Автор: Кай Когда утром четырнадцатого сентября он открыл глаза, в кухне уже свистел бодрую песню чайник. Яичница шипела на сковороде, кофе был насыпан на дно кофейника, окна — открыты, и напевало утренним джазом радио. На стуле висела выглаженная рубашка, лежали сложенные джинсы. Тень его давно проснулась и от скуки ловила по стене собственный хвост, гоняя по залитому солнцем полу пыль. Он переоделся и ушел на кухню. Погасил огонь под сковородой, залил кипятком кофе, включил погромче радио и заправил под рубашку хвост, игнорируя разочарованный выдох Тени. Это был не его дом, но он не был удивлен. Он ничего не помнил, но его это не беспокоило. Он пил кофе и смотрел на солнце сквозь ставни. Он был в доме один, и так было надо. На столе лежал кошелек, паспорт и с три десятка разных визиток. Объединяло кучу разнообразных карточек и документов только имя, а профессии разнились, покрывая все, что могло прийтись ему по нраву. Винсент Вебер, библиотекарь. Винсент Вебер, журналист… Винсент Вебер. Маг. Винс (он попробовал имя на язык несколько раз) иронично усмехнулся на титул в последней, как усмехается родитель, чье чадо с уверенным лицом пытается доказать несусветную чушь, и смахнул визитные карточки в мусорный бак. Тень издала какое-то язвительное урчание и отвернулась от него, махнув хвостом на потерянного для мира хозяина. А кем еще может быть человек, который, даже наблюдая в зеркало наличие у себя хвоста со стрелкой и свою вполне живую и вредную Тень, слоняющуюся по данной ему разве что богами Забвения квартире, не склонен поверить в безобидный титул на визитке? — Поверю, когда увижу настоящее чудо. Только чудеса отличают магию от шизофрении, — насмешливо развел руками Винс. Тень закатила бы глаза, имей она глаза. В итоге закатил глаза Винс, ведь у него они были. Тень снова фыркнула, и спорить с ней было бесполезно, так что Винс лишь покачал головой и вернулся к кухонной возне. Набрав себе на тарелку еды и долив кофе в кружку, он выглянул на балкон, намереваясь позавтракать, нежась на солнышке. Правда, у судьбы, Дома и шила были немного другие планы. Уставленный горшками с растениями балкон выходил на угол узкой улочки, и где-то в полуметре от его края нависала шаткая площадка пожарной лестницы соседнего здания, нового, из ярко-рыжего кирпича, а лестница спустя пару этажей явно поднималась к самой крыше. Калитка не выглядела внушительным препятствием для исследований. У Винса взыграло любопытство и ребячество (на глаз он выглядел где-то лет на двадцать с чем-то, так что ему не вредно), и спустя пару минут перекладывания подноса с едой по балконам и самоуверенного, но бездарного карабканья он таки оказался на пожарной лестнице. Подняться было сложно только из-за полной кружки кофе, который потихоньку все равно пролился, но Винс был слишком воодушевлен, чтобы уделить этому внимание. Дом из рыжего кирпича был разрисован. Искусно, выборочно и выверенно, не как рисуют бунтарствующие дети, а рукой мастера, знающего свою конечную цель в лицо. Между прикрытых белыми ставнями окон сидели черно-белые люди, уставшие и вымотанные призраки минувших лет — в старых костюмах, шляпах-котелках и острых козырьках, с портфелями на коленях. Почти все они так или иначе закрывали лица, опирались на сумки и спали, будто бы утомленные длительным путешествием в поезде. Таких людей можно вживую видеть на вокзалах, но на тонких белокирпичных перекладинах над оживленным переулком, на фоне закатно-рыжей кладки, они казались слегка неуместными, несмотря даже на мастерство исполнения. Чего-то не хватало. Насколько Винсент мог увидеть, внутри дом был исписан очень контрастирующими наружным рисунками — пышными цветами промеж высокой травы, танцующими женщинами в народных южных одеяниях, яркими узорами. Рисунки вились по коридорам и дверям, видимо, отеля, изредка забираясь на потолок, но мужчины снаружи, несмотря на похожий стиль, были строгими, аскетичными и угрюмыми, выдерживая четкое расстояние до оконных рам. Стряхнув с себя странную меланхолию и закончив подъем, Винс триумфально оглядел крышу. Простая и серая, она не была украшена ничем, кроме плоского гриба спутниковой тарелки и пары антенн да серебристой каемки труб для слива дождевой воды, блестевшей под еще теплым и ясным сентябрьским солнцем. Это было идеальное место на будущее — не только для поздних завтраков, но и для распития вина под ночным небом, ведь вид на крыши соседних домов был чудесный. Только вот калитка оказалась непреодолимой для вооруженного подносом мужчины, и он решил его опустошить. Винсент все равно был доволен находкой, несмотря на временную преграду, так что спокойно устроился прямо на ступеньках, опустив поднос рядом. Он быстро покончил с завтраком под недовольное ворчание Тени, которая разлеглась на полу у него за спиной и как могла выражала, что хочет обратно в дом, где ей не нужно прятаться от чужих взглядов. — А почему ты думаешь, что тебя кто-то испугается — или увидит вообще? Вместо ответа Тень страдальчески вздохнула и покрутила пальцем у виска. Мол, сам догадайся, идиот. В чудеса он не верит и в магию. Вот мир все покажет, тогда умничать будешь. Винс лишь опять усмехнулся: — Меня больше беспокоит необходимость вспомнить себя и найти свое дело, чем чудеса. Диалог разбавился усталым, низким голосом с поставленной дикцией и интонацией преподавателя. И шел он не от Тени, а откуда-то снизу. — Память переоценена. Она сути не изменит, и дурак ты, раз в прошлом ответы ищешь. Винс дернулся от неожиданности, да так сильно, что Тень занервничала и переплела их хвосты, а то упадет еще. Винс же сощурился и наклонился вперед, пытаясь увидеть кого-то на пожарной лестнице. Она пустовала. Только рисунок растрепанного мужчины в очках поднял козырек кепки, чтобы беспрепятственно встретиться своими черно-белыми глазами с серыми Винсента. Тот поднял бровь и слегка пожалел, что сидит далековато и не может ткнуть в говорившего пальцем. — Обидно. Да и вдруг в прошлом есть ответы, вернее… Где еще им быть, как не в прошлом? — настороженно и немного задиристо спросил Винс, внимательно всматриваясь. Не глюк ведь? — Будущего не существует, настоящее мимолетно. — В теории да. Но в этом городе люди с радостью бросают свое прошлое и спешат за новой жизнью, полной чудес и приключений. В этом городе люди редко просыпаются, как ты, полностью свободными от своей прошлой жизни, свободными от забот, но многие хотят стать такими счастливчиками. А ты, получив возможность, сидишь на ржавой лестнице, ищешь встречи с прошлым и разговариваешь с подозрительными нарисованными мужчинами. — Рисунок усмехнулся и обнял портфель, подтянув неровно заштрихованные ноги под себя. — Именно поэтому мне самое время прекратить. Философские рассуждения — это хорошо, но вот слушать их от стены отеля — какое-то новое дно. — Винс фыркнул, плохо скрывая нервозность, и поднялся. Вернулся на свой балкон он куда ловчее, чем до того. В кухне их ждали тканевые сумки, заполненные свежими продуктами, кое-что из техники и несколько книг по истории Города. У Винса по коже пробежались мурашки от осознания, что дома кто-то был, но он постарался себя не выдать и принять все происходящее как нечто обыденное. Вечер он провел, исследуя закоулки квартиры. Последующее утро началось точно так же, как и предыдущее. Завтрак уже готовился, ждала свежая и выглаженная одежда, а Тень рассеянно бродила и пыталась понять, кто или что обустраивает дом за ночь. Тревога Тени подстегнула Винса, и он отправился в город, чтобы понять хоть что-то из происходящего (и, возможно, найти какое-то подтверждение небрежных слов вчерашнего рисунка, со странной домашней активностью все больше походивших на правду). Книги, любезно предоставленные Кем-то, оказались сборниками легенд о Городе, которым Винс предпочитал не верить, а лучше — найти хорошую книжку по истории или даже историка во плоти. Только вот каждый исторический магазин, музей и специалист, которых Винсент с трудом откапывал, с абсолютно честными лицами и яркими улыбками вещали ему все о тех же городских легендах. От обыкновенной истории они отмахивались, говоря, что не видят смысла исследовать то, что давно доказано, ведь их Город ничем не выделился на фоне остальных с этой стороны. Не был героем войн, центром экономики или производства. Зато истории и легенды в нем цвели яблоневыми садами по весне, вскармливая поколения архитекторов, художников и писателей. Но стоило Винсу добраться до мемуаров этих поколений творцов, и волосы на затылке у него встали дыбом — нигде не было и упоминания о Городе. Самого названия у Города не было. Города не было. *** Спустя пару дней тихого путешествия по наклонной собственного рассудка в попытках разобраться в хитросплетениях Города Винс наконец сдался. Нашел он кое-какие скомканные подтверждения слов гостиничного духа, но дальше сунуться просто не смог. Он раз за разом собирался исследовать какое-то из «чудес» Города, чтобы наконец-то увидеть доказательства и, возможно, найти свое место в этом узловатом полотне обстоятельств, но не мог себя заставить. Будто что-то искрило и клинило в мозгу, мешая принять действительность. Разгадать тайну своего жилища тоже не вышло, и «сбои в системе» начали накапливаться. Так что спустя пару дней Винсент слова забрался на пожарную лестницу гостиницы к сверхъестественному, что отпугивало его по неизвестным причинам куда меньше, — к рисункам. Беспокойно водя хвостом под свободной рубахой, наброшенной поверх футболки, и воровато оглядываясь. Дух улыбнулся ему немного жалостливо. — Созрел продолжить бесполезные разговоры? — А почему же чрезвычайно мудрый и в той же степени подозрительный нарисованный мужчина сам не отлипает от стены и не несется навстречу новой жизни? — Вместо приветствия Винс пододвинулся ближе и тронул рисованную туфлю. Она на ощупь была глянцевой и не похожей на кирпичную кладку, а рисунок недовольно дернулся и совсем подобрал ногу, поучительно покачав пальцем: — А где же неверие в чудеса? Неужели смирился с тайнами Города? — Я все еще не уверен, что не сошел с ума. Но вы пока — мой единственный язык. Так будет драматичная история, или?.. — раздраженно дернул бровью Винс. — Наблюдать за твоими нервами через балкон, конечно, весело, но почему бы и не попытаться объяснить тебе хоть что-то. — Дух усмехнулся. — Постарайся воспринять. Винсент вздохнул и внимательно посмотрел на рисунок, всем видом показывая готовность воспринимать. — Так сложилось исторически, что я умер раньше, чем сумел научиться творить чудеса. Мы все, — дух обвел рукой десятки рисунков вокруг, обративших свои взгляды к Винсенту, — не успели. Город призвал нас, но мы ослушались и так или иначе нашли свою смерть. Мы держались за прошлое и гордыню. И слушать твои рассуждения нам претило, ведь твоим первым позывом было повторить нашу участь. — Вы теперь призраки этой гостиницы? — недоуменно спросил Винс. Тень повторила интонацию урчанием и тоже тыкнула рисунок пальцем, за что быстро получила щелчок туда, где должен быть нос. — Вас что, держит «неоконченное дело»? Например, отваживание дурней от своей дороги? Мужчина усмехнулся и качнул головой. — Мы ждем, пока нас заметят. Чтобы стать чудом, городской легендой. Чудеса вольны гулять по городу. Их могут почитать, могут бояться или ненавидеть, но они живые. А призраки — узники своих прошлых неудач. А нас еще и закрашивать собираются скоро, мол, жуткие. — Он расстроенно взмахнул рукой. — Мы упустили свой шанс дважды. Винсент нахмурился, исчезла с его лица та крупица недоверия и ехидства, сбежала по коже вместе с дрожью от осознания участи этих людей. Что-то наконец-то кликнуло у него в голове и перестало искрить. Чудеса или не чудеса, магия или не магия. Это люди, которые просто хотят быть кем-то. Люди, как он. — А плана у вас нет или помощников каких? — осторожно спросил он и заправил смоляную длинную прядь волос за ухо. — Ну… — призрак запнулся и оглянулся на остальных. Отметил серьезность Винсента и явную перемену осанки слабой улыбкой. — Был художник, который взялся нам помогать. Он дал нам эти тела и начал творить Чудо внутри здания, но в один день просто не вернулся. Мы не знаем, куда он исчез, а сами закончить работу не можем. Никто не может закончить работу другого художника. — На спор? Про «не можем сами»? — ухмыльнулся Винс. У него появилась идея, и что-то снова встало на место, еще немного выравнивая картину мира. Призрак взглянул на него с осуждением и — совсем чуть-чуть — надеждой. Винс забрался обратно в свою квартиру и прямиком оттуда унесся в художественный магазин. Он не ахти какой художник и сначала боялся коснуться кистью кирпичной стены. Жути и адреналина и так добавляло то, что он ночью стоял на пожарной лестнице какой-то гостиницы и собирался на ее стенах рисовать, но Тень и призраки не прекращали ему нашептывать, что без хотя бы крупицы магического умения это ничего не даст. Да, сегодня у него на столе снова были визитки с броским титулом «Маг», да, у него есть хвост, его Тень обладает характером и материальной формой, с ним ведут беседы муралы и просят помощи. Дух сказал, что Город выбрал его и призвал. Но что отличает его от тех, кто уже стал узниками стен? Что отличает «крупицу магии» от «крупицы безумия»? Быть может, вера? Мысль была почти саркастична и отчаянна, но Винсент вспомнил. «Есть вещи объективно существующие, и есть выдумка. И все. Не может здесь быть магии, максимум — это большой коллективный приход. Этого всего не может быть», — он сжимает виски руками и вздрагивает, когда хвост начинает нервно метаться. Несуществующая вещь не может так ощущаться. Даже свист воздуха слышен. Он сходит с ума? «Это очень высокомерно, друг мой, считать, что именно ты можешь отличить выдумку от реальности. Не находишь? — спокойный голос, немного насмешливый и уставший, но почему-то безумно родной. — Это место полно магии и того, чего мы объяснить и понять не можем. Тебе придется просто признать, что ты маг. Мне это, в сущности, не важно. Ты создаешь разумных существ из теней, я могу сотворить воду из воздуха. Мы маги, верь мне. И нас ждет вечность здесь». Винс сморгнул видение. Чужой голос звенел в ушах — он не помнил его, но все его естество слушало. Верило. И вера была привычна. Винс сжал кисть и провел первую уверенную линию. Хвост выбился из-под рубашки, беспокойно мечась, и Тень услышала тихое: — Я верю. Я… *** Несколько ночей подряд Винсент неустанно занимался вандализмом. В дальнейшем призраки с удовольствием справлялись сами. Слова быстро разлетелись по улице — слова о переменившихся рисунках на стенах гостиницы, что на углу вокзальной и квартала пекарей. Вместо портфелей у бывших путешественников теперь — палитры и мольберты. Вместо сумок — медные музыкальные инструменты. Закатно-рыжий кирпич теперь покрыт узорами — вьются по нему дикие цветы, живые облака и потоки нот. Каждую ночь на крыше играет джаз. Каждое утро художники стоят в новых позах, улыбаются и смеются. Двое нарисованных старичков на первом этаже каждый день травят на угловатых табличках реплик ужасно-прекрасные и старомодные анекдоты. Гостиница передумала закрашивать муралы, вместо этого нащелкав новых красивых фотографий для сайта и в срочном порядке обновив свою брошюру. «Чудеса Нашей Гостиницы!» — переливается курсивом новая страница. Духи, на самом деле, еще не чудо, еще не легенда и далеко не достопримечательность, но люди ходят их фотографировать и рассматривать. Где-то в далеком городе художнику друг присылает эти снимки с удивленным: — Это не твои рисунки разве? А тот лишь узнает призраков и улыбается с облегчением. Другие духи города наконец-то приходят в гости, и призраки не умолкают ни на секунду, делясь вестями и пересказывая истории, упиваясь новой яркой жизнью. На крыше гостиницы, на спутниковой тарелке сзади нарисован хвост со стрелочкой. На антенну рядом наколота визитка: «Винсент Вебер. Маг».
Аномалии мистика и не только
Призраки дома из рыжего кирпича
Автор: Кай
Когда утром четырнадцатого сентября он открыл глаза, в кухне уже свистел бодрую песню чайник. Яичница шипела на сковороде, кофе был насыпан на дно кофейника, окна — открыты, и напевало утренним джазом радио. На стуле висела выглаженная рубашка, лежали сложенные джинсы. Тень его давно проснулась и от скуки ловила по стене собственный хвост, гоняя по залитому солнцем полу пыль.
Он переоделся и ушел на кухню. Погасил огонь под сковородой, залил кипятком кофе, включил погромче радио и заправил под рубашку хвост, игнорируя разочарованный выдох Тени.
Это был не его дом, но он не был удивлен. Он ничего не помнил, но его это не беспокоило. Он пил кофе и смотрел на солнце сквозь ставни.
Он был в доме один, и так было надо.
На столе лежал кошелек, паспорт и с три десятка разных визиток. Объединяло кучу разнообразных карточек и документов только имя, а профессии разнились, покрывая все, что могло прийтись ему по нраву.
Винсент Вебер, библиотекарь.
Винсент Вебер, журналист…
Винсент Вебер. Маг.
Винс (он попробовал имя на язык несколько раз) иронично усмехнулся на титул в последней, как усмехается родитель, чье чадо с уверенным лицом пытается доказать несусветную чушь, и смахнул визитные карточки в мусорный бак. Тень издала какое-то язвительное урчание и отвернулась от него, махнув хвостом на потерянного для мира хозяина. А кем еще может быть человек, который, даже наблюдая в зеркало наличие у себя хвоста со стрелкой и свою вполне живую и вредную Тень, слоняющуюся по данной ему разве что богами Забвения квартире, не склонен поверить в безобидный титул на визитке?
— Поверю, когда увижу настоящее чудо. Только чудеса отличают магию от шизофрении, — насмешливо развел руками Винс. Тень закатила бы глаза, имей она глаза. В итоге закатил глаза Винс, ведь у него они были.
Тень снова фыркнула, и спорить с ней было бесполезно, так что Винс лишь покачал головой и вернулся к кухонной возне. Набрав себе на тарелку еды и долив кофе в кружку, он выглянул на балкон, намереваясь позавтракать, нежась на солнышке. Правда, у судьбы, Дома и шила были немного другие планы.
Уставленный горшками с растениями балкон выходил на угол узкой улочки, и где-то в полуметре от его края нависала шаткая площадка пожарной лестницы соседнего здания, нового, из ярко-рыжего кирпича, а лестница спустя пару этажей явно поднималась к самой крыше. Калитка не выглядела внушительным препятствием для исследований.
У Винса взыграло любопытство и ребячество (на глаз он выглядел где-то лет на двадцать с чем-то, так что ему не вредно), и спустя пару минут перекладывания подноса с едой по балконам и самоуверенного, но бездарного карабканья он таки оказался на пожарной лестнице. Подняться было сложно только из-за полной кружки кофе, который потихоньку все равно пролился, но Винс был слишком воодушевлен, чтобы уделить этому внимание.
Дом из рыжего кирпича был разрисован. Искусно, выборочно и выверенно, не как рисуют бунтарствующие дети, а рукой мастера, знающего свою конечную цель в лицо. Между прикрытых белыми ставнями окон сидели черно-белые люди, уставшие и вымотанные призраки минувших лет — в старых костюмах, шляпах-котелках и острых козырьках, с портфелями на коленях. Почти все они так или иначе закрывали лица, опирались на сумки и спали, будто бы утомленные длительным путешествием в поезде. Таких людей можно вживую видеть на вокзалах, но на тонких белокирпичных перекладинах над оживленным переулком, на фоне закатно-рыжей кладки, они казались слегка неуместными, несмотря даже на мастерство исполнения. Чего-то не хватало.
Насколько Винсент мог увидеть, внутри дом был исписан очень контрастирующими наружным рисунками — пышными цветами промеж высокой травы, танцующими женщинами в народных южных одеяниях, яркими узорами. Рисунки вились по коридорам и дверям, видимо, отеля, изредка забираясь на потолок, но мужчины снаружи, несмотря на похожий стиль, были строгими, аскетичными и угрюмыми, выдерживая четкое расстояние до оконных рам.
Стряхнув с себя странную меланхолию и закончив подъем, Винс триумфально оглядел крышу. Простая и серая, она не была украшена ничем, кроме плоского гриба спутниковой тарелки и пары антенн да серебристой каемки труб для слива дождевой воды, блестевшей под еще теплым и ясным сентябрьским солнцем. Это было идеальное место на будущее — не только для поздних завтраков, но и для распития вина под ночным небом, ведь вид на крыши соседних домов был чудесный. Только вот калитка оказалась непреодолимой для вооруженного подносом мужчины, и он решил его опустошить.
Винсент все равно был доволен находкой, несмотря на временную преграду, так что спокойно устроился прямо на ступеньках, опустив поднос рядом. Он быстро покончил с завтраком под недовольное ворчание Тени, которая разлеглась на полу у него за спиной и как могла выражала, что хочет обратно в дом, где ей не нужно прятаться от чужих взглядов.
— А почему ты думаешь, что тебя кто-то испугается — или увидит вообще?
Вместо ответа Тень страдальчески вздохнула и покрутила пальцем у виска. Мол, сам догадайся, идиот. В чудеса он не верит и в магию. Вот мир все покажет, тогда умничать будешь.
Винс лишь опять усмехнулся:
— Меня больше беспокоит необходимость вспомнить себя и найти свое дело, чем чудеса.
Диалог разбавился усталым, низким голосом с поставленной дикцией и интонацией преподавателя. И шел он не от Тени, а откуда-то снизу.
— Память переоценена. Она сути не изменит, и дурак ты, раз в прошлом ответы ищешь.
Винс дернулся от неожиданности, да так сильно, что Тень занервничала и переплела их хвосты, а то упадет еще. Винс же сощурился и наклонился вперед, пытаясь увидеть кого-то на пожарной лестнице.
Она пустовала.
Только рисунок растрепанного мужчины в очках поднял козырек кепки, чтобы беспрепятственно встретиться своими черно-белыми глазами с серыми Винсента. Тот поднял бровь и слегка пожалел, что сидит далековато и не может ткнуть в говорившего пальцем.
— Обидно. Да и вдруг в прошлом есть ответы, вернее… Где еще им быть, как не в прошлом? — настороженно и немного задиристо спросил Винс, внимательно всматриваясь. Не глюк ведь? — Будущего не существует, настоящее мимолетно.
— В теории да. Но в этом городе люди с радостью бросают свое прошлое и спешат за новой жизнью, полной чудес и приключений. В этом городе люди редко просыпаются, как ты, полностью свободными от своей прошлой жизни, свободными от забот, но многие хотят стать такими счастливчиками. А ты, получив возможность, сидишь на ржавой лестнице, ищешь встречи с прошлым и разговариваешь с подозрительными нарисованными мужчинами. — Рисунок усмехнулся и обнял портфель, подтянув неровно заштрихованные ноги под себя.
— Именно поэтому мне самое время прекратить. Философские рассуждения — это хорошо, но вот слушать их от стены отеля — какое-то новое дно. — Винс фыркнул, плохо скрывая нервозность, и поднялся. Вернулся на свой балкон он куда ловчее, чем до того.
В кухне их ждали тканевые сумки, заполненные свежими продуктами, кое-что из техники и несколько книг по истории Города. У Винса по коже пробежались мурашки от осознания, что дома кто-то был, но он постарался себя не выдать и принять все происходящее как нечто обыденное. Вечер он провел, исследуя закоулки квартиры.
Последующее утро началось точно так же, как и предыдущее. Завтрак уже готовился, ждала свежая и выглаженная одежда, а Тень рассеянно бродила и пыталась понять, кто или что обустраивает дом за ночь. Тревога Тени подстегнула Винса, и он отправился в город, чтобы понять хоть что-то из происходящего (и, возможно, найти какое-то подтверждение небрежных слов вчерашнего рисунка, со странной домашней активностью все больше походивших на правду).
Книги, любезно предоставленные Кем-то, оказались сборниками легенд о Городе, которым Винс предпочитал не верить, а лучше — найти хорошую книжку по истории или даже историка во плоти.
Только вот каждый исторический магазин, музей и специалист, которых Винсент с трудом откапывал, с абсолютно честными лицами и яркими улыбками вещали ему все о тех же городских легендах. От обыкновенной истории они отмахивались, говоря, что не видят смысла исследовать то, что давно доказано, ведь их Город ничем не выделился на фоне остальных с этой стороны. Не был героем войн, центром экономики или производства. Зато истории и легенды в нем цвели яблоневыми садами по весне, вскармливая поколения архитекторов, художников и писателей.
Но стоило Винсу добраться до мемуаров этих поколений творцов, и волосы на затылке у него встали дыбом — нигде не было и упоминания о Городе.
Самого названия у Города не было.
Города не было.
***
Спустя пару дней тихого путешествия по наклонной собственного рассудка в попытках разобраться в хитросплетениях Города Винс наконец сдался.
Нашел он кое-какие скомканные подтверждения слов гостиничного духа, но дальше сунуться просто не смог. Он раз за разом собирался исследовать какое-то из «чудес» Города, чтобы наконец-то увидеть доказательства и, возможно, найти свое место в этом узловатом полотне обстоятельств, но не мог себя заставить. Будто что-то искрило и клинило в мозгу, мешая принять действительность. Разгадать тайну своего жилища тоже не вышло, и «сбои в системе» начали накапливаться.
Так что спустя пару дней Винсент слова забрался на пожарную лестницу гостиницы к сверхъестественному, что отпугивало его по неизвестным причинам куда меньше, — к рисункам. Беспокойно водя хвостом под свободной рубахой, наброшенной поверх футболки, и воровато оглядываясь.
Дух улыбнулся ему немного жалостливо.
— Созрел продолжить бесполезные разговоры?
— А почему же чрезвычайно мудрый и в той же степени подозрительный нарисованный мужчина сам не отлипает от стены и не несется навстречу новой жизни? — Вместо приветствия Винс пододвинулся ближе и тронул рисованную туфлю. Она на ощупь была глянцевой и не похожей на кирпичную кладку, а рисунок недовольно дернулся и совсем подобрал ногу, поучительно покачав пальцем:
— А где же неверие в чудеса? Неужели смирился с тайнами Города?
— Я все еще не уверен, что не сошел с ума. Но вы пока — мой единственный язык. Так будет драматичная история, или?.. — раздраженно дернул бровью Винс.
— Наблюдать за твоими нервами через балкон, конечно, весело, но почему бы и не попытаться объяснить тебе хоть что-то. — Дух усмехнулся. — Постарайся воспринять.
Винсент вздохнул и внимательно посмотрел на рисунок, всем видом показывая готовность воспринимать.
— Так сложилось исторически, что я умер раньше, чем сумел научиться творить чудеса. Мы все, — дух обвел рукой десятки рисунков вокруг, обративших свои взгляды к Винсенту, — не успели. Город призвал нас, но мы ослушались и так или иначе нашли свою смерть. Мы держались за прошлое и гордыню. И слушать твои рассуждения нам претило, ведь твоим первым позывом было повторить нашу участь.
— Вы теперь призраки этой гостиницы? — недоуменно спросил Винс. Тень повторила интонацию урчанием и тоже тыкнула рисунок пальцем, за что быстро получила щелчок туда, где должен быть нос. — Вас что, держит «неоконченное дело»? Например, отваживание дурней от своей дороги?
Мужчина усмехнулся и качнул головой.
— Мы ждем, пока нас заметят. Чтобы стать чудом, городской легендой. Чудеса вольны гулять по городу. Их могут почитать, могут бояться или ненавидеть, но они живые. А призраки — узники своих прошлых неудач. А нас еще и закрашивать собираются скоро, мол, жуткие. — Он расстроенно взмахнул рукой. — Мы упустили свой шанс дважды.
Винсент нахмурился, исчезла с его лица та крупица недоверия и ехидства, сбежала по коже вместе с дрожью от осознания участи этих людей. Что-то наконец-то кликнуло у него в голове и перестало искрить. Чудеса или не чудеса, магия или не магия. Это люди, которые просто хотят быть кем-то.
Люди, как он.
— А плана у вас нет или помощников каких? — осторожно спросил он и заправил смоляную длинную прядь волос за ухо.
— Ну… — призрак запнулся и оглянулся на остальных. Отметил серьезность Винсента и явную перемену осанки слабой улыбкой. — Был художник, который взялся нам помогать. Он дал нам эти тела и начал творить Чудо внутри здания, но в один день просто не вернулся. Мы не знаем, куда он исчез, а сами закончить работу не можем. Никто не может закончить работу другого художника.
— На спор? Про «не можем сами»? — ухмыльнулся Винс. У него появилась идея, и что-то снова встало на место, еще немного выравнивая картину мира.
Призрак взглянул на него с осуждением и — совсем чуть-чуть — надеждой.
Винс забрался обратно в свою квартиру и прямиком оттуда унесся в художественный магазин.
Он не ахти какой художник и сначала боялся коснуться кистью кирпичной стены. Жути и адреналина и так добавляло то, что он ночью стоял на пожарной лестнице какой-то гостиницы и собирался на ее стенах рисовать, но Тень и призраки не прекращали ему нашептывать, что без хотя бы крупицы магического умения это ничего не даст. Да, сегодня у него на столе снова были визитки с броским титулом «Маг», да, у него есть хвост, его Тень обладает характером и материальной формой, с ним ведут беседы муралы и просят помощи. Дух сказал, что Город выбрал его и призвал. Но что отличает его от тех, кто уже стал узниками стен? Что отличает «крупицу магии» от «крупицы безумия»? Быть может, вера?
Мысль была почти саркастична и отчаянна, но Винсент вспомнил.
«Есть вещи объективно существующие, и есть выдумка. И все. Не может здесь быть магии, максимум — это большой коллективный приход. Этого всего не может быть», — он сжимает виски руками и вздрагивает, когда хвост начинает нервно метаться. Несуществующая вещь не может так ощущаться. Даже свист воздуха слышен. Он сходит с ума?
«Это очень высокомерно, друг мой, считать, что именно ты можешь отличить выдумку от реальности. Не находишь? — спокойный голос, немного насмешливый и уставший, но почему-то безумно родной. — Это место полно магии и того, чего мы объяснить и понять не можем. Тебе придется просто признать, что ты маг. Мне это, в сущности, не важно. Ты создаешь разумных существ из теней, я могу сотворить воду из воздуха. Мы маги, верь мне. И нас ждет вечность здесь».
Винс сморгнул видение. Чужой голос звенел в ушах — он не помнил его, но все его естество слушало. Верило. И вера была привычна.
Винс сжал кисть и провел первую уверенную линию. Хвост выбился из-под рубашки, беспокойно мечась, и Тень услышала тихое:
— Я верю. Я…
***
Несколько ночей подряд Винсент неустанно занимался вандализмом. В дальнейшем призраки с удовольствием справлялись сами.
Слова быстро разлетелись по улице — слова о переменившихся рисунках на стенах гостиницы, что на углу вокзальной и квартала пекарей. Вместо портфелей у бывших путешественников теперь — палитры и мольберты. Вместо сумок — медные музыкальные инструменты. Закатно-рыжий кирпич теперь покрыт узорами — вьются по нему дикие цветы, живые облака и потоки нот. Каждую ночь на крыше играет джаз. Каждое утро художники стоят в новых позах, улыбаются и смеются. Двое нарисованных старичков на первом этаже каждый день травят на угловатых табличках реплик ужасно-прекрасные и старомодные анекдоты.
Гостиница передумала закрашивать муралы, вместо этого нащелкав новых красивых фотографий для сайта и в срочном порядке обновив свою брошюру. «Чудеса Нашей Гостиницы!» — переливается курсивом новая страница.
Духи, на самом деле, еще не чудо, еще не легенда и далеко не достопримечательность, но люди ходят их фотографировать и рассматривать. Где-то в далеком городе художнику друг присылает эти снимки с удивленным:
— Это не твои рисунки разве?
А тот лишь узнает призраков и улыбается с облегчением.
Другие духи города наконец-то приходят в гости, и призраки не умолкают ни на секунду, делясь вестями и пересказывая истории, упиваясь новой яркой жизнью.
На крыше гостиницы, на спутниковой тарелке сзади нарисован хвост со стрелочкой. На антенну рядом наколота визитка:
«Винсент Вебер. Маг».