Аномалии мистика и не только

15 ноя 2024

Записки врача-психиатра "скорой" Красавица гроза

Записки врача-психиатра "скорой" Красавица гроза - 959411260648
Оформление автора
Погода словно по моему заказу установилась: тепло и дожди идут регулярно. Так что, вы были правы, уважаемые читатели, когда говорили о недостоверности длительных прогнозов. Очень рад я тому, что пока не приходится мне переквалифицироваться в поливальщика огорода. Кстати сказать, давным-давно не было сочетания дождей с теплом. Обычно всегда после дождей сильные похолодания наступали.

Возле «скорой» сирень расцвела настолько роскошно, что остановила меня на минутку, не позволив равнодушно пройти мимо. У медицинского корпуса, как всегда, стояли и дымили коллеги из предыдущей смены.

– Опять началась эпидемия «минирований», сказала врач Григорьева. – Вчера автовокзал и шестую школу «заминировали».

– Так, наверно, малолетние недоделки развлекаются, – предположил я. – Они же знают, что серьёзного наказания не получат. Присудят условный срок, да на учёт поставят. Но им же от этого ни жарко, ни холодно, так, лёгкий испуг. Тем более, что возмещать ущерб будут не они, а родители.

– Ну где же, эта Алина, чёрт её дери? – в сердцах воскликнула басом пожилая врач Бочарова. – У нас вызов висит с серьёзным поводом, а она телится как всегда!

– Так, наверно, в туалет забежала, – предположил я.

– Ой, Юрий Иваныч, с ней никогда вовремя не выедешь! Ведь молодая девчонка, в таком-то возрасте должна энергия хлестать через край. А она вечно как не доенная, ходит нога за ногу, быстро ничего не может делать.

Тут долгожданная Алина вышла и сразу получила словесную трёпку от Бочаровой:

– Алина, ну сколько можно тебя ждать? У нас вызов срочный: боль в груди и задыхается! Если ты без <звездюлей> как без пряников, то мне это и <нафиг> не надо!

Однако экспрессивная речь старшей коллеги не произвела на Алину ни малейшего впечатления.

– Да ладно, успеем, чё вы так нервничаете? – невозмутимо ответила она. – Никто там не помрёт!

– Так, Алина, всё, хватит! Пойдём быстрей! – рявкнула Бочарова и не оглядываясь направилась к машине.

Объявили конференцию. Старший врач, закончив доклад оперативной обстановки, недовольно сказал:

– У нас очень серьёзные проблемы со стерилкой. Дезинфектор на больничном, а замену ей не подобрали. В итоге, вчера до девяти вечера машины мыла уборщица. А потом сами бригады. Но это, мягко говоря, неправильно.

Да, проблема нарисовалась серьёзная. А всё дело в том, что главный фельдшер Андрей Ильич был в отпуске. Замещала его старший фельдшер Елена Костина, работающая в этой должности сравнительно недавно. Пока не научилась она крутиться и сразу множеством дел заниматься.

– Ну и в чём дело? – сурово спросил главный врач у Елены

– Игорь Геннадьевич, дезинфектор из второй смены на больничном, другая, из третьей, в отпуске. Поэтому сегодня тоже некому машины мыть…

– Так, Елена, я не понял, а как же Андрей Ильич выходил из такого положения? При нём что, никто никогда не болел и в отпусках не бывал?

– Он всех обзванивал и уговаривал на подработки, у него блокнот был телефонами...

– Слушайте, да что ж за детский сад творится? Позвоните Андрею Ильичу и узнайте! В чём проблема-то?

– Звонила, он не отвечает.

– Тогда сразу после конференции идёте к старшему врачу, берёте у него папку с телефонами и звоните дезинфекторам первой, четвёртой смен. Если они не согласятся, значит звоните уборщицам. Уговаривайте всеми силами, используя шантаж, угрозы и насилие. Шутка. Но чтоб сегодня дезинфектор был!

– Я поняла… – тихо сказала Елена, которая явно не была в восторге от свалившейся на неё вышестоящей должности.

Дальше подключилась начмед Надежда Юрьевна:

– Коллеги, ТФОМС запросил на проверку очень много карт, аж триста штук. Поэтому, я прошу отнестись спокойно и без возмущения, если мы попросим вас переписать ваши карты. Вы все должны понимать, что это мы делаем не для развлечения. Если эксперты накопают дефектуру, то это ударит не только по администрации, но и по вам. Рублём ударит. Казалось бы, все всё знают и понимают. Но несмотря ни на что, некоторые упорно продолжают допускать нарушения. Подчёркиваю, не ошибки, а именно нарушения. Назову только самые типичные. На первом месте – неправильно указанное время. Общеизвестно, что доезд на экстренные вызовы не должен превышать двадцати минут. Это прописная истина. Но всё-таки время пишут кто во что горазд. А причина в том, что отдельные товарищи просто не знают, какие вызовы относятся к экстренным, а какие к неотложным. Если кто не в курсе, это всё чётко расписано в приказе триста восемьдесят восемь. Это наш главный приказ, мы обязаны его знать. Далее, допускается куча ошибок в оказании помощи. Пишут что попало, как будто стандартов никогда в глаза не видели. Ещё один момент. Встречаются необоснованные диагнозы и выводы. Например, не буду называть кто, при инфаркте с безобразной гемодинамикой, нарисовал «состояние удовлетворительное». И этот коллега, к сожалению, не одинок. В общем, давайте уже подходить ответственно.

После конференции пришёл в «телевизионку», где сидели несколько коллег, что-то обсуждавших и не обращавших внимания на телевизор.

– Ань, а чего мы сидим-то? – спросил молодой фельдшер Прохоров у своей напарницы. – Всё, смена кончилась, пошли переодеваться!

– Молчи уже, садист! – беззлобно ответила она. – Вы представляете, он мне чуть пальцы не отрубил! Мы на вызов приехали, из машины всё взяли, и он, не глядя, дверь со всей дури кааак захлопнул! Ну всё, думаю, без пальцев осталась! Ты чё, кричу, сделал-то? Он тут же открыл, я смотрю – всё нормально, пальцы на месте. И прикиньте, даже почти не больно!

– Ха, так я ж любя! – довольно сказал Прохоров. – Ладно, Ань, пойдём!

Тут и я высказался:

– Ты почто меня шабаркнул балалайкой по плечу? Я пото тебя шабаркнул – познакомиться хочу! А про себя подумал: хорошие они ребята. И профессионально, и просто по-человечески. Дай бог, чтоб сложившиеся между ними отношения в семейные превратились.

Вот и поразъехались все. Движение, суета и шум прекратились, затишье наступило. Парни мои в комнату отдыха пошли, а я в «телевизионке» остался. Не люблю по утрам разлёживаться.

Тут из коридора послышался громкий разговор, и зашли фельдшер по приёму вызовов Светлана Кузнецова со старшим врачом Александром Викентьевичем.

– Юрий Иваныч, у Рожковой, скорей всего, ОНМК, – сказал он. – Давайте делайте ей ЭКГ, всё прочее, и в «пятёрку» везите.

– А она хоть в сознании?

– Да, в сознании. Мы её в амбулаторном кабинете уложили.

– Слушайте, Юрий Иваныч, – сказала Светлана, – если б я не была медиком, то её бы за пьяную приняла. Она сидела, вызовы принимала и ни с того ни с сего стала ходить-бродить, как будто не понимает где находится. Глаза мутные, язык заплетается. Ой, какой кошмар!

Юлия Дмитриевна Рожкова – одна из наших старейших работников. Сначала она выездной была, а потом, с возрастом, перешла на физически более лёгкую работу в диспетчерскую. Всегда собранная, энергичная, остроумная, сейчас она сидела на кушетке и смотрела на нас взглядом испуганного, растерянного ребёнка.

– Здравствуйте, Юлия Дмитриевна, что случилась, что вас беспокоит?

– Даже и не знаю, – невнятно ответила она.

– Голова болит?

– Да-да.

– А видите вы как?

– Что-то всё расплылось…

– Юлия Дмитриевна, а кто я такой?

– Наверно Игорь Геннадьевич?

– Нет, Игорь Геннадьевич – главный врач. А я – Юрий Иваныч, простой рядовой врач.

– А, ну да, да, всё правильно, что-то я запуталась.

– Ну а где мы сейчас находимся?

– На «скорой»?

– Да, правильно.

Юлию Дмитриевну я внимательно осмотрел и углядел патологическую неврологическую симптоматику. Среди прочего, было расходящееся косоглазие и горизонтальный нистагм, то есть непроизвольное колебания глазных яблок. Носогубная складка справа сглажена, язык отклонялся влево. На кардиограмме ничего угрожающего не было. Сатурация девяносто три процента, маловато будет. Давление сто шестьдесят на девяносто. Да, оно повышенное, но в данном случае это очень хорошо. Ведь высокое давление при инсульте обеспечивает адекватное кровоснабжение головного мозга. А если его снизить, то это может привести к более массивной гибели нейронов и как следствие – к ухудшению состояния.

Ввели мы Юлии Дмитриевне нейропротекторный и антиоксидантный препараты, после чего благополучно свезли в стационар.

Следующим вызовом был психоз у мужчины сорока семи лет. Ооо, Беседин Леонид Альбертович, наш «звёздный» пациент. Мы все, врачи-психиатры «скорой» и ПНД, знаем назубок всё его отнюдь не святое житие. Давным-давно посчастливилось Лёне заполучить чудесный диагноз «Шизофрения параноидная» и вторую группу инвалидности. Нет, нормальному человеку такое, мягко говоря, не понравилось бы. А вот для Лёни это был настоящий подарок судьбы. Всё дело в том, что ещё со времён прекрасной юности, он избрал для себя криминальную стезю. Ему, как человеку хоть и необразованному, но культурному, насильственные преступления полностью претили. А потому, специализировался он на преступлениях имущественных. Поначалу квартирными кражами промышлял. Но не здесь, в областном центре, а по небольшим населённым пунктам гастролировал, причём строго в одиночку. Долго его поймать не могли, но в конечном итоге всё же отправили зону топтать. А вот там и вылезла его шизофрения. После освобождения и получения инвалидности, Лёня переквалифицировался в мелкого магазинного вора. И с тех пор, как только воровская удача от него отвернётся и запахнет жареным, он достаёт свой шизофренический козырь и сразу просится в больницу.

Дежурный чётко и безо всякого многословия рассказал:

– Его из «Семёрочки» привезли за мелкое хищение. Украл бутылку водки, банку пива и кусок буженины. Здесь сказал, что состоит на учёте с шизофренией, и его «голоса» воровать заставляют. Посмотрите его, скорей всего косит.

– Нет, товарищ майор, мы все его знаем, он действительно учётный, – ответил я. – Но удивительно, что вы с ним незнакомы.

– Ничего удивительного, я же в этой должности месяц всего. Сыщики-то, наверно, знают, но они пока с ним не работали.

Как только открылась клетка, болезный с искренней радостью нас поприветствовал:

– Здорова, старый! Здорова, братва!

– Ну что, Лёня, рассказывай, что случилось?

– Да что, «голоса» опять меня попутали! Не хотел ведь ничего брать, а заставили, <самки собак>!

– Откуда голоса-то слышатся?

– Из головы, как всегда!

– И что они говорят?

– Да чего… Воровать заставляют, а ещё и ментов убивать.

– А ничего тебе не видится?

– Нет, ничего.

– А ты лечишься ли?

– Не, не лечусь, ну его в баню такое лечение! Назначили <Название нейролептика>, а цик***дола выписали мало. У меня сразу скованность появилась, скручивать стало.

– Ой, Лёня, что-то ты не то говоришь. Обычно корректор назначают в адекватной дозировке.

– Да ладно, я врать буду, что ли? Вы же меня знаете!

«Эх, Лёня-Лёня, – подумал я. – Конечно же будешь! Ты ж завсегда врёшь как сивый мерин! Цик***дол-то небось сразу для кайфа сожрал, а нейролептик принимал уже без него, вот и скрутило».

– Ну что, дружище, в больничку едем?

– Да без базара, старый, конечно едем! – с готовностью ответил он и подписал согласие.

Вот только дальнейшие события были не столь радужными. По дороге в больницу Лёня вдруг начал отрицать свои галлюцинации, сказал, что «закосил» и запросился на волю. Но позволить этого мы не могли. Ведь всё дело в том, что первоначально он наговорил нам железобетонные основания для госпитализации. Да, скорей всего, это была откровенная симуляция. Однако при беглом осмотре я не мог сделать однозначный, стопроцентный вывод. В подобных случаях лучше перестраховаться. Иначе натвори он ещё что-то общественно-опасное, то нам после этого мало не покажется.

В конечном итоге, его всё-таки госпитализировали. Ругал он себя самыми последними словами за столь необдуманный поступок. И я с ним был полностью согласен. Ведь хищение, которое он совершил, было мелким. Это не преступление, а административное правонарушение. Поэтому, отделался бы он даже не лёгким испугом, а незначительным дискомфортом.

Но тут он сам лишил себя свободы, попав в больницу. А там, по словам опытных сидельцев, было хуже, чем на зоне. Нет, здесь имеются в виду не насилие с истязаниями, а существенное ограничение свободы. Если осуждённые в колонии имеют право на относительную свободу передвижения, то пациенты закрытого отделения психиатрической больницы этого лишены. Единственная радость для них – это путешествия из палаты в туалет, одновременно являющийся курилкой. Да что там говорить о передвижениях, если даже количество сигарет, выдаваемых на день, не превышает пяти. В некоторых отделениях нет мест для прогулок, а потому больные гуляют на узких, густо зарешеченных балконах. В общем, психиатрическая больница является плохой альтернативой местам лишения свободы. Здесь отмечу, что мною рассказаны порядки не во всех психиатрических больницах страны, а лишь конкретно в нашей областной.

Следующим вызовом был психоз у мужчины пятидесяти лет. Вызвала полиция, а раз так, то больной вряд ли был паинькой.

Подъехали к «хрущёвке» и тут же увидели прилично одетого виновника торжества, что-то объясняющего двум полицейским.

– Здравствуйте, что случилось-приключилось?

– Да вот, товарисч заявил, что его мать похитили и в подвале удерживают, – пояснил один из полицейских. – Мы конечно посмотрели, никого там нет. Походу «белка» у него.

– Какая «белка», вы чего гоните-то? – возмутился больной. – Мы же с вами сейчас в подсобку заходили! Вы видели там и Серёгу, и Маринку! Я показал вам, где мать лежит, прямо под трубами! Вы чё, взятку вымогаете, что ли?

– Так, уважаемый, давай поспокойнее, – попросил я. – Расскажите нам, кто похитил. Мать твою.

– Ну кто, Серёга с Маринкой! Мать пошла в поликлинику, а её прямо по дороге связали и в подсобку затащили!

– И откуда же ты об этом узнал?

– Мне Серёга сказал по рации.

– А у тебя есть рация?

– Она не моя, её в унитазный бачок вделали. Не, а чё вы спрашиваете? Пойдёмте, сейчас сами всё увидите!

– Погоди, погоди. Ты когда последний раз выпивал?

– Дня четыре уже. Если не верите – кровь возьмите!

– А до этого сколько?

– Недели три. Но я сам, насухую вышел, теперь всё отлично! Ха, а я понял, вы меня дураком хотите сделать! Типа «белка» у него, чё его слушать! Вот только <фиг> вы угадали, я не пьяный и не дурак! Я сейчас к прокурору пойду!

– Ты погоди горячиться-то! Давай сделаем по-умному. Сейчас поедем в больницу, тебя быстренько обследуют и дадут справку. Там напишут, что ты – нормальный человек и никакими психическими болезнями не страдаешь. После этого делу дадут ход. Пока мы ездим, полицейские будут тут дежурить, чтоб ничего плохого не случилось. Ну как, едем?

– Едем… А это ненадолго?

– Нет, я ж тебе сказал, что всё будет быстро.

– Ладно, поехали.

Ну что тут комментировать? Всё просто до примитивности: алкогольный делирий собственной персоной. Свезли мы болезного в наркологию, где его без лишних вопросов приняли.

Следующий вызов ждать себя не заставил: травма головы с кровотечением у женщины сорока пяти лет.

Открыла нам сама пострадавшая, дама с некогда приятной внешностью, подпорченной систематическими возлияниями. К голове она прижимала пропитавшуюся кровью тряпку.

– Здравствуйте, что случилось?

– Ну вы же сами видите. Получила утюгом по башке ни за что. Как только череп-то не проломил…

Тут из другой комнаты вышел коренастый мужчина с грубыми чертами лица:

– Как это ни за что? Ты чё тут овечкой-то прикидываешься? Кто тут с Толиком Кругловым обнимался-целовался пока меня не было? Скажи спасибо, что я вообще тебя не грохнул <нафиг>!

– Да ты чего плетёшь-то? – возмутилась пострадавшая. – У тебя глюки, что ли? Когда мы с ним обнимались?

– А ты меня сдать решила, что ли? <Распутная женщина> ты конченная! - угрожающе крикнул он.

– Так, а ну, утихли оба! – громко приказал фельдшер Герман.

После этого, перепалка, грозившая перейти в боевые действия, прекратилась и я смог спокойно осмотреть пострадавшую. Рана веретенообразной формы, длиной сантиметров семь, располагалась на границе лобной и теменной областей. Сильного кровотечения не было, так, слегка подкравливало.

– Вас что-то ещё беспокоит? – спросил я.

– Да что-то плоховато мне. Мутит, подташнивает…

– А он вам кем приходится?

– Сожитель…

Свезли мы пострадавшую в стационар с закрытой черепно-мозговой травмой – сотрясением головного мозга под вопросом и ушибленной раной лобно-теменной области. Травму я выставил закрытую, поскольку при осмотре не увидел повреждение костей черепа. Однако мой диагноз окончательным не был, точно диагностируют в стационаре. Слёзно просила она не сообщать в полицию, но я на такое не пошёл. Ведь если он её серьёзно покалечит, а то и вообще жизни лишит, то ко мне возникнут пренеприятные вопросы.

После освобождения, безо всяких просьб, разрешили обед. Неподалёку от входа в медицинский корпус сидела худая рыжая дворняга и выжидающе смотрела на дверь. Было понятно, что она очень хотела есть и надеялась хоть на какое-то угощение. Я к ней подошёл, погладил и сказал:

– Сейчас, собаченция, я тебя макаронами с тушёнкой покормлю. Подожди, не уходи!

Отдал я ей часть своего обеда, которую она моментально, с жадностью съела. Мне остался лишь суп, но это не было поводом для печали. Ведь у меня, в отличие от той собаки, всегда есть возможность наесться до сыта.

Ведь зарекался же не ложиться после обеда! И что получилось? Только прилёг, как вызов прилетел: в строительном гипермаркете травма ноги у мужчины тридцати двух лет.

Охранник, увидев нас, сразу привёл на место. Пострадавший оказался продавцом или говоря современным языком – менеджером по продажам. Лежал он на полу с искажённым болью, бледным лицом. Левая голень была неестественно искривлена.

– Что с вами случилось? – спросил я.

– Упал со стремянки. Ааа, блин, ногааа! Больно! Сделайте что-нибудь!

Злополучная стремянка стояла тут же. Да, падение с такой высоты без последствий пройти не могло.

Послал я своих парней в машину за наркотиками, шинами и носилками, а сам тем временем осмотрел больного и сразу углядел открытый перелом большеберцовой кости левой ноги. Здесь я пишу не как положено «нижней конечности», а «ноги», поскольку это звучит как-то более по-человечески. Давление было низкое, пульс изрядно частил. А это говорило о развитии травматического шока.

Пострадавшего мы обезболили, ногу зашинировали, предварительно обработав и перевязав рану. А далее, под капельницей со специальным раствором, свезли его в травматологию.

Поначалу было велено на Центр двигаться, но вскоре вызов дали: ДТП, сбит самокатчик.

Когда приехали на место, увидели лежавшего на боку молодого мужчину с разбитым лицом, под которым скопилась лужица крови. Неподалёку стоял большой чёрный внедорожник, пожилой водитель которого, жестикулируя, разговаривал с сотрудниками ГИБДД. А вот самоката почему-то видно не было.

Быстренько загрузили пострадавшего в машину и приступил я к осмотру. Сознания нет, давление девяносто на сорок, пульс сто двадцать четыре, сатурация девяносто один. Из обоих слуховых проходов выделялась кровь. Имелась анизокория, то есть разновеликие зрачки. На окрик и лёгкое тормошение не реагировал, при покалывании слегка дергал пальцем. Диагноз нарисовался быстро: открытая черепно-мозговая травма – перелом основания черепа, закрытые переломы нижней челюсти и костей носа. Кома I-II степени. Скорей всего, были и другие повреждения, но их уже выявят в стационаре, который оснащён всем необходимым диагностическим оборудованием.

Кстати сказать, пострадавший ехал не на электросамокате, а на моноколесе с весьма приличной скоростью. При этом плотное непрерывное дорожное движение его ничуть не смущало. Непонятно по какой причине, он внезапно выскочил перед внедорожником, после чего случилось то, что случилось. Возможно это жестоко с моей стороны, но не испытываю я ни малейшего сочувствия к таким безбашенным людям. Кто их заставляет на столь незащищённых средствах передвижения лезть на проезжую часть и вклиниваться в транспортный поток? Они добровольно, осознанно идут на неоправданный риск и справедливо за него расплачиваются.

Всю положенную помощь пострадавшему мы оказали и увезли в нейрохирургическое отделение областной больницы. В сознание он так и не пришёл…

Только нажал в планшете на освобождение, как тут же нарисовался вызов: боль в груди у женщины тридцати семи лет. Дожидалась она нас на складе известной сети продуктовых магазинов. Ехать было далековато, за город, но я нисколько не переживал по этому поводу. Вряд ли там есть какая-то сердечная патология: возраст молодой, отнюдь не климактерический. Хотя, стопроцентной уверенности, конечно же, быть не могло.

Обрадовало то, что у центральных ворот нас встретил мужчина и быстро привёл на место. Больная, весьма симпатичная молодая женщина, сидела на топчане в какой-то подсобке.

– Ой, здрасьте! А у меня уже всё прошло, –сказала она, не дожидаясь вопросов.

– И что же у вас было? – поинтересовался я.

– У меня сердце болело, я даже дышать не могла. Только попробую вздохнуть и сразу боль пронзает! Знаете, как будто нож втыкают!

После этих слов я окончательно расслабился, ведь сразу стало понятно, что сердце тут было совершенно ни при чём. Настоящая сердечная боль никогда не бывает колющей и не возникает только при попытке вдоха. Тем не менее, кардиограмму мы сделали. Думаю и так понятно, что ничего криминального на ней не оказалось.

– Ну что, могу поздравить, с сердцем у вас всё в порядке, – сказал я.

– Да? Но ведь у меня же вот здесь болело, слева.

– Это болело не сердце, а межреберный нерв, – объяснил я.

– А этот нерв сердце не заденет?

– Нет, не заденет, они с сердцем никак не пересекаются.

Всё, отработали вызов. В данном случае никакая помощь не требовалась. Но в документации мы обязаны её во что бы то ни стало расписывать. Соответствующую графу пустой оставлять нельзя, а запись «лечение не требуется» недопустима. Вот так и вынуждают нас на всякие придумки. В общем, написал я внутримышечную инъекцию к***рола и рекомендацию обращения к неврологу.

После неспешного принятия дозы никотина, получили следующий вызов: в магазине без сознания мужчина семидесяти под вопросом лет. В этот раз возникло у меня чувство серьёзности повода. Почему-то не верилось, что он просто по пьяни завалился.

Продавец, полная женщина с заплаканным лицом, рассказала:

– Ой, он вроде умер! Такой был человек хороший, доброжелательный. Он часто сюда приходил, мы все его знали. А сегодня к стеллажу с молочкой подошёл и сразу упал. Посинел весь, страшный такой стал. Наташа его потрясла, по щекам похлопала и всё бесполезно.

К сожалению, мужчина был мёртв. Биологическая смерть подтверждалась достоверными признаками. Судя по густо-синей верхней части тела, причиной послужила тромбоэмболия лёгочной артерии. Проще говоря, массивный тромб оторвался, взлетел вверх и полностью закупорил эту крупную артерию.

Следующий вызов был на психоз у женщины тридцати девяти лет. Вызвала полиция.

Подъехали к старому облезлому пятиэтажному общежитию. Только вошли, как сразу попали в царство разрухи и густой отвратной вони повреждённой канализацией. В крохотной грязной комнатёнке было не протолкнуться. Двое полицейских удерживали сидевшую на кровати худенькую женщину с жиденькими немытыми волосами и сероватым измождённым лицом, издававшей непонятные звуки, типа «ай-ай». Тут же присутствовали две, по всей видимости, соседки средних лет в затрапезной домашней одежде.

– Здравствуйте, что случилось?

– Нас вызвали, заявили, что она с ножом на соседей бросается, – ответил полицейский. – Но, когда мы приехали она уже без ножа была.

Тут в разговор вступила одна из женщин:

– Она больная, на учете стоит. Пока крыша не едет, всегда тихая, никого не задевает. А как поедет, так <звиздец>, только держись! Вон, чуть Вальку не порезала!

– А она ничего не употребляет? – поинтересовался я.

– Нет-нет, вы что! Она и так-то дура, а если употребит, то я вообще не представляю, что будет!

После этого я попросил женщин выйти и стал беседовать с больной.

– Ну что, познакомимся? Вас как зовут?

– …Света, – не сразу ответила она, посмотрев на меня замутнённым взором. – Они не придут, не придут, я знаю.

– Кто «они»?

– А вы хороший, да? – вместо ответа, спросила она одного из полицейских.

– Ха, да я вообще супер! – шутливо-самодовольно ответил тот.

– Не надо, не надо, они сейчас придут и повесят! – больная продолжила непонятные высказывания.

– Светлана, ты сейчас о ком говоришь? – предпринял я очередную попытку выяснить смысл её слов.

– Зачем они летают? Зачем мне это надо? Убью всех, убью ради Христа! Убью ради Царицы Небесной! – перешла она на крик.

– Ну всё-всё, давай успокаивайся и в больничку поедем, – сказал я мягким тоном.

– Аааа! Ай, ай, ай! – пронзительно закричала она и попыталась вырваться.

Ну что ж делать, дальнейший разговор не имел никакого смысла. Надели на неё вязки и с грехом пополам в машину привели. В стационаре, после того, как её оформили и собрались вести из приёмника в отделение, она вновь заартачилась. Поэтому так и пришлось моим парням принудительно её вести.

Что касается Светланиного диагноза, то без анамнеза, динамического наблюдения и детального обследования, было затруднительно сказать что-то дельное. А потому, ограничился я дежурным диагнозом «Острое психотическое расстройство».

До конца смены оставалось сорок пять минут и потому я настроился на очередной вызов. Но нам было велено ехать на Центр. Никак не верилось, что доедем. В последнее время редкая смена обходилась без переработки. Однако всё получилось хорошо. Без пятнадцати восемь я переоделся и отчалил до дому, до хаты.

На следующий день всё было, как всегда. Приехав на дачу, увидели мы как подросли и повеселели все растения после регулярных дождей. Нет, что ни говори, а дождевую воду ничем не заменишь. Сходил я в лес, но не за грибами, на них даже намёка нет. В этот раз меня лекарственные растения интересовали. Набрал я сбор, дающий бодрость и восстанавливающий силы. К большому сожалению, правилами Дзена почему-то запрещено писать о полезных свойствах растений и вообще, чего бы то ни было. Поэтому не стану нарываться на предупреждение и ограничение. А хорошо-то как в царстве Лешего! Зелень ещё не огрубевшая, нежная, изумрудно-зелёная. Звездчатка цветет белыми коврами, будто заснежилось всё. Эх, так бы и не уходил!

К вечеру из-за леса пришла пышная, грузная, клубившаяся туча. Сначала затихло всё, потемнело. Потом появился слабый ветерок, который вскоре осмелел и усилился. Сверкнула молния, гулко зарычал гром, начали падать редкие, крупные капли дождя. И тут сразу вышла на сцену буйная, неудержимая красавица гроза. Сверкало и гремело почти непрерывно, дождь лил сплошной стеной. А я стоял и в приоткрытую дверь завороженно наблюдал неописуемую природную красоту. Отвлекла меня супруга, всегда боявшаяся грозы:

– Юра, ты с ума, что ли, сошёл? Ну-ка уйди сейчас же оттуда! Смотри, как сверкает! Хочешь, чтоб тебя молнией убило?

– Не убьёт. А вот здоровой энергией зарядит обязательно!

– Юра, ты ненормальный?

– Да, Ириш, я этого и не отрицаю, ─ ответил я. Скажу тебе как психиатр, что быть абсолютно нормальным ─ чрезвычайно скучно!

Все имена, фамилии, отчества изменены
автор канал на дзене - #УжасноЗлойДоктор

Комментарии