Галка Синицына, жительница того же села, овдовела в первый год Великой Отечественной войны. Впрочем, и не тосковала она больно по мужу - замуж вышла, чтобы скрыть позор. Съездила бесстыжая девчонка в город, вроде как учиться собиралась, а вернулась с огромным животом.
А тут Гриша Синицын, что с малых лет в Галку был влюблён. Такая она была бойкая, озорная, острая на язык – смешалось в ней всё то, чего самому Грише не хватало. Он казался слишком робким, излишне скромным и молчаливым.
В своё время попытался он ухаживать за Галей, да та высмеяла его. А как вернулась в деревню с животом, так присмирела сразу же. Накинулся на дочку отец, стал бранить её и страшным наказанием грозить. А та в слёзы, мол, виновата, но всё еще поправить можно.
- Как ты своё пузо поправлять собралась, гулящая? – кричал разгневанный отец. – Бесстыдница - вернулась тяжёлая и немужняя.
- Не надо так, батя, у меня ж любовь ещё до города случилась, - плакала Галина и врала, испугавшись отцовского гнева. - Деревенский он, жених мой. Думали мы жениться, потому и слюбилось. А как узнал он, что в город еду, разозлился очень. Поссорились мы, вот так всё и вышло.
- Деревенский? Нашенский что ль? – всё ещё сердито спросил отец. – Так веди меня к нему, я быстро научу его, что с моей дочкой так поступать не стоит. Женится, как миленький.
- Женится, пап, конечно, ведь женится. Как узнает, что ребёночек у меня, так сразу и женится.
- Так он ещё и не знает? Ох, да в кого ж ты у меня безголовая такая?
- Да не безголовая, отец. Просто боязно мне, стыдно, когда живот уж на нос лезет. Из-за трусости своей дотянула, а теперь, вон страдаю.
- Скажи-ка, кто этот твой жених. Пойдём к нему поговорим, а там и свадьбу сыграем.
Даже сомнений не было у Галки, какое имя назвать. Ну, конечно же, Гришка Синицын. И хотя был парень немало удивлён тем, что отец давней возлюбленной потребовал от него жениться на его дочери, и что беременна она, а всё ж согласился. С радостью ли, а может, и нет – но чужое дитя принял, и ни слова против не сказал.
Через полгода после рождения маленького Саньки, Гришу забрали на фронт. А вскоре на него пришла похоронка.
Отец Гали тоже ушёл воевать, осталась она с маленьким ребёнком и матерью. А ещё прабабка у неё живая была, что Прасковьей звали. А по-простому бабой Пашей. Но жила прабабушка отдельно, в своём доме. Частенько Галя наведывалась к ней, чтобы гостинец передать или помочь по хозяйству. Вот там и прознала она, что в селе орудуют партизаны, а кое-кто из местных жителей им помогает. В том числе и Зоя.
Только времена тяжёлые настали, острую нужду терпели люди. А у Гали ещё одна беда – ну не могла она без мужика. Вот такая натура у неё была. Хотелось ей плеча крепкого, внимания, ласк, ну и любви великой, даже в такое время.
Но ни за что на свете не призналась бы Галка про любовные дела с одним из захватчиков. С Альбертом она встречалась вечерами в одном из домов, занятых немецким отрядом. Он кормил её сытной едой, угощал сладостями и давал то самое внимание, в котором она так нуждалась. Уходя, она чувствовала себя предательницей, но едва Альберт звал - тут же шла к нему.
До того случая, когда во временном штабе неизвестный совершил поджог, после которого сгорели или иных образом пропали важные документы, солдат не говорил с Галкой о делах. Он не использовал её в военных целях, пока не стало ясно – в селе работают партизаны. Было очевидно, что им помогают местные жители. А вот выявить их и демонстративно наказать их решили через зазнобу Альберта.
- Ты не можешь совсем ничего не знать, - на ломаном русском говорил солдат Гале, - это твое село, здесь твои друзья.
- Я…я правда ничего не знаю, - говорила испуганная девушка, понимая, насколько сама близка к погибели. Она ведь внучка бабы Паши, которая помогала партизанам.
- Узнай, - потребовал Альберт, - я отблагодарю тебя, если укажешь на тех, кто им помогает. Но если нет – берегись. Я не смогу остановить своих людей.
***
После того случая Галя твёрдо решила выдать нескольких человек из тех, о ком она точно знала страшную правду. Вот только она места себе не находила, думая о том, на кого указать Альберту. Решение нашлось само собой.
Однажды она возвращалась домой чуть ли не на рассвете. Галя торопилась, ведь дома были малолетний сын и мать. Спешила Галка, но тут шаги услышала позади. Обернулась и обомлела – со стороны леса шла Зоя. Видать, опять к партизанам ходила. Встретились они взглядами - расстерялись обе, и в первое мгновение ни слова сказать друг другу не могли. Первой нарушила молчание Зойка.
- Как ты могла? – прошептала она. – Они же мучают наш народ, немцы проклятые. Они ведь Гришу твоего порешили, Санечку маленького без отца оставили.
- Чего несёшь? – возмутилась Галя, желая за грубостью скрыть страх.
- Я видела, откуда ты вышла, - процедила сквозь зубы Зоя, - по селу давно слухи ходили, что ты немцев своим вниманием жалуешь, да я не верила. Баба Паша, она ведь... Она ж помрёт от позора, если узнает о тебе такое. А матушка твоя…
- А ну молчи! – прошипела Галя. – Не твоего ума это дела, с кем я и что делаю. А вот где ты ночами шляешься? Очень интересно послушать!
Сузила глаза Зоя и хмыкнула. С презрением поглядела она на Галю и рукой махнула. Не стоила эта гулящая девица того, чтобы разговоры с нею вести. А вот бабу Пашу надо бы предупредить, чтобы при правнучке лишнего не сболтнула. А то с Галки станется - расскажет всё немцам, и тогда беда будет.
****
И беда настала. Один из солдат обнаружил на заборе вокруг временного расположения обрывок старой одежды. Судя по всему, поджигатель порвал рубаху или штаны, перелезая через ограждение.
Галя шепнула Альберту, что готова показать дом, в котором живут люди, которые помогают партизанам. В тот же вечер немцы явились к Зое и Наталье. Взгляд одного из солдат упал на рубашку, которую штопала девушка.
- Что это? – спросил немец, указывая на рваную одежду, где требовалась заплатка. В этот же момент он вытащил из кармана кусок ткани той же самой расцветки.
В одно мгновение Наталья сообразила, в чём дело. Она накинула на плечи рваную рубашку и гордо подняла голову.
- Это моё, - ответила она, глядя немцу прямо в глаза.
- Вы носите мужскую одежду? – мерзко улыбаясь, спросил Альберт.
- Это рубашка моего мужа, - спокойно ответила Наталья. На лице её не дрогнул ни один мускул, а голос звучал ровно.
Зоя чувствовала, как сердце выпрыгивает у неё из груди. Она хорошо понимала, почему мать сказала, что это её одежда. Ведь иначе им бы пришлось привести немецких солдат к партизанам.
Что чувствовала тогда Зоя, просто не передать. Это острое предчувствие конца, смешанное с гордостью за мать. А ещё был страх, сильнейший страх... Только девушка не собиралась показывать его матери.
Они сегодня умрут. Вдвоём. Возможно, даже взявшись за руки. И в тот момент, когда их выводили из дома, Зоя мысленно благодарила отца за то, что он пришёл к ним во сне и помог спасти маленького Ваню.
Это все было на виду у других сельчан. Это было сделано с целью, чтобы другим неповадно было вредить немецким солдатам и сотрудничать с партизанами. О том, что Зою и Наталью выдала Галя, стало известно в тот же вечер. Один из захватчиков сразу после того, как лишили жизни Зою и Наталью, подошёл к доносчице и пожал ей руку. А та стояла красная от стыда, зная, что теперь не будет ей жизни среди своих. продолжение следует #Хельга источник
Аномалии мистика и не только
Предательство.
Глава 2
Галка Синицына, жительница того же села, овдовела в первый год Великой Отечественной войны. Впрочем, и не тосковала она больно по мужу - замуж вышла, чтобы скрыть позор. Съездила бесстыжая девчонка в город, вроде как учиться собиралась, а вернулась с огромным животом.
А тут Гриша Синицын, что с малых лет в Галку был влюблён. Такая она была бойкая, озорная, острая на язык – смешалось в ней всё то, чего самому Грише не хватало. Он казался слишком робким, излишне скромным и молчаливым.
В своё время попытался он ухаживать за Галей, да та высмеяла его. А как вернулась в деревню с животом, так присмирела сразу же. Накинулся на дочку отец, стал бранить её и страшным наказанием грозить. А та в слёзы, мол, виновата, но всё еще поправить можно.
- Как ты своё пузо поправлять собралась, гулящая? – кричал разгневанный отец. – Бесстыдница - вернулась тяжёлая и немужняя.
- Не надо так, батя, у меня ж любовь ещё до города случилась, - плакала Галина и врала, испугавшись отцовского гнева. - Деревенский он, жених мой. Думали мы жениться, потому и слюбилось. А как узнал он, что в город еду, разозлился очень. Поссорились мы, вот так всё и вышло.
- Деревенский? Нашенский что ль? – всё ещё сердито спросил отец. – Так веди меня к нему, я быстро научу его, что с моей дочкой так поступать не стоит. Женится, как миленький.
- Женится, пап, конечно, ведь женится. Как узнает, что ребёночек у меня, так сразу и женится.
- Так он ещё и не знает? Ох, да в кого ж ты у меня безголовая такая?
- Да не безголовая, отец. Просто боязно мне, стыдно, когда живот уж на нос лезет. Из-за трусости своей дотянула, а теперь, вон страдаю.
- Скажи-ка, кто этот твой жених. Пойдём к нему поговорим, а там и свадьбу сыграем.
Даже сомнений не было у Галки, какое имя назвать. Ну, конечно же, Гришка Синицын. И хотя был парень немало удивлён тем, что отец давней возлюбленной потребовал от него жениться на его дочери, и что беременна она, а всё ж согласился. С радостью ли, а может, и нет – но чужое дитя принял, и ни слова против не сказал.
Через полгода после рождения маленького Саньки, Гришу забрали на фронт. А вскоре на него пришла похоронка.
Отец Гали тоже ушёл воевать, осталась она с маленьким ребёнком и матерью. А ещё прабабка у неё живая была, что Прасковьей звали. А по-простому бабой Пашей. Но жила прабабушка отдельно, в своём доме. Частенько Галя наведывалась к ней, чтобы гостинец передать или помочь по хозяйству. Вот там и прознала она, что в селе орудуют партизаны, а кое-кто из местных жителей им помогает. В том числе и Зоя.
Только времена тяжёлые настали, острую нужду терпели люди. А у Гали ещё одна беда – ну не могла она без мужика. Вот такая натура у неё была. Хотелось ей плеча крепкого, внимания, ласк, ну и любви великой, даже в такое время.
Но ни за что на свете не призналась бы Галка про любовные дела с одним из захватчиков. С Альбертом она встречалась вечерами в одном из домов, занятых немецким отрядом. Он кормил её сытной едой, угощал сладостями и давал то самое внимание, в котором она так нуждалась. Уходя, она чувствовала себя предательницей, но едва Альберт звал - тут же шла к нему.
До того случая, когда во временном штабе неизвестный совершил поджог, после которого сгорели или иных образом пропали важные документы, солдат не говорил с Галкой о делах. Он не использовал её в военных целях, пока не стало ясно – в селе работают партизаны. Было очевидно, что им помогают местные жители. А вот выявить их и демонстративно наказать их решили через зазнобу Альберта.
- Ты не можешь совсем ничего не знать, - на ломаном русском говорил солдат Гале, - это твое село, здесь твои друзья.
- Я…я правда ничего не знаю, - говорила испуганная девушка, понимая, насколько сама близка к погибели. Она ведь внучка бабы Паши, которая помогала партизанам.
- Узнай, - потребовал Альберт, - я отблагодарю тебя, если укажешь на тех, кто им помогает. Но если нет – берегись. Я не смогу остановить своих людей.
***
После того случая Галя твёрдо решила выдать нескольких человек из тех, о ком она точно знала страшную правду. Вот только она места себе не находила, думая о том, на кого указать Альберту. Решение нашлось само собой.
Однажды она возвращалась домой чуть ли не на рассвете. Галя торопилась, ведь дома были малолетний сын и мать. Спешила Галка, но тут шаги услышала позади. Обернулась и обомлела – со стороны леса шла Зоя. Видать, опять к партизанам ходила. Встретились они взглядами - расстерялись обе, и в первое мгновение ни слова сказать друг другу не могли. Первой нарушила молчание Зойка.
- Как ты могла? – прошептала она. – Они же мучают наш народ, немцы проклятые. Они ведь Гришу твоего порешили, Санечку маленького без отца оставили.
- Чего несёшь? – возмутилась Галя, желая за грубостью скрыть страх.
- Я видела, откуда ты вышла, - процедила сквозь зубы Зоя, - по селу давно слухи ходили, что ты немцев своим вниманием жалуешь, да я не верила. Баба Паша, она ведь... Она ж помрёт от позора, если узнает о тебе такое. А матушка твоя…
- А ну молчи! – прошипела Галя. – Не твоего ума это дела, с кем я и что делаю. А вот где ты ночами шляешься? Очень интересно послушать!
Сузила глаза Зоя и хмыкнула. С презрением поглядела она на Галю и рукой махнула. Не стоила эта гулящая девица того, чтобы разговоры с нею вести. А вот бабу Пашу надо бы предупредить, чтобы при правнучке лишнего не сболтнула. А то с Галки станется - расскажет всё немцам, и тогда беда будет.
****
И беда настала. Один из солдат обнаружил на заборе вокруг временного расположения обрывок старой одежды. Судя по всему, поджигатель порвал рубаху или штаны, перелезая через ограждение.
Галя шепнула Альберту, что готова показать дом, в котором живут люди, которые помогают партизанам. В тот же вечер немцы явились к Зое и Наталье. Взгляд одного из солдат упал на рубашку, которую штопала девушка.
- Что это? – спросил немец, указывая на рваную одежду, где требовалась заплатка. В этот же момент он вытащил из кармана кусок ткани той же самой расцветки.
В одно мгновение Наталья сообразила, в чём дело. Она накинула на плечи рваную рубашку и гордо подняла голову.
- Это моё, - ответила она, глядя немцу прямо в глаза.
- Вы носите мужскую одежду? – мерзко улыбаясь, спросил Альберт.
- Это рубашка моего мужа, - спокойно ответила Наталья. На лице её не дрогнул ни один мускул, а голос звучал ровно.
Зоя чувствовала, как сердце выпрыгивает у неё из груди. Она хорошо понимала, почему мать сказала, что это её одежда. Ведь иначе им бы пришлось привести немецких солдат к партизанам.
Что чувствовала тогда Зоя, просто не передать. Это острое предчувствие конца, смешанное с гордостью за мать. А ещё был страх, сильнейший страх... Только девушка не собиралась показывать его матери.
Они сегодня умрут. Вдвоём. Возможно, даже взявшись за руки. И в тот момент, когда их выводили из дома, Зоя мысленно благодарила отца за то, что он пришёл к ним во сне и помог спасти маленького Ваню.
Это все было на виду у других сельчан. Это было сделано с целью, чтобы другим неповадно было вредить немецким солдатам и сотрудничать с партизанами. О том, что Зою и Наталью выдала Галя, стало известно в тот же вечер. Один из захватчиков сразу после того, как лишили жизни Зою и Наталью, подошёл к доносчице и пожал ей руку. А та стояла красная от стыда, зная, что теперь не будет ей жизни среди своих.
продолжение следует
#Хельга
источник