Кошкин дом ЧАСТЬ 2

Йомнир схватил его сослуживца за запястье и направил его орудие в сторону говорящего, а сам увел свое неказистое длинное тело за могучую спину “черного”. Раздался характерный щелчок. Оба арбалета выпустили снаряд. Выстрел нильфа, схваченного ведьмаком, пришелся в кирасу его друга. Расстояние было столь малым, что пробивной мощи стрелы хватило, чтобы пронзить солдата насквозь. Ответный выстрел пришелся в шею. Если бы не маневр ведьмака, это была бы его шея, однако кровью истекали гвардейцы Нильфгаарда.
Оба бойца жадно хватали воздух, пытаясь всеми силами уцепиться за последние мгновения своей жизни, страдая от боли и ощущения приближающейся смерти. Их больше не волновал ни ведьмак, ни мальчик, ни их задача. Они просто хотели жить, возможно, они даже жалели о том, что стали гвардейцами, и уж точно выбрали бы какие-то иные профессии, зная, что их жизнь так дерьмово закончится.
— Какая жалость. Вы б для начала пользоваться самострелами выучились бы, милсдари, — тихо вздохнул Йомнир, глядя на бьющихся в агонии нильфгаардцев. Их мучения доставляли ему удовольствие, именно поэтому он не стал добивать их. Да и для его меча нашлась еще одна работа, которую решил подкинуть малец.
Холодное, окровавленное лезвие стального меча ведьмака неприятно царапало шею юноши. Тот застыл на месте, сжимая нож в ладони. Ему не хватило совсем немного, чтобы воткнуть нож между позвонками своего “спасителя”.
— А ты не теряешь времени даром, да, щегол? — усмехнулся Йомнир и шмыгнул своим кривым носом, развернувшись к мальцу. — Дух старой школы в тебе силен, значит. Ну и что дальше? Допустим, ты бы убил меня. Что дальше? Нильфы скоро будут здесь.
Парень перевел взгляд с ведьмака на люк, но затем снова начал смотреть в его глаза.
— Ты бы бежал, понимаю. Но куда?.. Об этом ты не подумал. Куда глаза глядят?.. Ты сам знаешь, кто живет в этих лесах. Даже если бы нильфы не смогли найти тебя, местная живность сделала бы с тобой что похуже.
— То, что собрался сделать ты… уж лучше пусть меня растерзают звери.
Йомнир зычно рассмеялся и опустил клинок в ножны, не в силах сдержать свой смех.
— Ты серьезно поверил, что я… Да брось, ты не в моем вкусе. Это был отвлекающий маневр. Я не собираюсь делать с тобой ничего такого. Я тебя спас не для этого.
— А зачем?
— Есть причины. Тем более, ты ничего плохого мне не сделал, в отличие от остальных. Так как тебя зовут, говоришь?
— Экзар.
— Экзар из...
— Нет. Просто Экзар. Без всяких из… и фамилии у меня нет.
— Любопытно. Ладно. С этим разберемся потом. Пора уходить. Нильфы скоро будут здесь. И поверь, им сильно не понравится то что мы устроили здесь.
— Эмрейс. Они сказали, что ты под протекцией вар Эмрейса. Это же император Нильфгаарда, так?..
— Да-да, а теперь заткнись и шагай вперед. Нам нужно уйти отсюда до полуночи. Ты ведь знаешь, кто здесь появляется с наступлением темноты, не так ли?.. — неприятная усмешка так и не сползла с лица Йомнира, подцепившего острием меча медальон мальчика в виде головы кота.
Экзар хорошо знал, о чем говорил ведьмак. Каждую полночь в этом склепе объявлялся злобный дух, который был совсем не прочь забрать в мир иной любого посетителя склепа, перед этим подарив ему страшные мучения. Дух принадлежал основателю школы Кота, которого предали и убили его же ученики несколько веков назад. Его имя предали забвению, однако его жестокость и умение обращаться с оружием стали фундаментом, на котором основывалось учение школы Кота.
Юношей, которые прошли Испытание Травами, Трансмутации и специальную физическую подготовку, ждало Испытание Медальона. Оно заключалось в том, что каждого мальчика отдельно запирали на ночь в этом склепе и они оставались один на один с могущественным духом. Как и при жизни, основатель школы Кота решал, достоин ли юноша стать ведьмаком или же его ждала неминуемая мучительная гибель.
А она ждала любого, кто, по мнению духа, не смог бы стать прекрасным фехтовальщиком в будущем, и тех, кто не выдерживал его пыток. Тех, кто выдержал мучения и продержался до рассвета, дух награждал медальоном Кота. Впрочем, и психическими расстройствами тоже. Выдерживали единицы, причем с каждым погибшим юношей дух становился все безумнее и пытал следующих кандидатов в ведьмаки все сильнее и сильнее.
Экзар был последним из тех, кто проходил подобный обряд посвящения. И ему пришлось гораздо тяжелее, чем в свое время Йомниру. Дух знал, что ждет школу Кота в ближайшем будущем, и потому всячески пытался извести юношу, проверяя его на прочность. Но на удивление мальчик оказался чрезвычайно стойким и выдержал все истязания со стороны хозяина склепа. Но не бесследно…
— Уверен, старик еще задаст жару нильфам. Если не сдохнут, то уж точно обосрутся и сойдут с ума. — Скрипучий голос Йомнира глухим эхом отдавался в стенах склепа.
— Смотри, чтобы ты не обосрался, — ответило эхо.
— Блин!.. Экзар, уходим!..
Ворота склепа, которые до этого были распахнуты настежь, внезапно захлопнулись, обдав холодным могильным ветром Йомнира и Экзара.
— А куда это мы собрались?..
— О чем он говорит!?..
Из темноты явился дух. Дух, чей голос являлся в их кошмары практически каждую ночь после прохождения Испытания Медальона. Очертания духа давали понять, что перед зрелым и юным ведьмаком стояла эльфийка. Ее жизнь трагически оборвали перерезанием горла, о чем свидетельствовал уродливая открытая рана на ее шее.
— Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом… А я ведь говорила Кийону, что он дерьмово кончит. А Кийон меня не слу-у-у-ушал. Без него школа была обречена. Жаль, что у ее бесславного конца стояло такое дерьмо, как ты, Йомнир.
— Так ты и есть? — изумленно спросил ведьмак. Дело в том, что дух никогда не показывался на глаза тем, кто проходил испытание. Поэтому ведьмаки считали, что основателем школы Кота был мужчина.
— А ты удивлен, малыш?.. Думал, школу Кота основал d’hoine с огромным хером?.. Что ж, придется тебя разочаровать. У истоков этой школы была маленькая девочка, чью семью безжалостно вырезала стая подонков, похожих на тебя. Даже не знаю, о чем я думала, когда оставила тебя в живых во время посвящения. Впрочем, это можно исправить… Ах да. Еще не полночь.
Йомнир снова взялся за рукоять меча. Если бы у него был выбор, он бы предпочел спуститься обратно в туннель и попытать свое счастье в сражении с нильфгаардцами, нежели биться с этим призраком. Впрочем, выбора у него не было, и он прекрасно это понимал.
— Ты собрался сражаться против призрака этой жалкой железкой?.. Ты и с серебряным клинком не представлял бы для меня опасности. А сейчас я тебя просто размажу. Как мелкую букашку, — презрительно фыркнул призрак основательницы школы Кота. — Стой здесь. Без моего разрешения сюда никто не зайдет… ну и не выйдет, разумеется.
Затем девушка мило улыбнулась, однако эта улыбка была скорее устрашающей, нежели добродушной.
— А вот и ты, малыш. Я с теплом вспоминаю тот сладкий миг, когда я выпотрошила твою невинную душу. И я знаю, о чем ты думаешь. Я дам тебе такой шанс. Но не сегодня. Для начала — прими мой подарок. Он лежит в моем саркофаге.
Экзар бросил робкий взгляд на центральный саркофаг, за что удостоился язвительного смеха от эльфийки.
— Да нет же, дурачок. Там — мой первый ученик, которого любят… или любили считать основателем школы. Ох, знал бы ты, что я с ним сотворила, когда его дух здесь оказался… Этот маленький ублюдок думал, что сможет от меня сбежать после того, что он со мной сделал...
Она мягко провела пальцами по открытой ране, которая в призрачном виде выглядела так же ужасно, как она могла бы выглядеть в реальности.
— Видишь? Его работа. Мудак так боялся, пока меня резал, что даже рана получилась как будто утопец насрал, а не четкий надрез, как я учила. — после этого призрак девушки поманил юношу за собой в одну из комнат склепа. — Мой саркофаг — на месте его “матери”.
Экзар подошел к небольшому саркофагу, который находился в отдельном небольшом помещении, и плечом сдвинул его массивную крышу.
— Я уже любезно вскрыла его для тебя. Знаю, знаю, тебе не терпится разделить со мной ложе, но, увы, там слишком тесно для нас двоих. А вот моя карабела… она станет твоей.
Внутри находился скелет женщины, сложившей руки на груди. В ее руках находилась изогнутая эльфийскийская сабля, выполненная из серебра и какой-то неизвестной ему стали.
— Правда, красавица?.. — насмешливо произнесла хозяйка склепа, глядя на собственный скелет, а затем на клинок и лежащие подле него ножны. — Забирай. Не бойся, дурачок, она не проклята, просто пару веков лежала со мной. Знаешь сказку про спящую красавицу? Так вот одна, увы, тебя не дождалась. Зато вторая... как видишь, прелестно сохранилась.
Экзар достал карабелу из саркофага, после чего бережно сложил руки скелета в том же порядке, в котором они были до заимствования оружия. Дух эльфийки игриво рассмеялся, наблюдая за действиями юноши.
— Ты такой обходительный… ты лучше, чем другие d’hoine, я заметила это, когда ты первый раз оказался здесь. Я расскажу тебе одну историю. Мою историю. Три века назад, до восстания солнцеликой Аэлирэнн, когда мой народ еще не был жалкой кучкой повстанцев, люди вырезали всю мою семью, а меня сделали рабыней.
Призрак основательницы школы Кота переместился от одного плеча Экзара к другому и протянул руку к иссохшему черепу, который когда-то ей принадлежал. Она пыталась погладить его, но призрачные пальцы прошли сквозь него.
— Несколько лет меня избивали и насиловали, а на ночь оставляли в псарне, среди разъяренных голодных псов, что хотели разорвать меня на куски и не позволили бы мне сбежать от этих ублюдков. А потом меня продали чародею по имени Косимо Маласпина. Он хотел знать, могут ли эльфы переносить мутации...
Хозяйка саркофага отвела руку от черепа, а затем провела пальцами по лезвию своего меча, и тот отозвался на ее касание — одна за другой начали проявляться руны, написанные на Старшей Речи. Экзару показалось, что призрак при этом болезненно поморщился.
— То, что мне пришлось перенести потом… В каком-то смысле рабство было даже лучше. Годы, проведенные в рабстве, закалили мою волю и мое тело. Я смогла выдержать то, что не удалось даже взрослым мужчинам. Ублюдок Косимо был доволен. Он видел во мне большой потенциал, и потому я училась у лучших мечников, в том числе и эльфийских, и вскоре превзошла всех из них. Я была быстрее, сильнее, крепче. Чародей хотел сделать из меня личную наемную убийцу… Но вкус свободы был мне ближе.
— И как ты стала ведьмаком?..
— Один из учеников Маласпины, алхимик по имени Орвио, влюбился в меня. Он был неплохим d’hoine, чем-то похожим на тебя. И мы сбежали от Косимо на юг, где наткнулись на эту крепость, что была построена моими предками. Когда провизия начала подходить к концу, я вышла на большак. Это были хорошие времена для ведьмаков, поэтому мои услуги пользовались большим спросом. Но однажды…
Эльфийка остановила рассказ, будто прислушиваясь к чему-то, и тихо рассмеялась.
— Ваши друзья скоро будут здесь, но они не смогут открыть люк, пока я этого не захочу. Так вот, у нас с Орвио все было прекрасно, но однажды я взялась за заказ на волколака. Оказалось, что это один из моих старых знакомых, которые держали меня в рабстве. Был способ обратить его проклятие, но вместо этого я просто вскрыла ему грудную клетку. Наблюдавшие за боем солдаты, которые пришли разобраться с волколаком по заданию солтыса, сказали, что я убила этого ублюдка с кошачьей грацией. Мне понравилось это сравнение. Я всегда любила кошек.
Призрачная эльфийка дотронулась до дрожащего медальона на груди Экзара, а затем провела рукой по рукояти меча, остановившись пальцами на навершие, представляющим собой морду хищно оскалившегося кота.
— Заказала его, кстати, его же жена и ее дружки. Мутации видоизменили меня, поэтому они меня не узнали... Я перерезала глотки каждому из них, включая собак. В живых оставила только их мальчонку. Он был для меня как родной, потому что я ухаживала за ним, пока была рабыней. Я забрала его с собой.
Эльфийка не стала рассказывать, как она прикипела душой к этому мальчику, когда он был еще малышом. Не стала говорить, что он был единственным светлым пятном в тот страшный для нее период. Но Экзар сам это понимал. Без слов.
— Я не хотела для него своей судьбы, но видимо, так было надо. Орвио и его ученик тайком от меня поколдовали над ним, мальчик пережил мутации. Так школа Кота обрела своего первого ученика. А я лишилась Орвио. Я любила его. Но это не помешало мне сжать горло этого предателя и придушить его прямо в нашей постели. Ученика оставила в живых. Он был куда покорнее моего... — она замолчала, и ее задумчивый взгляд ушел куда-то вдаль.
Мальчик проследил за ее взором и понял, что призрак смотрит на один из саркофагов, который можно было увидеть в дверном проеме. Жестокость времени сказалась на нем гораздо больше, чем на остальных, из чего можно было сделать вывод, что он здесь появился раньше остальных саркофагов.
— … я построила этот склеп для него. Приходила сюда вечерами. Я скорбела о нем. И ненавидела. Ненавидела за то, что он сделал с мальчиком. Малыш не должен был стать ведьмаком. Он не должен был идти по моему пути. Я не хотела этого.
Когда Экзар наконец оторвал взгляд от древнего саркофага, он заметил, что призрак пристально смотрит на него. От холодного огня в ее глазах юноше стало не по себе.
— Мальчика я учила всему, что знала сама. Но он был слаб. Да, он смог выдержать все испытания, и он стал ведьмаком. Вот только… У него не было стержня. Он не прошел через то, что прошли ты и я. Наши истории похожи. Только пока что ты еще не знаешь, насколько. Что ты помнишь?
— Я мало что помню из того, что со мной было до моего появления здесь. Знаю только, что мой отец был наркоторговцем, брат утонул в топях неподалеку, мать... не помню… Погоди. Не один? А с кем?..
— Ты был изранен и обезображен. Но одна смердящая болотная тварь… почему-то не стала пользоваться случаем и запасаться твоими останками на зиму, а вместо этого приложила все силы к тому, чтобы остановить угасание жизни в твоем теле. А затем, несмотря на смертельный риск, она посмела заявиться сюда, держа на руках твое почти бездыханное тело. Алхимик сразу распознал твой потенциал и твою волю к жизни. Тебя забрали и вылечили, а смердящей твари удалось ускользнуть… Это все, что я знаю. Теперь позволь, я закончу свою историю…
— Но… — Экзар хотел узнать, кем была та тварь, но осекся, видя нежелание призрака вести дальнейший разговор об этом.
— То ли из-за осознания собственной никчемности, то ли из-за воспоминаний об учиненной мною резне в его старом доме, мальчик ждал удобного случая, чтобы убить меня.
— Погоди, но в легендах говорится, что тебя, основателя школы Кота, убило несколько учеников…
— Малыш. До моего сегодняшнего появления ты ведь и не подозревал, что девушка-сеидхе стояла у истоков одного из ведмачьих цехов, а?.. Что касается этого… основателя… он годился разве что для охоты на утопцев, но кто-то чуть покрупнее размазал бы его в лепешку.
— И как он смог с тобой справиться, если ты говоришь, что он и в подметки тебе не годился?..
— Я выполняла заказ на грифона, который взяло это ничтожество, и не справилось с ним. Я не могла позволить опозорить честь школы Кота, свою честь. С одним грифоном я еще могла справиться, но я наткнулась на их гнездо, в котором были яйца. Я охотилась на самца, мне удалось перевести бой на землю, и тут появилась разъяренная самка. Это был неравный бой, из которого мне удалось выйти победителем. Но я была обескровлена, обессилена и скорее всего умерла бы без чьей-либо помощи.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ