Крест

Старицева Татьяна
Лена быстрыми и уверенными движениями наносила макияж. Она жутко торопилась. До выхода оставалось времени всего ничего, а ей ещё нужно было одеться и завести машину. Утренняя тишина в спальне нарушалась лишь лёгким поскрипыванием паркета под ногами Лены, шуршанием энергично надеваемых вещей и сопением спящего мужа.
«Везёт же ему... Выходной...» - кинув быстрый взгляд на спящую физиономию, подумала она. – «Я бы сейчас тоже поспала часок-другой.. Но... Труба зовёт!...»
Часы... Бижутерия... Последние штрихи к образу энергичной и деловой дамы перед зеркалом. Ещё в сумку закидать всё необходимое, ничего не забыть, главное - ключи, и всё... Вроде успела...
- Лен? - Странно, но голос только что безмятежно сопящего мужа был совершенно не сонным. – Слушай, а как на православном кресте нижняя палочка располагается, - с правой или левой стороны кончиком вверх? Ну, если, допустим, стоять к нему лицом?
- Откуда мне знать?! А тебе что, больше думать по утрам не о чем? – усмехнулась Лена. И, тут же вспомнив, что она ужасно опаздывает, махнула на него рукой, - И вообще, я опаздываю! Ну, тебя!...
... Вечером уставшая и изрядно проголодавшаяся Лена уминала заботливо приготовленный Серёжей ужин. Взгляд скользил по кухне, и тут он наткнулся на лежащий на холодильнике молитвослов. Лена встала и подошла к холодильнику. Медленно пережевав и сделав большой глоток, она задумчиво приоткрыла его. Эта старенькая потёртая книжица с самодельной закладкой из розовой атласной ленты, осталась ей от бабушки. С тех пор, как она умерла, к нему никто не прикасался, в нём не было нужды, и поэтому он мирно лежал в верхнем ящике комода. Лена перелистывала жёлтые, почти бурые странички с обтрёпанными уголками. Розовая лента была заложена на восемнадцатой странице. Там, утопая в витиеватых переплетениях виноградной лозы и небольшим крестом в центре, красовалась причудливая крупная заглавная буква «М» с невероятными вензелями...
«Молитвы об упокоении усопших...» - прочла про себя Лена.
- Серёж?
Но муж не отозвался.
«Опять, наверно в мастерской!» - с досадой подумала Лена.
Почти всё своё свободное время муж проводил в мастерской. Для Лены мастерская мужа представляла собой просторное ярко освещённое помещение с широким и серьёзным верстаком в центре, к которому болтами были прикреплены какие-то станки и огромные тиски, которые, раскрываясь, становились похожими на разевающуюся пасть бегемота. Стены, оббитые вагонкой, были сплошь от потолка и до полу увешаны всяческими инструментами, и каждый член этого плотницкого братства знал своё место – вокруг каждого инструмента жирной чёрной линией был обведён чёткий контур. Так что «не заметить потери бойца» мастеру не представлялось возможным. Такою мастерскую видели глаза Лены.
А для Сергея.. это был его мирок... Лене казалось, что нет ничего в мире, что Серёжа не смог бы сделать своими руками... Наверное, даже космический корабль! В его умелых руках рождались невероятные по красоте и тонкости работы вещицы... А уж о пользе всех навыков и умений мужа в доме и говорить не приходилось. Каждый уголок в их уютном семейном гнёздышке говорил о том, что у этого дома есть Хозяин, и Хозяин его любит...
А религия... В их семье не говорили о Боге. Его, словно, и не было... В последний раз Лена вспоминала о том, что Бог, наверно, всё-таки есть, в тот день, когда они похоронили их первенца, двухмесячного Игорька... Лена злилась на Бога и не находила ему оправданий за то, что отнял у них малыша... Но потом, через год с небольшим, у них родился Богдан, и боль стала постепенно утихать и забываться. А потом жизнь закрутилась и понеслась... Встречи, сделки, договоры, нужные и не нужные связи... Сначала часто, а потом всё реже и реже они появлялись на кладбище, стали забывать родные могилы... И вот уже Богдану, которого Лена сама так назвала, словно в отместку Богу («Пусть будет Богдан, Богом данный, одного забрал, зато другого дал. Подарил нежданно-негаданно... а подарки свои назад не забирают!»), исполнился восьмой год...
... Лена доела наспех ужин, будто её кто-то торопил, и пошла искать в мастерской мужа...
... По первым же доносящимся из мастерской звукам она поняла, что муж там.
Непрерывное, еле терпимое ухом визжание заставило ждать. Лена остановилась поодаль от верстака и с удовольствием принюхивалась,- в воздухе «висела» древесная пыль, вкусно пахнущая свежепиленым деревом. И вот, наконец, когда напоследок коротко взвизгнув, циркулярка замолчала, Лена смогла приблизиться к верстаку... Она хотела было уже спросить Сергея, зачем ему вдруг понадобился молитвослов и почему он утром так интересовался формой креста, как вдруг увидела, что на верстаке лежит почти законченный... могильный крест... Не большой, очень (как и всё и всегда, впрочем) аккуратно выполненный... И не найдясь, что сказать, она, вопросительно глядя на мужа, указала на крест.
- Что? – хлопая чёрными ресницами, покрытыми на кончиках, словно инеем, белой древесной пылью, не понял Сергей.
- Что это, Серёжа? Чей-то заказ?
- Нет. Это себе... – и, увидев изумление в глазах жены, он продолжил. – Понимаешь, Ленка... Мне сегодня приснилось, что у Игорька крест упал... Сгнил и упал...
- Как это?
- Не знаю. Я так чётко это увидел, что, будто, мы пришли с тобой на кладбище, а крест валяется на земле. А я будто пытаюсь его поставить на место, а он не стоит, снова падает... Знаешь, мне так не по себе вдруг стало... Мы с тобой так давно там не были...
- Да... несколько лет уже...
- Вот сделаю крест, и поедем на кладбище установить, хорошо?
- Да-да, конечно...
- Сегодня закончу. Завтра поедем?
- Завтра? А что у меня завтра? Да ничего срочного, только одна встреча...
- Погоди, Лен... - Сергей положил циркулярку на верстак и внимательно посмотрел на жену. - Завтра шестнадцатое сентября - день памяти Игорька...
- Правда... – Лене стало стыдно. - Значит, никаких встреч, всё отменяю и завтра едем.
...Кладбищенская тишина была прервана резкими звуками захлопывающихся дверей автомобиля. Сергей и Лена, шурша опавшей листвой, молча шли вдоль могил, крутя головами по сторонам... А вот и их могилы – мамы Сергея и Игорька... Могилы не выглядели заброшенными или неухоженными.
«Здесь каждый год бывает моя мама...» - При этой мысли Лене снова стало стыдно...
- Смотри, Серёж, а крест-то у Игорька стоит!
- Ну и что? Он всё равно уже старый. Сейчас вот посижу тут на лавочке, покурю и копать начну.
Они сели на лавочку рядом с могилами, Сергей закурил, а Лена стала доставать приготовленные термос и еду.
- Как тихо здесь... На, Серёж, помяни... - Лена протянула мужу налитую величиной с напёрсток стопку.
Сергей украдкой вытер слезу и повернулся к столу.
- Гляди, вороны... Только и ждут, чтобы стащить что-нибудь съестное со стола!
Над их головами, в кроне старой кладбищенской сосны сидели штук десять крупных ворон. Одна из них требовательно каркнула.
Сергей улыбнулся:
- Накроши им что-нибудь, вон... колбаски там... хлеба... Только не на могилы.
Лена небрежно накидала им поодаль от могил на дорожке еду. И только она отошла, как стая серых тут же кинулась к еде.
- Оголодали... Глянь, уже ничего нет... Мне мама, царствие небесное, рассказывала, как сюда к Игорьку пришла однажды. Ну... всё, как обычно... Достала еду, конфетки, блинчики, ну, что там... разное - помянуть, в общем... Поставила тарелку с блинами на стол и снова в сумку полезла что-то ещё доставать. Гляжу, говорит, а мои блины на сосну полетели... - Сергей печально улыбнулся. - Лет пять назад это было... Вот тем и кормятся, бедолаги, что люди принесут...
Сергей последний раз затянулся и, туша сигарету, обратился к одной самой смелой вороне, севшей рядом с ними на крест Игорька.
- Что? Мало тебе? Ещё хочешь? А не боишься меня?
Взяв кусок колбасы, Сергей с протянутой рукой сделал шаг в сторону вороны, и та, испугавшись, резко вскинув крылья и оттолкнувшись от опоры, взмахнула на ветку сосны.
Лена, хлопотавшая над едой, обернулась на глухой звук – к Серёжиным ногам упал крест...
© Copyright: Старицева Татьяна, 2010
Свидетельство о публикации №210021001022