Комментарии
- Лилия Кислова(Черникова)Комментарий удалён.
- 31 мар 2022 19:53Людмила Муханова
- 31 мар 2022 20:07Анна Пешкова
- Ольга ДороховаКомментарий удалён.
- 31 мар 2022 22:58людмила елисееваТалантливый артист, но ......
- Marika MarichКомментарий удалён.
- 1 апр 2022 04:19Marika Marich
- 1 апр 2022 05:14Ольга Ващенко (Кучанская)
- 1 апр 2022 05:15Ольга Ващенко (Кучанская)
- 1 апр 2022 11:00Гульнара Абуталиева
- 1 апр 2022 11:46Юлия Филонова (Боровецкая)Очень интересно, спасибо!
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Paris & Ко
:Еvgenii Shchedenko
Жан Маре. Роман с жизнью.
У него было столько талантов, что, казалось, при его рождении феи дрались у колыбели за право вручить свой подарок.Актер, живописец, скульптор, писатель, каскадер, декоратор, наконец, просто красавец, атлет и необыкновенно достойный человек, вызывающий всеобщие уважение и любовь.
Единственным, кто сомневался в том, что он достоин этой любви и этих даров, был сам Жан Маре. Впрочем, он, которого называли вечным ребенком, вполне мог помнить, что никаких фей у его колыбели не было…
У него был старший брат Анри, родившийся в 1909 году. Благополучие этой обычной буржуазной семьи разрушила война: вскоре разразилась Первая мировая, и Альфреду Маре пришлось уйти на фронт.
Вернулся он только через четыре года: «Когда мой отец уходил на войну, мне было чуть меньше года, – вспоминал Жан Маре.
– Когда он вернулся, мне было пять. Помню, я сидел верхом на сенбернаре и, увидев его в дверях, закричал: «Это что еще за верзила! Прогоните его, он мне не нравится!»
Верзила – потому что ростом он был не меньше, чем метр девяносто. Он отвесил мне пощечину. Вскоре мои родители разъехались. Я и брат достались матери, а сенбернар – отцу.
Маре в детстве с семьёй.
Правда, сыновья об этом не знали – когда мать в очередной раз пропадала на несколько дней, бабушка и ее сестра рассказывали им сказки о том, как проводит время Анриетта. Правду Жан узнал лишь много лет спустя и совершенно случайно...
Ребенком он обожал мать. Однажды она повела его на спектакль, где главных героев – страстно влюбленную пару – звали Розалин и Шабишу. С тех пор он стал называть мать Розалин, а она его – Шабишу.
Уже с четырех лет маленький Жанно знал, кем он хочет стать: конечно, актером, и никем иным!
С того дня, как он впервые попал в кинотеатр, он буквально бредил этим искусством, без устали разыгрывая перед близкими сцены из фильмов, только вместо любимых актеров были плюшевые мишки и солдатики.
Его кумиром была Перл Уайт – «королева трюков» немого кино, прославившаяся ролями в приключенческих фильмах, полных погонь, падений и подвигов.
Жанно был восхищен мужеством этой хрупкой актрисы – пока не узнал, что она уже давно не исполняет трюки сама: за нее это делала целая команда каскадеров.
Тогда Жанно пообещал себе, что уж он-то будет сам исполнять все трюки в своих фильмах!
Но пока кинематографическая карьера была делом туманного будущего, Жанно научился актерствовать в настоящей жизни. Он быстро понял, что любят не за то, каков человек есть, а за то, каким он кажется, – и прикладывал все усилия к тому, чтобы оправдывать надежды окружающих.
В семье, среди обожавших его женщин, он был милым и послушным.
В школе же Жанно, чтобы вызвать уважение сверстников, был настоящим «маленьким чудовищем»: он воровал все, что плохо лежало, хулиганил, врал о своей семье и к тому же обожал жестокие розыгрыши, жертвами которых становились его одноклассники и учителя.
Однажды он украл совершенно ненужную ему коробку с красками – и, решив извлечь из нее хоть какую-то пользу, начал рисовать.
Случай быстро породил увлечение, а увлечение переросло в страсть, не оставлявшую Маре всю жизнь.
Из-за плохого поведения ему пришлось сменить не одно учебное заведение, пока однажды он не увидел одного школьника, бессовестно и беззастенчиво лгущего о своей семье, ее богатстве и своем роскошном доме.
Это было настолько отвратительно, что Жанно поклялся больше никогда не врать, – а заодно избавиться от всего, что было в нем отвратительно: от лени, тщеславия и жестокости.
Работа в фотоателье...
Хозяин ателье, кроме собственно мастерства фотографа, учил Жана живописи, а также снимал красивого юношу для рекламы своего заведения.
Жан же рассылал карточки на все киностудии в надежде, что какой-нибудь режиссер вдохновится его лицом и предложит ему роль. Юного красавца нередко приглашали на пробы, но дальше дело не шло.
На прослушиваниях Маре читал классические монологи, и делал это с таким чувством, что однажды услышал в свой адрес: «Вам нужно лечиться! Вы истерик!»
Это отрезвило Жана: он понял, что одной внешности и желания недостаточно для того, чтобы стать актером, – нужно образование.
Он трижды безуспешно пытался поступить на актерское отделение Парижской консерватории, пока наконец не был принят статистом в театр Atelier: эта работа, помимо бесценной практики, давала возможность почти бесплатно ходить на курсы актерского мастерства к прославленному педагогу Шарлю Дюллену – среди его учеников в разное время были, например, великий хореограф Ролан Пети, прославленный режиссер Жан-Луи Барро и знаменитый мим Марсель Марсо.
Жан старательно учился, а по вечерам играл маленькие роли в спектаклях: например, в «Юлии Цезаре» он исполнял целых пять ролей.
Режиссер Марсель Л'Эрбье снял Жана в крошечных эпизодах в нескольких своих фильмах, а кое-где Маре указан в титрах и как ассистент режиссера.
Говорят, Л'Эрбье намекал Маре, что если тот окажет ему некоторые вполне понятные услуги, то получит главную роль. Тот не поддался и продолжал сниматься в эпизодах – нередко роли были такие маленькие, что Жан с трудом находил себя на экране…
Самым знаменитым человеком в артистической среде тогдашней Франции был, без сомнения, Жан Кокто.
Утонченный эстет, еще в молодости удостоенный прозвища «принц поэтов», названный единственным наследником Оскара Уайльда, он был талантлив и удачлив во всем: писал стихи, романы и пьесы, рисовал, ставил кинофильмы и балеты.
Тогда Маре пообещал себе, что когда-нибудь обязательно познакомится с ним. Однако ждать этого ему пришлось четыре года.
В 1937 году Жан Кокто собирался ставить в Atelier свою пьесу «Царь Эдип». Кто-то из занятых в спектакле девушек пригласил на репетицию Жана Маре – мол, у них не хватает мужчин. Маре пришел – и, как говорят, Кокто с ходу предложил ему главную роль.
Однако труппа возмутилась, и роль отдали другому, а Маре достались всего пара реплик.
Конечно, Маре был неопытным новичком, дилетантом, но Кокто смог разглядеть в нем не только потрясающие внешние данные, но и немалый драматический талант, который только надо было вытащить на свет.
Про его голос много лет спустя в брошюре «Актер-поэт» Мишлин Менье написал:
"Голос Жана Маре можно сравнить со звоном колокола под толщей воды, низким звуком поющего среди бури. Мне чудится в нем тягучесть музыки Дебюсси. Я очень люблю этот голос, мягкий, приятный, округляющий каждое слово, будто плетущий кружева. В интонациях этого голоса, несмотря на мужественность тембра, есть что-то детское..."
Внимание мэтра к молодому красавцу не осталось незамеченным – за кулисами поползи слухи, за которые Маре сначала нередко давал в нос, а потом решил просто игнорировать.
"В освещенной мягким, затененным светом комнате, где прихотливая фантазия хозяина соединила игрушечную лошадку и магический кристалл, эскизы Пикассо и китайскую опиумную трубку, мэтр в белом махровом халате и шелковом шарфе на шее напряженно всматривается в лицо молодого дилетанта – своего слушателя, – писал Маре в воспоминаниях.
– Нервные, удлиненные пальцы пианиста рассеянно теребят вьющиеся волосы. И вдруг мэтр встает, подходит ко мне и произносит ошеломляющую фразу: «Это катастрофа! Я вас люблю!»
Страх перед всемогущим режиссером и мгновенно мелькнувшие в мыслях блистательные возможности заставили меня пойти на маленькую ложь и чуть слышно ответить:
«Я тоже». Эта ложь была маленькой еще и потому, что очень скоро она стала правдой... Я полюбил Жана".
Маре всегда чувствовал себя недоучкой – и Кокто, который был прекрасно образован и эрудирован во многих областях, составлял для него списки книг, водил по музеям и обучал хорошим манерам.
«Он родился красавцем от красивой матери, – писал впоследствии Кокто, – и ему требовалась соответствующая душа, чтобы носить этот прекрасный костюм. Все свои силы я вкладывал в то, чтобы развить в нем его лучшие природные задатки – благородство, мужество, щедрость души. В его сердце светит солнце, в его душе горит огонь».
Кокто познакомил его со своими друзьями, среди которых были Коко Шанель, Эдит Пиаф, Лукино Висконти и Морис Шевалье.
Он писал для него стихи, ставил пьесы и кинофильмы. Их союз, любовный и дружеский, продолжался двадцать шесть лет, и за это время они ни разу не поссорились.
Их связывали творчество и родство душ. Недаром Жан Маре отмечал день их встречи как второй день рождения, повторяя, что Кокто сформировал его как личность, сделал из него актера, а актера превратил в легенду.
«Моя комната была смежной с его. Нас разделяла дверь. Множество ночей под нее проскальзывали стихи. Утром я обнаруживал один или несколько маленьких листков, часто цветных, по-разному сложенных. Иногда в форме звезды. День, начинавшийся чтением этих маленьких лепестков, сулил мне счастье и удачу».
Поначалу их союз вызывал немало толков, сплетен и даже насмешек, даже мать Маре грозилась порвать с сыном всяческие отношения, и ему стоило немалого труда убедить ее в том, что рядом с Кокто он по-настоящему счастлив.
Заткнуть сплетников было проще – «два Жана» просто не обращали на них никакого внимания и скоро заслужили уважение и понимание даже среди самых завзятых недоброжелателей.
Вспоминают, что все мужчины Франции носили вязаные свитера с жаккардовым узором, как у Патриса, и учились говорить тем же хрипловатым голосом, что и Жан Маре.
Кокто еле уговорил его снять на пробу одну из сцен фильма. Говорят, жена продюсера плакала на просмотре, и съемки были разрешены.
Однако неприятности на этом не кончились: были перебои с электричеством, Мила Парели упала с лошади и чудом не получила серьезных травм, а у Маре началась жестокая аллергия на шерсть, которую клеили ему на лицо.
Кожа под гримом ужасно чесалась, к тому же, из страха, что грим может отклеиться, Маре на съемках питался исключительно компотами и пюре.
В то же время у Кокто тоже началось кожное заболевание – по мнению некоторых, это было проявлением его любви к Маре.
На съемочной площадке ему приходилось работать, закрыв лицо листом бумаги с прорезями для глаз, который Кокто крепил скрепками к шляпе.
Вспоминают, что Карден, у которого была очень схожая с Маре фигура, примерял его костюмы на себя – Маре потом шутил, что манекеном для него выступал сам Пьер Карден!
В одном из кадров, где Орфей-Маре погружает руки в зеркало, роль стекла исполнял тазик с настоящей ртутью.
Примерно в это же время личный союз Маре и Кокто окончательно распался, однако их дружба не прервалась – наоборот, она переросла в практически родственные отношения.
В 50-е годы 20-го века артист начал сниматься в новом жанре, который условно назвали картинами «плаща и шпаги».
Он играл людей, следующих кодексу чести, поборников справедливости и защитников слабых. Среди самых запомнившихся лент того периода можно назвать «Капитана Фракасса», «Графа Монте-Кристо», «Горбуна».
Андре Юнебель пригласил Маре в свои «Парижские тайны», Абель Ганс дал Жану роль в своем фильме «Битва при Аустерлице», Висконти позвал его на съемочную площадку ленты «Белые ночи».
Тем не менее возраст брал свое, Маре увлекался молодыми мужчинами. Кокто это видел. И однажды Маре нашел под дверью письмо от него:
"Мой обожаемый Жанно! Я полюбил тебя так сильно (больше всех на свете), что приказал себе любить тебя только как отец... Я смертельно боюсь лишить тебя свободы... Мысль о том, что я могу стеснить тебя, стать преградой для твоей чудесной юности, была бы чудовищна. Я смог принести тебе славу, и это единственное удовлетворение, какое дала моя пьеса, единственное, что имеет значение и согревает меня. Подумай. Ты встретишь кого-нибудь из твоих ровесников и скроешь это от меня. Или мысль о боли, которую мне причинишь, помешает любить его. Лучше лишить себя частицы счастья и завоевать твое доверие, чтобы ты чувствовал себя со мной свободнее, чем с отцом и матерью".
Растроганный Маре порвал легкомысленные связи, но ненадолго. Со временем у Кокто тоже появился другой любовник, однако дружба между писателем и актером сохранилась до самой смерти Кокто. И в своей книге мемуаров Маре отзывается о своем талантливом друге с большой любовью.
Актер хотел достойно воспитать парня, дать ему приличное образование. Однако молодой человек больше интересовался девушками и деньгами своего усыновителя.
Серж очень быстро ретировался от своего названного отца, а сам Маре понял, что напрасно затеял это усыновление.
В 60-е годы актер решил расстаться с шумным мегаполисом, уехал из Парижа, поселился на собственной вилле в Валларисе на Лазурном берегу.
В 1998-м Маре уже почти не мог передвигаться, но все же побывал на художественной выставке в Каннах, где демонстрировались его полотна. Он умер 8 ноября того же года, причиной смерти стал отек легких.
Похоронили Жана Маре на кладбище в Валларисе. Его могилу «стерегут» львы, с глазами человека. Эти скульптуры принадлежат самому артисту.
Источник - сайт "Биография",
"Сплетник", "Живой журнал".
#личности