Зоя сидела в машине на заднем сиденье и смотрела в окно. Настроение у неё было приподнятое, как перед праздником, перед Новым годом или днём рождения. Но день рождения у неё в декабре, а сейчас июль.
За рулём сидел строгий крупный мужчина. Зоя видела только его бритый затылок, который переходил в толстую шею. Затылок был неприятный, противный. Водитель смотрел перед собой, голову в стороны не поворачивал, словно толстая шея не давала. Девочка подумала, что он не человек, а робот. Она даже привстала, чтобы заглянуть ему в лицо.
- Сядь! – резко сказал водитель, не оборачиваясь.
И Зоя плюхнулась на заднее сиденье. Она снова стала смотреть в боковое окно. Мельками поля, леса, деревни. Они обогнали двух велосипедистов, мужчину и подростка, которые посмотрели на Зою за стеклом. Настроение снова поднялось. Она впервые ехала в другой город, к бабушке и дедушке, которых никогда не видела.
- А нам долго ещё ехать? – спросила Зоя.
- Нет, - ответила мама с переднего сиденья.
- А почему мы раньше не ездили к бабушке с дедушкой?
Мама ответила что-то неразборчивое.
- А речка там есть?
- Есть. Там всё есть. Хватит болтать. Приедем, сама всё увидишь. – В голосе мамы послышалось нарастающее раздражение.
Зоя замолчала. В последнее время мама раздражалась на всё, чуть что не по ней, начинала кричать. Всё началось, когда от них ушёл папа. Собрал вещи и ушёл.
«Скорее бы приехать, - думала Зоя. – Наверное, мы едем в отпуск, раз мама взяла столько вещей, даже любимые Зоины игрушки. Даже школьный ранец. Зачем школьный ранец в отпуске, на каникулах?» Вопросов было много, но задавать их маме она не рискнула.
Девочка откинулась на спинку сиденья и запела. Тихонько стала тянуть одну ноту, потом другую…
- Прекрати ныть! Без тебя тошно, - прикрикнула мама. Зоя замолчала, насупилась.
Но вот они въехали в город. Зоя снова припала к окну. Машина остановилась возле двухэтажного кирпичного дома.
- Приехали. Дом, милый дом, - сказала мама, открывая дверцу машины. Получилось у неё не радостно, а с сожалением.
Дом был старый, серый, с двумя подъездами. Ни двора, ни детской площадки с разноцветной пластиковой горкой и качелями, как в их дворе. Лишь две скамейки у подъездов.
Водитель выставил на землю их вещи из багажника и тоже смотрел на дом. Мама попросила водителя подождать, взяла чемодан, сумки и пошла к подъезду. Зоя потрусила за ней. Дверь оказалась деревянной, покрытой облупленной коричневой краской, а не железной, без кодового замка.
- Открой, – сказала мама с раздражением.
Зоя забежала вперёд и открыла перед мамой скрипнувшую дверь. Они поднялись на второй этаж. Мама поставила чемодан на цементный пол, чтобы нажать на кнопку звонка, но дверь вдруг распахнулась сама. Зоя увидела высокую строгую женщину. Она нечего не говорила, просто стояла и смотрела на них.
Мама подняла чемодан и шагнула в квартиру. Зоя вошла следом и тут же прижалась к боку матери. Она уже догадалась, что дверь открыла бабушка.
- Ну, чего стоишь? Проходи в комнату, - сказала бабушка не очень приветливо. Зоя не шелохнулась. Она словно приклеилась к матери. Из комнаты вышел высокий седой мужчина.
- Это твой дедушка Иван, - сказала мама. – Тут её вещи, тут игрушки, тут обувь... – тихо перечисляла она.
- Разберемся, - сухо ответила бабушка. - Что, даже чаю не выпьешь?
- Нет, такси ждёт, - ответила мама.
И Зоя вдпруг поняла, что мама оставит её здесь, а сама сейчас уедет. Она обхватила её руками и торопливо запричитала:
- Мамочка! Не уезжай! Не оставляй меня здесь! Возьми меня с собой…
- Ты что, не сказала ей? – спросила с упрёком бабушка.
Мама не ответила. Она пыталась оторвать от себя Зоины руки, но та вцепилась, как клещ.
- Я приеду за тобой, потом. Пока поживёшь у бабушки с дедушкой. Хватит! – вдруг прикрикнула мама, с силой оторвала руки дочери и оттолкнула её от себя.
Сзади Зою обхватили руки бабушки, прижали к своему животу. Зоя начала вырываться, извиваться ужом.
- Иди... Уходи! – прикрикнула бабушка, и мама выскользнула за дверь.
- Мама! Пусти! – кричала Зоя.
Бабушка отпустила её, но мама уже ушла.
- Зоя! – услышал она спокойный голос деда. Он встал перед ней, высокий прямой. Зоя вся сжалась, со страхом уставилась на деда. Он улыбался, а глаза у него были добрые и любопытные.
- Пойдём-ка, - сказал он, взял её за руку и повёл в комнату.
Старая мебель, диван, пианино у стены. Было уютно и очень тихо. Даже слышно как тикают часы на стене. Потом они пили чай с блинами. Таких вкусных блинов Зоя никогда в жизни не ела. Потом они с бабушкой пошли на улицу. Там играли у подъезда две девочки. Бабушка оставила Зою с ними и ушла в дом.
- Ты будешь теперь здесь жить? – спросила одна из девочек.
- Нет, мама скоро за мной приедет, - уверено сказала Зоя, а глаза предательски защипало.
Наступил сентябрь, а мама так и не приехала. Зоя пошла в школу. С теми двумя девочками она училась в одном классе - втором «б». Вообще, жить с бабушкой и дедушкой ей понравилось. Они не ссорились, не повышали голоса, не то, что родители.
В последнее время родители Зои вообще не разговаривали, только кричали друг на друга. Потом папа ушёл. Мама тоже часто уходила из дома по вечерам. И Зое казалось, что она никогда уже не вернется. Зоя стояла у окна, до боли в глазах всматриваясь в темноту. Наконец, под окнами останавливалось такси, из него выходила мама. Зоя быстро ложилась в постель, накрывалась одеялом и закрывала глаза. Сердце стучало от радости – мама вернулась! Она успокаивалась и заспала.
Конечно, по маме она скучала и долго ещё ждала её. А потом перестала. Про маму бабушка сказала лишь однажды, что она устраивает личную жизнь. Зоя росла, не зная забот. Когда училась в восьмом классе, заболела бабушка и вскоре умерла. Зоя впервые видела, как плачет взрослый мужчина.
Они остались с дедом вдвоём. Бабушка многому успела научить Зою. Она жарила картошку, пекла блины, знала, в каком магазине какие продукты стоили дешевле. После окончания школы Зоя поступила в колледж. В городе не было институтов, а уехать Зоя не могла. Не могла оставить деда одного.
Однажды он подвёл её к картине на стене. Картина, надо сказать, была написана небрежно. Вообще не понятно, что на ней было изображено. Вроде угадывался контур человека среди нагромождения геометрических фигур. Она казалась какой-то инородной, лишней на фоне обоев в мелкий цветочек и тёмной мебели. Но Зоя не спрашивала, почему она висит тут. Наверное, нравилась деду с бабушкой. Зоя не разбиралась в картинах, но даже она понимала, что никакой ценности картина из себя не представяляет.
- Это твое приданое, - сказал дед.
- Эта картина? – удивилась Зоя.
- Эта, конечно, нет. Но под ней есть ещё одна – икона. Настоящая, намоленная. Вот она-то и стоит больших денег. Так что ты богатая невеста. На всякий случай сказал, чтобы знала, не выбросила её ненароком.
Я старый, вдруг со мной что случится. Туго придётся, нужны будут деньги, можешь продать её. Только не продавай кому попало, а обратись по этому адресу. – Дед протянул Зое листок с адресом. - Спрячь хорошенько. Никому не говори об этом, поняла? - серьёзно добавил дед.
Зоя кивнула, хотя ничего не поняла. Они жили с дедом дальше, и Зоя забыла про этот разговор. Она училась уже на втором курсе, когда неожиданно заявилась мать. Зоя её сразу узнала, как только открыла дверь. Даже не узнала, а поняла. Мать постарела, подурнела, одета была неряшливо, во рту не хватало зубов.
- Войти-то можно? - произнесла мать, и Зоя снова почувствовала в ней прежнее раздражение.
- Явилась? – раздался за спиной Зои голос деда. - Могла бы позвонить, предупредить. Что, очередной хахаль выгнал тебя?
- А мама где? – спросила мама, устало опустив на пол потрёпанную большую сумку.
- Вспомнила . Умерла она пять лет назад. Тебе не сообщили, уж извини. Ты же адреса своего не оставила. Зачем приехала?
- Не ворчи. Соскучилась. А у вас ничего не изменилось. – Мать прошла в комнату, огляделась. – Даже картина эта ужасная на месте. У меня всегда руки чесались её на помойку выбросить. Безвкусица.
- Не ты вешала, не тебе и снимать, - вдруг резко сказал дед.
Мать расспрашивала Зою, даже обняла её. Зоя стояла, не шелохнувшись, ничего не чувствуя к ней. Дед разговаривал неприветливо, строго. Он так разволновался, что у него прихватило сердце. Зоя вызвала скорую помощь, и его увезли в больницу. Сказали, предынфарктное состояние. Они остались с мамой вдвоём. Говорить было не о чем. Обе чувствовали себя неловко.
- Ты на меня волком-то не смотри, - за чаем вдруг сказала мать. - Влюбилась я тогда, понимаешь? Голову потеряла. Я сама не знала, что со мной будет. Мы уехали на Север. Сначала хотела приехать за тобой, а потом подумала, что здесь тебе лучше. Там холодно, днём темно, как ночью.
Мой муж и слышать не хотел о тебе. Очень хотел своего ребёнка. Только не смогла я больше родить. И он стал меня бить. Вон, все зубы выбил. – Мать оскалилась, показывая пустые дыры между сохранившимися зубами. – Как умер, так я сразу и приехала. А вы мне не рады с дедом. Поживу немного и уеду. Может, со мной поедешь? Квартира у меня осталась. Помнишь, где раньше жили? Там большой город, институты есть.
- А дед как же?
- А что дед? Он старый, ещё неизвестно, поправится ли.
- Не смей так говорить! Он поправится! - крикнула Зоя, разозлившись на мать.
Она ушла из дома и вернулась лишь поздним вечером. На следующий день поехала к деду в больницу. Он держался бодрецом. Зоя рассказала про мать, что звала её с собой.
- Ты не волнуйся, я с ней не поеду, – сказала Зоя. – Она всё кому-то звонит, про деньги спрашивает.
- За деньгами она и приехала. Зачем же ещё? Не нужны мы ей, ни ты, ни я. Только нет ничего у меня. Всё ей с матерью давно отдали. Картина только и осталась.
- А откуда она у вас?
- Длинная история. После революции храмы разрушали, грабили, жгли иконы. Моя бабка с другими женщинами ночью взяли иконы из храма, чтобы спрятать и сохранить. Сама ли, кто другой нарисовал поверху другую картину, чтобы скрыть икону, не знаю. Берегла её очень. Говорила, что на видном месте целее будет. Что там, под картиной, какая икона, не знаю, не видел никогда. Но берегла эта икона нас тоже. В войну никто у нас не погиб, все живые вернулись с фронта. Так-то вот.
- Дед, не волнуйся, тебе нельзя.
- Да ничего, прорвёмся.
Через несколько дней деда выписали из больницы. Мать к тому времени уже уехала. На такси Зоя привезла деда домой. Он лёг на диван и прикрыл глаза. Зоя сразу хватилась картины, как мать уехала, только деду не говорила, не хотела волновать. На том месте, на обоях, где она висела, остался светлый квадрат.
Дед всё же заметил пропажу и разволновался не на шутку.
- Мать твоя взяла, зараза. Больше некому, - сердито ругался дед. - Ты ей ничего не рассказывала про неё?
- Нет, - замотала головой Зоя.
- Сама, значит, догадалась или надоумил кто. Продаст за копейки. Вырастил на свою голову… Соскучилась она. Тебе, поди, заливала про тяжёлую жизнь. Врала, гуляла она... – Дед схватился за сердце. – У родного отца… Да что я, у дочери своей украла будущее, зараза…
Может, и правда, икона обладала силой. Дед никогда не болел ничем. А после кражи картины сильно сдал. Как Зоя ни просила его держаться, он угасал. Всё реже выходил на улицу, постоянно спал. Заговариваться стал, Зою Валентиной называл, как бабушку. Она кормила его с ложечки, как маленького. Он и стал маленьким, сгорбился, съёжился. А потом тихо умер во сне.
Зоя осталась совсем одна. Она окончила колледж, пошла работать и вышла замуж. Они с мужем уехали в Москву. Там она и родила дочку Валентинку.
Однажды Зоя с маленькой дочкой шли по подземному переходу. У одной стены сидела прямо на полу женщина в каком-то тряпье. Перед ней стояла картонка с надписью: «Помогите, люди добрые. Дом сгорел, муж инвалид…»
Зоя подхватила дочку на руки и поспешила прочь. Всякой заразы можно нахвататься от таких вот бомжей.
- Люди добрые, помогите! – хрипло крикнула вдруг женщина сзади и закашлялась.
Зоя замерла на месте. Она узнала этот голос. Обернулась, стараясь рассмотреть лицо попрошайки. Если это была её мать, то сильно изменилась. Потом спохватилась и убежала поскорее от этого голоса, от воспоминаний.
Вечером она рассказала мужу.
- Я, кажется, мать видела сегодня в переходе. На старуху похожа, прямо бомжиха какая-то, попрошайка.
- Вряд ли. Скорее всего, ты ошиблась, - уверенно сказал муж.
- Да, наверное, - согласилась Зоя.
Но она специально снова спустилась в переход, хотела проверить. Попрошайки на месте не было. Зоя убедила себя, что не могла это быть её мать. У неё же квартира есть, икона. Показалось. Больше она не спускалась в этот переход, старалась не вспоминать и не думать о матери, которая бросила её, обокрала их с делом. Из-за неё умер дед.
А вот деда с бабушкой вспоминала с теплотой и благодарностью. Они заменили ей родителей.
Вот так. Иконы больше у Зои не было. Обладала она какой-то таинственной силой, как говорил дед, или нет, но жизнь Зои устроилась хорошо. Они с мужем продали дедову квартиру и купили в Москве. Растили двоих детей, дочку Валентинку и сына Ванечку. Работа, заботы заслонили собой прошлые обиды.
Мать Зоя не больше не встретила и не искала. Даже если бы встретила, прошла мимо…
«Простив, вы можете свободно двигаться дальше, расти, перестаете быть жертвой. Простив, вы выскальзываете из пут, и ваше будущее больше не приковано к вашему прошлому»
Архиепископ Десмонд Туту, лауреат Нобелевской премии мира
«Она действительно не плакала. Плакала я. За неё и вместо неё»
Аномалии мистика и не только
Загадочная картина
Зоя сидела в машине на заднем сиденье и смотрела в окно. Настроение у неё было приподнятое, как перед праздником, перед Новым годом или днём рождения. Но день рождения у неё в декабре, а сейчас июль.
За рулём сидел строгий крупный мужчина. Зоя видела только его бритый затылок, который переходил в толстую шею. Затылок был неприятный, противный. Водитель смотрел перед собой, голову в стороны не поворачивал, словно толстая шея не давала. Девочка подумала, что он не человек, а робот. Она даже привстала, чтобы заглянуть ему в лицо.
- Сядь! – резко сказал водитель, не оборачиваясь.
И Зоя плюхнулась на заднее сиденье. Она снова стала смотреть в боковое окно. Мельками поля, леса, деревни. Они обогнали двух велосипедистов, мужчину и подростка, которые посмотрели на Зою за стеклом. Настроение снова поднялось. Она впервые ехала в другой город, к бабушке и дедушке, которых никогда не видела.
- А нам долго ещё ехать? – спросила Зоя.
- Нет, - ответила мама с переднего сиденья.
- А почему мы раньше не ездили к бабушке с дедушкой?
Мама ответила что-то неразборчивое.
- А речка там есть?
- Есть. Там всё есть. Хватит болтать. Приедем, сама всё увидишь. – В голосе мамы послышалось нарастающее раздражение.
Зоя замолчала. В последнее время мама раздражалась на всё, чуть что не по ней, начинала кричать. Всё началось, когда от них ушёл папа. Собрал вещи и ушёл.
«Скорее бы приехать, - думала Зоя. – Наверное, мы едем в отпуск, раз мама взяла столько вещей, даже любимые Зоины игрушки. Даже школьный ранец. Зачем школьный ранец в отпуске, на каникулах?» Вопросов было много, но задавать их маме она не рискнула.
Девочка откинулась на спинку сиденья и запела. Тихонько стала тянуть одну ноту, потом другую…
- Прекрати ныть! Без тебя тошно, - прикрикнула мама. Зоя замолчала, насупилась.
Но вот они въехали в город. Зоя снова припала к окну. Машина остановилась возле двухэтажного кирпичного дома.
- Приехали. Дом, милый дом, - сказала мама, открывая дверцу машины.
Получилось у неё не радостно, а с сожалением.
Дом был старый, серый, с двумя подъездами. Ни двора, ни детской площадки с разноцветной пластиковой горкой и качелями, как в их дворе. Лишь две скамейки у подъездов.
Водитель выставил на землю их вещи из багажника и тоже смотрел на дом. Мама попросила водителя подождать, взяла чемодан, сумки и пошла к подъезду. Зоя потрусила за ней. Дверь оказалась деревянной, покрытой облупленной коричневой краской, а не железной, без кодового замка.
- Открой, – сказала мама с раздражением.
Зоя забежала вперёд и открыла перед мамой скрипнувшую дверь. Они поднялись на второй этаж. Мама поставила чемодан на цементный пол, чтобы нажать на кнопку звонка, но дверь вдруг распахнулась сама. Зоя увидела высокую строгую женщину. Она нечего не говорила, просто стояла и смотрела на них.
Мама подняла чемодан и шагнула в квартиру. Зоя вошла следом и тут же прижалась к боку матери. Она уже догадалась, что дверь открыла бабушка.
- Ну, чего стоишь? Проходи в комнату, - сказала бабушка не очень приветливо.
Зоя не шелохнулась. Она словно приклеилась к матери. Из комнаты вышел высокий седой мужчина.
- Это твой дедушка Иван, - сказала мама. – Тут её вещи, тут игрушки, тут обувь... – тихо перечисляла она.
- Разберемся, - сухо ответила бабушка. - Что, даже чаю не выпьешь?
- Нет, такси ждёт, - ответила мама.
И Зоя вдпруг поняла, что мама оставит её здесь, а сама сейчас уедет. Она обхватила её руками и торопливо запричитала:
- Мамочка! Не уезжай! Не оставляй меня здесь! Возьми меня с собой…
- Ты что, не сказала ей? – спросила с упрёком бабушка.
Мама не ответила. Она пыталась оторвать от себя Зоины руки, но та вцепилась, как клещ.
- Я приеду за тобой, потом. Пока поживёшь у бабушки с дедушкой. Хватит! – вдруг прикрикнула мама, с силой оторвала руки дочери и оттолкнула её от себя.
Сзади Зою обхватили руки бабушки, прижали к своему животу. Зоя начала вырываться, извиваться ужом.
- Иди... Уходи! – прикрикнула бабушка, и мама выскользнула за дверь.
- Мама! Пусти! – кричала Зоя.
Бабушка отпустила её, но мама уже ушла.
- Зоя! – услышал она спокойный голос деда.
Он встал перед ней, высокий прямой. Зоя вся сжалась, со страхом уставилась на деда. Он улыбался, а глаза у него были добрые и любопытные.
- Пойдём-ка, - сказал он, взял её за руку и повёл в комнату.
Старая мебель, диван, пианино у стены. Было уютно и очень тихо. Даже слышно как тикают часы на стене. Потом они пили чай с блинами. Таких вкусных блинов Зоя никогда в жизни не ела. Потом они с бабушкой пошли на улицу. Там играли у подъезда две девочки. Бабушка оставила Зою с ними и ушла в дом.
- Ты будешь теперь здесь жить? – спросила одна из девочек.
- Нет, мама скоро за мной приедет, - уверено сказала Зоя, а глаза предательски защипало.
Наступил сентябрь, а мама так и не приехала. Зоя пошла в школу. С теми двумя девочками она училась в одном классе - втором «б». Вообще, жить с бабушкой и дедушкой ей понравилось. Они не ссорились, не повышали голоса, не то, что родители.
В последнее время родители Зои вообще не разговаривали, только кричали друг на друга. Потом папа ушёл. Мама тоже часто уходила из дома по вечерам. И Зое казалось, что она никогда уже не вернется. Зоя стояла у окна, до боли в глазах всматриваясь в темноту. Наконец, под окнами останавливалось такси, из него выходила мама. Зоя быстро ложилась в постель, накрывалась одеялом и закрывала глаза. Сердце стучало от радости – мама вернулась! Она успокаивалась и заспала.
Конечно, по маме она скучала и долго ещё ждала её. А потом перестала. Про маму бабушка сказала лишь однажды, что она устраивает личную жизнь. Зоя росла, не зная забот. Когда училась в восьмом классе, заболела бабушка и вскоре умерла. Зоя впервые видела, как плачет взрослый мужчина.
Они остались с дедом вдвоём. Бабушка многому успела научить Зою. Она жарила картошку, пекла блины, знала, в каком магазине какие продукты стоили дешевле. После окончания школы Зоя поступила в колледж. В городе не было институтов, а уехать Зоя не могла. Не могла оставить деда одного.
Однажды он подвёл её к картине на стене. Картина, надо сказать, была написана небрежно. Вообще не понятно, что на ней было изображено. Вроде угадывался контур человека среди нагромождения геометрических фигур. Она казалась какой-то инородной, лишней на фоне обоев в мелкий цветочек и тёмной мебели. Но Зоя не спрашивала, почему она висит тут. Наверное, нравилась деду с бабушкой. Зоя не разбиралась в картинах, но даже она понимала, что никакой ценности картина из себя не представяляет.
- Это твое приданое, - сказал дед.
- Эта картина? – удивилась Зоя.
- Эта, конечно, нет. Но под ней есть ещё одна – икона. Настоящая, намоленная. Вот она-то и стоит больших денег. Так что ты богатая невеста. На всякий случай сказал, чтобы знала, не выбросила её ненароком.
Я старый, вдруг со мной что случится. Туго придётся, нужны будут деньги, можешь продать её. Только не продавай кому попало, а обратись по этому адресу. – Дед протянул Зое листок с адресом. - Спрячь хорошенько. Никому не говори об этом, поняла? - серьёзно добавил дед.
Зоя кивнула, хотя ничего не поняла. Они жили с дедом дальше, и Зоя забыла про этот разговор. Она училась уже на втором курсе, когда неожиданно заявилась мать. Зоя её сразу узнала, как только открыла дверь. Даже не узнала, а поняла. Мать постарела, подурнела, одета была неряшливо, во рту не хватало зубов.
- Войти-то можно? - произнесла мать, и Зоя снова почувствовала в ней прежнее раздражение.
- Явилась? – раздался за спиной Зои голос деда. - Могла бы позвонить, предупредить. Что, очередной хахаль выгнал тебя?
- А мама где? – спросила мама, устало опустив на пол потрёпанную большую сумку.
- Вспомнила . Умерла она пять лет назад. Тебе не сообщили, уж извини. Ты же адреса своего не оставила. Зачем приехала?
- Не ворчи. Соскучилась. А у вас ничего не изменилось. – Мать прошла в комнату, огляделась. – Даже картина эта ужасная на месте. У меня всегда руки чесались её на помойку выбросить. Безвкусица.
- Не ты вешала, не тебе и снимать, - вдруг резко сказал дед.
Мать расспрашивала Зою, даже обняла её. Зоя стояла, не шелохнувшись, ничего не чувствуя к ней. Дед разговаривал неприветливо, строго. Он так разволновался, что у него прихватило сердце. Зоя вызвала скорую помощь, и его увезли в больницу. Сказали, предынфарктное состояние. Они остались с мамой вдвоём. Говорить было не о чем. Обе чувствовали себя неловко.
- Ты на меня волком-то не смотри, - за чаем вдруг сказала мать. - Влюбилась я тогда, понимаешь? Голову потеряла. Я сама не знала, что со мной будет. Мы уехали на Север. Сначала хотела приехать за тобой, а потом подумала, что здесь тебе лучше. Там холодно, днём темно, как ночью.
Мой муж и слышать не хотел о тебе. Очень хотел своего ребёнка. Только не смогла я больше родить. И он стал меня бить. Вон, все зубы выбил. – Мать оскалилась, показывая пустые дыры между сохранившимися зубами. – Как умер, так я сразу и приехала. А вы мне не рады с дедом. Поживу немного и уеду. Может, со мной поедешь? Квартира у меня осталась. Помнишь, где раньше жили? Там большой город, институты есть.
- А дед как же?
- А что дед? Он старый, ещё неизвестно, поправится ли.
- Не смей так говорить! Он поправится! - крикнула Зоя, разозлившись на мать.
Она ушла из дома и вернулась лишь поздним вечером. На следующий день поехала к деду в больницу. Он держался бодрецом. Зоя рассказала про мать, что звала её с собой.
- Ты не волнуйся, я с ней не поеду, – сказала Зоя. – Она всё кому-то звонит, про деньги спрашивает.
- За деньгами она и приехала. Зачем же ещё? Не нужны мы ей, ни ты, ни я. Только нет ничего у меня. Всё ей с матерью давно отдали. Картина только и осталась.
- А откуда она у вас?
- Длинная история. После революции храмы разрушали, грабили, жгли иконы. Моя бабка с другими женщинами ночью взяли иконы из храма, чтобы спрятать и сохранить. Сама ли, кто другой нарисовал поверху другую картину, чтобы скрыть икону, не знаю. Берегла её очень. Говорила, что на видном месте целее будет. Что там, под картиной, какая икона, не знаю, не видел никогда. Но берегла эта икона нас тоже. В войну никто у нас не погиб, все живые вернулись с фронта. Так-то вот.
- Дед, не волнуйся, тебе нельзя.
- Да ничего, прорвёмся.
Через несколько дней деда выписали из больницы. Мать к тому времени уже уехала. На такси Зоя привезла деда домой. Он лёг на диван и прикрыл глаза. Зоя сразу хватилась картины, как мать уехала, только деду не говорила, не хотела волновать. На том месте, на обоях, где она висела, остался светлый квадрат.
Дед всё же заметил пропажу и разволновался не на шутку.
- Мать твоя взяла, зараза. Больше некому, - сердито ругался дед. - Ты ей ничего не рассказывала про неё?
- Нет, - замотала головой Зоя.
- Сама, значит, догадалась или надоумил кто. Продаст за копейки. Вырастил на свою голову… Соскучилась она. Тебе, поди, заливала про тяжёлую жизнь. Врала, гуляла она... – Дед схватился за сердце. – У родного отца… Да что я, у дочери своей украла будущее, зараза…
Может, и правда, икона обладала силой. Дед никогда не болел ничем. А после кражи картины сильно сдал. Как Зоя ни просила его держаться, он угасал. Всё реже выходил на улицу, постоянно спал. Заговариваться стал, Зою Валентиной называл, как бабушку. Она кормила его с ложечки, как маленького. Он и стал маленьким, сгорбился, съёжился. А потом тихо умер во сне.
Зоя осталась совсем одна. Она окончила колледж, пошла работать и вышла замуж. Они с мужем уехали в Москву. Там она и родила дочку Валентинку.
Однажды Зоя с маленькой дочкой шли по подземному переходу. У одной стены сидела прямо на полу женщина в каком-то тряпье. Перед ней стояла картонка с надписью: «Помогите, люди добрые. Дом сгорел, муж инвалид…»
Зоя подхватила дочку на руки и поспешила прочь. Всякой заразы можно нахвататься от таких вот бомжей.
- Люди добрые, помогите! – хрипло крикнула вдруг женщина сзади и закашлялась.
Зоя замерла на месте. Она узнала этот голос. Обернулась, стараясь рассмотреть лицо попрошайки. Если это была её мать, то сильно изменилась. Потом спохватилась и убежала поскорее от этого голоса, от воспоминаний.
Вечером она рассказала мужу.
- Я, кажется, мать видела сегодня в переходе. На старуху похожа, прямо бомжиха какая-то, попрошайка.
- Вряд ли. Скорее всего, ты ошиблась, - уверенно сказал муж.
- Да, наверное, - согласилась Зоя.
Но она специально снова спустилась в переход, хотела проверить. Попрошайки на месте не было. Зоя убедила себя, что не могла это быть её мать. У неё же квартира есть, икона. Показалось. Больше она не спускалась в этот переход, старалась не вспоминать и не думать о матери, которая бросила её, обокрала их с делом. Из-за неё умер дед.
А вот деда с бабушкой вспоминала с теплотой и благодарностью. Они заменили ей родителей.
Вот так. Иконы больше у Зои не было. Обладала она какой-то таинственной силой, как говорил дед, или нет, но жизнь Зои устроилась хорошо. Они с мужем продали дедову квартиру и купили в Москве. Растили двоих детей, дочку Валентинку и сына Ванечку. Работа, заботы заслонили собой прошлые обиды.
Мать Зоя не больше не встретила и не искала. Даже если бы встретила, прошла мимо…
«Простив, вы можете свободно двигаться дальше, расти, перестаете быть жертвой. Простив, вы выскальзываете из пут, и ваше будущее больше не приковано к вашему прошлому»
Архиепископ Десмонд Туту, лауреат Нобелевской премии мира
«Она действительно не плакала. Плакала я. За неё и вместо неё»
Маша Трауб «Плохая мать»
Живые страницы
#рассказы