Согласись, очень странное вещество? Не имеет ни вкуса, ни запаха, а на ощупь, как мелодия детства, весна или Рождество. И на первый взгляд кажется, – добрым живётся проще, оттого что врождённое, вшитое под ребро, неподдельное чувство радости за другого позволяет им быть животворным прохладным словом в миг, когда обнажаются страхи, и душит гром. Не врождённое, нет. Это крайне непросто, друг, не утратив себя, а, напротив, оставшись цельным, земляничное небо открыто нести сквозь цепи обесцвеченных лиц и бессильно упавших рук. Потому что у каждого в сердце вершится битва, из неё ты выходишь то светел, то побеждён. И мне кажется, в самое горькое из времён доброта превратится в особенный род молитвы. Как художник счищает слой копоти и земли с тёплой глади иконы, что долго не обреталась, так любое лицо доброта обращает в лик, и его не темнят ни болезни, ни скорбь, ни старость. Доброта – удивительное вещество... Т. Г. (Татьяна Георгиева)
Лирика - Высокая стихия
Доброта...
Согласись, очень странное вещество?
Не имеет ни вкуса, ни запаха, а на ощупь,
как мелодия детства, весна или Рождество.
И на первый взгляд кажется, – добрым живётся проще,
оттого что врождённое, вшитое под ребро,
неподдельное чувство радости за другого
позволяет им быть животворным прохладным словом
в миг, когда обнажаются страхи, и душит гром.
Не врождённое, нет. Это крайне непросто, друг,
не утратив себя, а, напротив, оставшись цельным,
земляничное небо открыто нести сквозь цепи
обесцвеченных лиц и бессильно упавших рук.
Потому что у каждого в сердце вершится битва,
из неё ты выходишь то светел, то побеждён.
И мне кажется, в самое горькое из времён
доброта превратится в особенный род молитвы.
Как художник счищает слой копоти и земли
с тёплой глади иконы, что долго не обреталась,
так любое лицо доброта обращает в лик,
и его не темнят ни болезни, ни скорбь, ни старость.
Доброта – удивительное вещество...
Т. Г. (Татьяна Георгиева)