Город бугрится и шумит, не спит днем, не спит ночью. Город полнится неоном: вывески, фасады зданий, одежда, иконы, шнурки на кроссовках. Ночь уже давно сдала позиции и проходит только для того, чтобы можно было веселиться. Ночью никто не боится тьмы, в которой могут поджидать монстры, теперь все боятся забрести в район, подсвеченный не тем цветом и встретиться не с теми людьми.
На смену рунам пришли другие символы. Завлекающие «Покупай», «Распродажа», «Скидки», «Заходи, тут интересно». Предупреждающие «Не прислоняйся», «Опасная зона», «Частные владения», «Тут тебя похоронят». Информирующие «Улица», «Гостиница», «Магазин», «Пресса», «Биопротезы». И загадочные «Не будь пустым», «Ковен готовится», «Сгорела не дотла», «Мы помним».
— Какой садист придумал каблуки? — Селин остановилась у самого края бассейна.
Прохладные воды отражали ночное небо и множество неоновых вывесок, теснящих друг друга в узком пространстве кафельного прямоугольника. Стоило чуть прищурить глаза или склонить голову в бок, как на смену приходили новые светящиеся слова. В воде отразилось зеркальное «Толстяк Лу», и Селин, хмыкнув, произнесла в темноту:
— Нет, точно не он. Толстяк Лу конечно, садист, но для таких пыток он слишком тупой.
Селин постояла еще немного, а затем аккуратно села на самый край бассейна и опустила ноги в воду по щиколотки. Прохладная вода обволокла натруженные стопы. Селин блаженно зажмурилась, почти замурлыкала, подобно кошке. По крайней мере, ей казалось, что кошки мурлычут именно так.
— Вот бы увидеть одну… — девушка сделала большой глоток прямо из бутылки. Бокал он разбила еще в начале вечера.
Из темной воды уставился неоновый китайский дракон. Его рот открывался и закрывался в такт музыке, раздирающей огромный роскошный дом Толстяка Лу.
— Что, тоже хочешь? — Селин приподняла бутылку и повернула ее этикеткой к дракону. — Знаешь, неплохое. Не та кислятина, которая была в прошлый раз.
Дракон молча продолжал открывать и закрывать пасть.
— Угощайся, — Селин пьяно хихикнула и влила шампанское тонкой струйкой в неоновую пасть. Морда дракона исказилась, пошла волнами и превратилась в нечитаемое цветное пятно на воде. — Да, дружище, мне тоже паршиво! О, привет, Кей!
Охранник Толстяка Лу брезгливо поморщился, глядя на пьяную Селин, и поспешил скрыться в доме. Он точно найдет Лу и расскажет ему, что его ручная ведьма опять напилась и болтает сама с собой. И льет в бассейн дорогущее шампанское. И Толстяк Лу будет очень ею недоволен. Селин фыркнула в ответ на собственные мысли, сделала еще глоток и уставилась в темноту. «Пускай будет, может хоть выпороть прилюдно. Раны я научилась залечивать, а достоинство давно потеряла».
— Давно потеряла.
— А? — Селин вздрогнула и удивленно уставилась на неожиданную компанию. Рядом с бассейном стояла молоденькая девушка в желтом платье с желтой же копной волос. Обычная гостья на вечеринке Толстяка Лу, где все мужчины соревнуются в количестве драгоценных перстней и цепей, которые могут на себя нацепить, а женщины — в самом изобретательном способе оголить соски, не будучи голой.
— Я сережку потеряла, — девица перекинула тяжелый ворох волос на левое плечо, обнажив правое ухо с увесистой серьгой в виде золотого ромба. — Вот такую. Ты не видела?
— Нет, — в ответ Селин попыталась вложить все нежелание разговаривать с живыми людьми.
Девица посыла не поняла и продолжила топтаться рядом. Затем почему-то вынула серьгу из уха и начала рассеянно вертеть ее в руке. Девушка шарила взглядом по бортику бассейна, по темноте вод, по самой Селин, пока не уперлась в скрытые в воде ноги.
— А у тебя ноги в воде.
— Хм, — Селин подняла правую ногу над водой и внимательно ее рассмотрела, — и правда.
— А почему?
— Потому что я устала ходить на каблуках.
— Почему бы тебе просто не снять туфли? — Девица аккуратно присела рядом, поджав ноги.
— Потому, что мне еще всю вечеринку в них ходить, — раздражение Селин только росло. — А если я их сниму, то ничто не заставит меня их снова надеть.
— Понятно… Меня зовут Эбби, кстати.
— О, это действительно кстати.
— А можно я задам вопрос? — Эбби придвинулась ближе, можно было почувствовать ее пьяное дыхание.
— Задавай, — процедила сквозь зубы Селин. Была бы ее воля, она давно заколдовала бы противную девчонку. Отбросила бы на полметра, перебила дыхание или вызвала мигрень. Вот только игрушки Толстяка Лу должны быть вежливыми, если они хотят… быть.
— Разве таким как… вам можно пить?
— Кому «вам»?
— Ну… ведьмам.
— Нет, – Селин сделала очередной глоток и на этот раз постаралась, чтобы он был больше предыдущих. — Еще вопросы?
— Да, пожалуйста. А что случилось с твоей рукой?
— Я неудачно упала, Эбби.
— Врешь, – Эбби аккуратно погладила протез.
В бассейне отразилась розовая вывеска с надписью «Ложь». Селин вздрогнула как от удара током и словно через туман уставилась на то, как ее протез аккуратно гладят чужие руки. Черный, матовый, с едва заметными глянцевыми разводами. Красиво, похоже на мрамор. Становится еще красивее, когда Селин использует свою силу. Тогда разводы подсвечиваются серебристым, а на кончиках пальцев вспыхивают псевдоруны.
Когда Толстяк Лу только поставил ей эту руку, она подумала, что он таким красивым подарком попытался извиниться. Глупо. Толстяк Лу вины совсем не чувствовал, он считал, что все сделал правильно.
Вторая мысль была, что он просто любит красоваться. Проапгрейдил игрушку и рад.
И только недавно Селин поняла — он хочет знать, когда она использует силу. Он боится. Он как те древние люди, которые приручили огонь. Они смеются над Прометеем, они подвешивают над огнем котелки, сбиваются вместе, жмутся к огню в холодные ночи или пляшут по кругу, отбрасывая на стены искаженные тени. Но знают, что огонь только делает вид, что спокоен. Они знают, что он ждет, когда они потеряют бдительность, чтобы напасть.
Вывеска «Ложь» обратилась языками огня. «Не любишь мясо?» — «Ложь» — «Ты просто не пробовал наш стейк» — языки пламени. И так по кругу, быстрее и быстрее, пока не остался только огонь.
Неон ярче реальности, а вывески правдивее слов, сказанных вслух. Неоновые трубки набухают и трещат от нетерпения, им тесно в отражении бассейна. Вывески толкаются, жмутся, выходят за край, надвигаются. Ждут, пока ты потеряешь бдительность. Отвернешься — тебя проглотит неоновый дракон.
Селин закрыла лицо руками. Только так, с закрытыми глазами, она поняла, что использует силу прямо сейчас. Протез сияет серебряными разводами, а сердце бьется так быстро, что, кажется, вот-вот остановится. И дышится рвано и поверхностно, и в груди становится так горячо, что, кажется, вот-вот обуглятся легкие и раскрошатся ребра. И глаза горячие, но сухие.
Селин зарычала подобно зверю и вцепилась в горло девицы. Плевать, если выпорют. Что-то не так с этой Эбби. Кто-то не та эта Эбби. Это самозащита. Биопротез способен поднять грузовик весом в восемь тонн, уж с трахеей он справится.
— Прекрати, ты привлекаешь слишком много внимания, — Эбби говорит спокойно, даже небрежно. Взгляд ясный, ни капли алкоголя. В глазах отражается вывеска бара через дорогу. На вывеске голубой глаз, и больше ничего, ни надписей, ни других знаков. Эбби смотрит на Селин здесь и сейчас своими темными глазами и смотрит из неоновой реальности — голубыми неоновыми. Селин вдруг понимает, что Эбби и не была пьяной. Притворялась, возможно, прополоскала рот шампанским, не более.
— Кто ты?
— Серьезно, успокойся, опусти руку, и я все объясню.
— Нет. Ты объяснишь все прямо сейчас.
— Хорошо. Я такая же, как ты, я ведьма, и я пришла помочь.
— Ты врешь! — Селин сжимает горло девушки чуть сильнее. — Больше никого не осталось на свободе, всех сожгли или... сделали как со мной.
— Ну да, — Эбби хрипит и хватается за пластиковые пальцы, но все равно находит в себе силы ухмыльнуться, — на свободе те… кто... умеет прятаться. Отпусти, там охранник.
— Пусть идет, я не… — Селин понимает, что голос ее не слушается, как будто это ее схватили за горло. — Ты… докажи.
— Сейчас придет охранник…
— Докажи!
Эбби внимательно смотрит своими и не своими глазами, затем закрывает их. Морщится. Шепчет что-то себе под нос. Когда Эбби открывает глаза, в них нет голубого неона, только темнота. Слышно, как перегорает вывеска. Та самая. С глазом. Селин не нужно оборачиваться, чтобы знать, что это именно она.
Девушку бьет крупная дрожь. Она чуть ослабляет хватку, и Эбби этим пользуется, изворачивается подобно змее и утягивает зазевавшуюся Селин в на удивление крепкие объятия. Ведьма не успевает среагировать, лишь жмурится и слушает, как гулко ухает в груди чужое сердце.
— Все в порядке, мистер охранник, — голос Эбби снова пьяный и дурной. — Мисс ведьма снимает с меня порчу.
Селин хребтом чувствует, как Кей смотрит на них, как в его мыслях появляется мерзкая фантазия, навеянная увиденным. Селин передергивает. По крайней мере, он не расскажет Толстяку Лу. Не прямо сейчас. У них еще есть время.
— Я отпущу тебя, если пообещаешь больше не истерить, — шепчет Эбби, когда охранник уходит.
Селин не двигается. Ей и не хочется, чтобы ее отпускали. Вот бы так вечность сидеть и слушать чужое сердце. И чувствовать чужое дыхание. Нет. Не чужое. Родное. Все ведьмы сестры.
Все, кто сидели вокруг костра и видели правду в языках пламени и тенях на стенах пещеры. Все, кто горел в кострах. Все, кто заплетали косы, сплетали разный волос в одну косу, и так становились родными. Все, кто помогал разродиться или крал младенцев. Все, кто кидал в огонь полынь или бросал в воду кости. Все, кто лечили ритуалами, отбирали болезнь и закапывали ее на кладбище. И все, кто приносил кладбищенскую землю под чужой порог, чтобы навести порчу. Все, кто летал на метле и целовал козла под хвост.
Селин может прямо сейчас сплестись своими серебристыми волосами с желтыми волосами Эбби, и они будут сестры.
— Селин, тебя ждет твой ковен.
— Но я же… здесь, — Селин отстраняется и смотрит растерянно.
— Смотри, — девушка ведет кончиками пальцев по глади бассейна. — Они все там. Мы все там.
— Я не понимаю…
— Смотри внимательнее.
И Селин смотрит. Неоновые вывески, что недавно толкались, расступаются, образуют дорогу. Больше не пытаются выбраться и напасть, а приглашают.
— Ты готова? Ты хочешь встретиться со своим ковеном?
Селин только и может, что кивнуть, все слова забрали себе вывески. Эбби прижимает Селин к себе крепче, и обе девушки падают в бассейн. Секунда. Другая. Селин одна в темной кафельной комнате. И нет никого. Неон расступается тропой.
Под водой можно дышать? Таким, как Селин, можно. «Каким?» — спрашивает про себя Селин. «Ведьмам», — складывается на рекламном щите.
«Куда мне идти?» — «Приходите к нам!».
«Где вы?» — «Путь укажет стрелочка».
Вокруг море стрелочек, раньше они показывали, как пройти к нужной улице, найти выход из ресторана, как пройти в кинозал. Но сейчас — большие и маленькие, мигающие и светящие ровным светом — все указывают в одном направлении. Впереди только дорога. По краям деревья: пальмы, что раньше светились на вывесках соляриев и отелей, кактусы — на барах и ресторанах мексиканской кухни, елки — просто указывали, что скоро Рождество. Настоящий неоновый лес. За лесом идет рябью хищная чернота, древняя, скалится тенями. На черноте таблички «Не прислоняться», «Не беспокоить», «Не входить».
«Не очень-то и хотелось».
Шаг за шагом. Каблук стучит по кафелю. Пока Селин не подходит к хижине.
Двери хижины раскрыты, а в черный проем указывают множество стрелок. Они облепили проем по периметру, светятся и мигают. Зовут. Одни стрелки размеров с уличный баннер, другие едва ли величиной с мизинец. Громоздятся друг на друге.
«Кажется, мне туда» — «Ты догадливый!».
Селин глубоко вдыхает и делает еще один шаг. Внутри светло от неона. Посреди хижины стоит неоновая вывеска с котлом, из которого, кокетливо мигая, струится зеленый дымок. На стенах — неоновые черепа коров и птиц. Кажется, похожий птичий череп Селин видела на вывеске какого-то бара. А еще тут руны. Такие же, как на ее протезе. И музыка. Мягкая баюкающая музыка.
Хижина полна людей. Девушек. Ведьм. Сестер. Все танцуют вокруг вывески с котлом и поют. Не танцует только одна ведьма. Самая старшая и самая величественная. Прекрасная.
Селин смотрит на ведьм, на старшую ведьму, раскрыв рот. Когда их взгляды встречаются, верховная ведьма воздевает руки к небу и все резко стихает. Девушке останавливают песнь на полуслове и послушно садятся на землю в круг. В кругу только верховная ведьма и Селин.
Так тихо, что слышно, как неон трещит в пластиковых трубках. А еще слышно, как кровь бежит по венам и бьется о виски в голове. Селин дышит через раз. Кажется, что если она вдохнет глубоко-глубоко, то все это исчезнет. Деформируется, разрушится, обратится дымом, который Селин вдохнет и больше никогда не сможет выдохнуть.
В эту самую секунду в груди юной ведьмы что-то разбивается вдребезги. Она кидается на колени к ногам ведьмы, хватает протянутую руку и целует, целует, целует. Селин уже и не пытается сдержать слезы. Она закрывает глаза и съеживается, и почему-то чувствует стыд.
А потом появляются руки. Теплые мягкие руки сестер прикасаются к ней, нежно поглаживают, обвивают, обнимают. Уютно. Тепло. Безопасно.
Селин находит в себе силы поднять голову на верховную ведьму. У нее добрые глаза и морщинки вокруг, такие, которые бывают у тех, кто много смеется. Она стоит одетая только в свет вывесок. Кажется, Селин не видела никого прекраснее.
— Я так рада, что нашла вас.
— Мы тоже тебе рады, дитя, – старшая ведьма гладит девушку по голове. — Ты многое пережила, но ты теперь с нами. Ты часть ковена. Наша сестра.
— Я думала, все погибли…
— Мы не погибли, мы спрятались. Но скоро наступит день, когда они пожалеют, что загнали нас сюда, — в голосе верховной ведьмы слышится сталь, и Селин понимает, что эта женщина убьет за своих сестер.
— Мы хотим тебе помочь, но ты сама должна сделать первый шаг. Ты должна освободиться из рабства.
— Сбежать от Толстяка Лу? Это невозможно, он найдет меня.
— Тогда убей! — зеленое свечение сменяется красным, и вот в глазах верховной ведьмы горит огонь, а белоснежная кожа омыта кровью врагов.
— Я… — Селин озирается в поисках поддержки, — я не могу… я не убийца.
— То, что сделали с тобой, — хуже смерти. Посадили тебя на цепь, сделали ярмарочной гадалкой, порют, когда ты не слушаешь, как какую-то псину…
Верховная ведьма осекается, когда Селин всхлипывает и вновь съеживается, закрыв голову руками. Жалко, жалко, как же сейчас себя жалко. Верховная мягко касается ее макушки:
— Посмотри мне в глаза, дитя.
Селин поднимает заплаканное лицо.
— В тебе есть великая сила, сила, которую тебе дала мать природа. Никто не смеет отнимать ее у тебя. Людям не приручить огонь, огонь может только позволить быть рядом. Понимаешь меня?
Селин несмело кивает.
— Убей подлеца, что сотворил с тобой это!
— Но у меня не получится… Он знает, когда я использую силу. Видит по протезу. Стоит мне начать колдовать, как он меня вырубит.
— Так избавься от протеза.
— Но… — Селин чувствует, как глаза вновь наполняются слезами, — как я буду без руки? Я не смогу…
— Это не рука, это пластиковая подделка. Ты достойна большего.
— Нет, я не могу! — Селин встает на ноги и отшатывается от ведьмы. — Должен быть другой путь. Помогите мне выбраться по-другому, я не хочу! Не хочу… ходить калекой. Я не справлюсь.
— Ты знаешь, кто такие лисы, Селин?
— Нет.
— Это такие зверьки. Очень свободолюбивые. Они раньше жили в лесу, а люди любили поохотиться на лис, потому что у них красивая шкура. Понимаешь, Селин, люди завидовали шкуре зверя, поэтому убивали его. Они расставляли ловушки по всему лесу. Знаешь, что делала лиса, если попадала в ловушку?
Селин коротко мотнула головой.
— Она отгрызала себе лапу.
Селин хотела что-то ответить, но реальность пошла рябью. Сам воздух стал гуще и плотнее. Все вывески слились в одну нечитаемую светящуюся массу.
— Тебе пора, Селин! Просто будь сильной. Мы будем ждать тебя, дитя.
Селин сделала вдох и закашлялась. В носу, рту, ушах – вода. А вокруг темнота, где-то там наверху звучит музыка. Что-то хватает Селин и тянет прямо туда, наверх.
Кто-то грубо бросил ее на бортик бассейна. Селин больно ударилась коленкой, успела только подумать, что, скорее всего, разбила ее в кровь, как услышала знакомый голос:
— Эта сумасшедшая набросилась на меня! Она хотела меня утопить!
Эбби стояла вся мокрая в своем желтом платье, а желтые волосы облепили ее лицо и грудь. Из зала к бассейну стеклась куча зевак: кажется, все, кто был на вечеринке, пришли сюда, чтобы облепить Селин своими телами. Они охали и ахали, что-то кричали, и подходили все ближе, и становились все больше.
— Расступитесь! — голос Толстяка Лу. — Что происходит?
Толстяк Лу настолько толстый, что не всегда может стоять, поэтому использует кресло-антиграв. И меняет его раз в сезон, чтобы купить пошире. Он без проблем растолкал людскую массу и теперь парит в воздухе в своем кресле прямо над Селин.
— Она на меня набросилась! — Эбби показала пальцем на Селин. — Я чуть не утонула! Я все расскажу папе…
— Я не… — Селин попыталась подняться на ноги, но Кей тут же схватил ее. — Я ничего…
Ведьма поймала взгляд Эбби, серьезный и совсем не напуганный. Та едва заметно кивнула, и этого маленького кивка было достаточно, чтобы вновь можно было дышать. Значит, все по-настоящему. Значит, ее ждет ковен.
— Уведи ее, — прошипел Толстяк Лу охраннику.
Кей потащил Селин волоком по коридору. Селин уже не видела, как Толстяк Лу пытался загладить вину перед «пострадавшей». Как лебезил и кланялся. И как заходили желваки на лице, когда он смотрел в спину удаляющейся Эбби.
— Кей, а Кей, я ведь никогда не предсказывала тебе будущее?
Кей резко развернулся и впечатал ведьму спиной в стену:
— Хочешь рассказать мне про будущее? Ну давай, расскажи!
— Я вижу, как твои кишки будут валяться разбросанными по всему дому Толстяка Лу. Ты будешь еще жив и…
Селин всхлипнула от удара в живот и медленно сползла по стене на пол. Она лежала в ногах у Кея, пытаясь протолкнуть хоть немного воздуха в легкие. Мужчина присел на корточки и с омерзением посмотрел на ведьму.
— Тебе мало бионической руки, Селин? Может, ты хочешь себе бионические глаза? — Кей обхватил голову девушки ладонями так, что большие пальцы оказались прямо на трепещущих веках. — Могу тебе это устроить, хочешь?
Кей усилил нажатие:
— Хочешь этого, Селин?
— Я хочу, чтобы ты сдох!
Протез вспыхнул серебром. Тело Кея взмыло в воздух и несколько раз ударилось об потолок, пол и стены. Селин только бросила умирающему охраннику: «Надо же, ошиблась».
Ведьма бежала по длинным коридорам, то и дела спотыкаясь и чуть не падая. Надо найти нож, надо избавиться от протеза.
Нож нашелся на кухне. Селин разметала на части повара и двух официанток. «Так нужно» светила вывеска за окном. «Необходимая жертва», — вторила ей реклама нового фильма на билборде.
Селин бестолково била протез ножом, а затем вставила лезвие в едва заметную брешь — в том месте, где должен находиться плечевой сустав. Селин протолкнула лезвие глубже и тут же, скуля от боли, упала на пол. Глаза заволокло красной пеленой. Не было этого мира, не было неона. Была только боль. Боль от того, как нож рвет фальшивые нервные трубки.
Селин казалось, что сердце остановится от этой боли, а мозг закипит. На секунду ей показалось, что она ослепла. Но все равно продолжала кромсать ножом фальшивые мышцы, сосуды и кости.
Протез упал на кафельный пол с глухим звуком. Вся в крови и бионической смазке ведьма сделала шаг в дверной проем.
***
Детектив Церас торопливо допил кофе перед дверями, прежде чем запахи лаборатории испортили ему аппетит и настроение, и вошел в кипенно-белое помещение.
— Как дела, доктор Мори?
Пожилой японец оторвался от планшета и, улыбнувшись, произнес:
— Здравствуйте, детектив, в последнее время видимся с вами все чаще и чаще.
— О да, — детектив пожал протянутую руку, — я насчет последнего дела.
— Толстяка Лу?
— И вы туда же!
— А что? — доктор развел руками. — Его все так называли. Он и правда был очень толстый, бедные ваши сотрудники, наверное, соскребали его целую вечность.
— Да, это было… долго.
— Я изучил останки. Его точно убила эта девушка-ведьма, при помощи своей силы. До сих пор улавливаются остаточные волны.
— Да. Наверное, она была очень зла. Это все, что у вас есть?
— Отнюдь, у меня есть кое-что любопытное для вас. Пройдемте.
Доктор подвел детектива к столу, на котором чернел раскуроченный протез. Доктор Мори вооружился пинцетом и провел им в воздухе над столом, как будто собирался провести лекцию.
— Перед вами церебральный бионический протез последней модели. Уникальная вещь! Сделан на заказ. Считывает команды от мозга без задержек, не зависает, не требует подзарядки…
— Доктор, я все понимаю. Протез и правда очень красивый, но я не любитель такого…
— Также протез считывает, когда ведьма использует силу. Но вот что интересно, — доктор подцепил пинцетом небольшой золотой ромб. — Как думаете, что это?
— Не знаю, какая-то деталь, типа украшения?
— Это серьга, — доктор Мори сделал драматичную паузу и уставился на детектива.
— И?
— И я подумал, зачем кому-то крепить серьгу к протезу, причем не в самом заметном месте, вот тут, — доктор Мори провел левой рукой по своей правой руке в районе трицепса. — Как украшение? Возможно, но я…
— Доктор, ближе к делу.
— Это церебральный чип.
— Что?
— Микросхема, замаскированная под дамское украшение.
— Как это работает? — глаза детектива заблестели.
— Чип вторгается в работу мозга по церебральному стволу через бионический протез и загружает в мозг информацию. Любую. От расписания поездов до всех книг из Всемирной библиотеки. Или идею. В это время подсознание само достраивает нужные ему образы.
— Вы хотите сказать, что эту Селин Аккер взломали через ее протез как компьютер?
— Грубовато, но да, примерно так.
— Можем посмотреть, какая там была информация?
— Увы, мы мало что можем узнать, чип испортился от воды.
— Ну хоть что-то?
— Есть вот это, — доктор развернул к детективу монитор с изображением древней гравюры: молодая девушка кричит в языках пламени. — Это ведьма.
— Вы хотите сказать, что там была информация про ведьм?
— По большей части. Из того, что нам удалось восстановить.
— То есть вы хотите сказать, что какой-то хакер проник на вечеринку к Толстяку Лу, перепрограммировал его ручную ведьму и сбежал. А чтобы не вызвать подозрения, пронес чип в собственном ухе в виде модной сережки?
— Я ничего не хочу сказать, — доктор Мори недовольно поморщился. — Я лишь рассказываю факты, а вы уже стройте на них свои теории.
— То есть нам нужно не только найти однорукую обезумевшую ведьму, но и хакера, предположительно, красотку, любящую золотые украшения.
— Вам нужно найти.
— Да, нам. То есть, выходит, заказное убийство?
— Вы у меня спрашиваете, детектив?
— Нет-нет. Это мысли вслух. Спасибо за информацию, думаю, это нам очень поможет.
Детектив уже скрылся в коридоре, когда доктор Мори услышал далекое:
— Жду от вас отчет не позднее вторника!
Прежде чем поймать такси, детектив купил себе большой ванильный латте с карамельным сиропом. Сегодня его ждет много работы. ЕЛЕНА РЕЧНАЯ #АвторскиеРассказы
Аномалии мистика и не только
Неон
На смену рунам пришли другие символы. Завлекающие «Покупай», «Распродажа», «Скидки», «Заходи, тут интересно». Предупреждающие «Не прислоняйся», «Опасная зона», «Частные владения», «Тут тебя похоронят». Информирующие «Улица», «Гостиница», «Магазин», «Пресса», «Биопротезы». И загадочные «Не будь пустым», «Ковен готовится», «Сгорела не дотла», «Мы помним».
— Какой садист придумал каблуки? — Селин остановилась у самого края бассейна.
Прохладные воды отражали ночное небо и множество неоновых вывесок, теснящих друг друга в узком пространстве кафельного прямоугольника. Стоило чуть прищурить глаза или склонить голову в бок, как на смену приходили новые светящиеся слова. В воде отразилось зеркальное «Толстяк Лу», и Селин, хмыкнув, произнесла в темноту:
— Нет, точно не он. Толстяк Лу конечно, садист, но для таких пыток он слишком тупой.
Селин постояла еще немного, а затем аккуратно села на самый край бассейна и опустила ноги в воду по щиколотки. Прохладная вода обволокла натруженные стопы. Селин блаженно зажмурилась, почти замурлыкала, подобно кошке. По крайней мере, ей казалось, что кошки мурлычут именно так.
— Вот бы увидеть одну… — девушка сделала большой глоток прямо из бутылки. Бокал он разбила еще в начале вечера.
Из темной воды уставился неоновый китайский дракон. Его рот открывался и закрывался в такт музыке, раздирающей огромный роскошный дом Толстяка Лу.
— Что, тоже хочешь? — Селин приподняла бутылку и повернула ее этикеткой к дракону. — Знаешь, неплохое. Не та кислятина, которая была в прошлый раз.
Дракон молча продолжал открывать и закрывать пасть.
— Угощайся, — Селин пьяно хихикнула и влила шампанское тонкой струйкой в неоновую пасть. Морда дракона исказилась, пошла волнами и превратилась в нечитаемое цветное пятно на воде. — Да, дружище, мне тоже паршиво! О, привет, Кей!
Охранник Толстяка Лу брезгливо поморщился, глядя на пьяную Селин, и поспешил скрыться в доме. Он точно найдет Лу и расскажет ему, что его ручная ведьма опять напилась и болтает сама с собой. И льет в бассейн дорогущее шампанское. И Толстяк Лу будет очень ею недоволен. Селин фыркнула в ответ на собственные мысли, сделала еще глоток и уставилась в темноту. «Пускай будет, может хоть выпороть прилюдно. Раны я научилась залечивать, а достоинство давно потеряла».
— Давно потеряла.
— А? — Селин вздрогнула и удивленно уставилась на неожиданную компанию. Рядом с бассейном стояла молоденькая девушка в желтом платье с желтой же копной волос. Обычная гостья на вечеринке Толстяка Лу, где все мужчины соревнуются в количестве драгоценных перстней и цепей, которые могут на себя нацепить, а женщины — в самом изобретательном способе оголить соски, не будучи голой.
— Я сережку потеряла, — девица перекинула тяжелый ворох волос на левое плечо, обнажив правое ухо с увесистой серьгой в виде золотого ромба. — Вот такую. Ты не видела?
— Нет, — в ответ Селин попыталась вложить все нежелание разговаривать с живыми людьми.
Девица посыла не поняла и продолжила топтаться рядом. Затем почему-то вынула серьгу из уха и начала рассеянно вертеть ее в руке. Девушка шарила взглядом по бортику бассейна, по темноте вод, по самой Селин, пока не уперлась в скрытые в воде ноги.
— А у тебя ноги в воде.
— Хм, — Селин подняла правую ногу над водой и внимательно ее рассмотрела, — и правда.
— А почему?
— Потому что я устала ходить на каблуках.
— Почему бы тебе просто не снять туфли? — Девица аккуратно присела рядом, поджав ноги.
— Потому, что мне еще всю вечеринку в них ходить, — раздражение Селин только росло. — А если я их сниму, то ничто не заставит меня их снова надеть.
— Понятно… Меня зовут Эбби, кстати.
— О, это действительно кстати.
— А можно я задам вопрос? — Эбби придвинулась ближе, можно было почувствовать ее пьяное дыхание.
— Задавай, — процедила сквозь зубы Селин. Была бы ее воля, она давно заколдовала бы противную девчонку. Отбросила бы на полметра, перебила дыхание или вызвала мигрень. Вот только игрушки Толстяка Лу должны быть вежливыми, если они хотят… быть.
— Разве таким как… вам можно пить?
— Кому «вам»?
— Ну… ведьмам.
— Нет, – Селин сделала очередной глоток и на этот раз постаралась, чтобы он был больше предыдущих. — Еще вопросы?
— Да, пожалуйста. А что случилось с твоей рукой?
— Я неудачно упала, Эбби.
— Врешь, – Эбби аккуратно погладила протез.
В бассейне отразилась розовая вывеска с надписью «Ложь». Селин вздрогнула как от удара током и словно через туман уставилась на то, как ее протез аккуратно гладят чужие руки. Черный, матовый, с едва заметными глянцевыми разводами. Красиво, похоже на мрамор. Становится еще красивее, когда Селин использует свою силу. Тогда разводы подсвечиваются серебристым, а на кончиках пальцев вспыхивают псевдоруны.
Когда Толстяк Лу только поставил ей эту руку, она подумала, что он таким красивым подарком попытался извиниться. Глупо. Толстяк Лу вины совсем не чувствовал, он считал, что все сделал правильно.
Вторая мысль была, что он просто любит красоваться. Проапгрейдил игрушку и рад.
И только недавно Селин поняла — он хочет знать, когда она использует силу. Он боится. Он как те древние люди, которые приручили огонь. Они смеются над Прометеем, они подвешивают над огнем котелки, сбиваются вместе, жмутся к огню в холодные ночи или пляшут по кругу, отбрасывая на стены искаженные тени. Но знают, что огонь только делает вид, что спокоен. Они знают, что он ждет, когда они потеряют бдительность, чтобы напасть.
Вывеска «Ложь» обратилась языками огня. «Не любишь мясо?» — «Ложь» — «Ты просто не пробовал наш стейк» — языки пламени. И так по кругу, быстрее и быстрее, пока не остался только огонь.
Неон ярче реальности, а вывески правдивее слов, сказанных вслух. Неоновые трубки набухают и трещат от нетерпения, им тесно в отражении бассейна. Вывески толкаются, жмутся, выходят за край, надвигаются. Ждут, пока ты потеряешь бдительность. Отвернешься — тебя проглотит неоновый дракон.
Селин закрыла лицо руками. Только так, с закрытыми глазами, она поняла, что использует силу прямо сейчас. Протез сияет серебряными разводами, а сердце бьется так быстро, что, кажется, вот-вот остановится. И дышится рвано и поверхностно, и в груди становится так горячо, что, кажется, вот-вот обуглятся легкие и раскрошатся ребра. И глаза горячие, но сухие.
Селин зарычала подобно зверю и вцепилась в горло девицы. Плевать, если выпорют. Что-то не так с этой Эбби. Кто-то не та эта Эбби. Это самозащита. Биопротез способен поднять грузовик весом в восемь тонн, уж с трахеей он справится.
— Прекрати, ты привлекаешь слишком много внимания, — Эбби говорит спокойно, даже небрежно. Взгляд ясный, ни капли алкоголя. В глазах отражается вывеска бара через дорогу. На вывеске голубой глаз, и больше ничего, ни надписей, ни других знаков. Эбби смотрит на Селин здесь и сейчас своими темными глазами и смотрит из неоновой реальности — голубыми неоновыми. Селин вдруг понимает, что Эбби и не была пьяной. Притворялась, возможно, прополоскала рот шампанским, не более.
— Кто ты?
— Серьезно, успокойся, опусти руку, и я все объясню.
— Нет. Ты объяснишь все прямо сейчас.
— Хорошо. Я такая же, как ты, я ведьма, и я пришла помочь.
— Ты врешь! — Селин сжимает горло девушки чуть сильнее. — Больше никого не осталось на свободе, всех сожгли или... сделали как со мной.
— Ну да, — Эбби хрипит и хватается за пластиковые пальцы, но все равно находит в себе силы ухмыльнуться, — на свободе те… кто... умеет прятаться. Отпусти, там охранник.
— Пусть идет, я не… — Селин понимает, что голос ее не слушается, как будто это ее схватили за горло. — Ты… докажи.
— Сейчас придет охранник…
— Докажи!
Эбби внимательно смотрит своими и не своими глазами, затем закрывает их. Морщится. Шепчет что-то себе под нос. Когда Эбби открывает глаза, в них нет голубого неона, только темнота. Слышно, как перегорает вывеска. Та самая. С глазом. Селин не нужно оборачиваться, чтобы знать, что это именно она.
Девушку бьет крупная дрожь. Она чуть ослабляет хватку, и Эбби этим пользуется, изворачивается подобно змее и утягивает зазевавшуюся Селин в на удивление крепкие объятия. Ведьма не успевает среагировать, лишь жмурится и слушает, как гулко ухает в груди чужое сердце.
— Все в порядке, мистер охранник, — голос Эбби снова пьяный и дурной. — Мисс ведьма снимает с меня порчу.
Селин хребтом чувствует, как Кей смотрит на них, как в его мыслях появляется мерзкая фантазия, навеянная увиденным. Селин передергивает. По крайней мере, он не расскажет Толстяку Лу. Не прямо сейчас. У них еще есть время.
— Я отпущу тебя, если пообещаешь больше не истерить, — шепчет Эбби, когда охранник уходит.
Селин не двигается. Ей и не хочется, чтобы ее отпускали. Вот бы так вечность сидеть и слушать чужое сердце. И чувствовать чужое дыхание. Нет. Не чужое. Родное. Все ведьмы сестры.
Все, кто сидели вокруг костра и видели правду в языках пламени и тенях на стенах пещеры. Все, кто горел в кострах. Все, кто заплетали косы, сплетали разный волос в одну косу, и так становились родными. Все, кто помогал разродиться или крал младенцев. Все, кто кидал в огонь полынь или бросал в воду кости. Все, кто лечили ритуалами, отбирали болезнь и закапывали ее на кладбище. И все, кто приносил кладбищенскую землю под чужой порог, чтобы навести порчу. Все, кто летал на метле и целовал козла под хвост.
Селин может прямо сейчас сплестись своими серебристыми волосами с желтыми волосами Эбби, и они будут сестры.
— Селин, тебя ждет твой ковен.
— Но я же… здесь, — Селин отстраняется и смотрит растерянно.
— Смотри, — девушка ведет кончиками пальцев по глади бассейна. — Они все там. Мы все там.
— Я не понимаю…
— Смотри внимательнее.
И Селин смотрит. Неоновые вывески, что недавно толкались, расступаются, образуют дорогу. Больше не пытаются выбраться и напасть, а приглашают.
— Ты готова? Ты хочешь встретиться со своим ковеном?
Селин только и может, что кивнуть, все слова забрали себе вывески. Эбби прижимает Селин к себе крепче, и обе девушки падают в бассейн. Секунда. Другая. Селин одна в темной кафельной комнате. И нет никого. Неон расступается тропой.
Под водой можно дышать? Таким, как Селин, можно. «Каким?» — спрашивает про себя Селин. «Ведьмам», — складывается на рекламном щите.
«Куда мне идти?» — «Приходите к нам!».
«Где вы?» — «Путь укажет стрелочка».
Вокруг море стрелочек, раньше они показывали, как пройти к нужной улице, найти выход из ресторана, как пройти в кинозал. Но сейчас — большие и маленькие, мигающие и светящие ровным светом — все указывают в одном направлении. Впереди только дорога. По краям деревья: пальмы, что раньше светились на вывесках соляриев и отелей, кактусы — на барах и ресторанах мексиканской кухни, елки — просто указывали, что скоро Рождество. Настоящий неоновый лес. За лесом идет рябью хищная чернота, древняя, скалится тенями. На черноте таблички «Не прислоняться», «Не беспокоить», «Не входить».
«Не очень-то и хотелось».
Шаг за шагом. Каблук стучит по кафелю. Пока Селин не подходит к хижине.
Двери хижины раскрыты, а в черный проем указывают множество стрелок. Они облепили проем по периметру, светятся и мигают. Зовут. Одни стрелки размеров с уличный баннер, другие едва ли величиной с мизинец. Громоздятся друг на друге.
«Кажется, мне туда» — «Ты догадливый!».
Селин глубоко вдыхает и делает еще один шаг. Внутри светло от неона. Посреди хижины стоит неоновая вывеска с котлом, из которого, кокетливо мигая, струится зеленый дымок. На стенах — неоновые черепа коров и птиц. Кажется, похожий птичий череп Селин видела на вывеске какого-то бара. А еще тут руны. Такие же, как на ее протезе. И музыка. Мягкая баюкающая музыка.
Хижина полна людей. Девушек. Ведьм. Сестер. Все танцуют вокруг вывески с котлом и поют. Не танцует только одна ведьма. Самая старшая и самая величественная. Прекрасная.
Селин смотрит на ведьм, на старшую ведьму, раскрыв рот. Когда их взгляды встречаются, верховная ведьма воздевает руки к небу и все резко стихает. Девушке останавливают песнь на полуслове и послушно садятся на землю в круг. В кругу только верховная ведьма и Селин.
Так тихо, что слышно, как неон трещит в пластиковых трубках. А еще слышно, как кровь бежит по венам и бьется о виски в голове. Селин дышит через раз. Кажется, что если она вдохнет глубоко-глубоко, то все это исчезнет. Деформируется, разрушится, обратится дымом, который Селин вдохнет и больше никогда не сможет выдохнуть.
— Здравствуй, дитя мое, — верховная ведьма тянет руку навстречу Селин. — Мы ждали тебя.
В эту самую секунду в груди юной ведьмы что-то разбивается вдребезги. Она кидается на колени к ногам ведьмы, хватает протянутую руку и целует, целует, целует. Селин уже и не пытается сдержать слезы. Она закрывает глаза и съеживается, и почему-то чувствует стыд.
А потом появляются руки. Теплые мягкие руки сестер прикасаются к ней, нежно поглаживают, обвивают, обнимают. Уютно. Тепло. Безопасно.
Селин находит в себе силы поднять голову на верховную ведьму. У нее добрые глаза и морщинки вокруг, такие, которые бывают у тех, кто много смеется. Она стоит одетая только в свет вывесок. Кажется, Селин не видела никого прекраснее.
— Я так рада, что нашла вас.
— Мы тоже тебе рады, дитя, – старшая ведьма гладит девушку по голове. — Ты многое пережила, но ты теперь с нами. Ты часть ковена. Наша сестра.
— Я думала, все погибли…
— Мы не погибли, мы спрятались. Но скоро наступит день, когда они пожалеют, что загнали нас сюда, — в голосе верховной ведьмы слышится сталь, и Селин понимает, что эта женщина убьет за своих сестер.
— Мы хотим тебе помочь, но ты сама должна сделать первый шаг. Ты должна освободиться из рабства.
— Сбежать от Толстяка Лу? Это невозможно, он найдет меня.
— Тогда убей! — зеленое свечение сменяется красным, и вот в глазах верховной ведьмы горит огонь, а белоснежная кожа омыта кровью врагов.
— Я… — Селин озирается в поисках поддержки, — я не могу… я не убийца.
— То, что сделали с тобой, — хуже смерти. Посадили тебя на цепь, сделали ярмарочной гадалкой, порют, когда ты не слушаешь, как какую-то псину…
Верховная ведьма осекается, когда Селин всхлипывает и вновь съеживается, закрыв голову руками. Жалко, жалко, как же сейчас себя жалко. Верховная мягко касается ее макушки:
— Посмотри мне в глаза, дитя.
Селин поднимает заплаканное лицо.
— В тебе есть великая сила, сила, которую тебе дала мать природа. Никто не смеет отнимать ее у тебя. Людям не приручить огонь, огонь может только позволить быть рядом. Понимаешь меня?
Селин несмело кивает.
— Убей подлеца, что сотворил с тобой это!
— Но у меня не получится… Он знает, когда я использую силу. Видит по протезу. Стоит мне начать колдовать, как он меня вырубит.
— Так избавься от протеза.
— Но… — Селин чувствует, как глаза вновь наполняются слезами, — как я буду без руки? Я не смогу…
— Это не рука, это пластиковая подделка. Ты достойна большего.
— Нет, я не могу! — Селин встает на ноги и отшатывается от ведьмы. — Должен быть другой путь. Помогите мне выбраться по-другому, я не хочу! Не хочу… ходить калекой. Я не справлюсь.
— Ты знаешь, кто такие лисы, Селин?
— Нет.
— Это такие зверьки. Очень свободолюбивые. Они раньше жили в лесу, а люди любили поохотиться на лис, потому что у них красивая шкура. Понимаешь, Селин, люди завидовали шкуре зверя, поэтому убивали его. Они расставляли ловушки по всему лесу. Знаешь, что делала лиса, если попадала в ловушку?
Селин коротко мотнула головой.
— Она отгрызала себе лапу.
Селин хотела что-то ответить, но реальность пошла рябью. Сам воздух стал гуще и плотнее. Все вывески слились в одну нечитаемую светящуюся массу.
— Тебе пора, Селин! Просто будь сильной. Мы будем ждать тебя, дитя.
Селин сделала вдох и закашлялась. В носу, рту, ушах – вода. А вокруг темнота, где-то там наверху звучит музыка. Что-то хватает Селин и тянет прямо туда, наверх.
Кто-то грубо бросил ее на бортик бассейна. Селин больно ударилась коленкой, успела только подумать, что, скорее всего, разбила ее в кровь, как услышала знакомый голос:
— Эта сумасшедшая набросилась на меня! Она хотела меня утопить!
Эбби стояла вся мокрая в своем желтом платье, а желтые волосы облепили ее лицо и грудь. Из зала к бассейну стеклась куча зевак: кажется, все, кто был на вечеринке, пришли сюда, чтобы облепить Селин своими телами. Они охали и ахали, что-то кричали, и подходили все ближе, и становились все больше.
— Расступитесь! — голос Толстяка Лу. — Что происходит?
Толстяк Лу настолько толстый, что не всегда может стоять, поэтому использует кресло-антиграв. И меняет его раз в сезон, чтобы купить пошире. Он без проблем растолкал людскую массу и теперь парит в воздухе в своем кресле прямо над Селин.
— Она на меня набросилась! — Эбби показала пальцем на Селин. — Я чуть не утонула! Я все расскажу папе…
— Я не… — Селин попыталась подняться на ноги, но Кей тут же схватил ее. — Я ничего…
Ведьма поймала взгляд Эбби, серьезный и совсем не напуганный. Та едва заметно кивнула, и этого маленького кивка было достаточно, чтобы вновь можно было дышать. Значит, все по-настоящему. Значит, ее ждет ковен.
— Уведи ее, — прошипел Толстяк Лу охраннику.
Кей потащил Селин волоком по коридору. Селин уже не видела, как Толстяк Лу пытался загладить вину перед «пострадавшей». Как лебезил и кланялся. И как заходили желваки на лице, когда он смотрел в спину удаляющейся Эбби.
— Кей, а Кей, я ведь никогда не предсказывала тебе будущее?
Кей резко развернулся и впечатал ведьму спиной в стену:
— Хочешь рассказать мне про будущее? Ну давай, расскажи!
— Я вижу, как твои кишки будут валяться разбросанными по всему дому Толстяка Лу. Ты будешь еще жив и…
Селин всхлипнула от удара в живот и медленно сползла по стене на пол. Она лежала в ногах у Кея, пытаясь протолкнуть хоть немного воздуха в легкие. Мужчина присел на корточки и с омерзением посмотрел на ведьму.
— Тебе мало бионической руки, Селин? Может, ты хочешь себе бионические глаза? — Кей обхватил голову девушки ладонями так, что большие пальцы оказались прямо на трепещущих веках. — Могу тебе это устроить, хочешь?
Кей усилил нажатие:
— Хочешь этого, Селин?
— Я хочу, чтобы ты сдох!
Протез вспыхнул серебром. Тело Кея взмыло в воздух и несколько раз ударилось об потолок, пол и стены. Селин только бросила умирающему охраннику: «Надо же, ошиблась».
Ведьма бежала по длинным коридорам, то и дела спотыкаясь и чуть не падая. Надо найти нож, надо избавиться от протеза.
Нож нашелся на кухне. Селин разметала на части повара и двух официанток. «Так нужно» светила вывеска за окном. «Необходимая жертва», — вторила ей реклама нового фильма на билборде.
Селин бестолково била протез ножом, а затем вставила лезвие в едва заметную брешь — в том месте, где должен находиться плечевой сустав. Селин протолкнула лезвие глубже и тут же, скуля от боли, упала на пол. Глаза заволокло красной пеленой. Не было этого мира, не было неона. Была только боль. Боль от того, как нож рвет фальшивые нервные трубки.
Селин казалось, что сердце остановится от этой боли, а мозг закипит. На секунду ей показалось, что она ослепла. Но все равно продолжала кромсать ножом фальшивые мышцы, сосуды и кости.
Протез упал на кафельный пол с глухим звуком. Вся в крови и бионической смазке ведьма сделала шаг в дверной проем.
***
Детектив Церас торопливо допил кофе перед дверями, прежде чем запахи лаборатории испортили ему аппетит и настроение, и вошел в кипенно-белое помещение.
— Как дела, доктор Мори?
Пожилой японец оторвался от планшета и, улыбнувшись, произнес:
— Здравствуйте, детектив, в последнее время видимся с вами все чаще и чаще.
— О да, — детектив пожал протянутую руку, — я насчет последнего дела.
— Толстяка Лу?
— И вы туда же!
— А что? — доктор развел руками. — Его все так называли. Он и правда был очень толстый, бедные ваши сотрудники, наверное, соскребали его целую вечность.
— Да, это было… долго.
— Я изучил останки. Его точно убила эта девушка-ведьма, при помощи своей силы. До сих пор улавливаются остаточные волны.
— Да. Наверное, она была очень зла. Это все, что у вас есть?
— Отнюдь, у меня есть кое-что любопытное для вас. Пройдемте.
Доктор подвел детектива к столу, на котором чернел раскуроченный протез. Доктор Мори вооружился пинцетом и провел им в воздухе над столом, как будто собирался провести лекцию.
— Перед вами церебральный бионический протез последней модели. Уникальная вещь! Сделан на заказ. Считывает команды от мозга без задержек, не зависает, не требует подзарядки…
— Доктор, я все понимаю. Протез и правда очень красивый, но я не любитель такого…
— Также протез считывает, когда ведьма использует силу. Но вот что интересно, — доктор подцепил пинцетом небольшой золотой ромб. — Как думаете, что это?
— Не знаю, какая-то деталь, типа украшения?
— Это серьга, — доктор Мори сделал драматичную паузу и уставился на детектива.
— И?
— И я подумал, зачем кому-то крепить серьгу к протезу, причем не в самом заметном месте, вот тут, — доктор Мори провел левой рукой по своей правой руке в районе трицепса. — Как украшение? Возможно, но я…
— Доктор, ближе к делу.
— Это церебральный чип.
— Что?
— Микросхема, замаскированная под дамское украшение.
— Как это работает? — глаза детектива заблестели.
— Чип вторгается в работу мозга по церебральному стволу через бионический протез и загружает в мозг информацию. Любую. От расписания поездов до всех книг из Всемирной библиотеки. Или идею. В это время подсознание само достраивает нужные ему образы.
— Вы хотите сказать, что эту Селин Аккер взломали через ее протез как компьютер?
— Грубовато, но да, примерно так.
— Можем посмотреть, какая там была информация?
— Увы, мы мало что можем узнать, чип испортился от воды.
— Ну хоть что-то?
— Есть вот это, — доктор развернул к детективу монитор с изображением древней гравюры: молодая девушка кричит в языках пламени. — Это ведьма.
— Вы хотите сказать, что там была информация про ведьм?
— По большей части. Из того, что нам удалось восстановить.
— То есть вы хотите сказать, что какой-то хакер проник на вечеринку к Толстяку Лу, перепрограммировал его ручную ведьму и сбежал. А чтобы не вызвать подозрения, пронес чип в собственном ухе в виде модной сережки?
— Я ничего не хочу сказать, — доктор Мори недовольно поморщился. — Я лишь рассказываю факты, а вы уже стройте на них свои теории.
— То есть нам нужно не только найти однорукую обезумевшую ведьму, но и хакера, предположительно, красотку, любящую золотые украшения.
— Вам нужно найти.
— Да, нам. То есть, выходит, заказное убийство?
— Вы у меня спрашиваете, детектив?
— Нет-нет. Это мысли вслух. Спасибо за информацию, думаю, это нам очень поможет.
Детектив уже скрылся в коридоре, когда доктор Мори услышал далекое:
— Жду от вас отчет не позднее вторника!
Прежде чем поймать такси, детектив купил себе большой ванильный латте с карамельным сиропом. Сегодня его ждет много работы.
ЕЛЕНА РЕЧНАЯ
#АвторскиеРассказы