Неделей ранее мы с вами исследовали историю Пожарной улицы вместе с Вильгельмом Обгартелем, а сегодня пробежимся по ней в сопровождении тогда еще юной девочки Эллы Шинхубер и заглянем в гости к жителям этой старой, но прекрасной улицы Инстербурга… Евгений А. Стюарт …Мой детский рай отражается в моей памяти столь же ясно, будто только вчера я покинула её, мою дорогую старую Шприценштрассе. Я провела на ней первые десять лет своей жизни, совпавшие и с первым десятилетием нового столетия. Я вспоминаю маленькие одноэтажные домики, некоторые из которых своими фронтонами выходили на улицу. Они ютились между двухэтажными собратьями. А на другой стороне возвышались старые фахверковые склады, послужившие мотивом для многих художников. Помню узкие тротуары, сложенные из прямоугольных каменных плит и ухабистую брусчатку проезжей части, по которой изредка грохотали телеги. В рыночные дни во дворах Техлера и Локнера собирались крестьяне со своими повозками, желая немного передохнуть. Но нас, детвору, гораздо больше интересовала «Зелёная Минна» (прозвище полицейского автомобиля, немецкий аналог «чёрного воронка»), которая время от времени приезжала в один из домов на нашей улице. Мы бежали за ней, пытаясь заглянуть внутрь. Но большие ворота дома открывались, впуская автомобиль, и тут же закрывались за ним, к нашему разочарованию не давая нам возможности узнать, кого в нём привезли. Мы могли только гадать, был ли это очередной пьянчужка или настоящий преступник. Большего нам знать было не дано. Полицейский участок находился во дворе бывшей пожарной части, где ранее хранилось пожарное оборудование. Порой наше любопытство удовлетворялось, когда полицейские в своих нарядных пикельхаубе (или пикельхейм – остроконечный кожаный шлем, носившийся в XIX и XX веке военнослужащими российских, германских и британских вооружённых сил, пожарными и полицейскими) вели в тюрьму какого-нибудь преступника со связанными руками. Такую группу всегда сопровождала большая стайка детей, пока та не исчезала за воротами участка. Мрачного вида усатые полицейские при этом не могли удержаться от едких замечаний в адрес малышни. Во всём остальном Шприценштрассе была идеальным местом для детских игр. В любое время года дети здесь играли во всевозможные игры с мячом и обручем, а также устраивали другие забавы. Регулярно по брусчатке громыхала телега «Песочного человека». Под этим прозвищем был известен фермер Акер из Сцамайткемена (ныне Шоссейное, Черняховского района), оглашавший улицу звучным возгласом: «Чистый, свежий песок!». Он продавал его мешками или мерил вёдрами. У него были свои постоянные клиенты. Песок в те времена использовали в том числе и для чистки, поскольку ассортимент чистящих средств был не таким разнообразным, как в нынешние дни. Мне же поручали покупать у него песок, который мы рассыпали вокруг свежих могил на кладбище. На каменных ступенях, которые вели к дому моих родителей, мы, девочки, любили играть в куклы, которые нам разрешали покупать за 10 пфеннигов в магазине Питшнера на Обермюленштрассе (северная часть улицы Садовой). Жили мы в угловом доме по адресу Шприценштрассе №5, где Тейхгассе (Водопроводный переулок) спускался к Замковому пруду. Этот угол освещался мягким светом старого фонаря. Каждый вечер приходил фонарщик и зажигал его. Позднее там появился газовый фонарь, но первые годы его также зажигал фонарщик, пока тот не был переведён в автоматический режим. Войдя в наш дом, вы сначала попадали в прихожую, чьи половицы были вычищены добела вышеупомянутым песком, а затем в ведший во двор коридор, выложенный красным кирпичом. На первом этаже жили мои бабушка и дедушка, а также фрау Августа Ройзер, чей муж работал начальником адвокатской конторы. Мои родители и обе дочери фрау Ройзер (по всей видимости, девочек звали Элиза и Августа) проживали на втором этаже. В одной из комнат они шили постельное бельё с многочисленными вышивками и кружевом. Они навсегда запечатлелись в моём сердце. Я часто наблюдала за их работой, мне также разрешали делать вместе с ними домашние задания. Обе посещали школу для девочек и знали моих учителей, таких, как профессор Карл Йоргенс, Вильке, фрейлейн Эмма Дрохнер и Сельма Шпайсер. Своим первым танцевальным па я также научилась у дочерей Ройзер, так что на своём первом школьном фестивале в Люксенберге я уже могла вполне сносно танцевать вместе со всеми. Ко всему прочему они были музыкально очень одарены и исполняли для меня новейшие мелодии из оперетт Франца Легара, в то время как наши горничные научили меня лишь песне о родительской могиле и песне о невесте разбойника, что ждала предводителя разбойников у водопада. Никогда не забуду Рождественский сочельник в доме моих родителей. Когда наше нетерпение достигало апогея, то мы отправлялись к Ройзерам и любовались их ёлкой, украшенной восковыми ангелочками в золотых платьицах и жёлтыми птичками. Время от времени я присутствовала на обеде у Ройзеров, который им доставляли из заведения Хеллбуша на Шприценштрассе. Сёстры Ройзер регулярно делились со мной сладким десертом. Для меня было огромным удовольствием поздравить фрау Каптуллер, урождённую Ройзер, с её 90-летием и поблагодарить её за всю любовь и заботу, которую она оказывала мне, моим братьям и сёстрам. Но теперь я бы хотела описать некоторые дома на Шприценштрассе до 1-го Тейхгассе и рассказать вам немного об их жильцах, которых помню. Первый дом на Шприценштрассе принадлежал господину Лутту. В гостиной его супруга держала лавку, в которой мы покупали молоко и сливки. В задней же комнате находился столь необходимый нам большой каток для белья. Их сын Эмиль учился в гимназии и, став впоследствии моряком, погиб на тонущем крейсере во время Первой мировой войны. В доме №2 проживала семья художника Тельге, у которого было два сына и две дочери. На верхнем этаже жили Рудаты, у которых был сын по имени Фриц. Красильная мастерская Пакши располагалась на нижнем этаже. Его свадьба стала настоящим событием для обитателей Шприценштрассе. Дом №3 принадлежал мяснику Бёттхеру, проживавшему со своей семьёй на первом этаже. У него было два сына и две дочери. На верхнем этаже со своей семьёй проживал портной Нойбауэр. В доме №4 у скульптора Машке была своя квартира. Он считался заядлым певцом даже в певческой среде города. Его дочь Мета однажды сыграла главную роль в любительской постановке «Зимней сказки», в которой мы принимали участие в качестве ангелов и гномов. На верхнем этаже проживала семья Праль, а также фрау Кушински, владевшая овощным киоском на рынке. В большом дворе находилась мастерская плотника Хеннемана. Дом моих бабушки и дедушки был угловым. Вместе с тремя небольшими домиками и каретным сараем он протянулся до кожевенной фабрики Хейселя. В первом из этих домиков жила швея фрау Зибентритт вместе со своими дочерьми. Второй дом занимала семья Люкс, в которой была одна дочь. В последнем домике находилась токарная мастерская Рукшуса. Его младшая дочь Лене по прозвищу «Кикель» на протяжении многих лет была моей подругой по играм. Позднее она стала учителем. Её сестра Августа стала швеёй и на этом поприще заработала себе отличную репутацию. Позже она переехала на Гинденбургштрассе. Наш двор находился в окружении конюшен за которыми раскинулся сад, где нам разрешалось играть в своё удовольствие. Посреди него росла огромная груша, которая, как считал мой брат, со временем могла вырасти до самого неба. Рядом с деревом стояла беседка с качелями. Мы часто пели там наши самые любимые песни. Тому, кто знал песни с самым большим количеством куплетов, разрешалось раскачиваться дольше всех. Мой дедушка, который долгие годы был парализован, сиживал здесь в своём мягком кресле-качалке и наслаждался нашими играми. Нам нравилось лазать по деревьям, а также через высокую стену на кожевенную фабрику Хейселя. С крыши расположенного у стены сарая мы спрыгивали в мягкое дубильное корье, а затем кратчайшим путём добегали до Замкового пруда. Там находился плот кожевенной фабрики, на котором смачивались шкуры, и на котором так славно было покачиваться на волнах. Впрочем, работникам фабрики наше появление не доставляло никакой радости, и они нас сильно бранили. Недалеко от пруда находился дом плотника Раша. Катаясь на своих маленьких санках по ведущему к пруду склону и выезжая далеко на лёд, его сыновья становились для нас примером для подражания. Обладать такими жёлтыми санками, как у них, было моим самым заветным желанием. Нам же с сестрой приходилось довольствоваться санками-стульями, которые редко доезжали даже до берега пруда, поскольку успевали опрокинуться ещё раньше. Мои первые попытки катания на коньках также проходили на Замковом пруду. За пять пфеннигов нам разрешили тренироваться в «клубе» Тильке. Лишь на втором году обучения я стала обладательницей «настоящей» клубной карты катка на Гавенском пруду, которую приобрела в книжном магазине Хирша на Кёнигсбергерштрассе. С этого момента моё катание на коньках началось по-настоящему. Там мы видели графиню Финкенштейн (урождённую Фишер) из Инстербурга, крутившую пируэты в зелёном бархатном костюме, и Макса Шпорнхауэра в куртке с персидской отделкой и соответствующей меховой шапке, исполнявшего идеальные спирали и дуги. Мы были поражены, когда увидели там ещё и фрейлейн Коспот – учительницу и владелицу частной школы на Шприценштрассе, скользящую по льду в длинной широкой юбке и пенсне на длинном чёрном шнурке. Дневное катание для нас заканчивалось лишь вечером, когда смотритель Бренке выходил на лёд со своим большим колокольчиком. 27 января, ко дню рождения кайзера, на льду установили его бюст, и нам разрешили почтительно объехать его под звуки исполняемого оркестром лихого марша. А теперь снова вернёмся на Шприценштрассе. Дом №6 принадлежал фрау Кюммель, занимавшейся там мелкой торговлей. Правее жила семья Баоло, у которой была одна дочь и двое сыновей, один из которых стал водопроводчиком. Далее следовал участок мясника Крушата, а ещё дальше многоэтажный дом Шульцке (оба этих дома сохранились по настоящее время). Последним, в окружении фруктового сада, стоял дом Раша. Домом №7 на Шприценштрассе владел мясник Шуске. В примыкавшем к нему доме Макса Лёбелля проживали семьи офицеров. Дом был немного перестроен и имел замечательный вид на Замковый пруд. Его большой двор был огорожен высоким забором, сквозь железные прутья которого можно было наблюдать за всем, что происходило в его пределах. Утром мальчишки ухаживали там за лошадьми, после чего мы видели, как офицерская дама в чёрном костюме для верховой езды и дамском седле выезжала в сопровождении одного из мальчиков на прогулку. Днём лошадь запрягали в повозку, и она снова уезжала. Позднее в этот дом въехал пастор Радтке и жил там до 1911 года. Когда же была достроена Меланхтонская кирха, он перенёс свою резиденцию на Цигельштрассе (улица Победы). В соседнем доме располагался популярный винный трактир «Хеллбуш», в котором устраивались свадебные торжества. Помимо этого Хеллбуш осуществлял и доставку обедов на дом. За бывшими зданиями пожарной части присматривал господин Фишер. Из глубокого уважения я всегда делала перед ним особенно глубокий книксен. Позднее на обоих участках были построены здания департамента здравоохранения и городской полицейский участок (здание Главного полицейского управления Инстербурга или полицейского участка №1 сохранилось, хоть и в весьма неприглядном виде). Дом и мастерская на следующем земельном участке принадлежали водопроводчику Карлу Парплису. На верхнем этаже этого здания у фрейлейн Марии Коспот была своя частная школа. Фрейлейн Лиенке вместе со своей сестрой проживали в последнем доме перед 1-м Тейхгассе. Она многие годы работала продавщицей у Якоби, а позднее взяла на себя управление магазином мужской одежды Кринка на Альтер Маркт. На другой стороне улицы находился старый трактир, имевший в качестве своего символа железного журавля на крыше. Теперь же в нём располагалась пекарня Зольдата. Благодаря заказам герцога Дессау ему было позволено именовать себя придворным пекарем. Я до сих пор помню, как он расхаживал в своей зелёной стрелковой униформе. Его сёстры внесли большой вклад в городскую ассоциацию домохозяек. В соседнем доме проживал господин Шефер с супругой и наша добрая фрау Бёттхер, вязавшая длинные белые чулки с великолепными узорами. По особым случаям она также пекла «Столетний пирог», в который входили следующие ингредиенты: фунт сливочного масла, сахар, 12 яиц, миндаль и ещё несколько компонентов, являвшихся её секретом. В соседнем двухэтажном доме жил Юлиус Блох. Далее следовал фахверковый склад Георга Техлера, в котором также располагалась фабрика по производству пива. Напротив нашего дома жил сапожник Ригель. Его сын Карл позднее стал часовщиком. В этом же доме Вилковски – владелец книжного магазина Хирша, что на Кёнигсбергерштрассе, имел складское помещение, в котором хранил продаваемые им пианино и прочие музыкальные инструменты. Мой отец тоже купил у него наше пианино, которое хвалили за прекрасное звучание. Фахверковый склад Локнера вместе с ещё одним домом формировали конец улицы. Постепенно старожилы Шприценштрассе в поисках большего комфорта начали переселяться в более современные дома на других улицах. Мне кажется, это началось с семейства Телги, перебравшегося на Казерненштрассе. Земельный участок Бёттхера купил Юлиус Райзенауэр, владевший сырной лавкой на Кёнигсбергерштрассе. Чуть позже в его руки перешёл и наш дом, а мы сами переехали в Симонишкен. Вскоре после этого Ройзеры также покинули Шприценштрассе и переехали в квартиру рядом с Водонапорной башней. Наша дорогая старая Шприценштрассе не отличалась пышностью, но у неё имелся безошибочно узнаваемый стиль. Я часто и с большой любовью вспоминаю своё детство на ней и передаю привет всем её детям, разбросанным ныне по всему свету. Автор Элла Шинхубер Перевод, комментарии и иллюстрации Евгений А. Стюарт
Панорама Инстербурга с северной стороны Замкового пруда конца XIX века. На переднем плане виден 2-й Тейхгассе, включая дома Эллы Шинхубер и плотника Раша (белый домик выходящий своим торцом на пруд). Большой белый дом с оранжевой крышей справа ныне сохран
Слева на этом снимке, там где идёт мальчик с бидоном, едва выступает маленькая часть ныне сохранившегося дома №2 по Шприценштрассе. Дом автора статьи третий слева
Красным кружком обведён дом №5 по Шприценштрассе, в котором жила Элла Шинхубер
Западная сторона Шприценштрассе. Девочка с коляской стоит рядом с домом № 5
Восточная часть Шприценштрассе возле 1-го Тейхгассе. На заднем плане можно разглядеть дом по Мюленштрассе
красным обведено здание Главного полицейского управления города. Примыкающее к нему большое здание это городской департамент здравоохранения
Современное состояние бывшей полицейской управы Инстербурга
Право знать
Вприпрыжку по Шприценштрассе
Неделей ранее мы с вами исследовали историю Пожарной улицы вместе с Вильгельмом Обгартелем, а сегодня пробежимся по ней в сопровождении тогда еще юной девочки Эллы Шинхубер и заглянем в гости к жителям этой старой, но прекрасной улицы Инстербурга… Евгений А. Стюарт
…Мой детский рай отражается в моей памяти столь же ясно, будто только вчера я покинула её, мою дорогую старую Шприценштрассе. Я провела на ней первые десять лет своей жизни, совпавшие и с первым десятилетием нового столетия. Я вспоминаю маленькие одноэтажные домики, некоторые из которых своими фронтонами выходили на улицу. Они ютились между двухэтажными собратьями. А на другой стороне возвышались старые фахверковые склады, послужившие мотивом для многих художников. Помню узкие тротуары, сложенные из прямоугольных каменных плит и ухабистую брусчатку проезжей части, по которой изредка грохотали телеги. В рыночные дни во дворах Техлера и Локнера собирались крестьяне со своими повозками, желая немного передохнуть. Но нас, детвору, гораздо больше интересовала «Зелёная Минна» (прозвище полицейского автомобиля, немецкий аналог «чёрного воронка»), которая время от времени приезжала в один из домов на нашей улице. Мы бежали за ней, пытаясь заглянуть внутрь. Но большие ворота дома открывались, впуская автомобиль, и тут же закрывались за ним, к нашему разочарованию не давая нам возможности узнать, кого в нём привезли. Мы могли только гадать, был ли это очередной пьянчужка или настоящий преступник. Большего нам знать было не дано. Полицейский участок находился во дворе бывшей пожарной части, где ранее хранилось пожарное оборудование. Порой наше любопытство удовлетворялось, когда полицейские в своих нарядных пикельхаубе (или пикельхейм – остроконечный кожаный шлем, носившийся в XIX и XX веке военнослужащими российских, германских и британских вооружённых сил, пожарными и полицейскими) вели в тюрьму какого-нибудь преступника со связанными руками. Такую группу всегда сопровождала большая стайка детей, пока та не исчезала за воротами участка. Мрачного вида усатые полицейские при этом не могли удержаться от едких замечаний в адрес малышни.
Во всём остальном Шприценштрассе была идеальным местом для детских игр. В любое время года дети здесь играли во всевозможные игры с мячом и обручем, а также устраивали другие забавы. Регулярно по брусчатке громыхала телега «Песочного человека». Под этим прозвищем был известен фермер Акер из Сцамайткемена (ныне Шоссейное, Черняховского района), оглашавший улицу звучным возгласом: «Чистый, свежий песок!». Он продавал его мешками или мерил вёдрами. У него были свои постоянные клиенты. Песок в те времена использовали в том числе и для чистки, поскольку ассортимент чистящих средств был не таким разнообразным, как в нынешние дни. Мне же поручали покупать у него песок, который мы рассыпали вокруг свежих могил на кладбище.
На каменных ступенях, которые вели к дому моих родителей, мы, девочки, любили играть в куклы, которые нам разрешали покупать за 10 пфеннигов в магазине Питшнера на Обермюленштрассе (северная часть улицы Садовой). Жили мы в угловом доме по адресу Шприценштрассе №5, где Тейхгассе (Водопроводный переулок) спускался к Замковому пруду. Этот угол освещался мягким светом старого фонаря. Каждый вечер приходил фонарщик и зажигал его. Позднее там появился газовый фонарь, но первые годы его также зажигал фонарщик, пока тот не был переведён в автоматический режим.
Войдя в наш дом, вы сначала попадали в прихожую, чьи половицы были вычищены добела вышеупомянутым песком, а затем в ведший во двор коридор, выложенный красным кирпичом. На первом этаже жили мои бабушка и дедушка, а также фрау Августа Ройзер, чей муж работал начальником адвокатской конторы. Мои родители и обе дочери фрау Ройзер (по всей видимости, девочек звали Элиза и Августа) проживали на втором этаже. В одной из комнат они шили постельное бельё с многочисленными вышивками и кружевом. Они навсегда запечатлелись в моём сердце. Я часто наблюдала за их работой, мне также разрешали делать вместе с ними домашние задания. Обе посещали школу для девочек и знали моих учителей, таких, как профессор Карл Йоргенс, Вильке, фрейлейн Эмма Дрохнер и Сельма Шпайсер. Своим первым танцевальным па я также научилась у дочерей Ройзер, так что на своём первом школьном фестивале в Люксенберге я уже могла вполне сносно танцевать вместе со всеми. Ко всему прочему они были музыкально очень одарены и исполняли для меня новейшие мелодии из оперетт Франца Легара, в то время как наши горничные научили меня лишь песне о родительской могиле и песне о невесте разбойника, что ждала предводителя разбойников у водопада.
Никогда не забуду Рождественский сочельник в доме моих родителей. Когда наше нетерпение достигало апогея, то мы отправлялись к Ройзерам и любовались их ёлкой, украшенной восковыми ангелочками в золотых платьицах и жёлтыми птичками. Время от времени я присутствовала на обеде у Ройзеров, который им доставляли из заведения Хеллбуша на Шприценштрассе. Сёстры Ройзер регулярно делились со мной сладким десертом. Для меня было огромным удовольствием поздравить фрау Каптуллер, урождённую Ройзер, с её 90-летием и поблагодарить её за всю любовь и заботу, которую она оказывала мне, моим братьям и сёстрам.
Но теперь я бы хотела описать некоторые дома на Шприценштрассе до 1-го Тейхгассе и рассказать вам немного об их жильцах, которых помню. Первый дом на Шприценштрассе принадлежал господину Лутту. В гостиной его супруга держала лавку, в которой мы покупали молоко и сливки. В задней же комнате находился столь необходимый нам большой каток для белья. Их сын Эмиль учился в гимназии и, став впоследствии моряком, погиб на тонущем крейсере во время Первой мировой войны.
В доме №2 проживала семья художника Тельге, у которого было два сына и две дочери. На верхнем этаже жили Рудаты, у которых был сын по имени Фриц. Красильная мастерская Пакши располагалась на нижнем этаже. Его свадьба стала настоящим событием для обитателей Шприценштрассе.
Дом №3 принадлежал мяснику Бёттхеру, проживавшему со своей семьёй на первом этаже. У него было два сына и две дочери. На верхнем этаже со своей семьёй проживал портной Нойбауэр. В доме №4 у скульптора Машке была своя квартира. Он считался заядлым певцом даже в певческой среде города. Его дочь Мета однажды сыграла главную роль в любительской постановке «Зимней сказки», в которой мы принимали участие в качестве ангелов и гномов. На верхнем этаже проживала семья Праль, а также фрау Кушински, владевшая овощным киоском на рынке. В большом дворе находилась мастерская плотника Хеннемана.
Дом моих бабушки и дедушки был угловым. Вместе с тремя небольшими домиками и каретным сараем он протянулся до кожевенной фабрики Хейселя. В первом из этих домиков жила швея фрау Зибентритт вместе со своими дочерьми. Второй дом занимала семья Люкс, в которой была одна дочь. В последнем домике находилась токарная мастерская Рукшуса. Его младшая дочь Лене по прозвищу «Кикель» на протяжении многих лет была моей подругой по играм. Позднее она стала учителем. Её сестра Августа стала швеёй и на этом поприще заработала себе отличную репутацию. Позже она переехала на Гинденбургштрассе.
Наш двор находился в окружении конюшен за которыми раскинулся сад, где нам разрешалось играть в своё удовольствие. Посреди него росла огромная груша, которая, как считал мой брат, со временем могла вырасти до самого неба. Рядом с деревом стояла беседка с качелями. Мы часто пели там наши самые любимые песни. Тому, кто знал песни с самым большим количеством куплетов, разрешалось раскачиваться дольше всех. Мой дедушка, который долгие годы был парализован, сиживал здесь в своём мягком кресле-качалке и наслаждался нашими играми. Нам нравилось лазать по деревьям, а также через высокую стену на кожевенную фабрику Хейселя. С крыши расположенного у стены сарая мы спрыгивали в мягкое дубильное корье, а затем кратчайшим путём добегали до Замкового пруда. Там находился плот кожевенной фабрики, на котором смачивались шкуры, и на котором так славно было покачиваться на волнах. Впрочем, работникам фабрики наше появление не доставляло никакой радости, и они нас сильно бранили.
Недалеко от пруда находился дом плотника Раша. Катаясь на своих маленьких санках по ведущему к пруду склону и выезжая далеко на лёд, его сыновья становились для нас примером для подражания. Обладать такими жёлтыми санками, как у них, было моим самым заветным желанием. Нам же с сестрой приходилось довольствоваться санками-стульями, которые редко доезжали даже до берега пруда, поскольку успевали опрокинуться ещё раньше. Мои первые попытки катания на коньках также проходили на Замковом пруду. За пять пфеннигов нам разрешили тренироваться в «клубе» Тильке. Лишь на втором году обучения я стала обладательницей «настоящей» клубной карты катка на Гавенском пруду, которую приобрела в книжном магазине Хирша на Кёнигсбергерштрассе. С этого момента моё катание на коньках началось по-настоящему. Там мы видели графиню Финкенштейн (урождённую Фишер) из Инстербурга, крутившую пируэты в зелёном бархатном костюме, и Макса Шпорнхауэра в куртке с персидской отделкой и соответствующей меховой шапке, исполнявшего идеальные спирали и дуги. Мы были поражены, когда увидели там ещё и фрейлейн Коспот – учительницу и владелицу частной школы на Шприценштрассе, скользящую по льду в длинной широкой юбке и пенсне на длинном чёрном шнурке. Дневное катание для нас заканчивалось лишь вечером, когда смотритель Бренке выходил на лёд со своим большим колокольчиком. 27 января, ко дню рождения кайзера, на льду установили его бюст, и нам разрешили почтительно объехать его под звуки исполняемого оркестром лихого марша.
А теперь снова вернёмся на Шприценштрассе. Дом №6 принадлежал фрау Кюммель, занимавшейся там мелкой торговлей. Правее жила семья Баоло, у которой была одна дочь и двое сыновей, один из которых стал водопроводчиком. Далее следовал участок мясника Крушата, а ещё дальше многоэтажный дом Шульцке (оба этих дома сохранились по настоящее время). Последним, в окружении фруктового сада, стоял дом Раша.
Домом №7 на Шприценштрассе владел мясник Шуске. В примыкавшем к нему доме Макса Лёбелля проживали семьи офицеров. Дом был немного перестроен и имел замечательный вид на Замковый пруд. Его большой двор был огорожен высоким забором, сквозь железные прутья которого можно было наблюдать за всем, что происходило в его пределах. Утром мальчишки ухаживали там за лошадьми, после чего мы видели, как офицерская дама в чёрном костюме для верховой езды и дамском седле выезжала в сопровождении одного из мальчиков на прогулку. Днём лошадь запрягали в повозку, и она снова уезжала. Позднее в этот дом въехал пастор Радтке и жил там до 1911 года. Когда же была достроена Меланхтонская кирха, он перенёс свою резиденцию на Цигельштрассе (улица Победы). В соседнем доме располагался популярный винный трактир «Хеллбуш», в котором устраивались свадебные торжества. Помимо этого Хеллбуш осуществлял и доставку обедов на дом.
За бывшими зданиями пожарной части присматривал господин Фишер. Из глубокого уважения я всегда делала перед ним особенно глубокий книксен. Позднее на обоих участках были построены здания департамента здравоохранения и городской полицейский участок (здание Главного полицейского управления Инстербурга или полицейского участка №1 сохранилось, хоть и в весьма неприглядном виде). Дом и мастерская на следующем земельном участке принадлежали водопроводчику Карлу Парплису. На верхнем этаже этого здания у фрейлейн Марии Коспот была своя частная школа. Фрейлейн Лиенке вместе со своей сестрой проживали в последнем доме перед 1-м Тейхгассе. Она многие годы работала продавщицей у Якоби, а позднее взяла на себя управление магазином мужской одежды Кринка на Альтер Маркт.
На другой стороне улицы находился старый трактир, имевший в качестве своего символа железного журавля на крыше. Теперь же в нём располагалась пекарня Зольдата. Благодаря заказам герцога Дессау ему было позволено именовать себя придворным пекарем. Я до сих пор помню, как он расхаживал в своей зелёной стрелковой униформе. Его сёстры внесли большой вклад в городскую ассоциацию домохозяек. В соседнем доме проживал господин Шефер с супругой и наша добрая фрау Бёттхер, вязавшая длинные белые чулки с великолепными узорами. По особым случаям она также пекла «Столетний пирог», в который входили следующие ингредиенты: фунт сливочного масла, сахар, 12 яиц, миндаль и ещё несколько компонентов, являвшихся её секретом. В соседнем двухэтажном доме жил Юлиус Блох. Далее следовал фахверковый склад Георга Техлера, в котором также располагалась фабрика по производству пива.
Напротив нашего дома жил сапожник Ригель. Его сын Карл позднее стал часовщиком. В этом же доме Вилковски – владелец книжного магазина Хирша, что на Кёнигсбергерштрассе, имел складское помещение, в котором хранил продаваемые им пианино и прочие музыкальные инструменты. Мой отец тоже купил у него наше пианино, которое хвалили за прекрасное звучание. Фахверковый склад Локнера вместе с ещё одним домом формировали конец улицы.
Постепенно старожилы Шприценштрассе в поисках большего комфорта начали переселяться в более современные дома на других улицах. Мне кажется, это началось с семейства Телги, перебравшегося на Казерненштрассе. Земельный участок Бёттхера купил Юлиус Райзенауэр, владевший сырной лавкой на Кёнигсбергерштрассе. Чуть позже в его руки перешёл и наш дом, а мы сами переехали в Симонишкен. Вскоре после этого Ройзеры также покинули Шприценштрассе и переехали в квартиру рядом с Водонапорной башней.
Наша дорогая старая Шприценштрассе не отличалась пышностью, но у неё имелся безошибочно узнаваемый стиль. Я часто и с большой любовью вспоминаю своё детство на ней и передаю привет всем её детям, разбросанным ныне по всему свету.
Автор Элла Шинхубер
Перевод, комментарии и иллюстрации Евгений А. Стюарт