ПОЦЕЛУЙ СТАЛИ

Ч.17
Ключ от наручников лежал у Онории в кармане и словно прожигал дыру в юбках.
— Мне казалось, ты решил подождать.
— При таком раскладе обождать низя, — ответил Блейд.
— Я позову Эсме.
— Я ужо кормился от нее на неделе и от Уилла тож. Единственная трэль в ближайшей округе — миссис Фэггети, но стока, скока мне надь, она не даст. — Блейд прижал палец к груди Онории. — Тока от тебя я могу кормиться без опаски. Справедливо, чо уж.
Она сглотнула и, едва дыша, опустила взгляд на крепкий палец. Господин прав. Если он появится в таком виде перед любым представителем Эшелона, даже Лео, то превратится в кусок мяса посреди стаи голодных акул. И виновата в этом только Онория.
Она судорожно выдохнула и ответила:
— Я готова.
Ситуация ведь не противоречит заключенной сделке. Лучше покончить со всем разом, чем оттягивать неизбежное.
В зеленых глазах господина промелькнул гнев.
— О, знаю, Онор, ток я тя не спрашивал. Поди сюды.
Он указал на кровать.
— Нет уж, — отказалась Онория. Делать это на постели слишком непристойно. А ей и так не по себе. — А почему не в кресле?
— Онор, живо в кровать, — сказал Блейд, как отрезал.
На подгибающихся ногах она подошла к постели и села на краешек. Блейд властно протянул ей руки.
— Хош, шоб я сам ключ поискал? — спросил он, видя ее замешательство.
— Нет, все в порядке.
Онория вытащила ключ дрожащими пальцами. «Черт бы побрал этого голубокровного!» Казалось, прошла вечность, прежде чем ей удалось попасть в замок. Блейд мог бы помочь, но предпочел стоять столбом, словно это входило в наказание, а затем мягко попросил:
— Ляг.
Онория послушалась. Блейд поставил колено на край постели, и матрас прогнулся под его весом. Онор сдвинулась, задела бедром ногу голубокровного и схватилась за простыни, чтобы совсем на него не скатиться.
Блейд устроил второе колено так, что оседлал ее ноги. Онория отползла назад, пока не уперлась в изголовье. «Дыши, просто дыши», — убеждала она себя. Но не могла не посмотреть на его рот, этот порочный, слегка искривленный рот с тонкими губами, часто изгибающимися в улыбке. Скоро он коснется ее тела, будет слизывать с нее кровь.
Боже правый, она к этому не готова. «Может, вообще никогда не буду готова», — подумала Онория, но напомнила себе о заключенной сделке.
Блейд бросил рядом с ней наручники. Его лицо совершенно ничего не выражало, лишь глаза почему-то сверкали.
— Надень.
— Думаю, они не нужны. Я полежу спокойно.
— Онор, заткнись! — Блейд подтащил ближе столик и разложил на нем кожаный сверток с флешеттами. — Твое ерзанье мя заводит, а так низя. — Он посмотрел ей в глаза. — Щас нам это ни к чему.
— Пожалуйста, надень рубашку, — выпалила Онория.
— Я те не нравлюсь? — Блейд указал на свой бледный, рельефный торс, как будто она его раньше не видела. Затем небрежно провел рукой сверху вниз от середины груди и дальше, зарываясь в светло-желтые волоски, стрелкой уходящие под пояс брюк.
Онория не ответила на вопрос, лишь залилась краской и повторила:
— Пожалуйста.
Как же неловко. Пусть с трэлями в нынешнем обществе и обращались уважительно, Онория всегда считала себя немного старомодной. Все равно они кому-то принадлежали. Как скот. Онор повидала достаточно кормлений в Клинике и знала, чего ожидать. Блейд придержит ее, сделает надрез на вене и жадно присосется к теплому потоку крови.
Как можно уважать того, кто, по сути, считается едой? Ужасная мысль. Внутри все свело от изжоги и тошноты.
Блейд был добр: заплатил за ее ужин, довольно нежно расчесал волосы. Но все изменится здесь и сейчас. После этой минуты Онория станет для него всего лишь пищей.
Блейд, видимо, почувствовал неладное. Перестал поглаживать себя рукой, слез с Онории, сошел с постели, отступил и натянул через голову рубашку: -- Так лучше?
Онория грустно кивнула:
— Да. — Слово вырвалось хриплым шепотом. Она попробовала снова: — Благодарю.
— Я тя не пораню, — вдруг пообещал Блейд и нахмурился. — Ну, несильно. Слегонца кольнет.
Он неправильно понял причину ее нерешительности, хотя при мысли о клинке на коже Онория задрожала.
— Пожалуйста, покончи уже с этим. Довольно разговоров.
— Канешн.
Блейд снова встал на колени, оседлав ее. Онория поспешила застегнуть наручник на запястье, пока не передумала. Она нервничала, ибо не знала, сможет ли лежать смирно, а сопротивление было бы совершенно некстати. Ведь Блейд и так возбудится сверх меры, и она рисковала раздразнить таившееся в нем чудовище. Онория уже видела кормление. Однако сейчас щелканье замка показалось ей хлопаньем двери тюремной камеры.
— К чему мне их прикрепить? Ты же разломал кровать.
Как ни странно, говорила она спокойно и сдержанно и воспринимала происходящее словно со стороны.
— Дай-ка. — Блейд наклонился, закрыв своей тенью газовые лампы люстры.
По коже Онории пробежал трепет предвкушения. Она легла на спину, ощущая, как господин нависает над ней.
Блейд посмотрел на оковы и завел руки Онории ей за голову. Пропустив наручник вокруг кроватного столбика, господин защелкнул браслеты на руках гостьи. Отодвинувшись и положив руки на бедра, он уставился на Онорию, тяжело опустившись на ее ноги.
— Куда?
— В бедренную артерию. — Онория покраснела и закрыла глаза, чтобы не видеть его проницательный взгляд. — Не хочу, чтобы кто-то потом заметил следы.
Откуда бы он ни взял кровь, все равно происходящее слишком интимно. Блейд мог бы присосаться к нежной коже шеи или запястья, но Онория уже знала, что в тех венах не так много крови, как в других.
Легкий чувственный трепет запульсировал между бедер. Предвкушение, страх и что-то еще непонятное заставляло ее полыхать, как лесной пожар. Онор стала задыхаться. Блейд внимательно посмотрел на нее, но она уставилась в потолок и попыталась не думать о тяжелых стальных браслетах, сковывавших руки. Все мышцы тела напряглись. Она почувствовала легкое скольжение ткани по ногам, когда господин задрал ее юбки. Предвкушение охватило лоно, и Онория, осознав, что задержала дыхание, выдохнула. Блейд коснулся ее подвязок.
— Подожди.
Он застыл в терпеливом ожидании. Онория попыталась логично объяснить свое возражение, но так и не вышло. Казалось, ее мозг превратился в кашу. А Блейд все ждал. Только это дало Онор силу посмотреть ему в глаза. Он позволил ей управлять ситуацией, хотя явно был главным.
— Я готова, — прошептала Онория.
Он взял ремень и попробовал натяжение. Онория знала этот прием по работе в Клинике.
— Я мигом. — Одной рукой Блейд поднял ее левое колено и прижал стопу в чулке к матрасу, а второй — перевязал жгутом бедро.
Онория не собиралась смотреть, но почему-то не могла оторвать глаз от того, что делал Блейд. Он двигался удивительно ловко, и она едва не забыла, что юбки задрались до бедер, а бледная обнаженная плоть над тусклыми лентами подвязки предстала его взгляду. Затем он крепко затянул ремень.
Боль, давление, тупая пульсация в ноге.
— Над сжать как следует, — извинился Блейд, чуть ли не рыча.
Онория тихо вскрикнула, когда он завязал ремень еще туже. Верхняя часть бедра пульсировала в такт с сердцебиением. Онория вдруг словно услышала громкие и частые удары. Обхватив руками цепочку наручников, она стиснула зубы и заставила себя не двигаться. А немного обождав, склонила голову и глянула вниз. Блейд тяжело дышал, сжав зубы от усилий. Будто почувствовав на себе ее взгляд, он посмотрел на нее черными демоническими глазами. Мир померк.
Онория потеряла способность дышать и лишь ощущала обжигающую пульсацию в ноге, влажный жар между бедер. Все в ней кричало об опасности, заставляя чувства обостриться.
Блейд впился руками в мягкую нежную плоть ее бедра и резко вдохнул через нос:
— Не двигайся, милашка.
Онория кивнула и откинулась на подушку.
Закрыв глаза, она сосредоточилась на ощущениях. Вот он развязывает ленточки подвязки, приспускает чулок. Каждое касание словно обжигало и без того распаленную пульсирующую кожу. Онория подавила стон, вызванный не только болью. Такого она никогда прежде не испытывала. Блейд большим пальцем погладил ее артерию. Затем убрал руку — видимо, потянулся за лезвием.
Онория воспринимала происходящее, не видя самой картинки. Ощутила, как кровать прогибается под его весом. Услышала шорох простыней — такой интимный. Потом Блейд провел рукой по ее ноге. Неожиданно внутреннюю сторону бедра пронзила боль от пореза. Онория вскрикнула, пытаясь не шевелиться. Сердце барабаном колотилось в ушах. И тут… его рот. Такой удивительно влажный. Обжигающий и ледяной. Ощущение посасывания вызвало ответный спазм внутри лона, будто с каждым глотком крови Блейд получал частичку сущности самой Онории.
Блейд резко распустил жгут. Онория выгнулась от боли, когда кровообращение в ноге вдруг возобновилось. Посасывание лишь усилилось, став почти нестерпимым.
— Тише. — Дыхание Блейда обдало ее бедро, его голос звучал хрипло от желания. Господин железной рукой удерживал пленницу на месте.
Онория остро чувствовала его прикосновение, желание разгорелось в ней с беспощадной яростью. Она едва сознавала, что машинально пытается высвободить руки, или что юбки собрались вокруг бедер. Плевать. Значение имели лишь губы Блейда, тянущие, посасывающие, и его язык, что лижет нежную плоть. Это непонятное чувство было настолько сильным, что Онория погрузилась в первобытную страсть, где не думаешь ни о последствиях, ни о доводах разума. Есть только потребность. Онория дернула бедрами. Блейд положил руку на ее живот, заставляя лечь, но пленница продолжала извиваться. Тихий вскрик сорвался с ее губ, стоило ему вонзить зубы в бедро. «Он меня укусил». От острого ощущения мурашки побежали по коже.
— Не шевелись! — угрожающе прорычал Блейд.
Все равно, что пытаться остановить прилив. Онория была на грани, и одного прикосновения его губ хватило, чтобы ее тело снова дернулось навстречу. Все казалось слишком ярким, всего было слишком много. Ей хотелось сорвать с себя одежду, чтобы избавиться от обжигающего зуда шерсти на ставшей чересчур чувствительной коже.
Блейд выругался, затем лизнул ее бедро. Жаркое прикосновение языка едва не заставило Онорию потерять самообладание.
Она вскрикнула.
— Онория.
Он произнес ее имя без акцента, вроде как отчаянно и с примесью чего-то еще. Она посмотрела ему в глаза. Дикое желание во взгляде Блейда застало ее врасплох, а ответный порыв охватил все тело.
Господин расстегнул ремень, отбросил его в сторону, прижал льняную тряпочку к ранке, останавливая поток крови, и поспешно перевязал.
-- Где? — выдавил Блейд.
Онории не нужно было спрашивать, о чем он. Но даже сильное желание не могло заставить ее признаться о таком вслух.
Их взгляды встретились.
«Прикоснись ко мне, умоляю».
— Здесь? — Он сжал ладонью горячий розовый холмик между ее ног.
Онория должна была запротестовать, но вместо этого приподняла бедра, чтобы прижаться к мужской руке нагретой плотью.
«Сильнее».
— Вот так? — хрипло и напряженно спросил Блейд.
Хлопковое белье промокло насквозь. Прохладный воздух омыл разгоряченную кожу, когда Блейд коснулся обнаженного пульсирующего средоточия, Онория вскрикнула, будто пронзенная молнией.
— Черт тя подери, Онор!
Блейд приподнялся. Его рубашка распахнулась, открывая взору выпуклые вены и мышцы. Онория приподнималась и изгибалась, чувствуя, как в ней что-то растет. Волна. Огромная волна желания, угрожающая потопить ее. Онор никак не могла ей противостоять.Обжигающие искры пронеслись по телу. Онория открыла глаза и увидела Блейда, не сводящего взгляда с ее лица.
— Тиш, не сопротивляйся, — простонал Блейд.
«Не думай».
Онория приподняла бедра и почувствовала, как он двинулся глубже. Какое необычное тянущее ощущение.
На его губах появилась мрачная улыбка:
— Доверься мне.
Онория подняла бедра еще выше.
— Можно? — спросил господин.
Она замотала головой из стороны в сторону, раскрасневшись от желания, и издала еще один тоненький стон.
— Можно? — требовательно повторил Блейд, вводя в нее кончики пальцев.
— Да.
И он наполнил ее. Наслаждение росло.
Каким-то образом Онории удалось повернуться и прижаться лицом к Блейду. К своему изумлению, она вонзила зубы в твердую мышцу, которая связывала его шею с плечом. Блейд издал низкий горловой стон, двигая в ней пальцами все быстрее. В другой раз она смутилась бы своего поведения: лежать с мужчиной, раскинув ноги в отчаянной потребности, распутно двигать бедрами… Но сейчас для нее существовал только Блейд, лишь его прикосновения и растущее напряжение в лоне.
Блейд мучил ласками ее тело. Онория не могла пошевелиться, не могла дышать. Она открыла глаза и не сумела сдержать крика.
— Вот так, — прошептал господин хрипло и торжествующе.
Онория почувствовала, как он сильно потерся о ее бедро. Одна мысль об этом распалила пленницу сильнее, ярче. Волна наслаждения зависла над ней на сокрушительную напряженную секунду. А потом Онория закричала, прижавшись лицом к его плечу, чтобы приглушить звук. Это ощущение вдруг стало слишком острым и сильным. Боже милостивый, это слишком! Ей было чертовски хорошо.
Блейд притянул ее к себе и укусил. Острая боль заставила Онорию открыть глаза.
Когда наслаждение начало утихать, Онория спохватилась. Боже милостивый! Блейд сунул пальцы внутрь нее. И обнажил ее при свете дня!
— Не думай, — низко и хрипло простонал он.
Откуда Блейд узнал, что происходит у нее в голове?
Он слегка прикрыл ей бедра юбками, хоть материя поддалась не сразу, затем прижался лицом к шее Онории. С каждой секундой наслаждение угасало, а она приходила в чувство. «Что же я наделала? Что мы наделали?»
Сила разрядки застала Онорию врасплох.
«Я позволила ему меня коснуться. И, боже милостивый, я наслаждалась каждой секундой». Секс оказался вовсе не скупым механическим процессом, о котором она читала в книгах, а настоящим водоворотом потребности и желания, сметающим все на своем пути. Онория почувствовала, как из волос посыпались шпильки. Чулок сполз и болтался где-то внизу, у лодыжки, прямо как ее хваленые моральные устои. Смятые юбки практически не закрывали ноги.
И Блейд — живой, дышащий, тяжелый — лежал рядом и уже сейчас вызывал в ее теле новые желания.
Что-то горело внутри, какое-то легкое ощущение неудовлетворенности. «Я хочу еще».
Какая шокирующая мысль. За пять минут Онория из уважаемой невинной девушки превратилась в похотливую растрепанную распутницу. Блейд оказался намного опаснее, чем она считала.
— Думаю… думаю, тебе лучше меня отпустить.
Блейд повернулся, поднял голову с подушки и сердито посмотрел на Онорию:
— Я ж сказал, не думай!
Его щеки порозовели, а губы припухли.
«Не смотри!»
Онория отвернулась. Влага между бедрами так некстати напоминала о случившемся, как и витавший в воздухе мускусный запах.
— Прости. Не сдержался, — пробормотал Блейд.
Он винил во всем себя. И пусть в глубине души Онории хотелось его помучить, она подавила порыв и повернула голову к голубокровному:
— Я тебя сама попросила.
Блейд удивлено округлил глаза.
— Но больше такого не случится.
Он прищурился и возразил:
— Ну уж нет.
— Не случится, иначе я разорву нашу сделку. Я не могу… — Онория задрожала. — Для меня это слишком.
Наслаждение заставляло желать большего. Даже сейчас ее тело беспокойно пульсировало. Сколько пройдет времени, прежде чем она станет молить Блейда о большем? Одна мысль о том, чтобы погрузиться в водоворот желания, пугала Онорию до жути. За такое наслаждение она будет готова на все. Отбросит все свои принципы и попросит Блейда овладеть ею. Потеряется в чувствах к нему и потеряет собственное сердце. Нет, это слишком опасно. Ей и так забот хватает: Чарли, Лена, преследования Викерса. Стремительно заканчивающийся месяц, по истечении которого доктор Мэдисон сообщит властям о болезни ее брата. Как бы Онор ни хотелось свернуться в объятиях Блейда и прижаться к нему, это всего лишь эгоистичная потребность иметь что-то только для себя. Онорию обжег гнев. «Черт бы побрал Лену! И Чарли! А особенно отца!» Вслед за этой вспышкой на нее накатило чувство ужасной вины. «Я не имела этого в виду. Просто хочу… Чего?»
Угрожающий и молчаливый, Блейд ждал ответа.
— Я не могу этого сделать. Пожалуйста, освободи меня, — попросила она.
— Онор.
— Прошу, — тихо повторила она. — Мне пора домой. Мой брат сегодня утром плохо себя чувствовал. Ты принесешь дневники?
Разочарование мелькнуло на лице Блейда, но он взялся за наручники, быстро повернул ключ и освободил пленницу. Она села, потерла запястья, попыталась разгладить юбки, но у нее закружилась голова.
— Погоди. — Блейд прислонил ее к своему плечу. — Лучше полежи чуток. Потому-то мне больше по душе кровать.
— Ты со всеми трэлями такое проделываешь?
Онория прижала руку ко лбу. Зрение затуманилось. Она чувствовала твердое и крепкое тело рядом. В глубине души ей хотелось прижаться щекой к плечу Блейда и опереться на него. Позволить ему взять на себя ее бремя. Онория жестко подавила это желание.
— Ниче такова. Обычно я не смешиваю секс и жажду крови.
— Как мне повезло.
-- Да и мои трэли никада не вели ся так, как ты, — прорычал Блейд и с дьявольской грацией соскользнул с постели. Похоже, он уже полностью восстановился.
— Сколько нужно ждать? Мне пора домой.
— Я притащу дневники, а там глянем, удержишься ли ты на своих двоих. Уилл проводит тя домой.
— Уилл будет в восторге, — язвительно ответила Онория и тут увидела лицо Блейда. — Извини, это было грубо с моей стороны.
Блейд пожал плечами:
— Уилл ток мя защищает. Вервульфены шибко пекутся о своей семье.
Интересная новость. Блейд считал всех своих подчиненных, плюс, разумеется, Эсме, семьей. На Онорию накатила острая тоска, которую она быстро придушила на корню. У Блейда своя небольшая семья, у нее — своя. И вдруг с ослепляющей ясностью Онор осознала: возможно, он понял бы, что она пытается сделать. И все же… у нее не хватило смелости открыть рот и попросить его о помощи. А если он не поймет? А если потеряет самообладание, как уже бывало, и убьет ее брата?
— Онор?
Блейд внимательно наблюдал за сменой эмоций на лице гостьи.
— Значит, подожду, пока Уилл не разрешит мне уйти, — прошептала она. Трусиха.
Блейд еще минуту смотрел на нее, будто ожидая, что она скажет что-то еще, а затем его взгляд стал непроницаемым.
— Да будет так.