Оно входит через открытые двери. Три истории, после которых я начал бояться собственной квартиры.
Я работаю врачом скорой помощи больше десяти лет. За это время я привык к смерти. Инфаркты, инсульты, ДТП, передозировки — всё это часть рутины. Но есть вызовы, после которых хочется выпить, закурить и долго молчать, глядя в стену.
Три случая. Три трупа. Три одинаковых выражения лица.
Первый раз это случилось в старом московском доме с высокими потолками и скрипучим паркетом. Вызов поступил утром — пенсионерка, 78 лет, предположительно, остановка сердца.
Когда я вошёл в квартиру, меня встретил муж покойной — седой, подтянутый мужчина в очках, бывший профессор. Он был бледен, но держался.
— Она в ванной, — сказал он глухо. — Вчера я уехал на дачу, а утром вернулся и нашёл её… так.
Ванная комната была маленькой, выложенной советской плиткой. Воздух пах мокрым камнем и чем-то ещё — резким, почти металлическим.
Старушка лежала на спине, раскинув руки, будто пыталась оттолкнуться. Голова была запрокинута назад, так, что её мутные, остекленевшие глаза смотрели прямо в потолок.
Но самое страшное было её лицо.
Я видел много трупов. У большинства — просто пустота. Здесь же было что-то другое. Её рот был открыт, губы посинели, а мышцы лица застыли в гримасе абсолютного, животного ужаса. Будто в последний момент жизни она увидела нечто настолько чудовищное, что её сердце разорвалось от одного взгляда.
Я автоматически начал осмотр, но уже знал — реанимировать бесполезно. Смерть наступила несколько часов назад.
— Она… боялась темноты, — вдруг сказал муж, стоя в дверях. — Вчера вечером звонила, говорила, что в квартире кто-то есть. Я думал, старческий бред…
Я кивнул, не вдаваясь в подробности. Люди часто ищут объяснения. Но одно меня насторожило.
— Дверь в ванную была открыта, когда вы вернулись?
— Да.
— А обычно она закрывалась?
Муж медленно покачал головой.
— Она всегда запиралась изнутри. Боялась, что… — он замолчал.
Я не стал спрашивать, чего именно.
Когда мы увозили тело, я ещё раз оглядел квартиру. В прихожей висело старое зеркало. На секунду мне показалось, что в его глубине что-то шевельнулось.
Я резко отвернулся.
Это был первый раз. Тогда я ещё не знал, что таких случаев будет три.
И что третий — окажется самым страшным.
Прошло чуть больше месяца после того вызова. Я почти забыл лицо той старушки — точнее, старался забыть. Но ночью, когда скрипит паркет или неожиданно хлопает дверь шкафа, я всё ещё вздрагиваю.
Новый вызов поступил в шесть утра. Мужчина, лет сорока, без сознания. Адрес — хрущёвка на окраине, пятиэтажка с облупившейся краской и разбитым подъездом.
Когда мы с фельдшером поднялись на третий этаж, дверь в квартиру уже была приоткрыта. В проёме стоял дрожащий мужик в рваном свитере — сосед покойного.
— Он мёртвый, — буркнул он, даже не глядя на нас. — Я утром вышел за сигаретами, а его дверь открыта. Заглянул — а он лежит...
Я вошёл первым.
Запах ударил сразу — перегар, немытое тело, плесень. Типичная квартира одинокого алкоголика: грязные тарелки в раковине, пепельницы с окурками, пустые бутылки из-под дешёвого портвейна.
Тело лежало в узком коридоре, лицом вниз. Когда мы перевернули его, у меня похолодела спина.
То же самое лицо.
Широко раскрытые глаза, полные нечеловеческого ужаса. Искажённые черты, будто перед смертью он кричал, но звук так и не вырвался. Пальцы сведены судорогой — он царапал пол, пытаясь отползти.
— От чего? — пробормотал фельдшер.
Я не ответил. Осмотр показал — внешних повреждений нет. Сердце просто остановилось.
— Он вчера буянил? — спросил я у соседа.
Тот нервно засмеялся.
— Да всё как обычно. Пил, орал песни. А потом вдруг начал орать другое...
— Что именно?
— Кричал: «Закрой дверь! Закрой, оно не должно войти!» — сосед махнул рукой. — Ну, думал, белочка. У него и раньше такое было.
Я медленно оглядел коридор.
— А дверь в квартиру... она была открыта, когда вы пришли?
— Да.
— Изнутри или снаружи?
Сосед нахмурился.
— Как это?
— Замок. Он сломан? Видно, что дверь взломали?
— Нет... — мужик замялся. — Она просто открыта. Как будто он сам её отпер.
Фельдшер перекрестился.
Я подошёл к двери. Замок был исправен, царапин нет. Если верить соседу, покойный в панике кричал, чтобы дверь закрыли... но потом кто-то (или что-то) всё же вошло.
Или вышло.
Потому что самое странное было не это.
Когда мы выносили тело, я заметил на полу в коридоре мокрый след.
Как от босых ног.
Но в квартире не было никого, кроме мертвеца.
Последний случай произошёл ровно через две недели после алкоголика. Я уже начал вести дневник, записывая странные совпадения. Три смерти. Три одинаковых выражения лица. И везде - открытые двери.
Вызов поступил от хозяйки съёмной квартиры. Молодой парень, студент, не выходит на связь третий день. Когда мы приехали, на пороге нас встретила пожилая женщина с перекошенным от страха лицом.
"Я заходила только проверить, всё ли в порядке," - её руки дрожали. "Он всегда платил вовремя. А тут... дверь была не заперта."
Квартира оказалась маленькой однушкой на втором этаже. Чисто, аккуратно, учебники на полке, ноутбук на столе. Совсем не похоже на предыдущий случай.
Тело мы нашли в спальне.
Студент лежал поперёк кровати в неестественной позе: ноги ещё на постели, а верхняя часть тела свешивалась к полу, будто он пытался резко отползти. Голова была запрокинута назад, а широко раскрытые глаза смотрели в угол комнаты - туда, где стоял обычный шкаф-купе с приоткрытой дверцей.
Но самое жуткое было его лицо. Тот же самый ужас, что я видел у старушки и алкоголика. Только здесь к нему добавилось что-то новое - рот был искривлён в беззвучном крике, а на щеке застыла слеза. Он плакал перед смертью.
"Окно..." - прошептал фельдшер.
Я обернулся. Окно было закрыто, но на подоконнике четко виднелись царапины - будто кто-то пытался его открыть снаружи. Или изнутри.
Соседка, дрожа, рассказала, что накануне слышала из этой квартиры странные звуки - будто что-то тяжёлое упало, потом тихий стон, а затем - абсолютная тишина.
Когда мы переворачивали тело, я заметил на его шее странные следы - не синяки, а скорее... отпечатки. Как будто кто-то очень холодный держал его за горло, не оставляя видимых повреждений, но не давая крикнуть.
На прощание я не удержался и спросил хозяйку:
"Вы случайно не замечали, открыта ли была дверь шкафа раньше?"
Она побледнела:
"Он жаловался на скрип из шкафа на прошлой неделе. Говорил, будто ночью слышал, как дверца сама открывается..."
Мы уехали под тихий плач хозяйки. В машине фельдшер вдруг сказал:
"Ты заметил? Все трое умерли в одиночестве. И везде было что-то открытое - дверь, шкаф, окно..."
Я не ответил. Но вечером того дня купил новый замок. И теперь, перед сном, всегда проверяю - закрыт ли шкаф в спальне.
На всякий случай.
Прошло три месяца с тех пор, как я констатировал смерть студента. Три случая. Три одинаковых выражения ужаса на лицах мертвецов. Я почти убедил себя, что это просто совпадение — пока не случилось четвертое.
Со мной.
Это началось с мелочей. По ночам я стал просыпаться от ощущения, что в квартире кто-то есть. Не звуки, не скрипы — просто жуткое, животное чувство присутствия. Как будто кто-то стоит за дверью спальни и молча ждет.
Потом появились сны.
Я видел их — старушку, алкоголика, студента. Они не говорили, только смотрели на меня широко раскрытыми глазами, полными того самого ужаса. А за их спинами, в темноте, угадывалось что-то еще. Что-то, что не давало разглядеть себя, но от чего холодела кровь.
Я начал пить. Не бутылками, как тот алкаш, но каждый вечер — стопку, потом вторую. Только так получалось заснуть.
А потом пришел тот вечер.
Я вернулся с ночной смены, усталый, злой на весь мир. Выпил, как обычно, повалился на кровать. Проснулся от того, что в квартире стало холодно.
Ледяной, неестественный холод.
Я лежал, не двигаясь, и понимал — я не один. В комнате было темно, но я чувствовал, как воздух у кровати колышется. Как будто кто-то дышит рядом.
И тут я услышал скрип.
Тихий, едва уловимый. Дверь шкафа в углу медленно, очень медленно приоткрывалась.
Я не мог пошевелиться. Не мог закричать. Все мое тело свела парализующая волна страха — того самого, что я видел на лицах мертвецов.
Из темноты шкафа на меня смотрели.
Не глаза — просто два пятна чернее самой тьмы, в которых не было ничего человеческого. Только бесконечный, ненасытный голод.
Я почувствовал, как сердце бешено колотится, готовое разорваться. В голове пронеслось: "Так вот как они умерли..."
И в этот момент — звонок телефона.
Экстренный вызов.
Я вздрогнул, моргнул — и шкаф был закрыт. Комната пуста. Только сердце все еще бешено стучало, а на лбу выступил ледяной пот.
Я уехал на тот вызов. Вернулся под утро. И первое, что сделал — выбросил шкаф.
Но иногда, когда я остаюсь один и в квартире воцаряется тишина, я снова чувствую этот холод. И знаю — оно просто ждет.
Аномалии мистика и не только
Оно входит через открытые двери. Три истории, после которых я начал бояться собственной квартиры.
Я работаю врачом скорой помощи больше десяти лет. За это время я привык к смерти. Инфаркты, инсульты, ДТП, передозировки — всё это часть рутины. Но есть вызовы, после которых хочется выпить, закурить и долго молчать, глядя в стену.
Три случая. Три трупа. Три одинаковых выражения лица.
Первый раз это случилось в старом московском доме с высокими потолками и скрипучим паркетом. Вызов поступил утром — пенсионерка, 78 лет, предположительно, остановка сердца.
Когда я вошёл в квартиру, меня встретил муж покойной — седой, подтянутый мужчина в очках, бывший профессор. Он был бледен, но держался.
— Она в ванной, — сказал он глухо. — Вчера я уехал на дачу, а утром вернулся и нашёл её… так.
Ванная комната была маленькой, выложенной советской плиткой. Воздух пах мокрым камнем и чем-то ещё — резким, почти металлическим.
Старушка лежала на спине, раскинув руки, будто пыталась оттолкнуться. Голова была запрокинута назад, так, что её мутные, остекленевшие глаза смотрели прямо в потолок.
Но самое страшное было её лицо.
Я видел много трупов. У большинства — просто пустота. Здесь же было что-то другое. Её рот был открыт, губы посинели, а мышцы лица застыли в гримасе абсолютного, животного ужаса. Будто в последний момент жизни она увидела нечто настолько чудовищное, что её сердце разорвалось от одного взгляда.
Я автоматически начал осмотр, но уже знал — реанимировать бесполезно. Смерть наступила несколько часов назад.
— Она… боялась темноты, — вдруг сказал муж, стоя в дверях. — Вчера вечером звонила, говорила, что в квартире кто-то есть. Я думал, старческий бред…
Я кивнул, не вдаваясь в подробности. Люди часто ищут объяснения. Но одно меня насторожило.
— Дверь в ванную была открыта, когда вы вернулись?
— Да.
— А обычно она закрывалась?
Муж медленно покачал головой.
— Она всегда запиралась изнутри. Боялась, что… — он замолчал.
Я не стал спрашивать, чего именно.
Когда мы увозили тело, я ещё раз оглядел квартиру. В прихожей висело старое зеркало. На секунду мне показалось, что в его глубине что-то шевельнулось.
Я резко отвернулся.
Это был первый раз. Тогда я ещё не знал, что таких случаев будет три.
И что третий — окажется самым страшным.
Прошло чуть больше месяца после того вызова. Я почти забыл лицо той старушки — точнее, старался забыть. Но ночью, когда скрипит паркет или неожиданно хлопает дверь шкафа, я всё ещё вздрагиваю.
Новый вызов поступил в шесть утра. Мужчина, лет сорока, без сознания. Адрес — хрущёвка на окраине, пятиэтажка с облупившейся краской и разбитым подъездом.
Когда мы с фельдшером поднялись на третий этаж, дверь в квартиру уже была приоткрыта. В проёме стоял дрожащий мужик в рваном свитере — сосед покойного.
— Он мёртвый, — буркнул он, даже не глядя на нас. — Я утром вышел за сигаретами, а его дверь открыта. Заглянул — а он лежит...
Я вошёл первым.
Запах ударил сразу — перегар, немытое тело, плесень. Типичная квартира одинокого алкоголика: грязные тарелки в раковине, пепельницы с окурками, пустые бутылки из-под дешёвого портвейна.
Тело лежало в узком коридоре, лицом вниз. Когда мы перевернули его, у меня похолодела спина.
То же самое лицо.
Широко раскрытые глаза, полные нечеловеческого ужаса. Искажённые черты, будто перед смертью он кричал, но звук так и не вырвался. Пальцы сведены судорогой — он царапал пол, пытаясь отползти.
— От чего? — пробормотал фельдшер.
Я не ответил. Осмотр показал — внешних повреждений нет. Сердце просто остановилось.
— Он вчера буянил? — спросил я у соседа.
Тот нервно засмеялся.
— Да всё как обычно. Пил, орал песни. А потом вдруг начал орать другое...
— Что именно?
— Кричал: «Закрой дверь! Закрой, оно не должно войти!» — сосед махнул рукой. — Ну, думал, белочка. У него и раньше такое было.
Я медленно оглядел коридор.
— А дверь в квартиру... она была открыта, когда вы пришли?
— Да.
— Изнутри или снаружи?
Сосед нахмурился.
— Как это?
— Замок. Он сломан? Видно, что дверь взломали?
— Нет... — мужик замялся. — Она просто открыта. Как будто он сам её отпер.
Фельдшер перекрестился.
Я подошёл к двери. Замок был исправен, царапин нет. Если верить соседу, покойный в панике кричал, чтобы дверь закрыли... но потом кто-то (или что-то) всё же вошло.
Или вышло.
Потому что самое странное было не это.
Когда мы выносили тело, я заметил на полу в коридоре мокрый след.
Как от босых ног.
Но в квартире не было никого, кроме мертвеца.
Последний случай произошёл ровно через две недели после алкоголика. Я уже начал вести дневник, записывая странные совпадения. Три смерти. Три одинаковых выражения лица. И везде - открытые двери.
Вызов поступил от хозяйки съёмной квартиры. Молодой парень, студент, не выходит на связь третий день. Когда мы приехали, на пороге нас встретила пожилая женщина с перекошенным от страха лицом.
"Я заходила только проверить, всё ли в порядке," - её руки дрожали. "Он всегда платил вовремя. А тут... дверь была не заперта."
Квартира оказалась маленькой однушкой на втором этаже. Чисто, аккуратно, учебники на полке, ноутбук на столе. Совсем не похоже на предыдущий случай.
Тело мы нашли в спальне.
Студент лежал поперёк кровати в неестественной позе: ноги ещё на постели, а верхняя часть тела свешивалась к полу, будто он пытался резко отползти. Голова была запрокинута назад, а широко раскрытые глаза смотрели в угол комнаты - туда, где стоял обычный шкаф-купе с приоткрытой дверцей.
Но самое жуткое было его лицо. Тот же самый ужас, что я видел у старушки и алкоголика. Только здесь к нему добавилось что-то новое - рот был искривлён в беззвучном крике, а на щеке застыла слеза. Он плакал перед смертью.
"Окно..." - прошептал фельдшер.
Я обернулся. Окно было закрыто, но на подоконнике четко виднелись царапины - будто кто-то пытался его открыть снаружи. Или изнутри.
Соседка, дрожа, рассказала, что накануне слышала из этой квартиры странные звуки - будто что-то тяжёлое упало, потом тихий стон, а затем - абсолютная тишина.
Когда мы переворачивали тело, я заметил на его шее странные следы - не синяки, а скорее... отпечатки. Как будто кто-то очень холодный держал его за горло, не оставляя видимых повреждений, но не давая крикнуть.
На прощание я не удержался и спросил хозяйку:
"Вы случайно не замечали, открыта ли была дверь шкафа раньше?"
Она побледнела:
"Он жаловался на скрип из шкафа на прошлой неделе. Говорил, будто ночью слышал, как дверца сама открывается..."
Мы уехали под тихий плач хозяйки. В машине фельдшер вдруг сказал:
"Ты заметил? Все трое умерли в одиночестве. И везде было что-то открытое - дверь, шкаф, окно..."
Я не ответил. Но вечером того дня купил новый замок. И теперь, перед сном, всегда проверяю - закрыт ли шкаф в спальне.
На всякий случай.
Прошло три месяца с тех пор, как я констатировал смерть студента. Три случая. Три одинаковых выражения ужаса на лицах мертвецов. Я почти убедил себя, что это просто совпадение — пока не случилось четвертое.
Со мной.
Это началось с мелочей. По ночам я стал просыпаться от ощущения, что в квартире кто-то есть. Не звуки, не скрипы — просто жуткое, животное чувство присутствия. Как будто кто-то стоит за дверью спальни и молча ждет.
Потом появились сны.
Я видел их — старушку, алкоголика, студента. Они не говорили, только смотрели на меня широко раскрытыми глазами, полными того самого ужаса. А за их спинами, в темноте, угадывалось что-то еще. Что-то, что не давало разглядеть себя, но от чего холодела кровь.
Я начал пить. Не бутылками, как тот алкаш, но каждый вечер — стопку, потом вторую. Только так получалось заснуть.
А потом пришел тот вечер.
Я вернулся с ночной смены, усталый, злой на весь мир. Выпил, как обычно, повалился на кровать. Проснулся от того, что в квартире стало холодно.
Ледяной, неестественный холод.
Я лежал, не двигаясь, и понимал — я не один. В комнате было темно, но я чувствовал, как воздух у кровати колышется. Как будто кто-то дышит рядом.
И тут я услышал скрип.
Тихий, едва уловимый. Дверь шкафа в углу медленно, очень медленно приоткрывалась.
Я не мог пошевелиться. Не мог закричать. Все мое тело свела парализующая волна страха — того самого, что я видел на лицах мертвецов.
Из темноты шкафа на меня смотрели.
Не глаза — просто два пятна чернее самой тьмы, в которых не было ничего человеческого. Только бесконечный, ненасытный голод.
Я почувствовал, как сердце бешено колотится, готовое разорваться. В голове пронеслось: "Так вот как они умерли..."
И в этот момент — звонок телефона.
Экстренный вызов.
Я вздрогнул, моргнул — и шкаф был закрыт. Комната пуста. Только сердце все еще бешено стучало, а на лбу выступил ледяной пот.
Я уехал на тот вызов. Вернулся под утро. И первое, что сделал — выбросил шкаф.
Но иногда, когда я остаюсь один и в квартире воцаряется тишина, я снова чувствую этот холод. И знаю — оно просто ждет.
Ждет, когда я наконец останусь один.
За гранью реальности. Мистические истории.
#мистическиеистории