Танечка

Напротив нашего дома стояла старая водокачка.
Вся округа приходила сюда набирать воду. Иногда здесь даже была очередь.
Если я видела, что дома в нашей бочке вода была уже на дне, то и я брала своё небольшое ведёрко и бежала через дорогу.
Бежала, потому что пешком я, наверное, ходить не умела, скорее, не желала. Мне всегда хотелось бежать и подпрыгивать… до того всё вокруг было замечательно и чудесно, оттого и мне всегда было радостно.
Меня на улице так и звали «хохотушка», потому что, когда я начинала смеяться – все, кто находились рядом, тоже смеялись и веселились.
Мне нравилось носить воду. И хотя мне не было ещё и 5 лет, я в тот момент ощущала себя взрослой и очень полезной – ведь бабушка то и дело нахваливала меня. А я, радёшенька, снова бежала через дорогу и набирала еще половину ведерка, и, натаскав так чуть ли не полную бочку, чувствовала себя счастливой.
За водой приходили постоянно одни и те же люди, и мы уже все знали друг друга.
Но однажды водокачка сломалась…
Я играла с детьми на улице, когда обнаружила, что моя бабушка с ведрами уже отошла далеко от дома. Она пошла на другую улицу, чтобы набрать там воды.
Я, конечно же, как всегда вприпрыжку помчалась за ней.
Бабушка шла по тропинке, а я бежала по травке. Травка росла вдоль всей улицы, образуя перед каждым домом небольшую лужайку.
Лужайки никто не стриг. Но травка на них почему-то всегда с самой весны и до осени была маленькая, мягонькая, зелёненькая. Бегать по ней было одно удовольствие…
И мы, дети, носились по этим травкам босиком все лето.
Время было послевоенное…
Мы жили так бедно, что я даже не помню, были ли у меня летом туфли. Кажется, не было…
Когда начинались холода, я сидела дома, пока мой дядя не свалял мне маленькие валеночки, и только после этого я могла выходить на улицу...
В этот раз у колодца была очередь.
Взрослые переговаривались, а мы, дети, бегали тут же рядом, догоняя друг друга.
Тут из дома, что был напротив колодца, вышла бабушка, которая очень бережно держала за руку девочку.
Я никогда не видела такой красивой девочки. Я просто обомлела и не могла оторвать от неё глаз, словно это была вовсе не девочка, а какая-то необыкновенная живая куколка.
Мне очень захотелось с ней познакомиться.
Но девочка стояла неподвижно и почему-то совсем не обращала на нас внимания, хоть я улыбалась ей во весь рот – так сильно мне хотелось побегать и поиграть с ней.
Осмелев, я все же подошла поближе.
Голубые, широко открытые глаза девочки, смотрели прямо на меня, не отрываясь и, как мне казалось, почему-то почти не двигались.
– Пошли, побегаем, – засмеявшись, предложила я.
– Нет. Она не может бегать, – с грустью проговорила ее бабушка. – Наша Танечка ничего не видит.
Я была поражена… Такие красивые глазки!.. Они ведь на меня смотрят!.. И не видят?!
Не хотелось в это верить... Но я была уже довольно взрослая, и поняла, что у девочки, наверное, беда… И что спрашивать: «почему» – нельзя – неприлично.
И мне так стало её жалко, что мои глаза вдруг увлажнились…
– А можно, я с ней погуляю… здесь рядышком, по травке, за ручку, – попросила я Танину бабушку.
– Можно…
Я взяла девочку за ручку, и мы пошли с ней по этой волшебной шелковистой траве.
Таня рассказала мне, что раньше было хорошо, что она всё видела… А вот сейчас почему-то не видит. Рассказала, что из-за этого с ней никто не хочет играть и, поэтому ей одной очень скучно.
– А можно, я буду с тобой играть? – спросила я.
– Конечно, приходи! – обрадовалась Таня.
Гуляя с новой подружкой, я и не заметила, как моя бабушка ушла с водой в сторону дома.
Я довела Таню до её дома, где нас встретила её бабушка, а сама помчалась вслед за своей бабулей.
Весь вечер невидящая девочка Таня не выходила из моей головы. Я всё время думала только о ней – даже долго не могла уснуть.
А утром, проснувшись, натянув на себя старенькое платьице, схватив кусок хлеба, который умяла по дороге, я отправилась к Тане.
Двери открыла ее бабушка, и мне показалось, что она очень даже обрадовалась.
А, главное, что обрадовалась Таня. Она шла ко мне с вытянутой рукой…
И тут я увидела, что она может удариться о стул, который стоял у нее на пути.
Я мигом кинулась ей навстречу и едва успела остановить.
У Тани было много игрушек, были даже цветные карандаши и мяч. Такого богатства я никогда в жизни не видела, поэтому мне стало ещё интереснее.
А ещё у Тани была сестра Лида. Но она почему-то не хотела играть с Таней. Она уходила в другой угол комнаты и играла там одна.
А мне нравилось играть с Таней.
Мы садились на пол напротив друг дружки, катали по полу мячик, разговаривали, потом играли в куклы…
Мы даже рисовали.
Таня помнила все цвета и просила меня дать ей карандаш нужного цвета… и я давала.
А она рисовала цветочек или домик… Но часто расстраивалась из-за того, что не может видеть то, что сама же нарисовала. Ей хотелось, чтобы цветочки ее были красивые.
Кроме того у Тани были книжки, которые были и у меня дома, и которые я знала наизусть.
Я брала книжку, делала вид, что читаю, хотя читать тогда еще не умела. Зато, я знала наизусть всё, что было написано под каждой картинкой. Особенно нам нравились «Федорино горе» и «Муха-цокотуха».
Почти каждый день мы встречались с Таней и играли, пока её родители были на работе.
А потом я заболела ветрянкой.
Я лежала в нашем маленьком домике, в котором была всего одна комната... и умирала.
Я не могла даже шевелиться. Все моё тело покрывали огромные волдыри, внутри которых была вода…
Иногда волдыри лопались, вода стекала на мою подушку и на полотенца, что были подложены у меня по бокам.
Изредка я слышала, как подходила бабушка и тихо шептала:
– Слава Богу, дышит…
И мне казалось, что при этом она всегда плакала.
Я болела долго. Но, наконец, болезнь ушла, и мне разрешили выходить на улицу.
Я сразу побежала к Тане. Я так по ней соскучилась!
Но ещё издалека я удивилась, когда увидела, как много людей толпится возле их дома.
Я еще подумала тогда, что, наверное, опять где-то сломалась водокачка.
Но, подойдя к дому, я обнаружила, что люди были у Тани в ограде, на крыльце, в сенях и даже в самом доме.
Народу было так много, что в дом почти невозможно было войти.
Но тут вышла бабушка Тани и, увидев меня, взяла за руку и сказала:
– Пропустите эту девочку! Это подружка Тани.
Все немного расступились… А для меня все это было неожиданно и странно…
И тут я поняла, что случилось что-то ужасное. Но, что?!
Люди разрешили мне пройти в дом, и я оказалась возле Тани.
– Наша маленькая Танечка умерла, – сквозь слезы сказала бабушка и отошла.
Танечка лежала в гробике…
Я смотрела на неё и мне показалась, что она стала ещё красивее, чем была… только очень белое лицо.
Вокруг стояли дети, шептались взрослые, кто-то плакал…
А я стояла, будто оглушенная и не понимала, зачем всё это, почему?..
Тогда я впервые так близко столкнулась со смертью и почувствовала её страшное чуждое дыхание…
И меня прорвало... Слёзы начали катиться из моих глаз ручьём…
Я рыдала и не могла остановиться... Я не понимала, почему я плачу и почему мне так горько…
Я только понимала, что это что-то очень печальное… непоправимое, чего уже не изменить… никогда…
И что помочь тоже нельзя… ничем…
Наконец, все вышли на улицу и Танечку тоже забрали. В доме стало почти пусто.
Я сидела на лавке возле стены, как приросшая - неподвижно. И так я устала от всего происходящего, что повалившись на бок, упала и уснула.
Проснувшись, я пошла к выходу.
Какая-то женщина дала мне конфету.
– Это тебе, чтобы ты Танечку помнила, – печально сказала она.
Тогда первый раз в жизни я не обрадовалась конфете и подумала, что я и без конфет всегда буду помнить Танечку – мою красивую маленькую подружку.
Зинаида Березина Хрущ
Ред. А. Бор
#рассказы