Настойчивый визг дрели рассеял сладкий сон. Похоже, соседи опять затеяли ремонт. Лиза поморщилась и с трудом села на кровати. Отвратительное ощущение в горле заставило ее содрогнуться, она отдышалась, подавляя тошноту, и глянула на часы. Десять утра! Охнув, она подскочила и бросилась в ванную: — Черт, черт, опаздываю! В темном коридоре она запнулась о кота и с размаху грохнулась на колени: — Мурзик! Кот возмущенно зашипел и, задрав хвост, гордо удалился. Со стоном поднявшись, Лида доковыляла до туалета, где ее вырвало. За стенкой включилась дрель, от металлического визга закладывало уши. Лида поглядела на себя в зеркало ванной: бледная, осунувшаяся, круги под глазами. Сегодня предстоял важный день в ее жизни, свадьба! Лида погладила пока еще плоский животик, она очень ждала появления на свет малыша и уже любила его всем сердцем. Но надо спешить! Парикмахер опоздала и делала макияж и прическу в дикой спешке. Лиду тошнило, она то и дело бегала в туалет, но пустой желудок бунтовал зря, ведь она ничего не ела со вчерашнего обеда. Аркадий, ее жених, собирался подъехать на лимузине, но время шло, а он не появлялся. Свадьбу они решили справлять без лишних плясок, собраться с родней в загсе и расписаться, а потом посидеть в кафе. Лида набрала номер. После десятого гудка трубку взяли: — Чего? — грубовато буркнул Аркадий. — Аркаш, где ты? — встревоженно спросила Лида. — Да тут… — он замялся и ругнулся мимо трубки. — В общем мы без лимузина, эти уроды все перепутали. Лида сглотнула, посмотрела на часы: — И как? На такси поедем? — Да не парься, сейчас приеду. — На чем?.. — испуганно охнула она, но Аркадий уже сбросил звонок. Ее жених был заядлым байкером, а Лида боялась ездить на мотоциклах. Ее худшие опасения подтвердились, когда Аркадий поднялся к ней с двумя шлемами в руках. — Поехали, тут недалеко! — хмыкнул он, оглядывая ее с ног до головы. И ничего не сказал. Лида критически уставилась в зеркало: прическа съехала набок, макияж не скрыл темных кругов под глазами, пышное платье висело на ней мешком. Забеременев, Лида сильно похудела, а платье они купили еще год назад. Страшилище — констатировала она, спускаясь за женихом из подъезда. Увидев мотоцикл, Лида замерла, отчаянно не желая на него садиться. — Не поедешь? — насмешливо поинтересовался Аркадий. — Отменяем свадьбу? — Может, вызвать такси? — слабым голосом спросила Лида, ощущая новый приступ дурноты. — И не успеем, там же по времени. Аркадий хмуро смотрел на нее и ждал. И Лида решилась. В конце концов, один раз можно. Город стоял в пробках, Аркадий летел, обгоняя машины, иногда по встречке или по газону. Лида вцепилась в жениха, уткнулась ему в спину, не желая видеть ничего вокруг. Водители сигналили, ветер трепал свадебное платье, в которое летели комья грязи из-под колес. В очередной раз выскочив на встречку, Аркадий вильнул от ехавшего навстречу автомобиля. Резкий удар, Лиду оторвало от жениха и выбросило на ограждение. Треск в спине и темнота… В голове пульсировала боль, настолько сильная, что открыть глаза было невозможно. Лида задыхалась, ощущая дикую жажду, она хотела пить, но сознание уплыло… Яркий свет пробивался сквозь веки. Лида заморгала и увидела белый потолок в косых трещинах, светодиодную лампу, которая подмигивала и потрескивала одним краем. Она пыталась понять, где она и что произошло, но мысли путались. Слабость и боль не давали шевельнуться. Она со стоном закрыла глаза. Знакомый голос позвал: — Лида, Лида, доченька моя! — Мама… — одними губами прошептала она. В глазах родного и близкого человека читалась такая жалость и сочувствие, что Лида невольно похолодела. В ответ на немой вопрос мать заговорила. Поврежден позвоночник, вероятно, она никогда не сможет ходить. Произошел выкидыш, слишком долго везли ее, большая кровопотеря, операция. Детей у нее тоже не будет. Бледная, как мел, Лида не хотела верить: — Аркадий? — Живой он, — буркнула мать и отвела глаза. — Отделался парой синяков. За две недели и не появился ни разу… — Две недели? — ахнула Лида. — Ты в коме была, дочь. Лида впала в апатию, созерцая серый пейзаж за окном, и не хотела жить. Пару раз заглядывали подруги, грустно сидели и уходили. Каждый день ее навещала мать. Только ради нее Лида просыпалась по утрам, ради нее ела и даже пыталась двигаться, несмотря на поврежденные нервы, сухожилия, раздробленный позвонок. Но ноги не слушались, причиняя боль. Мать приводила знахарей, приносила целебные мази и травы, дорогие препараты. Лида устала отнекиваться и отговаривать, иногда уступала. — Лида, к тебе Всеволод Игоревич, я рассказывала о нем, помнишь? Совсем худая, бледная, она с трудом открыла глаза: — Зачем, мама? В палату вошел высокий седой мужчина в очках, шагнул к кровати, заулыбался: — Здравствуйте, Лидия! — слегка поклонился он. — Я провожу исследования работы мозга во сне. Хочу предложить вам поучаствовать в эксперименте, он совершенно безопасен, уверяю, и, вероятно, сможет вам помочь. — Мама… Лида укоряюще посмотрела на мать, та тяжело вздохнула, но выдавила из себя улыбку: — Лидочка, выслушай его, пожалуйста! Она пожала плечами: — Ладно… Мать вышла из палаты. С соседних коек посматривали другие пациентки, которым столько внимания не доставалось. Седой мужчина взял табурет и присел возле кровати: — Если вкратце, это медитация, позволяющая добраться до подсознания и влиять на тело. Думаю, практика поможет вам в восстановлении работы позвоночника. — Звучит заманчиво… — скептически хмыкнула Лида, морщась от боли в спине. — И что делать? Всеволод Игоревич заговорил, но она почти не слушала. Ей было совершенно безразлично то, что происходило, только жалость к матери заставляла ее жить. Лида так мечтала о семье и ребенке, но этого у нее никогда не будет. Кому нужен инвалид? Да и детей она родить не сможет. Спустилась ночь, палата погрузилась во мрак. Лиде надоело лежать в больнице, но восстановление шло здесь и деваться было некуда. Вспомнив странного мужчину, она решила выполнить задание. Глубокие вдохи и выдохи с раскрытием грудной клетки, три десятка подряд, до головокружения, и максимально возможная задержка дыхания, от которой уплывает сознание и хочется уснуть. Еще один цикл интенсивного дыхания и снова задержка… “Вам нужно поймать состояние, — говорил Всеволод Игоревич. — Когда тело уже спит, а сознание на грани сна. В этот момент мозг переходит в режим быстрого сна или транса, выключается работа логической составляющей и открывается доступ в подсознание”. Проснувшись, Лида заморгала в темноту. Так, перестаралась и уснула. Придется начинать сначала. На этот раз после третьего цикла дыхания она перестала дышать, но не уснула. “Когда нужное состояние достигнуто, тело спит, а мозг почти спит, идите дальше, в ничто, в никуда, постарайтесь раствориться в небытие… А вернувшись оттуда, собрать себя заново. Дайте приказ организму восстановиться, представьте здоровый позвоночник”. Лида пыталась вообразить себе “ничто”, но это оказалось крайне сложно. Ни тела, ни мыслей, ни чувств, ни боли. Ничего, совсем ничего, темнота, тишина и пустота… * * * Грязная кухня в общежитии, по полу разбросаны пивные бутылки, всюду объедки, немытая посуда, воняет алкоголем и куревом. Пьяный мужчина бредет по коридору, пиная мусор, и непечатно ругается, что в переводе на человеческий означает: — Где ты? Мальчишка лет пяти забился в шкаф, прячась между кастрюлями и мешком с картошкой. Он не отзывается на крики. Давно голодный, знает, что лучше переждать буйство отца. Мужчина шарится по ящикам, заглядывает под стол и, ругаясь, уходит из кухни. Мальчишка сосредоточенно грызет палец… * * * Лида в шоке распахнула глаза. В окна палаты лился утренний свет. Что это было? Незнакомая квартира, незнакомый мальчишка… Она сходит с ума? Не похоже на сон, она словно побывала там. — Всеволод Игоревич, а если я видела странное место и людей? — Во сне, Лидия? — Нет… — она замялась. — Это было очень ярко. — В режиме медитации возможны яркие сны, — понимающе кивнул Всеволод Игоревич. — Это ведь доступ в ваше подсознание. Некоторые пациенты начинают видеть осознанные сны и могут творить свою реальность. Вы будете продолжать? — Да, наверное… Упражнения иногда получались, иногда нет. Лида сочетала их с попытками вставать на ноги. Ей не давал покоя тот мальчик… * * * В квартире послышался женский пьяный хохот и мужской бас. Девица прошла в санузел, а мужчина вытащил мальчишку с кухни и выкинул на лестничную площадку: — Иди погуляй! — и захлопнул дверь. Мальчик медленно побрел по лестнице вверх, между этажами вышел на открытый балкон, в темноту и холод. В футболке и драных штанах, мальчик влез на старый сломанный стул и свесился с перил. С девятого этажа. Лида в ужасе закричала: — Стой, не надо! Стой! Она не издала ни звука, но мальчишка остановился и оглянулся. Ей показалось или он видит ее? — Не надо, — повторяла Лида, — не прыгай… * * * Утром Лида все рассказала матери и пришедшему седому мужчине. — Его надо спасти! — бормотала она. — Это старые дома, общежитие с такими открытыми балконами… Мать и Всеволод Игоревич встревоженно переглянулись. — Лидочка, это только сон, — произнесла мать, явно переживая за рассудок дочери. — У вас яркое воображение, — кивнул Всеволод Игоревич. — Попробуйте управлять вашим сном: представьте, что с мальчиком все в порядке, и увидите, все изменится. Лида в отчаянии смотрела на них: не верят, не понимают! Она стала заниматься с утроенной энергией, передвигалась на ходунках, скрипя зубами от боли, но не сдавалась. Мать радовалась за нее, и седой мужчина отмечал успехи. А Лида все мечтала увидеть во сне того мальчика. Она понимала, что, вероятно, сходит с ума и придумывает то, чего нет, но глубоко внутри чувствовала, что мальчик существует. * * * Черный дым окутал комнату, заползая во все углы, на кухне с треском плясали языки пламени. Пьяный мужчина спал, его подруга тоже. Мальчишка испуганно забился в шкаф, прячась за одеждой, но удушливый газ пробрался и туда. — Выходи! — кричала Лида. — Иди к дверям, давай! Мальчишка сильнее зарылся в вонючие тряпки. Огонь прожигал старые деревянные перекрытия. — Ну давай же! — умоляла она. — Выходи! Ей казалось, что мальчик смотрит прямо на нее. Лида уже сама задыхалась, ощущая дым, но видела лишь ясные синие глаза. — Давай же, давай руку! Мальчишка выполз на четвереньках из шкафа и пошатнулся от жара. Горели занавески, огонь перекинулся на диван. — Бегом, скорее! Мальчик выглянул в коридор: — Папа? — и закашлялся. Там было черно от дыма. До двери далеко, из кухни вырывались языки пламени, перекинувшись на потолок. — Ну давай же, беги! — едва не плача уговаривала Лида. — Быстрее! Натужно кашляя, мальчишка шагнул вперед, но перед ним в коридор рухнула горящая дверь кухни. Столб огня отрезал его от выхода. * * * Лида проснулась мокрая от пота: — Пожар! Пожар! — заламывая руки, в ужасе шептала она. С отчаянием вцепилась в бесполезные ноги и завыла, разбудив соседок по палате. Те недовольно заворчали, и она до крови закусила губу. Он погиб, мальчик… Сгорел в огне! Лида рыдала навзрыд, судорожно ища в новостях сообщения о пожарах и погибшем ребенке, но ничего похожего не нашла. И тут сообразила, что это могло быть вообще в другом городе. Лида взялась ходить, превозмогая себя, проявляя всю волю к жизни, на которую была способна. Каждую свободную минуту она медитировала, надеясь увидеть мальчика, узнать, что он жив. Но ничего не видела. Спустя три месяца она могла передвигаться на костылях, и ее выписали домой. Мать была счастлива. А Лиде не давал покоя мальчик… Неужели он погиб? Прошло еще полгода, Лида передвигалась с палочкой, устроилась на работу в колледж, каждую ночь продолжая медитировать в надежде… А потом, повинуясь лишь ей одной ведомому чутью, поехала по областным детским домам. За высоким металлическим забором стоял старый покосившийся дом. Распускались цветы, таял снег, по грязной дороге проехала машина. На лужайку за оградой вышли дети, разбрелись по детской площадке. Мальчик сел на лавочку, поднял кривую палку и стал рисовать на мерзлой земле. Лида смотрела во все глаза. Он? Неужели она нашла… Дрожа от волнения, она постучалась в ворота и обратилась к подошедшей нянечке: — Можно я погуляю с ними… вернее вот с ним? Полноватая женщина окинула ее взглядом, посмотрела на трость, на которую опиралась Лида, и удивленно ахнула: — С Толей? Вы знаете его? — Ну я… — Подождите! — нянечка бросилась в дом, вскоре вернулась и сунула Лиде в руки пачку бумаг. Это оказались детские рисунки. На них был огонь, женщина на костылях, держащая за руку мальчика, и детская подпись “МАМА”. #ЛюдмилаСемейкина
Аномалии мистика и не только
Цветные сны
Настойчивый визг дрели рассеял сладкий сон. Похоже, соседи опять затеяли ремонт. Лиза поморщилась и с трудом села на кровати. Отвратительное ощущение в горле заставило ее содрогнуться, она отдышалась, подавляя тошноту, и глянула на часы. Десять утра!
Охнув, она подскочила и бросилась в ванную:
— Черт, черт, опаздываю!
В темном коридоре она запнулась о кота и с размаху грохнулась на колени:
— Мурзик!
Кот возмущенно зашипел и, задрав хвост, гордо удалился. Со стоном поднявшись, Лида доковыляла до туалета, где ее вырвало. За стенкой включилась дрель, от металлического визга закладывало уши. Лида поглядела на себя в зеркало ванной: бледная, осунувшаяся, круги под глазами.
Сегодня предстоял важный день в ее жизни, свадьба! Лида погладила пока еще плоский животик, она очень ждала появления на свет малыша и уже любила его всем сердцем. Но надо спешить!
Парикмахер опоздала и делала макияж и прическу в дикой спешке. Лиду тошнило, она то и дело бегала в туалет, но пустой желудок бунтовал зря, ведь она ничего не ела со вчерашнего обеда.
Аркадий, ее жених, собирался подъехать на лимузине, но время шло, а он не появлялся. Свадьбу они решили справлять без лишних плясок, собраться с родней в загсе и расписаться, а потом посидеть в кафе.
Лида набрала номер. После десятого гудка трубку взяли:
— Чего? — грубовато буркнул Аркадий.
— Аркаш, где ты? — встревоженно спросила Лида.
— Да тут… — он замялся и ругнулся мимо трубки. — В общем мы без лимузина, эти уроды все перепутали.
Лида сглотнула, посмотрела на часы:
— И как? На такси поедем?
— Да не парься, сейчас приеду.
— На чем?.. — испуганно охнула она, но Аркадий уже сбросил звонок.
Ее жених был заядлым байкером, а Лида боялась ездить на мотоциклах. Ее худшие опасения подтвердились, когда Аркадий поднялся к ней с двумя шлемами в руках.
— Поехали, тут недалеко! — хмыкнул он, оглядывая ее с ног до головы. И ничего не сказал.
Лида критически уставилась в зеркало: прическа съехала набок, макияж не скрыл темных кругов под глазами, пышное платье висело на ней мешком. Забеременев, Лида сильно похудела, а платье они купили еще год назад. Страшилище — констатировала она, спускаясь за женихом из подъезда.
Увидев мотоцикл, Лида замерла, отчаянно не желая на него садиться.
— Не поедешь? — насмешливо поинтересовался Аркадий. — Отменяем свадьбу?
— Может, вызвать такси? — слабым голосом спросила Лида, ощущая новый приступ дурноты.
— И не успеем, там же по времени.
Аркадий хмуро смотрел на нее и ждал. И Лида решилась. В конце концов, один раз можно.
Город стоял в пробках, Аркадий летел, обгоняя машины, иногда по встречке или по газону. Лида вцепилась в жениха, уткнулась ему в спину, не желая видеть ничего вокруг. Водители сигналили, ветер трепал свадебное платье, в которое летели комья грязи из-под колес. В очередной раз выскочив на встречку, Аркадий вильнул от ехавшего навстречу автомобиля.
Резкий удар, Лиду оторвало от жениха и выбросило на ограждение. Треск в спине и темнота…
В голове пульсировала боль, настолько сильная, что открыть глаза было невозможно. Лида задыхалась, ощущая дикую жажду, она хотела пить, но сознание уплыло…
Яркий свет пробивался сквозь веки. Лида заморгала и увидела белый потолок в косых трещинах, светодиодную лампу, которая подмигивала и потрескивала одним краем. Она пыталась понять, где она и что произошло, но мысли путались. Слабость и боль не давали шевельнуться. Она со стоном закрыла глаза. Знакомый голос позвал:
— Лида, Лида, доченька моя!
— Мама… — одними губами прошептала она.
В глазах родного и близкого человека читалась такая жалость и сочувствие, что Лида невольно похолодела. В ответ на немой вопрос мать заговорила.
Поврежден позвоночник, вероятно, она никогда не сможет ходить. Произошел выкидыш, слишком долго везли ее, большая кровопотеря, операция. Детей у нее тоже не будет.
Бледная, как мел, Лида не хотела верить:
— Аркадий?
— Живой он, — буркнула мать и отвела глаза. — Отделался парой синяков. За две недели и не появился ни разу…
— Две недели? — ахнула Лида.
— Ты в коме была, дочь.
Лида впала в апатию, созерцая серый пейзаж за окном, и не хотела жить. Пару раз заглядывали подруги, грустно сидели и уходили. Каждый день ее навещала мать. Только ради нее Лида просыпалась по утрам, ради нее ела и даже пыталась двигаться, несмотря на поврежденные нервы, сухожилия, раздробленный позвонок. Но ноги не слушались, причиняя боль.
Мать приводила знахарей, приносила целебные мази и травы, дорогие препараты. Лида устала отнекиваться и отговаривать, иногда уступала.
— Лида, к тебе Всеволод Игоревич, я рассказывала о нем, помнишь?
Совсем худая, бледная, она с трудом открыла глаза:
— Зачем, мама?
В палату вошел высокий седой мужчина в очках, шагнул к кровати, заулыбался:
— Здравствуйте, Лидия! — слегка поклонился он. — Я провожу исследования работы мозга во сне. Хочу предложить вам поучаствовать в эксперименте, он совершенно безопасен, уверяю, и, вероятно, сможет вам помочь.
— Мама…
Лида укоряюще посмотрела на мать, та тяжело вздохнула, но выдавила из себя улыбку:
— Лидочка, выслушай его, пожалуйста!
Она пожала плечами:
— Ладно…
Мать вышла из палаты. С соседних коек посматривали другие пациентки, которым столько внимания не доставалось. Седой мужчина взял табурет и присел возле кровати:
— Если вкратце, это медитация, позволяющая добраться до подсознания и влиять на тело. Думаю, практика поможет вам в восстановлении работы позвоночника.
— Звучит заманчиво… — скептически хмыкнула Лида, морщась от боли в спине. — И что делать?
Всеволод Игоревич заговорил, но она почти не слушала. Ей было совершенно безразлично то, что происходило, только жалость к матери заставляла ее жить. Лида так мечтала о семье и ребенке, но этого у нее никогда не будет. Кому нужен инвалид? Да и детей она родить не сможет.
Спустилась ночь, палата погрузилась во мрак. Лиде надоело лежать в больнице, но восстановление шло здесь и деваться было некуда. Вспомнив странного мужчину, она решила выполнить задание.
Глубокие вдохи и выдохи с раскрытием грудной клетки, три десятка подряд, до головокружения, и максимально возможная задержка дыхания, от которой уплывает сознание и хочется уснуть. Еще один цикл интенсивного дыхания и снова задержка…
“Вам нужно поймать состояние, — говорил Всеволод Игоревич. — Когда тело уже спит, а сознание на грани сна. В этот момент мозг переходит в режим быстрого сна или транса, выключается работа логической составляющей и открывается доступ в подсознание”.
Проснувшись, Лида заморгала в темноту. Так, перестаралась и уснула. Придется начинать сначала.
На этот раз после третьего цикла дыхания она перестала дышать, но не уснула. “Когда нужное состояние достигнуто, тело спит, а мозг почти спит, идите дальше, в ничто, в никуда, постарайтесь раствориться в небытие… А вернувшись оттуда, собрать себя заново. Дайте приказ организму восстановиться, представьте здоровый позвоночник”.
Лида пыталась вообразить себе “ничто”, но это оказалось крайне сложно. Ни тела, ни мыслей, ни чувств, ни боли. Ничего, совсем ничего, темнота, тишина и пустота…
* * *
Грязная кухня в общежитии, по полу разбросаны пивные бутылки, всюду объедки, немытая посуда, воняет алкоголем и куревом. Пьяный мужчина бредет по коридору, пиная мусор, и непечатно ругается, что в переводе на человеческий означает:
— Где ты?
Мальчишка лет пяти забился в шкаф, прячась между кастрюлями и мешком с картошкой. Он не отзывается на крики. Давно голодный, знает, что лучше переждать буйство отца. Мужчина шарится по ящикам, заглядывает под стол и, ругаясь, уходит из кухни. Мальчишка сосредоточенно грызет палец…
* * *
Лида в шоке распахнула глаза. В окна палаты лился утренний свет.
Что это было? Незнакомая квартира, незнакомый мальчишка… Она сходит с ума? Не похоже на сон, она словно побывала там.
— Всеволод Игоревич, а если я видела странное место и людей?
— Во сне, Лидия?
— Нет… — она замялась. — Это было очень ярко.
— В режиме медитации возможны яркие сны, — понимающе кивнул Всеволод Игоревич. — Это ведь доступ в ваше подсознание. Некоторые пациенты начинают видеть осознанные сны и могут творить свою реальность. Вы будете продолжать?
— Да, наверное…
Упражнения иногда получались, иногда нет. Лида сочетала их с попытками вставать на ноги. Ей не давал покоя тот мальчик…
* * *
В квартире послышался женский пьяный хохот и мужской бас. Девица прошла в санузел, а мужчина вытащил мальчишку с кухни и выкинул на лестничную площадку:
— Иди погуляй! — и захлопнул дверь.
Мальчик медленно побрел по лестнице вверх, между этажами вышел на открытый балкон, в темноту и холод. В футболке и драных штанах, мальчик влез на старый сломанный стул и свесился с перил. С девятого этажа. Лида в ужасе закричала:
— Стой, не надо! Стой!
Она не издала ни звука, но мальчишка остановился и оглянулся. Ей показалось или он видит ее?
— Не надо, — повторяла Лида, — не прыгай…
* * *
Утром Лида все рассказала матери и пришедшему седому мужчине.
— Его надо спасти! — бормотала она. — Это старые дома, общежитие с такими открытыми балконами…
Мать и Всеволод Игоревич встревоженно переглянулись.
— Лидочка, это только сон, — произнесла мать, явно переживая за рассудок дочери.
— У вас яркое воображение, — кивнул Всеволод Игоревич. — Попробуйте управлять вашим сном: представьте, что с мальчиком все в порядке, и увидите, все изменится.
Лида в отчаянии смотрела на них: не верят, не понимают!
Она стала заниматься с утроенной энергией, передвигалась на ходунках, скрипя зубами от боли, но не сдавалась. Мать радовалась за нее, и седой мужчина отмечал успехи. А Лида все мечтала увидеть во сне того мальчика. Она понимала, что, вероятно, сходит с ума и придумывает то, чего нет, но глубоко внутри чувствовала, что мальчик существует.
* * *
Черный дым окутал комнату, заползая во все углы, на кухне с треском плясали языки пламени. Пьяный мужчина спал, его подруга тоже. Мальчишка испуганно забился в шкаф, прячась за одеждой, но удушливый газ пробрался и туда.
— Выходи! — кричала Лида. — Иди к дверям, давай!
Мальчишка сильнее зарылся в вонючие тряпки. Огонь прожигал старые деревянные перекрытия.
— Ну давай же! — умоляла она. — Выходи!
Ей казалось, что мальчик смотрит прямо на нее. Лида уже сама задыхалась, ощущая дым, но видела лишь ясные синие глаза.
— Давай же, давай руку!
Мальчишка выполз на четвереньках из шкафа и пошатнулся от жара. Горели занавески, огонь перекинулся на диван.
— Бегом, скорее!
Мальчик выглянул в коридор:
— Папа? — и закашлялся.
Там было черно от дыма. До двери далеко, из кухни вырывались языки пламени, перекинувшись на потолок.
— Ну давай же, беги! — едва не плача уговаривала Лида. — Быстрее!
Натужно кашляя, мальчишка шагнул вперед, но перед ним в коридор рухнула горящая дверь кухни. Столб огня отрезал его от выхода.
* * *
Лида проснулась мокрая от пота:
— Пожар! Пожар! — заламывая руки, в ужасе шептала она.
С отчаянием вцепилась в бесполезные ноги и завыла, разбудив соседок по палате. Те недовольно заворчали, и она до крови закусила губу.
Он погиб, мальчик… Сгорел в огне! Лида рыдала навзрыд, судорожно ища в новостях сообщения о пожарах и погибшем ребенке, но ничего похожего не нашла. И тут сообразила, что это могло быть вообще в другом городе.
Лида взялась ходить, превозмогая себя, проявляя всю волю к жизни, на которую была способна. Каждую свободную минуту она медитировала, надеясь увидеть мальчика, узнать, что он жив. Но ничего не видела.
Спустя три месяца она могла передвигаться на костылях, и ее выписали домой. Мать была счастлива. А Лиде не давал покоя мальчик… Неужели он погиб?
Прошло еще полгода, Лида передвигалась с палочкой, устроилась на работу в колледж, каждую ночь продолжая медитировать в надежде…
А потом, повинуясь лишь ей одной ведомому чутью, поехала по областным детским домам.
За высоким металлическим забором стоял старый покосившийся дом. Распускались цветы, таял снег, по грязной дороге проехала машина. На лужайку за оградой вышли дети, разбрелись по детской площадке.
Мальчик сел на лавочку, поднял кривую палку и стал рисовать на мерзлой земле. Лида смотрела во все глаза. Он? Неужели она нашла…
Дрожа от волнения, она постучалась в ворота и обратилась к подошедшей нянечке:
— Можно я погуляю с ними… вернее вот с ним?
Полноватая женщина окинула ее взглядом, посмотрела на трость, на которую опиралась Лида, и удивленно ахнула:
— С Толей? Вы знаете его?
— Ну я…
— Подождите! — нянечка бросилась в дом, вскоре вернулась и сунула Лиде в руки пачку бумаг.
Это оказались детские рисунки. На них был огонь, женщина на костылях, держащая за руку мальчика, и детская подпись “МАМА”.
#ЛюдмилаСемейкина