Исцеляющая сглазом (шутливая зарисовка)

― Ирочка, ты извини, но, боюсь, тебе придётся уволиться, ― начальница виновато посмотрела на Ирину и отвела взгляд. ― Пойми меня правильно. У нас женский коллектив, здесь всё вызывает резонанс. Ты не представляешь, чего мне стоило наладить всё так, чтобы подчинённые хотя бы не цапались в течение рабочего дня. Да у меня такая текучка была, пока я эту команду сколотила…
― Не надо, тёть Маш, не оправдывайтесь, ― грустно улыбнулась девушка, придвинув к себе бланк заявления на увольнение. ― Я уже не маленькая и всё понимаю.
― Знала бы, что так выйдет, сразу бы твоей матери отказала, ― тётка прикрыла ладонями пунцовые от стыда щёки. ― Не обижайся, пожалуйста. Я тебе такую характеристику напишу, что в любой компании без испытательного срока на работу возьмут. Кстати, могу тебя порекомендовать в одну очень перспективную контору…
― Спасибо, но я лучше сама, а то вы потом ещё и из-за этой рекомендации переживать будете. Сегодняшним числом подписывать?
Спустя час после этого не слишком приятного разговора Ирина сидела на скамейке в парке, наслаждаясь горьким ароматом распускающихся на высоких тополях листьев. В последнее время она не часто могла позволить себе вот так вот бездельничать, улыбаясь простым вещам ― тёплым солнечным лучам, жёлтым полянкам одуванчиков, щебету птиц и звонкому смеху детей, гоняющих по дорожкам прожорливых голубей.
Свобода… Не то, чтобы на работе её нещадно эксплуатировали, просто морально уставала так, что к вечеру хотелось только одного ― прийти домой, упасть и окуклиться, как гусеница, отгородившись плотным коконом от всего мира.
Переживая о том, чтобы не подвести мать и тётку, Ира так зациклилась на самоконтроле, что умудрилась пропустить приход весны. Три месяца коту под хвост... А ведь говорила же, что это плохая затея, что нужно искать удалённую работу, а не пытаться втиснуться туда, где ей не место. Если бы мама не настаивала на том, что молодой девушке для жизненного опыта крайне необходимо живое общение… А теперь предстояло ещё и объяснять ей, почему пришлось уволиться.
― Красавица, позолоти ручку, а я тебе судьбу твою пове… Ух и глазища! ― цыганка подхватила на руки чернявого мальчонку лет пяти и заторопилась прочь.
Ира только вздохнула тяжко, снова уставившись на плавающих в пруду уток. Ну вот, опять. От неё даже цыгане шарахаются. Ну вот за что такое наказание? Глазища… Все проблемы из-за них!
Воспоминания нахлынули волной настолько горькой, что даже липкие тополиные почки показались бы по сравнению с ними сладкими конфетами. «Мама сказала, чтобы ты к нам в гости больше не приходила, потому что у тебя глаз дурной...» Так в детстве Ира лишилась всех своих подруг. Похвалит новое платье ― оно непременно порвётся. Восхитится красивыми, густыми волосами подружки ― у той через пару дней лишай на голове появится или жвачка в прядях запутается так, что только короткой стрижкой и можно спасти положение. У кого цветы в доме вянут, у кого рыбки в аквариуме дохнут…
Девчонки-то сами одно с другим не связывали, а их родители сразу причину находили. Сколько раз ей приходилось слышать, как мама по телефону кому-то доказывала, что суеверный страх ещё никого до добра не довёл? Постоит Ира под дверью, послушает, посмотрит в зеркало на свои большие тёмно-карие, почти чёрные, глаза и идёт плакать. И чем старше становилась, тем больше слёз проливала. Мать её и в церковь водила, и по бабкам помощи искала ― всё без толку. Ни подруг не осталось, ни просто добрых знакомых. А подростку изгоем быть ох как несладко…
Из-за своей глазливости Ира даже школу не окончила ― удрала после девятого класса в техникум в другом городе, где её никто не знает. Научилась быть равнодушной к тому, что у других вызывает радость и восторг. Поля пришла в новой блузке? Ну и ладно. У Риты новая причёска? Ничем не лучше прежней. Пашка сдал сессию на пятёрки? Ботан, что с него взять… Стерва, пофигистка, самовлюблённая дура… Лучше сразу быть отверженной из-за ужасного характера, чем стать причиной чьих-нибудь бед. Если бы ещё и психологи не донимали вопросами, копаясь в странностях поведения студентки, было бы вообще замечательно.
Этого жизненного опыта хватило, чтобы без проблем закончить институт. Один только раз на первом курсе Ира позволила себе вслух восхититься тем, какой роскошный костюм однокурсница сама сшила для выступления на конкурсе самодеятельности. Выступать Кристине тогда пришлось в другом костюме и с испорченным настроением, потому что самодельный наряд прямо перед выходом на сцену случайно зацепился за что-то и распоролся по швам сразу в нескольких местах. Этого было достаточно, чтобы Ирина ещё раз убедилась, что своё мнение всегда надо держать при себе.
Личная жизнь? А откуда ей взяться, если тому, кто нравится, даже сказать об этом нельзя? Мужчинам тоже нужны и похвала, и восхищение. Зачем им бесчувственная, холодная рыба, которая доброго слова никогда не скажет?
Ещё и работа эта… Мамина заслуга. Убедила тётку Машу, что у Иры всё под контролем, что она нормально в коллектив вольётся. Ведь закончила же институт с красным дипломом без единого нарекания... Мама так радовалась, что единственная доченька будет среди людей работать, а не сидеть, как мышь, в своей норке за компьютером… Нужно было сразу объяснить, каких моральных проблем «доченьке» стоила эта отличная учёба. Не хотела расстраивать ― мама ведь не знала, как всё на самом деле обстоит.
Вот как теперь объяснить маме, что её умнице и раскрасавице пришлось уволиться из-за несносного характера? Коллектив, команда ― это когда все и всё вместе. Разве можно стать неотъемлемой частью женского коллектива, если тебе наплевать на модность фирменных сапожек, стоимость подаренного коллеге браслетика, размер груди новой любовницы директора, мастерски выполненный маникюр и даже премирование кого-то за профессиональные заслуги? Ругать и восторгаться, сплетничать и отмечать праздники ― всё надо вместе. А Ирка как белая ворона ― молчунья на отшибе. Если и открывала рот, так только для того, чтобы что-то охаять. Результат налицо ― подозрительность, недовольство, неприязнь, жалобы и, как итог, увольнение.
Этого следовало ожидать. Коллектив эффективен тогда, когда он работает, как единый, слаженный механизм. Тем более, женский коллектив. А если одна ржавая шестерёнка тормозит работу этого механизма, то её просто нужно заменить. Настолько логично и предсказуемо, что даже не обидно. Осталось только поговорить по душам с мамой, чтобы больше такое не повторялось.
― Ну-ка, красавица, подвинься.
Ирина подняла грустный взгляд на сбежавшую от неё несколько минут назад цыганку. Теперь женщина была одна, без ребёнка. Видимо, унесла его к родственникам, от греха подальше. Только вот зачем сама вернулась?
Ира подвинулась, хотя на скамейке и так было достаточно места.
― Совет хочешь? ― поинтересовалась женщина, усаживаясь рядом и поправляя на голове ярко-фиолетовую, расшитую люрексом и пайетками косынку.
― Нет, ― равнодушно отозвалась девушка.
― Хороший совет, дельный.
― Спасибо, но не надо. Денег у меня нет.
― А я разве денег у тебя прошу? ― улыбнулась цыганка.
― Пока нет, но непременно попросите. И если не денег, то чего-нибудь ещё.
― Ох, какая! Всё знаешь, да? По одёжке судишь, а что обидеть этим можешь, не думаешь?
Ирина закатила глаза и тяжело вздохнула.
― Вам чего от меня надо?
― Мне? Ничего. Дело доброе хочу сделать. Бескорыстно. У меня дочка старшая вот такая же, как ты, глазастая. Я её с малого научила дурной глаз в пользу переводить. У вас, таких вот, всё ведь наоборот. Вам чужим бедам и несчастьям радоваться надо.
― Ага, щас, ― огрызнулась Ирина, вставая со скамейки. ― Пойду поищу, у кого похороны, и порадуюсь.
― Да послушай же… ― цыганка схватила девушку за руку, не давая уйти, но Ира вывернула запястье из её цепких пальцев и зашагала, не оглядываясь, в сторону остановки.
Совета хуже ей слышать ещё не доводилось. Это ж надо такое придумать! Да её и так за ненормальную считают, куда дальше-то? Такое и представить себе сложно…
«Ух ты, как круто, что тебя премии лишили, пап!»
«Ничего себе гипс! Хочу себе такой же!»
«Ах, какое потрясающе уродливое платье, тёть Маш! И как здорово, что тебя муж бросил!»
Полный бред. Если дочка этой цыганки-советчицы ведёт себя именно так, то непонятно, как её до сих пор из табора не попёрли. Или попёрли?
Предаваясь таким нелепым размышлениям, Ирина добралась до дома, где на пороге её встретила расстроенная мать. Оказалось, что тётя Маша уже позвонила ей и рассказала об увольнении. Пришлось объясняться. Долго, откровенно, периодически уговаривая маму не плакать. Зато поговорили по душам и вместе пришли к выводу, что работа через Интернет ― единственно верное решение. Про совет цыганки Ира предусмотрительно промолчала, зная мамину страсть к экспериментам. Дай волю ― заставит всеми напастями восхищаться, чтобы проверить, сработает или нет.
***
Следующие несколько недель Ира занималась изучением вакансий. Без опыта работы сложно, а три месяца ― это не опыт. Всем подавай готовых специалистов, а откуда им взяться, если никто неопытных на работу брать не хочет? А если и предлагают работу без опыта, навыков и наличия какой либо специальности вообще ― муть какая-то подозрительная. Хочется-то по профессии, зря училась что-ли?
С наступлением лета Ирина согласилась на подработку промоутером. Раздавать листовки ― опыт не нужен. Зарплата хоть и копеечная, но всё лучше, чем ничего, пока нормальная работа не найдётся.
― Ну и как успехи? ― услышала как-то раз над ухом родной голос.
― Ой, пап! Обалдеть! Ты где такой знатный ячмень отхватил? Ну и роскошь! Полглаза заплыло… Слушай, тебе в больницу с такой штукой надо.
― Так оттуда и иду. Капли уже вот купил какие-то и мазь. Неделю дома сидеть буду из-за этой ерунды. Тебе-то долго ещё тут стоять? Может, давай помогу?
― Иди уже, помощник, ― рассмеялась Ира. ― Ты мне с таким глазом всех распугаешь тут. Я до вечера буду работать. Акция, хорошо заплатить обещали. Блин, классный ячмень! Маме понравится.
Отец в ответ пробурчал что-то про злых женщин и пошёл домой, пожелав дочке успешного рабочего дня.
Ира вернулась уже затемно. Папа давно закапал и намазал всё, что назначил доктор, и лёг спать, а мама весь вечер охала, вспоминая, как она сама мучилась, когда у неё тоже на глазу была вот такая вот бяка, только поменьше.
Утром, зайдя в кухню, чтобы позавтракать, Ира застала мать за изучением инструкций к папиным лекарствам.
― Ир, ты представляешь, один раз помазали, и всё как рукой сняло… ― недоумевала она, ища объяснение этому чуду в напечатанных мелким шрифтом строчках. ― Вот как будто ничего и не было… Надо названия мази и капель запомнить. Отличная штука!
― А папа где? ― удивилась девушка.
― Так на дачу умотал. У него больничный на неделю же. Хотел, дурень, закрыть его, но я отговорила. Всё равно оплатят, так пусть хоть картоху опрыскает от жука, раз так быстро выздоровел.
― Ну вы даёте... ― покачала головой Ира, запивая бутерброд горячим чаем. ― Ладно, я побежала. Сегодня на четыре часа всего, так что к обеду буду дома.
И все четыре часа, раздавая листовки, она думала о том, что на самом деле вылечило отца ― лекарства или странная особенность сглаза наоборот? Она ведь намеренно вчера так восторгалась видом болячки у папы на глазу ― знала, что дома мама будет с ним возиться, как с инвалидом, а он этого не любит. Неужели сработал совет той цыганки? Проверить бы… Но как? Не на улице же прохожим такое говорить ― побьют ещё…
― Ух ты, мам! ― восхищённо заявила за обедом. ― Глянь, у тебя бородавка на руке ещё больше стала! Такая теперь здоровенная! Класс!
― Ты на солнце перегрелась что-ли? ― обиделась мать, хмуро разглядывая руку.
А утром следующего дня проснулась без бородавки ― за ночь нарост высох и отвалился. Даже шрама не осталось, только пятнышко светлое на загорелой коже. Тогда Ирина матери про совет цыганки и рассказала. На свою голову…
***
Радоваться чужим бедам оказалось ещё хуже, чем отмалчиваться, боясь сказать что-нибудь лишнее. Да ещё и выяснилось, что если человек заранее знает, зачем ему в глаза гадости говорят, то сглаз наоборот не работает. На маме, например, больше ничего так и не сработало.
А папа ничего не знал об открывшихся способностях дочки, потому что был реалистом и во всякую чушь сверхъестественную никогда не верил. Ему просто ничего не сказали. Долго обижался, когда Ира обрадовалась перспективе его сокращения на работе, но потом вдруг получил повышение.
Тётка Маша вообще с племянницей перестала разговаривать, когда услышала, как та счастлива, что они с мужем разводятся. Думала, что Ирка злится из-за увольнения. Не только не развелись, но и душа в душу зажили. Даже лучше, чем раньше.
Соседи Иру за злой язык попросту возненавидели. Им-то невдомёк, что это из-за непонятного злорадства у бабы Люси суставы болеть перестали, у дяди Димы плешь волосами заросла, а несчастная, разочаровавшаяся в мужчинах и жизни тётя Надя вдруг снова собралась замуж.
Тяжело, когда тебя за добрые дела ненавидят. И оправдаться нельзя ― расскажешь, а потом уже ничем помочь этим людям не сможешь. И не помогать, зная свои возможности, тоже тяжело.
От родителей пришлось съехать, потому что терпеть на себе презрительные взгляды соседей стало совсем невыносимо. Да и мать замучили жалобами на непозволительное хамство Ирины. В итоге девушка разрешила маме всем всё рассказать, а сама уехала жить к бабушке в деревню. Правда, бабуля её чуть в первый же день за порог не выставила, услышав, как круто, что у старухи скачет давление, куры отказываются нестись, а жирные, непобедимые слизни с аппетитом уничтожают сад и огород…
Зато эта обратная сторона глазливости оказалась весьма прибыльной. Предприимчивая бабуля сразу смекнула, какое богатство внучке природой дано. Хитрым образом организовала прямо на дому приём для страждущих кумушек. Ира выскажет свою радость и восторг по поводу какого-нибудь бедствия, старушки похлопают выпученными глазами, обалдев от такой наглости, а потом подберут отвисшие челюсти, выслушают пояснения, дождутся результата и тащат к глазливой девке новых клиентов.
Через год у Ирины был свой собственный, неофициальный, бизнес у бабушки на дому. Один приём для одного человека ― правило, почти всегда позволявшее обходиться без выслушивания оскорблений в свой адрес и постоянно иметь новых «пациентов». Некоторые ругались в ответ и уходили в гневе, но такое случалось редко. В деревне все знали о том, чем она живёт, и жалели, что не могут обратиться за помощью снова. Зато родственников и знакомых чуть ли не с другого конца страны звали от проблем избавляться.
Не всё можно было вылечить, починить и исправить, но девушке были благодарны за любую малость. А она с тех пор и до конца дней своих жалела только об одном ― что цыганку за добрый совет поблагодарить не может. Где её теперь искать? Каждый вечер, ложась спать, Ира воскрешала в памяти женщину в фиолетовой косынке и говорила «Спасибо!» в надежде, что высшие силы, которым была угодна та давняя встреча, услышат и донесут запоздалые слова благодарности до адресата.
#МистическиеИстории