Участник шоу «Голос» Антон Беляев: Когда нам улыбнулось солнце, у нас с собой были темные очки

Многие помнят, как этот музыкант - c игрушечным осликом Плюшей под мышкой - создавал до неприличия стильные номера на проекте «Голос»
Некоторые начали следить за творчеством Антона Беляева чуть раньше и знают его в первую очередь как лидера группы Therr Maitz. Остальным только предстоит узнать, что это за парень в сипловатым голосом и в очках.
- Антон, в интервью вы рассказываете, что в Магадане росли плохим парнем и музыка спасла вас от тюрьмы...
- Да, легенда не поменялась (смеется и закуривает). Несмотря на то что я рос в интеллигентной семье - моя мама работала учительницей, - в Магадане было необходимо быть пацаном. Точнее, не быть пацаном было невозможно. Любишь ты театр или пианино - не важно, все пути вели через наш опасный парк. Поэтому в какой-то момент желание самоутверждаться привело меня в буйную компанию, вместе с которой меня несло лет пять, и дальше становилось только хуже, хуже и хуже... Ну что, называть статьи УК? Вовсе не обязательно. Хватит одной, самой веселой истории тех времен.
- Там не было веселых историй, скажем так. Кто-то нахлобучил соседа, снял с него дубленку, продал, на эти деньги были куплены запрещенные препараты, а потом их пытались сбыть. Наверное, тогда было весело, но сейчас это вспоминается с горечью. Весело одно - это завершилось! Причем без оторванных рук и ног, инсультов и наркологических клиник. Из тех, кто остался жив, у меня есть только один друг: он приезжает ко мне два раза в год, и я осознаю, что это человек с другой планеты. Мне сложно общаться с ним, сложно его развлекать, понимать и находить темы для общения.
- А вы как же вынырнули?
- В том возрасте понимание прийти не могло. Поэтому помогло окружение, а именно мама. Она и вытащила меня за уши из болота. Я, естественно, не понимал, сопротивлялся, тонул, но кричал: «Не трогайте меня! Мне хорошо!» Слава богу, у мамы хватило сил депортировать меня в Хабаровск. Там я медленно начал приходить в себя. С моста из приключений я соскочил благодаря музыке. Появилась некая свобода, и возникло желание играть. Не когда тебя учат музыке, а когда сам хочешь, понимаете? Там я собрал первый состав Therr Maitz - мы сидели в подвале Института культуры, где я учился, и вместо изучения предметов сочиняли и играли. Это была часть нашей жизни.
- А потом вы переехали в Москву и начали писать аранжировки для других музыкантов...
- Да, в городе надо было выживать, но я понимал, что это занятие не приносит настоящего удовлетворения музыканту. Среди тех, кто этим занимается, почти нет счастливых людей. Любой музыкант, который берет в руки инструмент, хочет выступать на стадионе. Любой, сто процентов! Поэтому в какой-то момент я собрал новый состав Therr Maitz, и с тех пор мы выступаем.
- Сейчас вы понимаете, в какую сторону плывете? Ведь вы играете и фанк, и поп, и инди, и трип-хоп, и джаз, и иногда рэп...
- Про рэп это вы, конечно, перегнули. Но в этом смысле я себя не сковываю. Вот в сентябре у нас выходит новый альбом Unicorn, но это всего лишь некий отпечаток, слепок того, что существует сейчас. Может быть, потом мы выпустим альбом джазовых композиций. А что я захочу играть, когда буду умирать, тем более не знаю. (Смеется.) Суть в том, что людей цепляет, пока ты удивляешь. Люди любят артистов, музыкантов, художников, потому что в их творчестве есть сказка. В простой жизни этого нет. И чтобы музыкант мог создавать эту сказку, надо, чтобы ему самому не было скучно. Нельзя играть и творить в одной и той же манере. В противном случае сначала у людей, а потом и у тебя самого пропадает интерес. Хотя сказка у каждого, конечно, своя...
- На шоу «Голос» вы отметились блестящим исполнением каверов. Но при этом вы понимали, что без своей музыки далеко не уплывете?
- Если бы не наличие собственной музыки, мы бы разделили судьбу большей части участников шоу «Голос». Мы были подготовлены. Скажем так, когда нам улыбнулось солнце, у нас с собой были темные очки. А могло быть иначе: сразу после этого успеха и всплеска интереса к нам мы бы начали думать, что пора писать собственные песни, потом прошло бы еще три месяца, потом в спешке сделали бы аранжировки, и неизвестно, чем бы это закончилось. У нас на руках был материал, поэтому получилось классно.
«Я отправил Юле бутылку водки в подарок, что было весьма элегантно»
- Как вы познакомились с будущей супругой?
- Я был на свадьбе нашего звукорежиссера Ильи Лукашева, крепко выпил и пошел гулять в поисках продолжения банкета. Позвонил своим друзьям-архитекторам, оказалось, что к ним приехала голландская делегация и они все вместе сидят накидываются. В полвторого мы приехали к ним, народу было мало, и я начал балагурить. Увидев красивых дам, я подослал к ним мою подружку разузнать все и позвать их к нам. Отправил им в подарок бутылку водки, что было весьма элегантно (смеется). Мне казалось, что они будут возмущены и скажут: «Что вы себе позволяете?!» Но они оказались смелыми - подсели к нам. Мы познакомились, я взял телефон у Юли, но она мне наврала - дала телефон с неправильной цифрой. Через несколько дней я нашел эту бумажку и методом подбора все-таки дозвонился до нее и позвал на музыкальную вечеринку. Конечно, предстал там в полной красе: полез на сцену петь, вокруг было много леди, я всех угощал и произвел впечатление на девушку. В финале вечера я сказал: «А теперь поехали ко мне смотреть кино!» Перед кино мы заехали в магазин, купили Юле зубную щетку и... С того дня она не выезжала из моей квартиры. Кстати, уже потом выяснилось, что Юля с подругами на самом деле в тот вечер скучали и думали: «А не выпить ли водки?» При этом, конечно, они не выглядели как девушки, которые будут пить водку! Это была чистая провокация.
На какие еще безумства вам приходилось идти ради любимой?
- Думаю, в топе этих событий стоит, конечно, свадьба. Правда, я ни разу не жалею. Хоть я и вел разгульный образ жизни, но свадьба - это отличная граница. Ты всегда знаешь, что есть тыл, тебя всегда ждут и любят. Кроме того, Юля - отличный кент. С ней всегда можно обсудить любые вопросы, как с другом.
- До следующей границы - отцовства - готовы дойти? Видите себя семьянином?
- Ага, примерным! (Смеется.) Думаю, все произойдет случайно. В хорошем смысле слова. Мы с Юлей взрослые ребята и, конечно, обсуждали этот вопрос. Но пошагового плана не составляли. Всему свое время.
- Свои музыкальные проекты с женой обсуждаете?
- Она очень серьезный меломан и отлично разбирается в музыке. Слушает ее даже больше, чем я. Поэтому к ее мнению я всегда прислушиваюсь, но мне она нечасто пытается что-то сказать. Она и так видит, как я сам себя уничтожаю. Так что обычно я сам у нее спрашиваю: «Как тебе, нормально?» «Нормально», - спокойно отвечает Юля. И этого нам достаточно. (Улыбается.) Если ей что-то не нравится, она скажет. Сейчас у нас большое число концертов, и отыграть все идеально невозможно. Так вот Юля - очень четкий индикатор. Находясь во время концерта в зале, она видит и отлично фиксирует, когда мы устали или не в настроении, когда что-то не получается или беда со звуком. В этом плане она у нас еще и шпион!
- По темпераменту вы с ней совпадаете?
- Абсолютно разные. Юля - листочек на ветру. Восприимчивая, тонко чувствующая, чуткая, чаще расстраивается, может заплакать. Я в этом смысле более толстокожий. В силу привычки. Когда меня расстраивают, внутри все начинает кипеть, но давным-давно я привык держать хорошую мину при любой игре. Меня сложно выбить из колеи, хотя поводов масса.
- Если случаются разногласия, вы легко идете на компромисс?
- Я - нет. Юля - да. (Смеется.) У нас четкая и тотальная диктатура, а не демократия. А по-другому и не работает. Невозможно ни в коллективе, ни дома без жесткой руки. Не потому что мне нравится подавлять людей, а потому что иначе это не работает. Надо, чтобы кто-то сказал: «Будет так!» И это не обсуждается. При этом каждый раз, когда я беру на себя такую ответственность, понимаю, что отвечать придется тоже мне. Поэтому стараюсь делать это аккуратно. Группа - тоже непростой объект, у всех свое мнение, настроение, взгляды. Но пока вроде бы удается сохранять баланс. У нас в Therr Maitz дружественные отношения. Периодически, конечно, кто-то ненадолго выпадает из общей гармонии. Например, Артем (басист Therr Maitz Артем Тильдиков, сотрудничал с Земфирой, Елкой и Ноггано. - Авт.) - страшный ворчун. И мы это знаем. Ну что делать, бывает. Пережили этот момент, похрипели и пошли дальше.
- А кто у вас в семье более ревнивый?
- Юле, конечно, непросто. Но она понимает специфику процесса, поэтому берет себя в руки. А что делать? В основном ко мне подходят, чтобы сфотографироваться или взять автограф, и эти девушки ни на что не претендуют. Гораздо тяжелее, когда появляются неадекватные персонажи - пишут откровенные SMS или присылают фото разного содержания. Это травмирует сильнее. Но ревновать меня - не самое страшное. Бывает, что прилетает и Юле. Один раз мы были в Риге, Юля вышла в зал посреди концерта, и на нее буквально накинулись местные женщины. Кто-то узнал, что она - моя супруга, и на нее началась атака! Так что теперь без охраны она не выходит.
«То, чего ты достиг, значения не имеет»
- Кроме того, ваша жена параллельно выступает еще и в роли менеджера группы. Домашний офис не напрягает вас?
- Напрягает. Но всех нас пока это устраивает. Раньше было еще хлеще: Юля выполняла почти все функции в группе - пресс-атташе, гендиректор, администратор на площадке, гитарист, барабанщик, писала аранжировки. Ой, что-то меня занесло. (Смеется.) В общем, Юля тянула все что могла. Мы думали, что вот-вот и объем нагрузки сократится. Но со временем он только вырос, поэтому наш состав ширится, а Юля по-прежнему менеджер.
- Это из-за того, что вы не готовы довериться человеку со стороны? Насколько вы способны доверять людям?
- Тяжело оценить. Я верю людям, часто убеждаюсь, что не надо, но не могу по-другому. Другое дело, что я заранее готов к негативному исходу. Но это не значит, что я не буду работать с человеком.
- Специальные костюмы, оболочки и панцири на этот случай имеются?
- Этого добра навалом! У меня всегда есть маска. Проблема в другом (вздыхает) - маска в какой-то момент прирастает к настоящему лицу. Я уже запутался в этих своих личностях. Деформация происходит непрерывно. Помню себя в 13 лет, когда в хулиганские молодые годы участвовал в разных «акциях», и дико страдал от этого. С одной стороны, пацанские понты. С другой - моя настоящая мякоть. Зачастую было обидно до слез: «Зачем это? Что я делаю?» Но со временем черствеешь и мир становится проще - учишься не реагировать на плохое.
- Как успех деформирует лично вас?
- Не могу сказать. Очень рано говорить об успехе. Каждый день я делаю этот анализ, сдаю пробирочку, чтобы определить, насколько я ушел от себя. Что-то во мне меняется, но отследить это сложно. Наверное, не успех, а нагрузка делает меня жестче: перестал церемониться, шутить над косяками организаторов концертов, теперь я не трачу на это время - просто делаю замечания и выводы. Есть близкий круг людей, с которыми я дружу. Зачем мне пытаться быть хорошим и дружелюбным для всех остальных?
- Логично. А часто размышляете над тем, чего достигнуть пока не удалось?
- Этот химический процесс не прерывается - он и движет вперед. То, чего ты достиг, значения не имеет. Со стороны может казаться: о, круто! Но ты-то сам понимаешь, что уже пришел к этому. У меня уже есть эти игрушки, значит, надо идти дальше.
«Хипстеры прекрасно знают, что такое шансон»
- Еще на шоу «Голос» вы признавались, что удивлены всплеском интереса к вам. Дословно: «Надо же, оказывается, Первый канал смотрят хипстеры».
- Это была шутка про то, что выделываться нехорошо. Каждый хипстер в этой стране знает, что такое шансон. И, я уверен, даже знает содержание некоторых песен Михаила Круга. Едет хипстер утром из клуба, слышит «Радио Шансон» и думает: «Эх, хорошая музыка. От души!» Так что не надо выпендриваться (смеется).
- А что за люди слушают вас?
- Большое количество людей узнали меня из «Голоса». И если раньше на концертах их было 99%, то сейчас - после того, как проект давно завершен, - около 50% публики уже хорошо знакомы именно с Therr Maitz, знают, чего от нас ждать. Хотя есть и те, кто уходит с концертов - у нас слишком громко. А есть и бабушки, которые сидят и хлопают. Сюрреалистичный сюжет, если честно. Но мы всех любим и продолжаем вовлекать людей в нашу музыку.
- Какой самый сумасшедший гастрольный казус вывел вас из себя?
- Даже вспоминать не хочется. Гастроли - это не рестораны и пятизвездочные отели, это череда мелких стрессов. Вот недавно возвращались из тура в одном самолете с группой «Ленинград», так парни рассказали нам столько грязных анекдотов, что я постарел лет на 15. А потом у меня украли сумку. Там были приличная сумма денег и Плюша (игрушечный ослик - талисман группы, с которым Антон выступал и на «Голосе». - Авт.). Мы подняли шум, начали вычислять, кто это мог сделать, и в итоге нашли сумку - она осталась в конце салона. А ослик валялся на полу.
- Насколько юмор помогает вам переживать подобные истории?
- Юмор - единственная наша анестезия. Если не смеяться, то можно умереть с горя. Нас расстраивают каждый день. И мы сами чувствуем, что находимся на грани фола - готовы переругаться и взорваться из-за мелочей. Но поскольку мы все придурковатые, то нам достаточно поржать над ситуацией и забыть о ней (улыбается).
- Со стороны дилетанта процесс творчества представляется так: молния попадает в дерево, бац - родился шедевр. Как у вас?
- Никакой формулы создания песни нет. Каждая песня получалась совершенно по-разному. Вот, к примеру, самая нелепая история: у нас была программа, которую мы играли, и я понимал, что ее необходимо ускорить, добавить драйва. Есть прекрасный пример - песня Billie Jean Майкла Джексона, написанная в темпе с частотой 114 ударов в минуту. Сел ночью и решил написать что-то в таком же темпе. Утром принес на саундчек песню Feeling Good Tonight. Парни послушали и говорят: «Нормально». Вот и все. Магии не было. Нужна была песня, и я сделал.
«Каждое испытание ведет к твоему личному первому месту»
- Какое самое важное открытие вы совершили для себя за последнее время?
- Я понял, что, когда чем-то занимаешься, всегда посещают мысли: не стоит, это не нужно миру, никому не интересно, невостребованно. Вот эти мысли никакого значения не имеют. На них нельзя обращать внимание. Мнения окружающих и сомнения с их стороны тоже не должны волновать. Никто и никогда не скажет, что тебе нужно делать. Как чувствуешь, так и надо работать. Долбить в одну точку.
Для вас важно уметь побеждать?
- Я же все время проигрываю, вы заметили? (Смеется.) В «Голосе», например!
- Что-то подсказывает, что вы всерьез не рассчитывали на победу в этом шоу.
- Ну да, формат конъюнктурный, я это понимал. Но если серьезно, у меня нет фанатизма по поводу своего первенства. С детства я участвовал в конкурсах игры на пианино, побеждал, и ни разу у меня не было этого яростного чувства - быть первым! Я считаю, что каждое испытание увеличивает твой потенциал и запас прочности, ведет к твоему личному первому месту. Смысл не в статуэтке или грамотах, важно понимать, что внутри тебя идет процесс, что ты не остановился и не замерз, что тебе нужно двигаться к цели.
- Чему самому важному научили вас родители?
- В режиме поучения у нас ничего не происходило. Главное, что я запомнил, - это необходимость выбирать из того, что есть. Мама сказала мне: «Слушай, все нормальные дети, помимо школы, что-то делают, и ты тоже должен. Выбирай!» Как вы понимаете, принимать такие решения в детстве несколько сложновато. Я страшно мучился, мы ходили по всем секциям, я ничего не понимал, но потом мы дошли до проверки ритма в музыкальной школе (стучит пальцами по столу) - и все стало ясно. На самом деле музыкальная школа - это технологический процесс: дают детям играть программу, которая зачастую им не нравится. Но мне повезло. Моя учительница давала мне красивые пьесы: я долго разбирался в нотных листах, продирался сквозь эту темноту, но на выходе получалось очень красиво и круто. Вот это и есть суть: сложно - это не значит плохо. Сложно - это и красиво.
- Очки, с которыми вы не расстаетесь, это тоже красиво? Еще несколько лет назад вы записывали клипы и ходили на съемки в эфиры без них...
- Я давно их ношу. Просто сейчас это... часть образа, что ли. Снять их насовсем будет тяжелова