Во дворе пятиэтажки в спальном районе города все знали бабушку Алевтину Петровну. Невысокая, сухонькая, с седыми волосами, собранными в тугой пучок, она передвигалась по двору с тростью, но так резво, что молодежь за ней не поспевала.
Алевтина Петровна жила в доме со времен его постройки, помнила всех жильцов, а те, в свою очередь, уважали её — не столько за возраст, сколько за острый язык и железную волю. Если у кого-то из соседей случалась беда, бабушка Аля (как её звали по-простому) первой приходила на помощь, а если кто-то нарушал порядок — первой давала отпор.
Однажды во двор въехала новая семья — молодая пара с сыном-подростком. Мальчишка, по имени Паша, быстро нашёл компанию таких же сорванцов, и вскоре во дворе начался хаос: разбитые лампочки в подъезде, похабные надписи на стенах, а однажды даже разбили окно в подвале, где старушка-кошатница кормила своих подопечных.
Пашка был не просто хулиган, а хулиган с испорченной фантазией. То он натягивал леску между деревьями, чтобы велосипедисты падали, то подкладывал в песочницу «сюрпризы» от соседских собак. Родители вздыхали: «Переходный возраст», но бабушка Аля так не считала.
— Эй, Пашкент! — окликнула она его как-то утром, когда тот пытался привязать к скамейке петарду. — Ко мне сюда иди.
— Чего вам? — буркнул подросток, но подошёл.
— Ты умный мальчик?
— Ну… — Пашка насупился.
— А то я смотрю — дела твои дурацкие. Умный так не поступает.
— Да отстаньте!
— Не отстану. Потому что, если не я, то кто тебе правду скажет?
Пашка скривился, но петарду убрал.
На следующий день бабушка Аля застала его за новым «подвигом» — он рисовал баллончиком на стене гаража нецензурное слово.
— О-о-о, — протянула она. — Художник нашёлся.
— А что? — Пашка нагло ухмыльнулся. — Красиво же!
— Красиво, — согласилась бабушка. — Только вот беда — хозяин гаража, дядя Коля, сейчас с работы придёт. И если он тебя поймает…
— Да мне пофиг!
— Ну ладно, — вздохнула Аля. — Только знай: если дядя Коля тебя не накажет, то я.
Пашка фыркнул, но баллончик бросил.
А вечером дядя Коля, красный от злости, носился по двору, размахивая ремнём.
— Кто это сделал?!
Пашка спрятался за углом, но бабушка Аля уже стояла рядом.
— Ну что, художник? Бежишь или сам признаешься?
— Да он меня убьёт!
— А ты думал, мазня — это без последствий?
В итоге Пашке пришлось оттирать гараж. Под присмотром дяди Коли. И бабушки Али.
— Вот видишь, — сказала она, когда дело было сделано. — Теперь и гараж чистый, и ты жив. А могло быть хуже.
— Да идите вы… — пробормотал Пашка, но в голосе его уже не было прежней наглости.
Прошло время. Пашка всё ещё хулиганил, но уже не так отчаянно. А однажды бабушка Аля увидела, как он гоняет во дворе малышей.
— Опять за своё? — строго спросила она.
— Да они сами лезут!
— А ты старше. Должен умнее быть.
— Ну и что мне с ними делать?
— А ты их не гони, а… научи чему-нибудь.
Пашка уставился на неё.
— Чего?!
— Ну вот, — бабушка призадумалась. — Можешь показать, как в футбол играть. Или в казаки-разбойники.
— Да они же маленькие!
— А ты попробуй.
Пашка нехотя взял мяч из дома. Через полчаса во дворе стоял хохот — он учил малышей бить пенальти.
С тех пор Пашка стал другим. Не святым, конечно, но уже не тем бесёнком, от которого все прятались. А когда бабушка Аля сломала руку, именно он носил ей сумки из магазина.
— Чего, Пашкент, подобрел? — подкалывала она.
— Да просто… чтобы вы не ругались, — бормотал он.
Но все во дворе знали. Бабушка Аля могла быть строгой, но по делу, именно поэтому её и слушались.
Потому что, если не она — то кто?
Прошло лето. Пашка больше не гонял малышей — теперь они бегали за ним по пятам, называя «старшим». Он показывал им, как забивать гвозди, чинить велосипеды и даже организовал во дворе «тайное общество» с паролем и девизом: «Настоящие мужчины не хулиганят — они защищают слабых!»
Как-то раз бабушка Аля, сидя на скамейке, наблюдала, как Пашка разнимает драку двух мальчишек.
— Артёмка слабак! — кричал один. — Бей его!
— Без мордобоя, — твёрдо сказал Пашка, встав стеной между ними. — Разберёмся по-честному.
Бабушка улыбнулась.
— Ну что, Пашкент, — подозвала она его после разборок. — Теперь ты у нас почти герой?
— Да ладно, бабуль, — он покраснел. — Просто… они же дураки маленькие.
— А ты уже большой.
Пашка задумался.
— Бабуль, а почему вы со мной так возились? Ведь я же… ну, был отпетым.
— Потому что я в тебе человека разглядела.
— А другие не разглядели?
— Другим было проще ругаться. А я… — она хитро прищурилась. — Я в молодости сама такой была.
Пашка округлил глаза.
— Да ладно?!
— Ага. Только хуже. Меня даже в милицию водили.
— И что?
— А потом один старик мне сказал: «Ты, девка, умная. Зачем дурости делаешь?» Вот я и задумалась.
Пашка рассмеялся.
— Ну и что, я теперь тоже должен «задуматься»?
— Ты уже задумался. Вижу.
Он потупился.
— Бабуль, а если… если я опять накосячу?
— А ты не косячь. А если и накосячишь — исправляй.
С тех пор Пашка стал во дворе своим человеком. Он помогал старикам, чинил качели и даже уговорил друзей не мусорить. А когда бабушка Аля опять заболела, он каждый день заходил к ней, приносил лекарства и рассказывал новости.
— Ты, Пашкент, совсем меня разбаловал, — ворчала она, но глаза её смеялись.
— Это я вас воспитываю, — парировал он.
Однажды во дворе появился новый мальчишка — такой же хулиганистый, каким был Пашка пару лет назад.
— Эй, пацан! — окликнул его Пашка. — Ко мне сюда иди…
️
Аномалии мистика и не только
Кто, если не я?
Во дворе пятиэтажки в спальном районе города все знали бабушку Алевтину Петровну. Невысокая, сухонькая, с седыми волосами, собранными в тугой пучок, она передвигалась по двору с тростью, но так резво, что молодежь за ней не поспевала.
Алевтина Петровна жила в доме со времен его постройки, помнила всех жильцов, а те, в свою очередь, уважали её — не столько за возраст, сколько за острый язык и железную волю. Если у кого-то из соседей случалась беда, бабушка Аля (как её звали по-простому) первой приходила на помощь, а если кто-то нарушал порядок — первой давала отпор.
Однажды во двор въехала новая семья — молодая пара с сыном-подростком. Мальчишка, по имени Паша, быстро нашёл компанию таких же сорванцов, и вскоре во дворе начался хаос: разбитые лампочки в подъезде, похабные надписи на стенах, а однажды даже разбили окно в подвале, где старушка-кошатница кормила своих подопечных.
Пашка был не просто хулиган, а хулиган с испорченной фантазией. То он натягивал леску между деревьями, чтобы велосипедисты падали, то подкладывал в песочницу «сюрпризы» от соседских собак. Родители вздыхали: «Переходный возраст», но бабушка Аля так не считала.
— Эй, Пашкент! — окликнула она его как-то утром, когда тот пытался привязать к скамейке петарду. — Ко мне сюда иди.
— Чего вам? — буркнул подросток, но подошёл.
— Ты умный мальчик?
— Ну… — Пашка насупился.
— А то я смотрю — дела твои дурацкие. Умный так не поступает.
— Да отстаньте!
— Не отстану. Потому что, если не я, то кто тебе правду скажет?
Пашка скривился, но петарду убрал.
На следующий день бабушка Аля застала его за новым «подвигом» — он рисовал баллончиком на стене гаража нецензурное слово.
— О-о-о, — протянула она. — Художник нашёлся.
— А что? — Пашка нагло ухмыльнулся. — Красиво же!
— Красиво, — согласилась бабушка. — Только вот беда — хозяин гаража, дядя Коля, сейчас с работы придёт. И если он тебя поймает…
— Да мне пофиг!
— Ну ладно, — вздохнула Аля. — Только знай: если дядя Коля тебя не накажет, то я.
Пашка фыркнул, но баллончик бросил.
А вечером дядя Коля, красный от злости, носился по двору, размахивая ремнём.
— Кто это сделал?!
Пашка спрятался за углом, но бабушка Аля уже стояла рядом.
— Ну что, художник? Бежишь или сам признаешься?
— Да он меня убьёт!
— А ты думал, мазня — это без последствий?
В итоге Пашке пришлось оттирать гараж. Под присмотром дяди Коли. И бабушки Али.
— Вот видишь, — сказала она, когда дело было сделано. — Теперь и гараж чистый, и ты жив. А могло быть хуже.
— Да идите вы… — пробормотал Пашка, но в голосе его уже не было прежней наглости.
Прошло время. Пашка всё ещё хулиганил, но уже не так отчаянно. А однажды бабушка Аля увидела, как он гоняет во дворе малышей.
— Опять за своё? — строго спросила она.
— Да они сами лезут!
— А ты старше. Должен умнее быть.
— Ну и что мне с ними делать?
— А ты их не гони, а… научи чему-нибудь.
Пашка уставился на неё.
— Чего?!
— Ну вот, — бабушка призадумалась. — Можешь показать, как в футбол играть. Или в казаки-разбойники.
— Да они же маленькие!
— А ты попробуй.
Пашка нехотя взял мяч из дома. Через полчаса во дворе стоял хохот — он учил малышей бить пенальти.
С тех пор Пашка стал другим. Не святым, конечно, но уже не тем бесёнком, от которого все прятались. А когда бабушка Аля сломала руку, именно он носил ей сумки из магазина.
— Чего, Пашкент, подобрел? — подкалывала она.
— Да просто… чтобы вы не ругались, — бормотал он.
Но все во дворе знали. Бабушка Аля могла быть строгой, но по делу, именно поэтому её и слушались.
Потому что, если не она — то кто?
Прошло лето. Пашка больше не гонял малышей — теперь они бегали за ним по пятам, называя «старшим». Он показывал им, как забивать гвозди, чинить велосипеды и даже организовал во дворе «тайное общество» с паролем и девизом: «Настоящие мужчины не хулиганят — они защищают слабых!»
Как-то раз бабушка Аля, сидя на скамейке, наблюдала, как Пашка разнимает драку двух мальчишек.
— Артёмка слабак! — кричал один. — Бей его!
— Без мордобоя, — твёрдо сказал Пашка, встав стеной между ними. — Разберёмся по-честному.
Бабушка улыбнулась.
— Ну что, Пашкент, — подозвала она его после разборок. — Теперь ты у нас почти герой?
— Да ладно, бабуль, — он покраснел. — Просто… они же дураки маленькие.
— А ты уже большой.
Пашка задумался.
— Бабуль, а почему вы со мной так возились? Ведь я же… ну, был отпетым.
— Потому что я в тебе человека разглядела.
— А другие не разглядели?
— Другим было проще ругаться. А я… — она хитро прищурилась. — Я в молодости сама такой была.
Пашка округлил глаза.
— Да ладно?!
— Ага. Только хуже. Меня даже в милицию водили.
— И что?
— А потом один старик мне сказал: «Ты, девка, умная. Зачем дурости делаешь?» Вот я и задумалась.
Пашка рассмеялся.
— Ну и что, я теперь тоже должен «задуматься»?
— Ты уже задумался. Вижу.
Он потупился.
— Бабуль, а если… если я опять накосячу?
— А ты не косячь. А если и накосячишь — исправляй.
С тех пор Пашка стал во дворе своим человеком. Он помогал старикам, чинил качели и даже уговорил друзей не мусорить. А когда бабушка Аля опять заболела, он каждый день заходил к ней, приносил лекарства и рассказывал новости.
— Ты, Пашкент, совсем меня разбаловал, — ворчала она, но глаза её смеялись.
— Это я вас воспитываю, — парировал он.
Однажды во дворе появился новый мальчишка — такой же хулиганистый, каким был Пашка пару лет назад.
— Эй, пацан! — окликнул его Пашка. — Ко мне сюда иди…
Бабушка Аля, сидя на скамейке, тихо улыбнулась.
А кто, если не он?
О жизни с передышками
#рассказы