспыхивает живая искра:
— М...мужики. Щ...щас. Мы всегда..., — искра угасает.
Гена продолжает за товарища.
— Он слегка выпимши. Не обращайте внимания... Чё мы на пороге-то. Вы в хату проходите.
Распахивает дверь в сени. Там почти пусто. У стены ста-ренький потёртый комод. Рядом на гвозде тронутая тлением кожаная куртка. Из сеней проходим в кухню. Справа от вхо¬да оббитая жестью кирпичная печь. Против дверей, у стены, кровать, накрытая байковым одеялом. Правее окно, к которо¬му придвинут стол. Над окном пара полок с книгами. На сто¬ле довольно чистая давно не новая клеёнка. Вымытая посуда аккуратно сдвинута к подоконнику. Посередине стола алюми¬ниевая пепельница с окурками. По другую сторону стола ещё одна кровать-лежанка. Стены покрыты вполне сносными обо¬ями. Потолок давно не белен. Краска на дощатом полу облу¬пилась. Во всём тюремная скромность, вполне сочетающаяся с относительной чистотой.
Хозяева расселись по лежанкам, гостям — табуретки, кото-рые Гена принёс из соседней комнаты, занавешенной цвета¬стой тряпицей. Пока Гена закуривает, я расспрашиваю:
— Гена, расскажи, пожалуйста, немного о себе: откуда ро-дом, где был, что делал?
68
— А кому это интересно?
— Мне. А если разрешишь, могу и в журнал написать о ва¬шем житье-бытье. Многим интересно, как российская глубин¬ка живёт.
— А что. Могу и рассказать... Родился в городе Полоцке в 1950 году. Это в Белоруссии. После школы фазанка. Потом ра-ботал сварщиком. В 1970 призвался в армию. Служил фель-дъегерем в Звёздном городке под Москвой.
— Это что, вроде почтальона?
— Во, во. Разносил секретную почту в чемоданчике, ко¬торый был пристёгнут к руке на замок. В армии нашёл себе подругу. Она из Подмосковья. Женился. Жили недолго в Бело¬руссии у моих отцов. Вернулись в Москву... Потом все слома¬лось... Подрался я с участковым нашим. Сволочь был ред¬кая. Ну и попал на поселение в Астрахань. Пять лет. С женой развелись. В Астрахани я познакомился с другой женщиной, Людмилой звать. На десять лет моложе меня. Сама родом из Дальнегорска. После Астрахани двинули мы на родину Люд¬милы. В Дальнегорске родился у нас сын. Сейчас ему четыр¬надцать лет, учится в гимназии «Исток». Слыхал про такую? Там, вроде, американцы преподают.
— Не слышал. Ну, а как здесь-то оказался?
— Разошлись мы с женой. Уехал я. Подрабатывал где при-дётся. В Малой Кеме прожил пять лет. Теперь вот здесь, в Большой Кеме... Но я не жалуюсь.
— А что за гидроагрегат ты упоминал? Он электроэнергию вырабатывает?
— Ну да. Во! — он протянул руку и щёлкнул выключате¬лем. Под потолком вспыхнула электрическая лампочка.
— Не понял. У вас что, свет круглосуточно дают?
Тут даже Виктор не выдержал моей бестолковости. Замы¬чал. Потом скороговоркой выдохнул:
— Гидроэлекр...р...рстанц.
— Гидроэлектростанция что ли?
— Ну н...да.
В разговор снова вмешался Гена.
— Уже лет десять как свет в посёлке даёт самодельный ги-дроагрегат. Его можно посмотреть. Он на протоке. Метров пятьсот отсюда. Сделал его Горовенко. Он живёт в конце по¬сёлка.
69
— Да, мужики. Это очень интересно. Мы, однако, сходим — посмотрим. Время уже к вечеру. Надо бы успеть заснять чудо технической мысли.
— А нас тоже заснимите?
— Ну а как же!
Сфотографировав новых знакомых, попрощались с ними и двинулись на поиски гидроэлектростанции. Нашли её быстро по столбам электролинии, ведущей в сторону реки.
В нижней части небольшого рукотворного пруда, создан¬ного на одной из проток Кемы, в створе невысокой дамбы под действием потока воды вращается колесо с лопастями. Есть в нём что-то от донкихотских ветряных мельниц. Само коле¬со изготовлено из стальной кабельной катушки. Такие катуш¬ки широко используются на аэродромах. Лопасти приварены из бочковой жести. Ось колеса вращается в цапфах на проч¬ном бетонном основании. К оси прикреплён автомобильный карданный вал, который передает вращение генератору через редуктор. Генератор и редуктор помещены в железный ящик. Все трущиеся части густо смазаны солидолом. Подшипники и крестовины на кардане обвязаны сверху резиновыми лоскута¬ми от автомобильной камеры.
Измерили скорость вращения вала: около пол-оборота в секунду. Сфотографировали конструкцию и поспешили на по¬иски её создателя.
На краю пустоши с остатками фундаментов, где когда-то стояли дома, за небольшой рощицей старого сада мы, нако¬нец, обнаружили жилую усадьбу. Вокруг множество больших и маленьких железяк. Тут запчасти от комбайнов, от тракто¬ров, большой железный котёл, самолётная лестница из алю¬миния, старые электродвигатели, мотки проволоки, куски стальной и алюминиевой жести и ещё Бог знает что. Из-за до¬мика с облупившейся штукатуркой, похожего на баню, разда¬ются гулкие удары. Иногда слышится мелодичный женский голос:
— От сволочь. Все равно разобью тебе башку.
Мы поубавили шаг, выглянули из-за домика. Метрах в де¬сяти на небольшом стульчике спиной к нам сидит немолодая женщина. Перед ней на земле лежит ржавый электромотор.
70
В одной руке у женщины зубило, в другой — тяжёлый моло¬ток. Прицелившись зубилом в крышку мотора, женщина с си¬лой бьёт молотком, сопровождая это резкими приговорами. Рядом лежит маленькая лохматая собачка, наблюдает за дей¬ствиями хозяйки. Учуяв нас, собачка подхватилась и с лаем бросилась в нашу сторону. Женщина оставила своё занятие и обернулась. Увидев незнакомцев, бросила инструмент, подня¬лась навстречу и окликнула:
— Ищете кого?
На вид ей можно дать лет пятьдесят. Волосы крашеные. Лицо приятное, даже интеллигентное, в глазах умные искры.
— Горовенко нам нужен, — отвечаю как можно спокойнее и приветливее.
— А на что он вам?
— Да вот, увидели мы гидроагрегат. Понравился. Хотим узнать о нём некоторые подробности.
— А сами-то кто будете? Откуда?
— Мы геологи. Проездом. Интересуемся, как люди тут вы-живают.
— Выживаем, как видите... — в голосе её строгость совсем исчезла.
Она поднялась со стула и продолжила:
— Вот занимаюсь заготовкой цветных металлов. Металлу тут много скопилось. С аэродрома. Кое-что от совхоза оста¬лось. Нам, старикам, здесь больше не на чем деньги зарабо¬тать. На одной пенсии не протянешь... А Горовенко мой муж. Сейчас позову.
Повернувшись в сторону дома, громко прокричала:
— Виктор, к тебе пришли.
Вскоре из дома выбежал подросток, одетый в камуфлиро-ванный костюм, с повязкой на голове, с живыми карими гла¬зами и рыжими конопушками вокруг носа. Вслед за ним по¬казался пожилой крепкий человек среднего роста в майке, в солдатских камуфлированных штанах, коротко остриженный, с залысиной на лбу, с крупным носом, толстыми губами и с большими под стеклами очков слегка испуганными глазами. Я поспешил объясниться:
— Мы тут познакомились с вашим гидроагрегатом. Вели-колепная штуковина. Сегодня для российской деревни такие
71
агрегаты актуальны. Мне захотелось узнать больше о вашем изобретении и написать о нём в журнал.
Выражение карих глаз под очками изменилось. Вместо лёгкого испуга в них вспыхнула искорка тщеславия и заинте-ресованности.
— Значит, вам понравилось? А что, ведь неплохо получи-лось?
— Да просто здорово. Можно я задам вам несколько вопро-сов?
— Да, пожалуйста... Давайте присядем. Можно здесь, на скамейке.
— Если вы не возражаете, я бы хотел узнать кое-что из ва¬шей биографии. Когда и где родились, чем занимались, как попали в эти края, наконец, как пришла в голову идея с гене¬ратором, как её удалось осуществить?
— Да, пожалуйста. Горовенко Виктор Константинович. Ро-дился в Красноярске в 1934 году. Приехал в Кему в пятьдесят четвертом. До этого работал токарем на комбайновом заво¬де. Попал служить во Владивосток. Оттуда меня направили в Кему на строительство аэродрома. В те годы строили быстро. Через пару лет всё было готово. Сначала здесь базировались МиГи пятнадцатые, потом семнадцатые. Мне понравилось. Остался на сверхсрочную. В 1977 году аэродром закрыли. К на¬чалу восьмидесятых годов посёлок опустел, но жить ещё мож¬но было.
— О семье расскажите, пожалуйста.
— Жена моя Зинаида. Зинаида Михайловна. Дочерей у меня трое. Живут в Москве. Сына два. Старший, Сергей, биз¬несмен, живёт в Уссурийске. Младший Витя. Вот он. Ему де¬вять исполнилось. Учиться в третьем классе. Школа в Малой Кеме. Вожу на тракторе.
— Это сколько ж вам было, когда вы решили его родить?
— Мне было уже шестьдесят два. Жене около сорока.
— Да, есть ещё... в русских селеньях... Ну, хорошо, теперь про агрегат.
— Первый вариант генератора я сделал в 1995 году. В тече¬ние года дорабатывал. Взялся за это дело после того, как сло¬мался поселковый дизель. Да и гонять его ради нескольких семей стало невыгодно. Окончательный вариант получился мощностью в четыре с половиной киловатта. Для трёх усадеб
72
вполне хватает. Сам генератор от сварочного агрегата, такой возил на прицепе ГАЗ-51. Радиус водяного колеса около двух метров. Редуктор нашёл от лебёдки (редукция один к двадца¬ти). Дополнительная редукция обеспечивается за счёт боль¬шой звёздочки. Подобрал её от силосного агрегата... За все эти годы генератор ни разу не подводил. Были моменты, ког¬да мало было воды в пруде. Приходилось копить воду и от¬крывать задвижку лишь на время, по утрам и вечерам. Такие засухи бывали нечасто.
— Я слышал, что вы собираетесь уезжать отсюда.
— Собираюсь. По болезни. Глаза совсем плохо видят. К концу лета должны уехать. В Уссурийск. Там выделили мне квартиру, двухкомнатную. Думаю, это за мои заслуги перед Родиной...
Уже через сутки мы были в посёлке Амгу. По местным меркам он считается большим. Жителей около тысячи. Серые дома рассыпаны вблизи открытого побережья, в приустьевой части долины небольшой реки. Половина лета здесь туман и сырой холод. Добраться в посёлок можно по длинной дороге, недавно проложенной среди дремучей тайги, а можно быстро воздушным транспортом. Аэродром в самом центре поселе¬ния. До Амгу летает рейсовый вертолёт из Тернея. Стоимость билета около трёхсот рублей.
Главной достопримечательностью этих мест являются го-рячие минеральные источники. На одном из них, по реке Амгу, уже много лет действует водолечебница. Второй источ¬ник находится в устье реки Сайон, где стихийно возник дикий миникурорт.
Наша забота в Амгу та же, что в Кеме, — отыскать выхо¬ды флороносных пород. Обнажение находится по реке Гра¬натной, которая впадает в реку Амгу, недалеко от посёлка. Часа три колесим по грязным дорогам, пытаемся максималь¬но приблизитьсяк месту, указанному на геологической карте. Наконец определились. Встали лагерем километрах в семи от посёлка, у речки на покосной поляне. Отсюда до обнажения около километра.
Обнажение оказалось совсем маленьким, но материал дает на удивление хороший. Суть работы заключается в долгом и тщательном разборе плитчатых пород и простукивании мо-
73
лотком как можно большего числа образцов с целью поиска отпечатков флоры. Чем больше разнообразных отпечатков найдём, тем больше шансов полнее описать флору раститель¬ного комплекса. Возраст первых находок флоры в этом месте оценивается, по предварительным данным, как эоценовый, то есть древние леса, от которых сохранилась лишь малая часть окаменевших со временем листьев, почек, веточек, захоронён- ных в илу на дне реки, озера или болота, произрастали здесь десятки миллионов лет назад.
На отработку точки ушло двое суток. Затем снова в дорогу.
Из Амгу направились на реку Максимовку. Работу на Мак- симовке было решено начать с отбора геохимических проб цеолитизированных пород в верховьях реки Лосёвки. До 1972 года река Лосёвка называлась Улунгой Кхуцинской. Зна¬менитый путешественник В.К. Арсеньев в своих записках на¬зывает ее Улянгоу. По этой самой реке отряд В.К. Арсеньева осенью 1907 года прошёл в верховья реки Викин.
Как оказалось, по Лосёвке уже лет пять как существует хо-рошая лесовозная дорога. Она тянется практически до бикин- ского водораздела.
В верховья Лосёвки добрались лишь к вечеру. Останови¬лись прямо на дороге, недалеко от старого лесосклада.
Внушительные груды брошенного леса начали нам попа-даться ещё в среднем течении Лосёвки. Но то, что мы увидели в верховьях реки, повергло всех в шок. Нестандартными брёв¬нами лиственниц и елей были завалены огромные площади. Даже поверхностно оценить, сколько здесь брошено ценней¬шего леса, не представлялось возможным. Брёвна-коротыши длиной от полуметра до четырёх валялись повсюду боль¬шими и маленькими кучами, кучками и поодиночке. Часть больших куч, похоже, пытались сжигать, но безуспешно, по¬скольку толстые брёвна гореть явно не хотели: не успели до¬статочно просохнуть.
Ещё более жуткая картина открылась нам, когда отправи¬лись в тайгу искать обнажение. Лесовозными волоками ока¬зались изрезанными вдоль и поперёк все окружающие соп¬ки. Некоторые волока проложены по склонам крутизной до сорока пяти градусов. Во многих местах сваленный лес выта-
74
щить не успели. Брошенные деревья размочалены гусеница¬ми тракторов и трелёвочников. Там, где находились вахтовые посёлки, раскиданы пустые бочки, рваные покрышки, быто¬вой мусор. Местами чернеют потёки тавота, в лужах радужные плёнки от нефтепродуктов.
Пока мои коллеги отбирали пробы, я успел по одному из волоков подняться на бикинский перевал. На перевале тоже рубили. Вид как на картине Васнецова «После побоища». Всюду трупы деревьев, разнокалиберные пни, размочаленные стволы и ветки, вывернутые дыбом комья земли. Даже камни на дорогах изгрызены гусеничным железом.
На следующий день мы вернулись в пойму Максимовки. Лагерь разбили на берегу реки, недалеко от хутора, который на современных картах называется Лосиный (ранее в этом ме¬сте был старообрядческий посёлок Улунга Кхуцинская). Судя по данным геологосъёмки, недалеко от этого хутора находится очередная точка, перспективная для отбора палеофлоры.
После устройства бивуака Борис Иванович взялся гото¬вить ужин, Володя с Игорем направились с удочками вдоль берега, а я — на хутор, где ожидал встретиться со старым сво¬им знакомым Виктором Фёдоровичем Зенковским. Мы не ви¬делись с ним лет двадцать. Знал я и уже покойного отца Вик¬тора, который поселился в этих краях ещё в конце сороковых годов. Помню, что он выходец из Харьковской губернии. В на¬чале сороковых призвался на Хасан, потом служил в посёлке Ольга.
Виктор Фёдорович оказался на месте. Как выяснилось, он хорошо помнит, что в середине шестидесятых годов в посёлке было еще семь дворов. Большинство жителей были потомка¬ми репрессированных старообрядцев, в том числе Безруковы, Попковы, Сухановы, Лошкарёвы. Сегодня сохранился лишь один дом. Когда-то в нём располагалась начальная школа.
В доме две комнаты. В одной из них Виктор и обитает. В ней имеется кирпичная печь, две кровати, стол и небольшая этажерка. На полу расстелены домотканые половики. Посте¬ленное белье на кроватях чистое. Стены побелены. В углу, над этажеркой, там, где обычно вешают иконы, портрет марша¬ла Жукова. На этажерке зеркало. Над столом прибит большой
75
лощёный календарь, с которого поддельно улыбается яркая блондинка, демонстрирующая голые сиськи, туго накаченные силиконом.
Эту красоту, вероятнее всего, повесил молодой племянник Виктора. Приехал вместе с дядей из Максимовки отдохнуть, за-одно помочь по хозяйству. Зовут его Денисом. Парню двадцать четыре года. Высокий, стройный. Показался мне на редкость аккуратным и серьёзным. Работает мотористом во Владиво¬стоке на теплоходе-контейнеровозе. Ходит в загранку. Зараба¬тывает до девятисот баксов. Деньги тратит на аренду жилья в городе и на учёбу (учится заочно во ВГУЭСе на экономиста). Есть своя автомашина («креста» 1997 года). Пока мы разгова¬риваем, Денис на огороде. Таскает воду и поливает грядки.
Некоторое время поговорили о былом. Вспомнили моло¬дые годы, общих знакомых, общие таёжные дела. После это¬го я повернул разговор к свежим, наиболее интересным для меня темам:
— Виктор, а что тебе известно о рубках тайги по Лосёвке?
— О, что тут с тайгой вытворяют, словами не передать. В погоне за зелёными все словно озверели.
— Видел плоды этого озверения. Только сегодня с верхо¬вьев Лосёвки.
— То, что ты видел по Лосёвке, творят по всем притокам Максимовки. По Буянике, по Угольной, по Чиинке, по Некра¬совке, Горбуновке, да по всем речкам. И рубят так уже лет де¬сять. Берут всё подряд: дуб, ясень, кедр, лиственницу, ёлку. Пилят без перекуров, зимой и летом. Объёмы рубок колос¬сальные. Думаю, что сотни тысяч кубометров за год. Похоже, что большая часть леса идет на экспорт кругляком. На Лосёв¬ке ещё ничего. Там рубят всего-то года четыре...
— И что, по всем притокам до бикинского перевала дошли?
— Не только дошли, но и перешли. Местами километров до десяти на бикинскую сторону залезли.
— А что за контора, кто начальник?
— Контора называется, вроде, АО «Амгу». Директор — Шу- ликин Александр Георгиевич. Главный исполнитель рубок — бригадир Горбачёв Александр.
— И много у них техники?
— Хватает. Есть харвестеры, около десятка трелёвочников, бульдозеры.
76
— Я обратил внимание, что они сжигают за собой нелик-видную древесину.
— Это недавно начали сжигать. Была тут комиссия из Вла-дивостока. Они и заставили. Раньше вообще всё бросали гнить.
— А куда лесхоз смотрит?
— Какой лесхоз? Шутишь? Все куплено.
— И кто же разрешил всё это?
— Как кто? Усольцев, бывший глава тернейской админи-страции.
— Да. Наговорил ты тут. Если бы своими глазами не видел, не поверил бы... Так, с тайгой понятно. А как сам-то выжива¬ешь? По-прежнему охотой?
— Охотой нынче не проживёшь. Раньше по Лосёвке до сот¬ни соболей брал. А в прошлом году всего два выловил. Куда всё подевалось? Наверняка, это связано с рубками... А живу во многом за счёт пенсии. Удалось проскочить в щель: полу¬чил пенсию в возрасте пятидесяти лет. Раньше такую давали в районах, приравненных к северу. В том числе и охотникам с большим стажем. Пенсия довольно приличная — две тыся¬чи семьсот рублей. Существенный доход дает хуторское хозяй¬ство. В прошлом году только помидоров на продажу вырастил тонны полторы. Помидоры здесь прекрасно растут в откры¬том грунте. Иногда арбузы вызревают. Недавно купил уазик, правда, не новый, но ещё крепкий. Да ты его видел. Во дворе стоит. Есть еще бортовой ГАЗ-66. Тот дома, в Максимовке.
— Ладно, старина, засиделся у тебя. Пора идти.
— Меня тоже работа заждалась... Слушай, Александр, ты вот учёным стал, читаешь много, скажи, пожалуйста, как, по- твоему, долго ещё так жить будем? Аки волки позорные...
— Ты знаешь, не все волки-то. Время нынче особенное. Каждому даётся проявить свою сущность. Кто был хищником в овечьей шкуре, тот обнаружил себя сполна. А кто человеком был, им и остался. Трудное время. Тёмное. Но я убежден: на¬ступит час отделения зёрен от плевел. О времени его прихода хорошо сказал Рерих: «Самая тёмная ночь перед рассветом». А то, что ночь в нашем отечестве черна как никогда, это оче¬видно для многих...
Владивосток, июнь 2005
77