#сторонниеавторы #владимирфадеев #миркнигисловапоэзии

Со страницы Владимира Фадеева.
ТРУДНАЯ СУДЬБА РУССКОЙ КРАСАВИЦЫ
27 АПРЕЛЯ 1915 года родилась Нонна Белавина, русская поэтесса. Русская, хотя в России она прожила только первые три младенческих года – семья военного Сергея Белавина эмигрировала в Королевство Сербов. От природы она была одарена очень яркой внешностью, сильным темпераментом и жизнеутверждающим характером. Окончила девический институт, который, как и кадетские корпуса, и классическая русская гимназия, сохранился только в Югославии стараниями и русских, и сербов! В годы 2-й МВ вторая эмиграция, затем и третья – уже в Америку. Везде жили крайне бедно, осваивая одну за другой «чёрные» профессии, но «... Мы не могли возроптать… мы не могли раствориться в чужих странах, ведь все годы нам говорили, что наша родина – Россия, что необычайно велико влияние русское на весь мир, что нам есть, чем гордиться». И вот это сокровенное чувство доверялось стихотворным строкам, которые запечатлели все превратности судьбы русской поэтессы... «Вот она – жизнь. И ничьих поцелуев не надо,/Только бы слушать веселые всплески воды,/Только бы в августе ночью из темного сада/
Взглядом скользнуть по дороге упавшей звезды…» В США издала сборники стихотворений "Синий мир" (1961), "Земное счастье" (1966), "Утверждение" (1974) и "Стихи" (1985). Её стихи включены в антологию "Вернуться в Россию стихами" (Москва, 1994).
. Скончалась Нонна Сергеевна 24 августа 2004 г.
СТИХИ О РОДИНЕ
О родине? Но где найти слова,
Звучащие победным громом меди,
Чтоб о России, что едва жива,
Чтоб о России петь, как о победе.
О родине? Но где моя страна,
Когда-то брошенная мною наспех,
Всю чашу мук испившая до дна,
Почти погибшая в кровавых распрях.
И все ж о родине... О той, что напролом
Шла на врага через леса и пашни...
О той – далекой родине споем.
Пусть эта песнь о родине вчерашней.
Ну что ж? На Русь надвинулась беда,
Затмили солнце дьявольские лики,
Но мы забыть не можем никогда,
Что был у нас когда-то Петр Великий.
Мы помним, и кружится голова
От русской доблести еще во время оно,
Когда сама сожгла себя Москва,
Чтоб не впустить к себе Наполеона.
И ведь у нас, как в веке золотом,
Искусство восходило на ступени
И расцветал невиданным цветком
Чайковского неповторимый гений.
И рвался ввысь неистовый Пегас,
И «Медный всадник» вылетал на Невский...
Ведь Пушкин был у нас, у нас!.. У нас
Творили и Толстой, и Достоевский.
Ну что ж, что там теперь лишь кровь и дым?
Придет конец и дьявольской затее!
Но мы в изгнаньи твердо сохраним
В сердцах, как в историческом музее,
Ту родину, что знали мы вчера...
И гром побед и ширь родимой песни...
И мир дождется, что придет пора
И Русь моя, как Иисус, воскреснет!..
***
Бродит ветер в открытом вороте,
Треплет ветер волосы мне.
Мы — на площади в тихом городе
В разбомбленной чужой стране.
Сколько верст за спиной оставлено,
Сколько верст подошвами — в кровь,
По земле, что войной раздавлена,
Шли искать убежище вновь.
И теперь у города мертвого,
Где мосты над рекой сошлись,
Стало ясно, что прошлое стерто
И что мачехой станет жизнь.
***
Пусть говорят, что мир — пустыня,
Что в жизни страшно и темно, —
Пью из небесной чаши синей
Зари пурпурное вино.
И, пробежав по мокрым травам,
Бросаю всюду жадный взгляд,
Ловлю под деревом кудрявым
Грозы недавней аромат.
И капель ласковую тяжесть
Держа в ладонях теплых рук,
Слежу, как быстро сети вяжет
Мой самый страшный враг — паук.
А дальше, там в цветочной чаще,
Где лютик тянется к лучу,
Я желтой бабочке летящей
Какой-то нежный вздор шепчу.
И растворяясь в этой жизни,
И тихой радостью дыша,
На все вокруг улыбкой брызнет
Моя поющая душа!
***
Ни о чем прошедшем не жалею.
Было в жизни все, что суждено.
Я дружила с юностью моею
Терпкою и сладкой, как вино.
Той, что мне ни в чем не отказала
Той, что никогда не солгала.
Провожая в зрелость, за вокзалом
На пути зеленый свет зажгла.
Запылала зрелость летом жарким,
Напоила запахами трав,
Золотого августа подарки
Предо мною щедро разбросав.
Но подчас умела быть жестокой,
Заставляла плакать и гореть,
Все ж не оскорблю ее упреком,
Протяну ей руки, как сестре.
Я и старость также кротко встречу,
Разделю с ней поздний свой досуг,
Подарю ей свой последний вечер,
Ей — последней из моих подруг.