Таксист привез меня на кладбище. То, что он сказал потом, до сих пор не укладывается в голове.
Мелкий, мерзкий декабрьский дождь. Тот, что висит в воздухе холодной взвесью и проникает, кажется, прямо под кожу. Я стоял на углу у офисного центра. Корпоратив закончился, оставив после себя гул в голове и отвратительное послевкусие.
Приложение такси тупило. Адрес "прыгал", машина искалась минут пятнадцать. Бесконечный "поиск". «Нет свободных машин».
Я злобно ткнул "Отмена" и убрал телефон. Голова раскалывалась. Рядом стоял каршеринг. Ехать было надо. Я сел за руль.
Я ехал по Ленинскому, дождь лил как из ведра. Усталость... Я помню яркий свет фар встречной машины. Резкий удар.
А потом — тишина.
Я сидел на заднем сиденье. Внутри было тепло, даже жарко, и пахло... странно. Не "елочкой" и не табаком. Пахло сухой землей. И ладаном. За рулем сидел темный силуэт в кепке. Я дернул ручку двери. Заперто.
— Мы едем? — спросил я. Водитель молча включил "аварийку" — два тусклых оранжевых огонька в полной темноте салона, — и плавно тронулся.
Я откинулся на сиденье. Головная боль, мучившая меня, вдруг начала отступать. Стало легко. Не просто "легко" — я почти перестал чувствовать вес собственного тела. Приятное, обволакивающее оцепенение.
Мы ехали молча. Абсолютно молча. Ни музыки, ни скрипа "дворников", хотя дождь снаружи лил как из ведра. Я слышал только собственное дыхание.
Я посмотрел на водителя в зеркало заднего вида. Не мог разглядеть лица. Темная кепка, надвинутая на самые глаза. Высокий воротник куртки. Он сидел совершенно неподвижно, только руки в черных перчатках лежали на руле.
Я достал телефон. Приложение навигатора работало, но что-то было не так. Мой адрес "Ленинский, 112" висел в строке поиска, но синяя точка моего местоположения... она ползла по черному пространству. Вне дорог. Словно мы ехали по полю. Всплыло уведомление: "Поиск сигнала GPS".
— Извините, — мой голос прозвучал глухо, — вы уверены, что это правильный путь? Мой навигатор...
Водитель медленно поднял руку и ткнул пальцем в свой собственный навигатор, прикрепленный к стеклу. Я посмотрел. Экран светился холодным, мертвенно-белым светом. На нем не было названий улиц. Только черная сетка кварталов и наша стрелка, ползущая по ней.
Я снова посмотрел в окно. Город кончился.
Резко, без пригородов и частного сектора. Просто кончился. Мы ехали по идеально ровной дороге, а по бокам стояли голые, черные деревья. И тишина.
Паника начала подниматься во мне ледяной волной. То приятное оцепенение, в которое я погрузился, исчезло, сменившись животным ужасом. Я снова стал тяжелым.
— Куда вы меня везете? Остановите машину! Машина плавно сбавила ход и остановилась у высоких чугунных ворот. За ними — темнота и кресты. Много крестов.
— Что это? — прошептал я, вжимаясь в сиденье. Я снова посмотрел на свой телефон. Приложение наконец поймало сигнал. Синяя точка моего местоположения мигала ровно посередине карты. А подпись под картой гласила: "Городское кладбище. Центральная аллея". Мой домашний адрес "Ленинский, 112" так и висел в поиске, но маршрут к нему был окрашен красным. "Маршрут недоступен".
— Приехали, — сказал водитель. Его голос я услышал впервые. Глухой, безэмоциональный, словно доносящийся из-под толщи земли. — Это... это ошибка! Мне домой! На Ленинский! — я запаниковал, снова дергая ручку. Водитель медленно повернул голову. Лица я так и не видел, только два холодных отблеска в тени кепки. — Конечная. — Я живой! Я живой, слышите?! Он помолчал секунду. А потом сказал фразу, от которой у меня остановилось сердце: — Я живых не вожу. Я замер. — Что?.. Но... вы же привезли меня... сюда. — Мой рейс — для неживых, — так же безразлично ответил он. — А ты... еще теплый. Рано я приехал. Или ты не поспешил. Не мой заказ.
Я посмотрел на счетчик такси. Он не показывал рубли. Он показывал таймер. Красные цифры, отсчитывающие время вниз. 00:10 00:09 — Что это? — Твое время, — сказал он. — Не мой рейс. 00:05 00:04 — Что мне делать?! — Выходи. 00:02 00:01 Раздался щелчок центрального замка.
Я не помню, как вывалился из машины. Я упал на колени прямо в ледяную лужу. Дверь за мной захлопнулась с сухим, окончательным звуком. Черный седан не развернулся. Он просто... погас. Словно кто-то выключил его из розетки. И растворился в ночи.
Я остался один в абсолютной темноте. Я поднял голову. Никаких ворот. Никаких крестов.
Я стоял на коленях посреди мокрого асфальта. Тот же мерзкий дождь. Та же головная боль... и к ней прибавилась острая боль во всем теле. Я поднял голову. Я был на Ленинском проспекте. В десяти метрах от меня, дымясь, стоял разбитый в лепешку каршеринг. Мой каршеринг. Он был вмят в фонарный столб.
Я посмотрел на свои руки. Они дрожали. На ладонях были мелкие осколки стекла. Но они были теплыми. Я живой.
Я услышал приближающийся вой сирен. Я посмотрел на телефон, валявшийся рядом. Экран треснул, но светился. Время — 02:45. Я вспомнил. Корпоратив. Головная боль. "Нет машин". Каршеринг. Скорость. Удар.
Тот водитель... он приехал за мной в те секунды, пока я был "между". Но я оказался "еще теплым". Он отменил заказ.
Аномалии мистика и не только
"Конечная".
Таксист привез меня на кладбище. То, что он сказал потом, до сих пор не укладывается в голове.
Мелкий, мерзкий декабрьский дождь. Тот, что висит в воздухе холодной взвесью и проникает, кажется, прямо под кожу. Я стоял на углу у офисного центра. Корпоратив закончился, оставив после себя гул в голове и отвратительное послевкусие.
Приложение такси тупило. Адрес "прыгал", машина искалась минут пятнадцать. Бесконечный "поиск".
«Нет свободных машин».
Я злобно ткнул "Отмена" и убрал телефон. Голова раскалывалась. Рядом стоял каршеринг. Ехать было надо. Я сел за руль.
Я ехал по Ленинскому, дождь лил как из ведра. Усталость... Я помню яркий свет фар встречной машины. Резкий удар.
А потом — тишина.
Я сидел на заднем сиденье. Внутри было тепло, даже жарко, и пахло... странно. Не "елочкой" и не табаком. Пахло сухой землей. И ладаном.
За рулем сидел темный силуэт в кепке.
Я дернул ручку двери. Заперто.
— Мы едем? — спросил я.
Водитель молча включил "аварийку" — два тусклых оранжевых огонька в полной темноте салона, — и плавно тронулся.
Я откинулся на сиденье. Головная боль, мучившая меня, вдруг начала отступать. Стало легко. Не просто "легко" — я почти перестал чувствовать вес собственного тела. Приятное, обволакивающее оцепенение.
Мы ехали молча. Абсолютно молча. Ни музыки, ни скрипа "дворников", хотя дождь снаружи лил как из ведра. Я слышал только собственное дыхание.
Я посмотрел на водителя в зеркало заднего вида. Не мог разглядеть лица. Темная кепка, надвинутая на самые глаза. Высокий воротник куртки. Он сидел совершенно неподвижно, только руки в черных перчатках лежали на руле.
Я достал телефон. Приложение навигатора работало, но что-то было не так. Мой адрес "Ленинский, 112" висел в строке поиска, но синяя точка моего местоположения... она ползла по черному пространству. Вне дорог. Словно мы ехали по полю. Всплыло уведомление: "Поиск сигнала GPS".
— Извините, — мой голос прозвучал глухо, — вы уверены, что это правильный путь? Мой навигатор...
Водитель медленно поднял руку и ткнул пальцем в свой собственный навигатор, прикрепленный к стеклу.
Я посмотрел.
Экран светился холодным, мертвенно-белым светом. На нем не было названий улиц. Только черная сетка кварталов и наша стрелка, ползущая по ней.
Я снова посмотрел в окно. Город кончился.
Резко, без пригородов и частного сектора. Просто кончился. Мы ехали по идеально ровной дороге, а по бокам стояли голые, черные деревья. И тишина.
Паника начала подниматься во мне ледяной волной. То приятное оцепенение, в которое я погрузился, исчезло, сменившись животным ужасом. Я снова стал тяжелым.
— Куда вы меня везете? Остановите машину!
Машина плавно сбавила ход и остановилась у высоких чугунных ворот. За ними — темнота и кресты. Много крестов.
— Что это? — прошептал я, вжимаясь в сиденье.
Я снова посмотрел на свой телефон. Приложение наконец поймало сигнал. Синяя точка моего местоположения мигала ровно посередине карты. А подпись под картой гласила: "Городское кладбище. Центральная аллея". Мой домашний адрес "Ленинский, 112" так и висел в поиске, но маршрут к нему был окрашен красным. "Маршрут недоступен".
— Приехали, — сказал водитель.
Его голос я услышал впервые. Глухой, безэмоциональный, словно доносящийся из-под толщи земли.
— Это... это ошибка! Мне домой! На Ленинский! — я запаниковал, снова дергая ручку.
Водитель медленно повернул голову. Лица я так и не видел, только два холодных отблеска в тени кепки.
— Конечная.
— Я живой! Я живой, слышите?!
Он помолчал секунду. А потом сказал фразу, от которой у меня остановилось сердце:
— Я живых не вожу.
Я замер.
— Что?.. Но... вы же привезли меня... сюда.
— Мой рейс — для неживых, — так же безразлично ответил он. — А ты... еще теплый. Рано я приехал. Или ты не поспешил. Не мой заказ.
Я посмотрел на счетчик такси. Он не показывал рубли. Он показывал таймер. Красные цифры, отсчитывающие время вниз.
00:10
00:09
— Что это?
— Твое время, — сказал он. — Не мой рейс.
00:05
00:04
— Что мне делать?!
— Выходи.
00:02
00:01
Раздался щелчок центрального замка.
Я не помню, как вывалился из машины. Я упал на колени прямо в ледяную лужу. Дверь за мной захлопнулась с сухим, окончательным звуком.
Черный седан не развернулся. Он просто... погас. Словно кто-то выключил его из розетки. И растворился в ночи.
Я остался один в абсолютной темноте.
Я поднял голову. Никаких ворот. Никаких крестов.
Я стоял на коленях посреди мокрого асфальта. Тот же мерзкий дождь. Та же головная боль... и к ней прибавилась острая боль во всем теле.
Я поднял голову.
Я был на Ленинском проспекте. В десяти метрах от меня, дымясь, стоял разбитый в лепешку каршеринг. Мой каршеринг. Он был вмят в фонарный столб.
Я посмотрел на свои руки. Они дрожали. На ладонях были мелкие осколки стекла. Но они были теплыми.
Я живой.
Я услышал приближающийся вой сирен.
Я посмотрел на телефон, валявшийся рядом. Экран треснул, но светился. Время — 02:45.
Я вспомнил. Корпоратив. Головная боль. "Нет машин". Каршеринг. Скорость. Удар.
Тот водитель... он приехал за мной в те секунды, пока я был "между". Но я оказался "еще теплым".
Он отменил заказ.
#ДмитрийRAY. Страшные истории
источник