Гонки на собачьих упряжках, возникшие из практического использования северных ездовых собак, стали увлекательнейшим видом спорта, охватившим весь мир: свои ездовые собаки есть на всех континентах — не только в Европе и Америке, но, например, в Австралии и в Южной Африке. Не исключено, что они станут частью олимпийских соревнований, как это уже было в 30-е гг. XX века. Увлечение гонками на собачьих упряжках началось во времена «золотой лихорадки», на Аляске в самом начале XX века. Прослышав про золото, искатели приключений устремились в эту зону с арктическим климатом. Собаки оказались лучшим и единственно возможным видом транспорта, поэтому их стали завозить сюда со всех концов Европы и Америки. В упряжках оказывались ньюфаундленды, колли, сеттеры, метисы всех мастей и размеров. Многие из них физически не были приспособлены к перетаскиванию грузов и местному климату и вскоре погибали. Лучшие качества показывали, разумеется, местные индейские собаки и лайкоиды, вывезенные с Чукотки, Колымы и Камчатки. Однако чаще всего торговцы приобретали их в селе Маркове, где шла бойкая торговля пушниной, и на кораблях перевозили в Америку. В промежутках между тяжелым трудом и беспробудным пьянством золотоискатели устраивали состязания собачьих упряжек. История спортивных гонок неразрывно связана с конкретной собакой по кличке Балто и машером (в России каюр) Леонардом Сеппалой, родом из Норвегии. В 1925 г. в Аляске, городе Ном разразилась эпидемия дифтерита. Доставить вакцину от ближайшей железнодорожной станции можно было только на собачьих упряжках. Маршрут был длинным и сложным, поэтому перевозка вакцины была организована по принципу эстафеты, в которой участвовало не менее десяти упряжек. Славу обрели только два машера, два профессиональных гонщика, оба выходцы с Севера Европы — Гунар Каасен и Леонард Сеппала. Но успех сопутствовал последнему. Упряжка норвежца Сеппалы была составлена из собак частично чукотского происхождения; он первым сумел оценить их рабочие качества. Ее вожаком был пес по кличке Того. Сеппала выехал из Нома навстречу эстафете, а когда получил вакцину, повез ее по самому сложному участку пути. Однако до цели ни Того, ни эта упряжка не дошли. Ее сменила свежая упряжка, которую вел Гунар Каасен. Вожаком в ней был пес по кличке Балто, рожденный в питомнике Сеппалы от чукотских ездовых. Балто вел упряжку в Ном, развив предельную скорость, будто знал, что речь идет о спасении людей. Не было ничего удивительного в том, что по прибытии к месту назначения Каасену предложили продать собаку за приличную сумму. Однако в поисках еще больших денег машер объехал с собакой всю Америку; показывая ее везде, где только можно; поэтому о них писали многие газеты того времени. Кончилось тем, что еще при жизни Балто ему поставили памятник в Центральном парке Нью-Йорка. Польстившись на огромные деньги, Каасен продал Балто в неудачные руки. Многочисленные поклонники собаки-героя ревниво следили за судьбой своего любимца: на деньги, собранные общественностью, Балто выкупил зоопарк в Кливленде, где он и дожил до конца своих дней. Далее фамилия Каасена исчезла с первых полос газет и о нем забыли, а имя Балто стали связывать исключительно с фамилией Сеппалы, в чьем питомнике он родился. Чучело Балто до сих пор находится в музее Кливленда; группа современных энтузиастов настаивает на возвращении героя в Ном и захоронении его там, где он родился и участвовал в знаменитой гонке. Дальнейшая судьба Сеппалы была связана с ездовыми собаками: он продолжал оставаться профессиональным гонщиком и при этом основал питомник ездовых собак.
Группа закрыта.
История возникновения гонок на собачьих упряжках
Гонки на собачьих упряжках, возникшие из практического использования северных ездовых собак, стали увлекательнейшим видом спорта, охватившим весь мир: свои ездовые собаки есть на всех континентах — не только в Европе и Америке, но, например, в Австралии и в Южной Африке. Не исключено, что они станут частью олимпийских соревнований, как это уже было в 30-е гг. XX века.
Увлечение гонками на собачьих упряжках началось во времена «золотой лихорадки», на Аляске в самом начале XX века. Прослышав про золото, искатели приключений устремились в эту зону с арктическим климатом. Собаки оказались лучшим и единственно возможным видом транспорта, поэтому их стали завозить сюда со всех концов Европы и Америки. В упряжках оказывались ньюфаундленды, колли, сеттеры, метисы всех мастей и размеров. Многие из них физически не были приспособлены к перетаскиванию грузов и местному климату и вскоре погибали. Лучшие качества показывали, разумеется, местные индейские собаки и лайкоиды, вывезенные с Чукотки, Колымы и Камчатки. Однако чаще всего торговцы приобретали их в селе Маркове, где шла бойкая торговля пушниной, и на кораблях перевозили в Америку. В промежутках между тяжелым трудом и беспробудным пьянством золотоискатели устраивали состязания собачьих упряжек.
История спортивных гонок неразрывно связана с конкретной собакой по кличке Балто и машером (в России каюр) Леонардом Сеппалой, родом из Норвегии. В 1925 г. в Аляске, городе Ном разразилась эпидемия дифтерита. Доставить вакцину от ближайшей железнодорожной станции можно было только на собачьих упряжках. Маршрут был длинным и сложным, поэтому перевозка вакцины была организована по принципу эстафеты, в которой участвовало не менее десяти упряжек.
Славу обрели только два машера, два профессиональных гонщика, оба выходцы с Севера Европы — Гунар Каасен и Леонард Сеппала. Но успех сопутствовал последнему. Упряжка норвежца Сеппалы была составлена из собак частично чукотского происхождения; он первым сумел оценить их рабочие качества. Ее вожаком был пес по кличке Того. Сеппала выехал из Нома навстречу эстафете, а когда получил вакцину, повез ее по самому сложному участку пути. Однако до цели ни Того, ни эта упряжка не дошли. Ее сменила свежая упряжка, которую вел Гунар Каасен. Вожаком в ней был пес по кличке Балто, рожденный в питомнике Сеппалы от чукотских ездовых. Балто вел упряжку в Ном, развив предельную скорость, будто знал, что речь идет о спасении людей. Не было ничего удивительного в том, что по прибытии к месту назначения Каасену предложили продать собаку за приличную сумму. Однако в поисках еще больших денег машер объехал с собакой всю Америку; показывая ее везде, где только можно; поэтому о них писали многие газеты того времени. Кончилось тем, что еще при жизни Балто ему поставили памятник в Центральном парке Нью-Йорка. Польстившись на огромные деньги, Каасен продал Балто в неудачные руки.
Многочисленные поклонники собаки-героя ревниво следили за судьбой своего любимца: на деньги, собранные общественностью, Балто выкупил зоопарк в Кливленде, где он и дожил до конца своих дней.
Далее фамилия Каасена исчезла с первых полос газет и о нем забыли, а имя Балто стали связывать исключительно с фамилией Сеппалы, в чьем питомнике он родился. Чучело Балто до сих пор находится в музее Кливленда; группа современных энтузиастов настаивает на возвращении героя в Ном и захоронении его там, где он родился и участвовал в знаменитой гонке.
Дальнейшая судьба Сеппалы была связана с ездовыми собаками: он продолжал оставаться профессиональным гонщиком и при этом основал питомник ездовых собак.