Художница и мышка

Она рисовала с упоением. Плавно вела карандашную линию, торопливо заштриховывала тени. Чуть сильнее давила на карандаш или едва заметными точками проходилась по некоторым местам рисунка, парой движений делая его неуловимо живым и неповторимым.
Она рисовала совершенно против правил любой художественной школы, не имела высшего образования...словом, была настоящим художником.
Ее звали...ее не звали никак, потому что некому было звать. Она изредка рисовала на заказ, и тогда заказчики говорили просто “художница” или “мастер”. Заказные рисунки были не так хороши, как те, что она рисовала ночами. Но именно они позволяли ей иметь худую крышу над головой и скудную еду. Впрочем, и еда ее не сильно интересовала.
Настоящие рисунки, рисунки, приходящие к ней ночью, дышали изнутри и наполняли комнату свежестью первой весенней травы. Изредка с листов похрустывал прихваченный морозом снег. Яростные ливни, пройдясь вдоль стен, оставляли после себя вкусный аромат гроз. По ночам мир вокруг нее оживал, и простенькая комнатка становилась то волшебным лесом, то до упоения голубым небом.
На все эти запахи обязательно приходила мышка. Маленькая серая мышка, живущая где-то в своей норе. Она приходила нюхать и изучать.
- Смотри, - разворачивала девушка перед ней рисунок, - это горы. Ты, наверное, никогда не видела гор.
Мышка щурилась - сияние мраморно-белой верхушки слепило ее.
- А вот это, - художница брала другой лист, - настоящий океан, представляешь? Настоящий!
Синяя глубина ворочалась на бумаге, тяжело вздыхала в унисон со своими обитателями. Большая рыбина плыла мимо мышки, не обращая на ту никакого внимания. Мышка принюхивалась и вставала на дыбки.
Художница дружила с мышкой. Та никогда не грызла ни карандашей, ни бумаги, хотя в доме у девушки больше особо было нечем поживиться. Но мышка приходила смотреть, а не питаться. Ей нравились рисунки, хотя однажды было несколько страшновато изучать большого рыжего кота, безмятежно дремавшего на листе. Кот и не думал просыпаться, но мышка предпочла смотреть издалека.
Девушка часто кашляла. Кашель мучил ее по ночам, не давая заснуть до рассвета.
- Он мой друг, - улыбалась она мышке. - Не позволит проспать в то время, когда так важно успеть нарисовать…
Не договаривая, она склонялась над листом, и из непонятных штрихов, черточек, небрежных мазков вдруг восставала сама ночь - звездная, теплая и настоящая. С бумаги стрекотали цикады - их не было на рисунке, но они были, честное слово, были! Мышка прислушивалась в удивлении.
Один раз художница нарисовала и саму мышку. Та очень взволновалась, когда с листа на нее вдруг взглянула серая мордочка с блестящими темными глазками.
- Нельзя было не нарисовать тебя, - смеялась девушка сквозь кашель. - Ты же мой настоящий друг.
Мышка была согласна, только ей не нравился кашель. Она слышала где-то, что ближе к весне люди перестают так страшно, хрипло лаять и веселеют лицами. Мышка хотела бы, чтобы девушка тоже перестала так сгибаться и надрывно хрипеть. До весны оставалось немного.
Но ближе к весне художница почему-то не повеселела. Она сильно кашляла уже не только ночью, но и днем. И не каждый день вставала к своему столу с красками и карандашами. Иногда она лежала всю ночь, не засыпая, и громкое, странное, неправильное дыхание разносилось тогда по всей комнатке до рассвета. А с рассветом девушка наконец забывалась тяжелым сном.
- Это все пройдет, - говорила она мышке следующим вечером, когда, немного дрожа, наконец выбиралась из-под одеяла. - Зато, пока я спала, ко мне приходила морская волна. Сейчас покажу.
И с листа пахло солью и чайками.
Но однажды девушка не рисовала целых три дня. Мышка встревожилась. Она залезала на стол, смотрела оттуда на художницу. Скребла лапками по столешнице. Художница открывала воспаленные глаза на звук и слабо улыбалась. Но не вставала.
Встала она только на четвертый день. Пошатываясь, добрела до стола и, не присаживаясь, быстрыми движениями набросала что-то. Мышка немедленно пожаловала на звуки и замерла за спиной у девушки, выжидая, пока та закончит.
Художница с трудом выпрямилась и развернулась с листом к мышке. Та попятилась.
С бумаги смотрело что-то черно-фиолетовое, страшное, безглазое. Даже кот не был так страшен, как вот это вот. Потому что это было непонятное. Неизвестное.
- Его зовут рак. Мне тоже не нравится, - покачала головой девушка, - но он так старательно пытается завладеть моим телом, что, похоже, руки сами решили откупиться. Такой вот портрет.
Мышка пискнула и отбежала в сторону, поближе к норке. Ей не нравился ни этот рак, ни то, как сильно дрожат руки, пытающиеся удержать рисунок.
- Приходи завтра, - предложила девушка. - Я нарисую его противоположность. Чтобы он пятился, а не ты. Идет?
Это мышке понравилось больше.
Она пожаловала следующим утром. Девушка еще крепко спала, свесив длинную худую руку с кровати. Под рукой, на полу, лежал листок и карандаш. Видимо, этой ночью она рисовала прямо в кровати.
Мышке не терпелось увидеть обещанную противоположность. Она тихо-тихо, как умеют только мыши, перебежала к кровати и взглянула на бумагу.
Больше всего это было похоже на солнце. У мышки никогда не получалось смотреть прямо на него, но здесь это почему-то удалось. Оно по-настоящему грело, оно грело, как пришедшая наконец весна. Только ему недоставало буквально пары штрихов.
Мышка подняла мордочку и обнюхала руку девушки. Ледяную руку мертвой девушки, которой не хватило нескольких движений карандашом.
Тогда мышка яростно пискнула, в мгновение ока взобралась на стол, храбро кинулась на страшный рисунок рака и разорвала его в клочья.
Автор: Рино Рэй
#авторскиерассказы