Минут пять я сидела и пыталась своей раскалывающейся головой понять весь тот бред, о котором мы говорили. «Так, Фердинанд должен убить Уитлокка. Фердинанд - Уитлокка. Потому что отец последнего хочет избежать позора. Кажется, ясно. Но как так всё произошло, что мы попали в эту заварушку? Мы-то тут причем? И что теперь делать? И с чем делать? Так, позволить убить Джеймса? Хм, такое ощущение, будто есть выбор! Вот я такая умная, сидя в заплесневелом карцере, заору: «Не смейте его убивать! Я не позволю!». И меня тут же все послушаются и оставят этого человека в покое. Как бы не так! О! У нас же есть пистолет!». И словно в довершение моих мыслей, Джек сказал: — Где пистолет? Я достала оружие из-под платья и протянула ему. Джек довольно улыбнулся, но потом его яркая улыбка медленно сползла с губ. — Что? — возмутилась я голосом, похожим на тихий свист. — Он пуст. Ни одной пули. Я с досады шлепнула себя по лбу и полезла в тайный кармашек платья. — Вот — пули, — сказала я, протягивая их Джеку. — Я просто подумала, вдруг солдатик хватится… — О! ну, это в корне меняет дело, — одобрительно ответил кэп, заряжая пистолет. — Три пули — это тоже что-то. — Да, вот только что мы с этим чем-то сделаем? — Цыпа, не будь пессимисткой. У нас есть оружие! Нужен только благоприятный момент, смекаешь? Я с сомнением посмотрела на Джека. — И какой? Когда на судне все вымрут, кроме одного единственного человечка, который зачем-то спустится сюда и под угрозой смерти откроет карцер? — Ты иронизируешь? — слегка обиделся Джек. — Нет. Говорю прямым текстом, что от этого пистолета нет никакого толку пока мы сидим тут, словно мартышки в клетке. — Нда, печально. — Что печально? — спросила я недовольно. Мое настроение, которое прыгало на уровне минус ста радостных градусов, вводило меня в жестокий пессимизм, раздражительность и злобу. Джек посмотрел на меня и нахмурился. — Что? — сердито бросила я. — У тебя неважный вид, — заботливо заметил он. Я тут же смягчилась, отвечая: — Да, я тоже заметила. Так что же печально? Джек усмехнулся и сказал: — Печально то, что мое проклятье не действует на этих господ. — Джек показал наверх. — Кстати, Джек. Что они сделают с книгой? Сожгут? — И мой голос дрогнул от волнения. — Ну, — неопределенно протянул Джек, — мне показалось, что Фердинанд поверил в её непригодность, но, думаю, он повезет её к своему хозяину, Уитлокку-старшему. — Как это всё глупо, что мы попались. Всё так благополучно складывалось, а теперь столько времени потеряли. И всё из-за какой-то дурацкой женской прихоти. Сейчас бы плыли себе куда-нибудь спокойненько и ни о чем не заботились. А мы сидим тут. Обидно, — сказала я, поджав губы и повернувшись спиной к Джеку. — Да, — только и сказал Джек. — Да? — Я повернулась к нему. — Да. Я с тобой согласен. Это ты виновата. — Я? — Ну да, ты. Сама же поняла. — А, это такая антитерапия. Ты не разубеждаешь, а подтверждаешь? — Вовсе нет. Зачем мне тебя разубеждать. Я вообще не люблю спорить с женщинами, ибо это бесполезно. — Глаза Джека, напротив его словам, излучали игривое настроение и задор, хотя лицо сохраняло неимоверную серьезность. Через несколько минут молчания я спросила: — Так мы идем к Багамским островам? Так это же нам на руку, верно? Недалеко до Тортуги. — Ну да, — безразлично бросил Джек, глядя в потолок. — То есть, если, предположим, мы освободимся и завладеем книгой, то время не упустим? — Наверно, — так же ответил Джеки. Я замолчала, оценивая шансы. — Уитлокк хотел освободить меня, — смущенно сказала я потом. Джек приподнялся на локте и прищурился. Я слабым голосом продолжала: — Если подобрать благоприятный момент и уговорить его, то… возможно… ну, нам удастся перебраться на «Жемчужину», а там — уйдем от погони. — Я с опаской посмотрела в глаза капитана Воробья. — Чертовски хороший план, — без тени иронии сказал кэп. — Ты уговоришь его? — Ну, да. Если успею. — Вот, если успеешь. Да, вот только боюсь, что после сегодняшнего прозрения кто-то из этих двоих убьет кого-то. Вот незадача. — Опять не сходится! — Я со злости пнула ногой решетку. — Хотя оно бы и так не сошлось. Мы забыли, что ещё, кроме «Жемчужины» и «Лани», есть «Санта-Моника». — Она далеко. То есть, того расстояния хватит, чтобы улизнуть. Она же медленная, как черепаха. — Джек, к чему ты клонишь? К тому, что стоит попробовать сбежать? С тремя пулями. — Попытка не пытка. — Да, я знаю. Но ты капитан Джек Воробей, а не я, поэтому в мою голову не лезут адекватные мысли. — А в мою они прямо таки бегут безразмерным потоком, — съязвил Воробей. — Джек, прекрати надо мной издеваться. Не я выворачивалась из дикого количества ситуаций, не я избежала казни несколько раз, не я раз сто сбегала из-за решетки. Не я. — А кто? — переспросил Воробей с видом полнейшего непонимания. Я покачала головой и не ответила. Опять молчание повисло между нами. Я металась от мысли об убийстве Уитлокка к мысли об освобождении. Удивительно, что за это время я не превратилась в черствый сухарь, а была напугана открывшимися обстоятельствами. Отчаяние нашего безвыходного положения попеременно уступало чувству вины перед Джеймсом. И это не только из-за того, что его вот-вот могли убить. Оно появилось давно. Только подумать, сколько этот человек пытался сделать для меня. Несмотря на все мои подлости в его отношении. А я повела себя, мягко говоря, отвратительно. А что Джек? Не думаю, что у него не может быть плана. Это неестественно для него. Притом, что по нему видно наличие какого-то бесшабашного плана побега. Он доволен и беззаботен. Хотя бы на первый взгляд. Вдруг я сквозь решетку почувствовала прижавшуюся к моей спине спину Джека. По моему телу прошла легкая дрожь, похожая на ток. И опять молчание. Я опять стала погружаться в свои раздумья, как Джек заговорил. — Ты, наверно, сожалеешь о том, что сразу не вернулась? Я удивилась и недоуменно покачала головой. — С чего такой странный вопрос? Я об этом никогда ещё не думала. — Ещё? — уцепился Джек за слово. — Вообще, — твердо сказала я. — Притворство. Я б на твоем месте сбежал, — не унимался Воробей. — Беги, — хмуро бросила я. — Там ведь не так опасно, сама же говорила, отчего бы не вернуться? — Оттого, что это глупо, бежать из прекрасного в хорошее. И с чего ты вообще спрашиваешь об этом? Я и добровольно уходить отсюда не собираюсь. — Не собираешься? Почему? — Ты так часто говоришь об этом, словно не терпится, чтобы я исчезла. — Ну, что ты! И в мыслях не было. Я просто хочу понять, насколько ты уверена в том, что говоришь, — вполне серьезно сказал Джек. — Я сейчас мало в чем уверена, потому что обыкновенно все мои предположения рушатся самым жестоким образом. Я одно только знаю точно: что этот мир, всё из чего он состоит, сделал меня живой, дал почувствовать свободу, да вообще — просто почувствовать по-настоящему, без глупых предрассудков и убеждений. За спиной слышалось только ровное дыхание. Как странно, я столько времени провела с Джеком, но боюсь ему полностью довериться, всё сказать. — Джек, почему ты молчишь? Я сказала что-то не то? — Всё то. Я прислушиваюсь. — Что? К чему? м— Сюда идут, — быстро сказал Джек и повернулся к лестнице. Через несколько секунд в проеме показался Джеймс Уитлокк с фонарем в руке. Он на миг остановился, осмотрев трюм, потом подлетел к моей решетке. — Джеймс? — удивилась я. — Что вы?.. — Спасаю вас. Освобождаю, — нервно ответил он и стал рыться в кармане. Я посмотрела на кэпа. Его левая бровь удивленно и вместе с тем недовольно взлетела вверх. Наконец, Джеймс справился с проржавелым замком и открыл дверь. — В чем смысл? — Мой голос дрожал от непонимания. — Кругом охрана! — Ваши друзья с «Жемчужины» свободны — деньги сейчас решают многое, — поэтому они смогут вам помочь. С Фердинандом я сам разберусь. Уитлокк подошел к камере Джека и стал орудовать с замком. Я вышла и в недоумении взявшись за голову спросила: — Но… но корабль… там ведь тоже солдаты, как с ним? Джеймс перестал с обезумевшим видом крутить ключ и поднял на меня глаза. — Я же сказал, что деньги решают всё: несколько ящиков золота и «Санта-Моника» растворилась в сумерках безлунной ночи, — ответил Уитлокк и продолжил открывать замок. Наконец решетка противно лязгнула, и довольный Джек вышел из камеры, доставая из-за пояса пистолет. Он только живо улыбнулся мне и, подмигнув, сказал: — Вот он, благоприятный момент! — и отправился наверх. Уитлокк за ним, но я остановила его, взяв за руку, и спросила: — Почему? Почему вы это сделали? Глядя мне в глаза, он ответил и протянул шпагу: — Потому что уж слишком долго я был пешкой в чужих играх. Уитлокк быстро отправился наверх. Я в каком-то полутрансе со шпагой в руках, оглядела трюм, и мне отчего-то стало сначала страшно, а потом во мне вдруг взялись силы, и я побежала прочь из этого противного места. Длинная юбка мешала подниматься по лестницам, но меня теперь вряд ли что-то могло остановить. С верхней палубы уже были слышны звуки сражения. Я вылетела наверх, словно фурия из ада. Мои глаза разбежались. Во- первых, было темно, горело очень мало фонарей, а луна, словно ей надоело смотреть на такие частые драки, спряталась за облако. Во- вторых, на палубе было много народу, и не просто много, а очень много. Но мне пришлось быстро взять себя в руки и сконцентрироваться, ибо на меня со страшным пугающим выражением лица летел солдат с оголенным клинком. Я почувствовала, как все мои мышцы напрягаются, правая рука, крепко сжимая шпагу, чуть отводит локоть назад, глаза ловят каждое движение не только моего противника, но близстоящих тоже. И вот… Удар! Моя ослабевшая рука дрогнула, и по спине пробежал испуганный холодок. Возможно, этот испуг мелькнул и в глазах, потому что солдат усмехнулся и процедил: «Тебе конец, ведьма!». Но он ошибся. Меня привело в замешательство столь сильное нападение, да. Но я не отступлю. С глазами, налитыми бескомпромиссной злостью и беспрекословной уверенностью, теперь уже я накинулась на него. Он отражал мои удары и нехотя отступал назад. Даже луне, видимо, стало интересно, чем закончиться этот сымпровизированный бунт, и она вышла из-за облаков, осветив лучше любого фонаря театр наших действий. Мы оказались около грота. Солдат на миг оглянулся назад, а когда повернулся, его лоб случайно столкнулся с эфесом моей шпаги. Он охнул и рухнул навзничь. Во время короткого перерыва между первым и вторым клиентом, я успела заметить на палубе большую часть нашей команды. Ближе всех ко мне находился Томас, сражавшийся с каким-то толстяком, похожим на боцмана. На его лице плясал восторг и уже вполне предполагаемая победа над противником. Я искала Джека, но первым нашла Уитлокка, который разбирался с двумя солдатами Фердинанда. Рядом со мной рухнули ванты, я подняла голову наверх и увидела, как Джек ногой пытается сбросить с реи какого-то офицера. Я схватила ведро и запустила его во врага. Ну, конечно, оно не долетело, зато ко мне подлетел ещё один озверевший. Наше сражение так и не началось, потому что едва он сделал шаг, как на него рухнул его собрат, никак не хотевший слезать с реи. Я благодарно кивнула Джеку, хотя была в полном недоумении, почему он туда забрался. Между тем на палубе стали раздаваться выстрелы, то есть бой принимал совсем нелицеприятный поворот. Мои глаза поймали Мартина, которому пришлось сражаться сразу с тремя, что ему давалось нелегко, и его рубашка покрылась пятнами крови. Я кинулась к нему на помощь. Я не виновата, что первый повернувшийся ко мне наткнулся на мою шпагу. Смотреть надо, куда идешь! А вот со вторым пришлось куда хуже. Видя, как его напарник медленно опускается вниз, он зарычал и накинулся на меня. Через несколько пируэтов его шпага вылетела из рук, но его это не остановило: он схватил какую-то доску, и вскоре моя шпага вылетела и упала со звоном на палубу. Я медленно отходила назад. Он бросил деревяшку и, схватив меня за горло, пригвоздил к мачте. Я почувствовала, что его пальцы сжимают мое горло с неистовой силой, а руки придавлены его тушей. Я нащупала что-то острое, висевшее у него на поясе. Секунды и я воткнула кинжал в противника. Он схватился за бок, отпустив меня, рухнувшую на колени, и попятился к борту и сполз там, тяжело дыша. Я прокашлялась и встала. Но когда я повернула голову, почувствовав запах дыма, мое сердце сжалось от увиденного. Метрах в четырех от меня, Фердинанд хладнокровно вонзил саблю в перепуганного рыжеволосого Томаса. Тот застонал и упал на спину, а Фердинанд вытащил клинок и пошел к мостику. Я подлетела к Томасу, рухнув на колени. — Эй, бравый юнга, тише! Не смей вставать. Тише, тише, — пыталась я успокоить пытавшегося встать юношу. — Лежи. — Я оторвала от платья кусок, приложив его к ране. — Храбрец ты мой. — Ди, не глупи, — с трудом произнес юнга. — Что ты тут сидишь. Я… переживу… на мне, как на собаке… а тебя сейчас заколют. — Да не заколют меня! Молчи, не трать силы. — Ди, обернись... Я обернулась. К нам медленно приближался тот, в кого я вонзила кинжал. Но он не успел дойти, ибо его настигла пуля. — Сказала же, не заколют. — Я повернулась к Томасу, который в бессилии закрывал глаза. — Эй! А ну не закрывай. И не говори. — Ди, ты иди. Мои глаза наткнулись на Фердинанда. — Я сейчас, только с той тварью разделаюсь! — Томас кивнул и улыбнулся. — Не пропусти это зрелище, — ободряюще крикнула я, одновременно подбирая валявшийся пистолет. Но Фердинанд уже был занят. Уитлокк сражался с ним. Я в замешательстве остановилась, глядя на царивший хаос. Но тут Уитлокк остался без оружия, а, значит, Фердинанд ещё немного и убил бы его. Я без раздумий наставила пистолет на этого гада и, чуть помедлив, спустила курок. Раздался выстрел, но пуля угодила совсем не туда, куда я целилась. Звериное лицо Фердинанда поглядело на меня, стоявшую с наставленным на него пистолетом. Его глаза словно сказали: «Что ж, ты следующая!». Но тут мою руку с пистолетом взяла чья-то рука и нажала на курок. Джек не промахнулся. Он ободряюще хлопнул по плечу. — Джек! — только и смогла я сказать. Внезапно глаза Джека вспыхнули, и он понесся в кают- компанию, которая была охвачена пламенем, словно «Трепетная Лань» желала избавиться от вещей Фердинанда с гербами Уитлокков. — Джек!!! — заорала я ему вслед. Какого черта его понесло туда?! О, Боже, книга! Я кинулась за ним, но это было не так просто сделать. Мне показалось, что те несколько мгновении ожидания, тянулись словно минуты. Но Джек Воробей вылетел из огня целый и невредимый, более того с книгой, своим компасом и оружием в руках. Я рухнула на колени и… истерически разыкалась, хоть по моим щекам текли слезы счастья. ***** Через несколько часов, когда солнце только собралось вставать, «Черная Жемчужина» и «Трепетная Лань» пристали к какому-то маленькому островку. Это было самое печальное утро. Я стояла рядом Джеком, почти прижавшись к нему, и слушала, как пираты по очереди говорили теплые слова о своих друзьях: о боцмане Мартине, о матросах Генри и Чарли, о квартирмейстере Лечестере и о юном Томасе. Эти люди навсегда остались на этой безымянной суше. Такова была плата нашей победы, плата дорогая, но взимаемая со всех. Я бросила горсть земли в каждую из могил и разрыдалась, уткнувшись в плечо Джеку, который хмуро и молча обнял меня за плечи. Позже мы стояли на берегу. «Трепетная Лань» уходила по своему пути, с новым капитаном Уитлокком. Джеймс справедливо согласился, как и его команда, что не только и не столько пираты могут быть убийцами, как порядочные люди. Он попросил меня на пару слов, отведя на несколько шагов от толпы и взяв за руку. — Диана, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но раз уж так вышло… — Говорите, Джеймс. Пираты — люди сильные, теперь запомните это. — Мда. Я хочу вам сказать спасибо, за то, что дали мне новый виток в жизни. — Пиратство? — А почему бы и нет. Скорее всего, я уже мертв для своего отца, да и для всей семьи, так почему бы мне не пожить так, как я хочу? Действительно, в жизни есть и другие горизонты, помимо закона и порядка, которые только пустые слова. — Для пиратов нет. — Да, для пиратов есть честь и совесть. И у них есть жизнь — свободная. Я это понял. Но дело не в этом. Я, — он бросил мельком взгляд на Джека, — я хотел, чтобы вы были счастливы. Думал, что вами движет страх и чувство долга, раз Джек спас вам жизнь, но я ошибся. — Джеймс, скорее, я должна просить прощения у вас. — Нет, вы научили меня видеть жизнь такой, какая она есть. Диана, я запомню вас счастливой, с робкой улыбкой и слезами радости, чистой и искренней. Прощайте. — Джеймс, а вы счастливы? Будете счастливы? — Да. Ведь я начинаю жить. Что может быть прекрасней жизни? Прощайте, Диана. Может, мы с вами ещё встретимся, — сказал он с новой яркой улыбкой на губах и поцеловал меня в лоб. — Будьте счастливы, Джеймс! ***** «Трепетная Лань» ушла на восток, в Индию, а «Черная Жемчужина» отправилась в Тортугу, за пресловутой колдуньей, которая должна была снять заклятье.
Судовая запись № 18
Минут пять я сидела и
пыталась своей раскалывающейся
головой понять весь тот бред, о
котором мы говорили. «Так,
Фердинанд должен убить
Уитлокка. Фердинанд - Уитлокка.
Потому что отец последнего хочет
избежать позора. Кажется, ясно.
Но как так всё произошло, что мы
попали в эту заварушку? Мы-то
тут причем? И что теперь делать?
И с чем делать? Так, позволить
убить Джеймса? Хм, такое
ощущение, будто есть выбор! Вот
я такая умная, сидя в
заплесневелом карцере, заору: «Не
смейте его убивать! Я не
позволю!». И меня тут же все
послушаются и оставят этого
человека в покое. Как бы не так!
О! У нас же есть пистолет!». И
словно в довершение моих
мыслей, Джек сказал:
— Где пистолет?
Я достала оружие из-под
платья и протянула ему. Джек
довольно улыбнулся, но потом его
яркая улыбка медленно сползла с
губ.
— Что? — возмутилась я
голосом, похожим на тихий свист.
— Он пуст. Ни одной пули.
Я с досады шлепнула себя по
лбу и полезла в тайный кармашек
платья.
— Вот — пули, — сказала я,
протягивая их Джеку. — Я просто
подумала, вдруг солдатик
хватится…
— О! ну, это в корне меняет
дело, — одобрительно ответил
кэп, заряжая пистолет. — Три пули
— это тоже что-то.
— Да, вот только что мы с
этим чем-то сделаем?
— Цыпа, не будь пессимисткой.
У нас есть оружие! Нужен только
благоприятный момент,
смекаешь?
Я с сомнением посмотрела на
Джека.
— И какой? Когда на судне все
вымрут, кроме одного
единственного человечка,
который зачем-то спустится сюда
и под угрозой смерти откроет
карцер?
— Ты иронизируешь? — слегка
обиделся Джек.
— Нет. Говорю прямым
текстом, что от этого пистолета
нет никакого толку пока мы сидим
тут, словно мартышки в клетке.
— Нда, печально.
— Что печально? — спросила я
недовольно. Мое настроение,
которое прыгало на уровне минус
ста радостных градусов, вводило
меня в жестокий пессимизм,
раздражительность и злобу.
Джек посмотрел на меня и
нахмурился.
— Что? — сердито бросила я.
— У тебя неважный вид, —
заботливо заметил он. Я тут же
смягчилась, отвечая:
— Да, я тоже заметила. Так
что же печально?
Джек усмехнулся и сказал:
— Печально то, что мое
проклятье не действует на этих
господ. — Джек показал наверх.
— Кстати, Джек. Что они
сделают с книгой? Сожгут? — И
мой голос дрогнул от волнения.
— Ну, — неопределенно
протянул Джек, — мне
показалось, что Фердинанд
поверил в её непригодность, но,
думаю, он повезет её к своему
хозяину, Уитлокку-старшему.
— Как это всё глупо, что мы
попались. Всё так благополучно
складывалось, а теперь столько
времени потеряли. И всё из-за
какой-то дурацкой женской
прихоти. Сейчас бы плыли себе
куда-нибудь спокойненько и ни о
чем не заботились. А мы сидим
тут. Обидно, — сказала я, поджав
губы и повернувшись спиной к
Джеку.
— Да, — только и сказал
Джек.
— Да? — Я повернулась к
нему.
— Да. Я с тобой согласен. Это
ты виновата.
— Я?
— Ну да, ты. Сама же поняла.
— А, это такая антитерапия. Ты
не разубеждаешь, а
подтверждаешь?
— Вовсе нет. Зачем мне тебя
разубеждать. Я вообще не люблю
спорить с женщинами, ибо это
бесполезно. — Глаза Джека,
напротив его словам, излучали
игривое настроение и задор, хотя
лицо сохраняло неимоверную
серьезность.
Через несколько минут
молчания я спросила:
— Так мы идем к Багамским
островам? Так это же нам на руку,
верно? Недалеко до Тортуги.
— Ну да, — безразлично
бросил Джек, глядя в потолок.
— То есть, если, предположим,
мы освободимся и завладеем
книгой, то время не упустим?
— Наверно, — так же ответил
Джеки.
Я замолчала, оценивая шансы.
— Уитлокк хотел освободить
меня, — смущенно сказала я
потом. Джек приподнялся на
локте и прищурился. Я слабым
голосом продолжала: — Если
подобрать благоприятный момент
и уговорить его, то… возможно…
ну, нам удастся перебраться на
«Жемчужину», а там — уйдем от
погони. — Я с опаской посмотрела
в глаза капитана Воробья.
— Чертовски хороший план, —
без тени иронии сказал кэп. — Ты
уговоришь его?
— Ну, да. Если успею.
— Вот, если успеешь. Да, вот
только боюсь, что после
сегодняшнего прозрения кто-то из
этих двоих убьет кого-то. Вот
незадача.
— Опять не сходится! — Я со
злости пнула ногой решетку. —
Хотя оно бы и так не сошлось. Мы
забыли, что ещё, кроме
«Жемчужины» и «Лани», есть
«Санта-Моника».
— Она далеко. То есть, того
расстояния хватит, чтобы
улизнуть. Она же медленная, как
черепаха.
— Джек, к чему ты клонишь?
К тому, что стоит попробовать
сбежать? С тремя пулями.
— Попытка не пытка.
— Да, я знаю. Но ты капитан
Джек Воробей, а не я, поэтому в
мою голову не лезут адекватные
мысли.
— А в мою они прямо таки
бегут безразмерным потоком, —
съязвил Воробей.
— Джек, прекрати надо мной
издеваться. Не я выворачивалась
из дикого количества ситуаций, не
я избежала казни несколько раз,
не я раз сто сбегала из-за решетки.
Не я.
— А кто? — переспросил
Воробей с видом полнейшего
непонимания.
Я покачала головой и не
ответила.
Опять молчание повисло
между нами. Я металась от мысли
об убийстве Уитлокка к мысли об
освобождении. Удивительно, что
за это время я не превратилась в
черствый сухарь, а была напугана
открывшимися обстоятельствами.
Отчаяние нашего безвыходного
положения попеременно уступало
чувству вины перед Джеймсом. И
это не только из-за того, что его
вот-вот могли убить. Оно
появилось давно. Только
подумать, сколько этот человек
пытался сделать для меня.
Несмотря на все мои подлости в
его отношении. А я повела себя,
мягко говоря, отвратительно.
А что Джек? Не думаю, что у
него не может быть плана. Это
неестественно для него. Притом,
что по нему видно наличие
какого-то бесшабашного плана
побега. Он доволен и беззаботен.
Хотя бы на первый взгляд.
Вдруг я сквозь решетку
почувствовала прижавшуюся к
моей спине спину Джека. По моему
телу прошла легкая дрожь,
похожая на ток. И опять молчание.
Я опять стала погружаться в свои
раздумья, как Джек заговорил.
— Ты, наверно, сожалеешь о
том, что сразу не вернулась?
Я удивилась и недоуменно
покачала головой.
— С чего такой странный
вопрос? Я об этом никогда ещё не
думала.
— Ещё? — уцепился Джек за
слово.
— Вообще, — твердо сказала
я.
— Притворство. Я б на твоем
месте сбежал, — не унимался
Воробей.
— Беги, — хмуро бросила я.
— Там ведь не так опасно, сама
же говорила, отчего бы не
вернуться?
— Оттого, что это глупо,
бежать из прекрасного в хорошее.
И с чего ты вообще спрашиваешь
об этом? Я и добровольно уходить
отсюда не собираюсь.
— Не собираешься? Почему?
— Ты так часто говоришь об
этом, словно не терпится, чтобы я
исчезла.
— Ну, что ты! И в мыслях не
было. Я просто хочу понять,
насколько ты уверена в том, что
говоришь, — вполне серьезно
сказал Джек.
— Я сейчас мало в чем
уверена, потому что обыкновенно
все мои предположения рушатся
самым жестоким образом. Я одно
только знаю точно: что этот мир,
всё из чего он состоит, сделал
меня живой, дал почувствовать
свободу, да вообще — просто
почувствовать по-настоящему, без
глупых предрассудков и
убеждений.
За спиной слышалось только
ровное дыхание. Как странно, я
столько времени провела с
Джеком, но боюсь ему полностью
довериться, всё сказать.
— Джек, почему ты молчишь?
Я сказала что-то не то?
— Всё то. Я прислушиваюсь.
— Что? К чему?
м— Сюда идут, — быстро сказал
Джек и повернулся к лестнице.
Через несколько секунд в
проеме показался Джеймс Уитлокк
с фонарем в руке. Он на миг
остановился, осмотрев трюм,
потом подлетел к моей решетке.
— Джеймс? — удивилась я. —
Что вы?..
— Спасаю вас. Освобождаю, —
нервно ответил он и стал рыться в
кармане.
Я посмотрела на кэпа. Его левая
бровь удивленно и вместе с тем
недовольно взлетела вверх.
Наконец, Джеймс справился с
проржавелым замком и открыл
дверь.
— В чем смысл? — Мой голос
дрожал от непонимания. — Кругом
охрана!
— Ваши друзья с
«Жемчужины» свободны —
деньги сейчас решают многое, —
поэтому они смогут вам помочь. С
Фердинандом я сам разберусь.
Уитлокк подошел к камере
Джека и стал орудовать с замком.
Я вышла и в недоумении взявшись
за голову спросила:
— Но… но корабль… там ведь
тоже солдаты, как с ним?
Джеймс перестал с
обезумевшим видом крутить ключ
и поднял на меня глаза.
— Я же сказал, что деньги
решают всё: несколько ящиков
золота и «Санта-Моника»
растворилась в сумерках
безлунной ночи, — ответил
Уитлокк и продолжил открывать
замок.
Наконец решетка противно
лязгнула, и довольный Джек
вышел из камеры, доставая из-за
пояса пистолет. Он только живо
улыбнулся мне и, подмигнув,
сказал:
— Вот он, благоприятный
момент! — и отправился наверх.
Уитлокк за ним, но я
остановила его, взяв за руку, и
спросила:
— Почему? Почему вы это
сделали?
Глядя мне в глаза, он ответил
и протянул шпагу:
— Потому что уж слишком
долго я был пешкой в чужих
играх.
Уитлокк быстро отправился
наверх. Я в каком-то полутрансе со
шпагой в руках, оглядела трюм, и
мне отчего-то стало сначала
страшно, а потом во мне вдруг
взялись силы, и я побежала прочь
из этого противного места.
Длинная юбка мешала
подниматься по лестницам, но
меня теперь вряд ли что-то могло
остановить. С верхней палубы уже
были слышны звуки сражения. Я
вылетела наверх, словно фурия из
ада. Мои глаза разбежались. Во-
первых, было темно, горело очень
мало фонарей, а луна, словно ей
надоело смотреть на такие частые
драки, спряталась за облако. Во-
вторых, на палубе было много
народу, и не просто много, а очень
много. Но мне пришлось быстро
взять себя в руки и
сконцентрироваться, ибо на меня
со страшным пугающим
выражением лица летел солдат с
оголенным клинком. Я
почувствовала, как все мои
мышцы напрягаются, правая рука,
крепко сжимая шпагу, чуть
отводит локоть назад, глаза ловят
каждое движение не только
моего противника, но близстоящих
тоже. И вот… Удар! Моя
ослабевшая рука дрогнула, и по
спине пробежал испуганный
холодок. Возможно, этот испуг
мелькнул и в глазах, потому что
солдат усмехнулся и процедил:
«Тебе конец, ведьма!». Но он
ошибся. Меня привело в
замешательство столь сильное
нападение, да. Но я не отступлю. С
глазами, налитыми
бескомпромиссной злостью и
беспрекословной уверенностью,
теперь уже я накинулась на него.
Он отражал мои удары и нехотя
отступал назад. Даже луне,
видимо, стало интересно, чем
закончиться этот
сымпровизированный бунт, и она
вышла из-за облаков, осветив
лучше любого фонаря театр
наших действий. Мы оказались
около грота. Солдат на миг
оглянулся назад, а когда
повернулся, его лоб случайно
столкнулся с эфесом моей шпаги.
Он охнул и рухнул навзничь.
Во время короткого перерыва
между первым и вторым
клиентом, я успела заметить на
палубе большую часть нашей
команды. Ближе всех ко мне
находился Томас, сражавшийся с
каким-то толстяком, похожим на
боцмана. На его лице плясал
восторг и уже вполне
предполагаемая победа над
противником. Я искала Джека, но
первым нашла Уитлокка, который
разбирался с двумя солдатами
Фердинанда. Рядом со мной
рухнули ванты, я подняла голову
наверх и увидела, как Джек ногой
пытается сбросить с реи какого-то
офицера. Я схватила ведро и
запустила его во врага. Ну,
конечно, оно не долетело, зато ко
мне подлетел ещё один
озверевший. Наше сражение так и
не началось, потому что едва он
сделал шаг, как на него рухнул его
собрат, никак не хотевший слезать
с реи. Я благодарно кивнула
Джеку, хотя была в полном
недоумении, почему он туда
забрался.
Между тем на палубе стали
раздаваться выстрелы, то есть
бой принимал совсем
нелицеприятный поворот. Мои
глаза поймали Мартина, которому
пришлось сражаться сразу с тремя,
что ему давалось нелегко, и его
рубашка покрылась пятнами
крови. Я кинулась к нему на
помощь. Я не виновата, что
первый повернувшийся ко мне
наткнулся на мою шпагу. Смотреть
надо, куда идешь! А вот со вторым
пришлось куда хуже. Видя, как его
напарник медленно опускается
вниз, он зарычал и накинулся на
меня. Через несколько пируэтов
его шпага вылетела из рук, но его
это не остановило: он схватил
какую-то доску, и вскоре моя
шпага вылетела и упала со звоном
на палубу. Я медленно отходила
назад. Он бросил деревяшку и,
схватив меня за горло, пригвоздил
к мачте. Я почувствовала, что его
пальцы сжимают мое горло с
неистовой силой, а руки
придавлены его тушей. Я
нащупала что-то острое, висевшее
у него на поясе. Секунды и я
воткнула кинжал в противника. Он
схватился за бок, отпустив меня,
рухнувшую на колени, и попятился
к борту и сполз там, тяжело
дыша.
Я прокашлялась и встала. Но
когда я повернула голову,
почувствовав запах дыма, мое
сердце сжалось от увиденного.
Метрах в четырех от меня,
Фердинанд хладнокровно вонзил
саблю в перепуганного
рыжеволосого Томаса. Тот
застонал и упал на спину, а
Фердинанд вытащил клинок и
пошел к мостику. Я подлетела к
Томасу, рухнув на колени.
— Эй, бравый юнга, тише! Не
смей вставать. Тише, тише, —
пыталась я успокоить
пытавшегося встать юношу. —
Лежи. — Я оторвала от платья
кусок, приложив его к ране. —
Храбрец ты мой.
— Ди, не глупи, — с трудом
произнес юнга. — Что ты тут
сидишь. Я… переживу… на мне, как
на собаке… а тебя сейчас заколют.
— Да не заколют меня! Молчи,
не трать силы.
— Ди, обернись...
Я обернулась. К нам медленно
приближался тот, в кого я вонзила
кинжал. Но он не успел дойти, ибо
его настигла пуля.
— Сказала же, не заколют. —
Я повернулась к Томасу, который в
бессилии закрывал глаза. — Эй! А
ну не закрывай. И не говори.
— Ди, ты иди.
Мои глаза наткнулись на
Фердинанда.
— Я сейчас, только с той
тварью разделаюсь! — Томас
кивнул и улыбнулся. — Не
пропусти это зрелище, —
ободряюще крикнула я,
одновременно подбирая
валявшийся пистолет.
Но Фердинанд уже был занят.
Уитлокк сражался с ним. Я в
замешательстве остановилась,
глядя на царивший хаос. Но тут
Уитлокк остался без оружия, а,
значит, Фердинанд ещё немного и
убил бы его. Я без раздумий
наставила пистолет на этого гада
и, чуть помедлив, спустила курок.
Раздался выстрел, но пуля угодила
совсем не туда, куда я целилась.
Звериное лицо Фердинанда
поглядело на меня, стоявшую с
наставленным на него пистолетом.
Его глаза словно сказали: «Что ж,
ты следующая!». Но тут мою руку
с пистолетом взяла чья-то рука и
нажала на курок. Джек не
промахнулся. Он ободряюще
хлопнул по плечу.
— Джек! — только и смогла я
сказать.
Внезапно глаза Джека
вспыхнули, и он понесся в кают-
компанию, которая была охвачена
пламенем, словно «Трепетная
Лань» желала избавиться от
вещей Фердинанда с гербами
Уитлокков.
— Джек!!! — заорала я ему
вслед.
Какого черта его понесло
туда?! О, Боже, книга! Я кинулась
за ним, но это было не так просто
сделать. Мне показалось, что те
несколько мгновении ожидания,
тянулись словно минуты. Но Джек
Воробей вылетел из огня целый и
невредимый, более того с книгой,
своим компасом и оружием в
руках.
Я рухнула на колени и…
истерически разыкалась, хоть по
моим щекам текли слезы счастья.
*****
Через несколько часов, когда
солнце только собралось вставать,
«Черная Жемчужина» и
«Трепетная Лань» пристали к
какому-то маленькому островку.
Это было самое печальное утро. Я
стояла рядом Джеком, почти
прижавшись к нему, и слушала,
как пираты по очереди говорили
теплые слова о своих друзьях: о
боцмане Мартине, о матросах
Генри и Чарли, о квартирмейстере
Лечестере и о юном Томасе. Эти
люди навсегда остались на этой
безымянной суше. Такова была
плата нашей победы, плата
дорогая, но взимаемая со всех. Я
бросила горсть земли в каждую из
могил и разрыдалась, уткнувшись
в плечо Джеку, который хмуро и
молча обнял меня за плечи.
Позже мы стояли на берегу.
«Трепетная Лань» уходила по
своему пути, с новым капитаном
Уитлокком. Джеймс справедливо
согласился, как и его команда, что
не только и не столько пираты
могут быть убийцами, как
порядочные люди. Он попросил
меня на пару слов, отведя на
несколько шагов от толпы и взяв
за руку.
— Диана, я понимаю, что
сейчас не самое подходящее
время, но раз уж так вышло…
— Говорите, Джеймс. Пираты
— люди сильные, теперь
запомните это.
— Мда. Я хочу вам сказать
спасибо, за то, что дали мне новый
виток в жизни.
— Пиратство?
— А почему бы и нет. Скорее
всего, я уже мертв для своего
отца, да и для всей семьи, так
почему бы мне не пожить так, как
я хочу? Действительно, в жизни
есть и другие горизонты, помимо
закона и порядка, которые только
пустые слова.
— Для пиратов нет.
— Да, для пиратов есть честь
и совесть. И у них есть жизнь —
свободная. Я это понял. Но дело не
в этом. Я, — он бросил мельком
взгляд на Джека, — я хотел,
чтобы вы были счастливы. Думал,
что вами движет страх и чувство
долга, раз Джек спас вам жизнь,
но я ошибся.
— Джеймс, скорее, я должна
просить прощения у вас.
— Нет, вы научили меня
видеть жизнь такой, какая она
есть. Диана, я запомню вас
счастливой, с робкой улыбкой и
слезами радости, чистой и
искренней. Прощайте.
— Джеймс, а вы счастливы?
Будете счастливы?
— Да. Ведь я начинаю жить.
Что может быть прекрасней
жизни? Прощайте, Диана. Может,
мы с вами ещё встретимся, —
сказал он с новой яркой улыбкой
на губах и поцеловал меня в лоб.
— Будьте счастливы, Джеймс!
*****
«Трепетная Лань» ушла на
восток, в Индию, а «Черная
Жемчужина» отправилась в
Тортугу, за пресловутой
колдуньей, которая должна была
снять заклятье.