Дойная мышь

– Ты знал, что самое дорогое молоко в мире – мышиное? – вбросил очередной бред Федик. Его манерность вызывала желание подобрать к его имени не самую приличную рифму.
– Да бред какой-то, – пожал плечами я. – Что с этого мыша надоить можно?
Мы торчали на остановке уже битый час. Как всегда, маршрутка до РАНа была где угодно, но не там. Зато седьмой автобус, кажется, всегда стоял наготове.
Каким же он был красивым! Большой! Синий! С портами для зарядки смартфона и бесплатным интернетом! Все время меня терзало желание сесть на него и уехать как можно дальше. До самой конечной. Подальше от летнего зноя, низкой зарплаты и людей, с которыми был вынужден делить лабораторию.
Но чёрт меня вновь дернул ждать поганую маршрутку. Принудил запихиваться меж потных тел работяг. Прижиматься к виляющей заднице Федика, чтобы потом быть выдранным завлабом.
Я не человек, а, одним словом, мышь в колесе. Именно мышь! Не белка и даже не хомяк.
Хомяки вообще толстые и довольные жизнью. Жрут как не в себя и спят кверху брюшком. И бегают они исключительно для поддержания здоровья. Проклятые ЗОЖники. Мыши же мелкие какие-то. Только и делают, что прячутся от проблем в крошечных домиках. Даже пожрать не могут, не обосравшись.
Только вот бегают ли мыши в колесе? Конечно, нет! А я все бежал и бежал в колесе научно-исследовательской каторги, хотя особо не горел этим. Нет. Вру. Моя задница пылала ядерным двигателем. В этом я снова убедился, когда с порога лаборатории наш завлаб Степаныч объявил:
– С этого дня вы будете доить мышь, Семенов!
Сначала я подумал, что на фоне летней жары у меня разыгралась шиза, поэтому попросил сформулировать задачу на бумаге. Черным по белому Степаныч написал: «Тема: Передовые способы доения мышей». Во взгляде Федика читалось: «Что он вообще курил?». Я тоже об этом глубоко задумался.
– А что-нибудь другое нельзя сделать?
– Сказал доить – значит, будете доить, – отрезал Степаныч. – Если не знаете, насколько ценится мышиное молоко, пусть об этом поведает ваш коллега!
Со всей злобой, что разгорелась во мне, я посмотрел на Федика. Он пожал плечами. Мол: «я здесь ни при чем». Но я-то знал, что именно он – причина зарождения столь извращенного эксперимента в нашей задохлой лаборатории.
– Эксперименты у вас, Василий Степанович… как бы поприличнее сказать…
– Говори.
– Уродские. – Степаныч задумчиво почесал щетину на заплывшем жирком лице. Наверняка пытался понять, чем в очередной раз этот Семенов недоволен. А был я недоволен всегда и всем.
– Вы это собаке Павлова расскажите, – сказал он, разводя руками.
На моем столе уже стояла клетка. Внутри копошилась подопытная мышка. Одна. Судя по всему, только на неё бюджетных денег и хватило. Я открыл клетку, схватил зверька за хвост и чуть не подавился от неожиданности.
– Так это же самец.
– Ваши проблемы! Думайте, как решить! – рявкнул Степаныч и поковылял в противоположную часть лаборатории, тяжело переваливаясь с одной полной ноги на другую. На пререкания у него сил не было. Да, и на борьбу с духотой тоже.
– Ну что же… удачи тебе, – выдавил из себя утешительным голосом Федик. Хотя по его противной ухмылке было очевидно, что он едва сдерживал смех. Лицемерный тип. Я отмахнулся от него и склонился над клеткой с мышью.
– Вот что же мне с тобой делать?..
«Мышиное молоко». Какой же бред. В гробу я видел эту науку, а уж с такими исследованиями и подавно. С самого начала я не хотел в ученые. Всю студенческую жизнь писал откровенный бред, чтобы в итоге научрук наконец-то осознал мою ущербность и отстал.
А он не отставал. Слишком умным был я. За какой проект ни брался, все получалось. Правда, ценой клавиатуры, залитой кровью из глаз. Да и животных мучить не было желания. Однажды втихую я спиздил мышь из соседней лаборатории. Думал, выпущу в лес. Так она коньки отбросила со страху.
Я понимал, что самое время остановиться, но что мышь, что я, отличались недалеким умом. Были глупыми и наивными. Все время я корил себя: неужели пять лет специалитета прошли зря? Нельзя же просто взять и начать всё с нуля? Неужели и моему новому подопытному лучше до конца жизни быть дойной мышью?
При всем богатстве выбора, на тот момент альтернативы у меня не было. Врубив пузатенький компьютер, я набрал в поисковике: «устройство доильного аппарата простыми словами».
Весь следующий месяц я эту мышку и так и сяк... Зверёк уже перестал верить в милосердие и тряпочкой лежал на столе, иногда тяжело вздыхая. Я же упорно приспосабливал доильный аппарат под габариты мелкого грызуна. А что насчет молока… Если мышь не доится, то жизнь её додавит. Так вот: это было неизбежно.
На научной комиссии, созванной специально по случаю этого события, мне выпала честь продемонстрировать агрегат. По правде, чувствовал я себя погано. Мне было даже откровенно пофиг, что комиссия полным составом угорала, когда я подключал к мышиным сосочкам малюсенькие присоски.
Но когда же аппарат запыхтел, зафыркал, производя литры драгоценной жидкости, в аудитории был слышен только звук челюстей, падающих на пол. Мышь, что сначала отказывалась производить и миллилитр молока, сейчас давала целый стакан за минуту.
Пока все восхищались сотворенным мной чудом науки, я все думал: «О, бедный подоенный мыш… Что же он чувствует, раз стал давать молоко?»
– Коллеги, это несомненно великое достижение науки, которое полностью перевернет все, – уверенно заверил комиссию Степаныч. От нахлынувшего на него перевозбуждения пятна пота на белой рубашке завлаба стали только больше. – Мы однозначно продолжим работать в этом направлении!
В это же время Федик непозволительно близко прижался ко мне и нашептывал:
– У нас впереди ещё два года аспирантуры. Мы с тобой такую диссертацию напишем…
По спине забегали мурашки. Неужели такова моя участь? До конца жизни подставлять задницу из-за приколов Федика, узнавать от Степаныча про новые виды диет и, черт подери, доить мышей? А что потом? Что? Заставят меня давать молоко?!
Тут до меня дошла жестокая реальность. Я ведь даже не мышь в колесе…
Пришло время наконец-то слезть с иглы научно-исследовательского одобрения.
Без слов я высвободил из механического плена моего маленького друга и посадил обратно в клетку. Затем поднял над головой доильный аппарат и перед всеми заявил:
– Честно признаюсь, ну не хочу я писать диссертацию.
Я отпустил устройство, и падение на кафель мгновенно превратило его в груду железяк. Вся комиссия разом ахнула. Я же схватил клетку, распахнул окно и вышел.
С первого этажа.
Из последних сил я побежал к остановке. Там, как Хатико, меня ждал автобус номер семь. Верный и преданный. По-быстрому я дал полтинник водителю и плюхнулся на сиденье возле окна, как и мечтал.
Клетку с мышом я поставил повыше, чтобы моему маленькому другу тоже было видно, как быстро мы убираемся прочь с этого молокозавода.
– Ты дойная мышь. Я дойная мышь. Давай доедем до конечной. Посмотрим, куда занесёт нас жизнь.
Всё равно, что придётся начать все сначала. Это не страшнее, чем вечно давать молоко.
#Просто_Зиночка@diewelle0