Валькирия

— Вы что, совсем с дуба рухнули?! Страх потеряли?! Да где же это видано, чтобы армейское имущество разбазаривалось?! — громко возмущался мой товарищ Артём, брызжа слюной.
Мы прогуливались по рынку в поисках еды, когда увидели устроенную военными распродажу вооружения, оставшегося после недавнего конфликта. В отличие от Артёма я почти не удивился. А что тут такого? Война проиграна, старых олигархов-архонтов свергли новые, в полисе сплошная разруха. Вполне логично, что имущество практически уничтоженной армии сейчас распиливают как могут. Все мы люди — все кушать хотим, только вот не все готовы зарабатывать на хлеб честным трудом.
Такое вот у нас будущее. В мирную жизнь не смогли, в коммунизм не смогли. Как итог, после природных катаклизмов в середине XXI века все старые государства перестали существовать. Их место заняли суверенные города, разросшиеся к началу двадцать третьего столетия до размеров целых стран. Из могучих и сверкающих цитаделей правят бесконечными трущобами архонты — самые богатые и влиятельные люди нашего дивного нового мира. Архонты разных полисов не особо ладят друг с другом и часто развязывают войны с многомиллионными армиями из вчерашних бедняков и с применением самого разного оружия: от лазерных винтовок до сверхтяжёлой бронетехники и авиации.
Так что я не удивился, когда возглавлявший вояк-торгашей интендант устало вздохнул и ответил Артёму:
— Слушай, мужик, тебе если поорать надо, то иди куда-нибудь в другое место. Нахрен, например. Задрали уже своим нытьём, ей-богу.
— Что?!
В какой-то миг я подумал, что покрасневший от злости Артём полезет в драку, но вместо этого он шумно выдохнул, сплюнул и сказал:
— Уроды. Предатели. Чтоб вам пусто было! Нельзя же так! Позорите же армию!
«Мы и так проиграли, так какая разница уже, кто и как нас позорит?» — подумал я.
Интендант ничего не ответил: похоже, он решил игнорировать буйного посетителя, наивно надеясь, что тот успокоится.
Пока мой товарищ продолжал бесноваться, я с интересом разглядывал предлагаемый ассортимент. Это было куда практичнее: Дом Ветеранов всегда нуждался в оружии.
Дом Ветеранов — это организация всех бывших солдат, прошедших через горнило последних войн. На самом деле Домов было очень и очень много, формально объединённых в Союз Ветеранов и Инвалидов Центрополиса. В каждом насчитывалось по несколько тысяч человек, благо, вступление в организацию давало возможность получать финансовую и прочую помощь от своего Дома. Пенсий и пособий нам не полагалось, так что польза была значительная. Впрочем, были и те, кто присоединился к нам из чувства патриотизма — как Артём, например.
Зарабатывал же Дом наёмничеством — мы получали деньги за то, что по контракту отстреливали бандитов да мутантов, коих много развелось из-за применения в конфликтах биологического оружия. Поэтому организация всегда испытывала нужду в различном снаряжении.
Мой взор, пройдя по аккуратно сложенным лазерным винтовкам, ящикам с патронами и гранатами, а также паре ракетомётов, остановился на неясном человеческом силуэте в глубине ларька. В темноте я не мог разглядеть его как следует. Тот не двигался, пробуждая во мне любопытство, выразившееся в вопросе:
— А что это у вас там? Или кто?
— Заметили всё-таки, — интендант хмыкнул. — Это… А хотя чего я вам рассказывать буду. Хэй, Полина, подойди-ка сюда!
Силуэт зашевелился и вскоре предстал перед нами в виде очень даже миловидной девушки с тонкими и слегка острыми чертами лица, глазами цвета стали и короткими, стрижкой под мальчика, русыми волосами. Я уставился на неё в изумлении, равно как и умолкший при её появлении Артём.
— И чего это вы удивляетесь? — спросил интендант. — Как будто боевого гиноида никогда не видели.
— Да в том-то и дело, что видели. Именно её и видели, — сказал Артём, первым придя в себя и почесав голову. — Вот так совпадение…
— Полина, ты же нас узнаёшь? — выдал я наконец.
Та равнодушным взором посмотрела на меня и молча кивнула. Она всегда была такой. Почти все военные роботы такие. А Полина была именно что роботом, а если быть точнее — боевым гиноидом класса «Валькирия» с личным индексом ЮФР-1117. Она и её «сёстры» были выпущены ограниченной партией для вдохновения солдат на фронте. Прекрасные машины для убийства, своим примером поднимающие боевой дух товарищей-людей, они прекрасно справлялись со своей задачей, не испытывая никаких эмоций. Тем не менее некоторые из них впоследствии «сломались», обретя человечность. Полина к таковым не относилась, хотя откликалась только на данное ей нами, её однополчанами, имя и даже вытаскивала раненых с поля боя. Я это познал на собственном примере и был бесконечно благодарен нашей железной подруге, пусть в результате всё-таки потерял ногу, получив вместо неё протез.
А теперь прекрасная и страшная девица стала товаром… Почувствовав, как во мне жгучей волной поднимается возмущение, я поспешил оттащить готового взорваться Артёма в сторону и негромко сказал:
— Мы должны её выкупить.
— Что?! Соглашаться на их условия и выкупать товарища?! — прошипел он в ответ. — Да они вообще не имеют права её продавать!
— Мы больше ничего не можем поделать. Не убивать же их? Сам понимаешь, что люди этого как минимум не оценят.
— Р-р-р… Да, ты прав. Ладно, звони в Дом — пусть выделят нам денег. За сколько вы её продаёте? — крикнул Артём интенданту.
— За дорого, — усмехнулся тот в ответ и назвал цену.
Достав коммуникатор, я связался с нашим командиром и кратко объяснил ситуацию. Тот немедленно перевёл мне необходимую сумму денег — чуть ли не половину всего нашего бюджета. Ничего, это окупится: всё-таки Полина не только хороший товарищ, но и воин замечательный. Работа у неё такая.
— Мы её берём, — сказал я, протянув интенданту коммуникатор, служивший также и кошельком.
— Ну и дела, — тот поднёс гаджет к своему аппарату, чтобы перевести сумму. — Я думал, что её-то у нас никто не купит. И откуда у вас такая дурацкая привязанность к этим роботам?
— Она не просто робот, — возразил я.
— Верно. Она очень милый робот, — военный подмигнул. — Всё. Получите и распишитесь. Шучу, расписываться нигде не надо. Просто заберите её и перестаньте уже мозолить нам глаза.
Я посмотрел на Полину. Похоже, девушку совершенно не волновал факт свершившейся сделки и то, что с ней вообще такое провернули. Да… Она, конечно, не робот, но всё-таки и не до конца человек.
— Ну, что ж, Поля, пойдём, — сказал я.
Наша троица покинула рынок.
***
Несмотря на низкий уровень жизни, технологии у нас были развиты отлично, особенно коммуникативные. Вопрос устройства нашего нового члена решили дистанционно и быстро — Полину сразу внесли во все списки, подготовили необходимые документы, а поселили у меня. Последнее объяснялось очень просто: раз подал идею, то теперь за новенькую и отвечай.
К счастью, это не было для меня накладно: новая соседка не нуждалась в еде и сне. Одежду разве что пришлось прикупить, но это дело вновь оплатил Дом.
Поначалу Полина скромно встала в одном из углов квартиры и притворилась мебелью, практически не реагируя на меня. Быстро устав от такого зрелища, я сказал:
— Ну что ты как неродная? Располагайся. Квартира в твоём полном распоряжении. У меня, вон, видишь, и книги бумажные есть. Редкость нынче, между прочим, а у меня целая библиотека. Займись её изучением. Компьютер есть. Устаревшей модели, правда, но тут уже ничего не попишешь. Пользуйся, если хочешь.
Полина отреагировала не сразу. Какое-то время простояв недвижимо, она посмотрела на меня и сказала:
— Поняла.
Красивым голосом её тоже не обделили. Правда, зачем, если девушка не выражает эмоций и не поёт?
Валькирия подошла к стеллажу и уставилась на книги.
— Бери какую хочешь, — сказал я, видя, что она снова застыла.
— Я не знаю, какую брать, — ответила она.
— Ну, что тебе интересно?
— Личные интересы не предусмотрены программой.
А, ну да. Так бы сразу и сказала. Наверное, ты и не делала ничего по этой же причине.
— Ладно, — я вздохнул и подошёл к Полине, после чего начал рассматривать полки.
Что можно посоветовать роботу? Вкусовых предпочтений у неё не было, давать какой-нибудь букварь или сказку — глупо… Хотя смотря какую… Но, пожалуй, лучше дать девушке то, что было интересно самому.
— Вот, держи, — я протянул Поле книгу с пожелтевшими от времени страницами. — Роберт Хайнлайн. «Имею скафандр — готов путешествовать». Моя любимая книга, я тебе скажу.
Та кивнула и сразу же принялась читать, довольно быстро переворачивая страницы.
— Ты бы хоть села, — я покачал головой и указал на кресло.
Создатели Валькирии могли бы подсуетиться и научить её делать элементарные вещи, а не только убивать. Она и на фронте не была замечена за мирскими делами, даже самыми банальными.
Пристроив робота, я хотел было пойти на кухню и заварить себе чаю, когда меня посетила неожиданная мысль.
— Слушай, Поля. Ты если только воевать умеешь, то как научилась книгой пользоваться? В наши времена многие люди такую вещь вообще никогда не видели, а ты так ловко ей владеешь.
— Анализ, — кратко ответила гиноид, не отрываясь от чтения.
Я почесал голову и сказал:
— Значит ты умеешь мгновенно анализировать окружающую действительность. Хотя было бы странно, не умей ты этого. А можешь ты анализировать человеческое поведение? Не только в плане боевом, но и вообще, в целом?
— Могу.
Взгляд её серых глаз был направлен в книгу, прочтённую уже до половины. Быстро она, однако.
— Хорошо, — я кивнул. — Тогда смотри на людей и делай как они. Учись вести себя естественнее — теперь тебе воевать придётся реже.
Полина подняла голову и посмотрела прямо мне в глаза.
— Что значит — естественнее? — ровным голосом спросила она.
— Ну… Это значит… Э-м-м… Ну, как люди, — ответил я, взятый врасплох вопросом.
— Анализ встроенной памяти привёл меня к выводам о наличии множества форм естественного человеческого поведения. Какая из них правильная?
Я задумался. Вопрос был хороший. Какая из них правильная… Какая из них правильная? Лично я, несмотря на не самое весёлое бытие наше, верил, что человек должен быть по мере сил добрым, порядочным и оставаться приверженцем морали в любом случае. Наверное, это несколько детское мышление, но так уж меня воспитали. Наверное, не было бы книг — не воспитали. Вырос бы беспринципной сволочью и грабил бы сейчас прохожих.
— Я не так выразился, — сказал я наконец. — Читай книги лучше. Вот в них написано, как должен вести себя человек.
— Ясно, — сразу ответила она и продолжила читать.
***
Так мы и жили. Стоило Полине поселиться у меня, как поток контрактов резко уменьшился. Иногда такое случается. Обычно это происходит в те моменты, когда полиция в кои-то веки начинает работать или мы просто слишком хорошо справляемся с заданиями.
Поэтому мы если и выбирались из дома, то только на вечерние собрания в Доме Ветеранов или за покупками. Всё остальное время торчали в квартире и занимались своими делами: я в основном страдал фигнёй, а Полина ударными темпами изучала библиотеку, что стало причиной множества интересных разговоров.
Однажды я мирно ужинал, когда Полина вошла на кухню и, сев напротив, заговорила:
— В большинстве прочтённых мною книг война рассматривается как отрицательное событие. В чём причина данной оценки?
— А по-твоему, война — это хорошо? — спросил я.
— Участие в вооружённых действиях — моя основная задача, — ответила Валькирия.
— И это неправильно. Война — это плохо. На ней гибнет множество людей, происходит много горя. И происходит всё это во имя интересов узкого круга людей, готовых ради себя любимых угробить огромные толпы народа.
— Данные черты войны являются абсолютно естественными, — заметила Полина. — Из анализа твоих предыдущих высказываний следует, что естественное является правильным. В твоей позиции по войне наблюдается явное противоречие данному тезису.
— Подожди. Я не говорил, что естественное — это хорошо. Да, я просил вести тебя естественнее, но я не говорил, что всё естественное — правильно. С моральной точки зрения.
— Человеческая мораль неоднозначна и содержит в себе множество противоречий, — сказала Полина. — Запрашиваю объяснение с большей конкретикой.
— Ох, Поля, ты можешь говорить по-человечески? Ты же столько читаешь, ну так хватит выражаться, словно ходячая энциклопедия, — попросил я.
— Принято, — невозмутимо ответил робот.
— Спасибо. А что до объяснения… В общем, смотри. Естественное поведение — это когда ты ведёшь себя, как человек. Ну, как я, например. То есть не стоишь столбом в ожидании команды, говоришь нормально. Ты понимаешь, о чём я?
Полина кивнула.
— Так вот, именно это я подразумевал под естественным, — продолжил я. — Но я не говорил, что надо естественно мыслить и всё вот так вот просто воспринимать. Надо на всё иметь своё мнение и оценку, которые должны исходить из норм морали. Какие это должны быть нормы? Ну, лично я придерживаюсь тех, что дали мне мои родители и книги. И тебе советую принимать решения и воспринимать окружающий мир в соответствии с этими нормами.
— Поняла, — снова кивнула гиноид. — А многие из твоих товарищей разделяют твой взгляд на войну?
— Многие. Конечно, кто-то поверил в пропаганду и был убеждён, что воевал за правое дело. Да вот только неправда это, что люди поумнее понимают. А умных у нас немало.
— Если вас много, то почему вы не свергнете тех, кто отправил вас на войну, а сейчас никак не обеспечивает?
— А на кого их сменять? Я даже не буду говорить о том, что у архонтов есть вторая армия, сплошь состоящая из опытных наёмников и боевых роботов. Ты же сама знаешь, что у нас в стране пару лет назад уже была революция, после которой война и закончилась. Обещали нам чуть ли не кренделей небесных, а по итогу что? К власти пришли такие же беспринципные и жестокие мрази.
— Значит надо взять власть в свои руки, — заявила Полина. — Вы знаете, какие в полисе есть проблемы, а также представляете собой определённую силу. Из этого логически следует, что править страной должны вы.
— Если бы всё было так просто… О проблемах мы знаем, да вот только сами решить не в состоянии. Да и не такие уж мы и крутые. В качестве какой-нибудь вспомогательной силы сгодимся, но точно не как локомотив революции. Однако твой образ мыслей мне понятен. У меня среди книг есть те, которые говорят о том же. Ищи в районе букв М и Л.
На этом наш вечерний диалог закончился — Полина незамедлительно ушла читать дальше, а я, помыв посуду, лёг спать.
На следующее утро решил побриться. Уже умывая бритые щёки, я не мог не усмехнуться своему отражению. Ветеран и инвалид — это очень обманчивые обозначения. Мне ведь всего двадцать три года, а самому старому в нашем Доме было не больше тридцати. Такие дела.
В зеркале позади меня появилась Полина. Остановившись на пороге ванной, она, сохраняя своё вечно серьёзное выражение лица, спросила:
— Что такое любовь? Многие книги поднимают данную тему, но всегда дают разный ответ.
— О-о-о, — вытерев лицо полотенцем, я усмехнулся. — Как говорил один древний писатель, любовь — сие тайна великая есть. А всё остальное — это лишь попытки объяснить, на деле приводящие к новым вопросам.
— Выходит, однозначного ответа нет?
— Не-а. Так что решай для себя сама, что такое любовь, — я надел футболку. — Если посчитаешь нужным, конечно. Поверь, в жизни хватает более интересных и весёлых вещей.
— Любовь — это для вас грустно? — спросила Валькирия.
— Да для кого как. Горя от неё немало, но и плюсы есть. Как минимум, от любви появляются дети, хе-хе.
— Ясно.