Джим был обыкновенным деревенским цепным псом со странным для тех времен именем. Никто и не помнит, откуда взялась такая заморская кличка у обычной беспородной дворняги.
Такие в каждой деревне в каждом дворе. Многие из них никогда не знали свободы. Посаженные на цепь у своей будки ещё нелепыми щенками, они так больше за всю жизнь и не отстегивались с этой привязи.
Никто не знает, были они счастливы в таком заточении. Никто из деревенских жителей и не задавался этим вопросом. Так принято было с давних времен. И люди с трудом принимали другое мышление и другой взгляд. И до сих пор есть приверженцы такого содержания собаки.
Но сегодня я хочу рассказать не о них. А о Джиме. Цепном деревенском псе, со странной кличкой, совершившем удивительный поступок.
Хозяин Джима очень гордился своей собакой. Потому что пёс был самой большой грозой в деревне. Ни одну другую собаку люди здесь так не боялись, как Джима.
А это качество у охранной собаки ценится выше всего.
Это пёс был очень лют. Так лют, что сам хозяин кормил его, привязав миску к лопате. Подойти ближе он не рисковал.
Казалось, Джим ненавидит весь мир, всех людей. Так рьяно он кидался на каждого, кто появлялся в поле его зрения. Даже на хозяина.
И хоть цепь, толщиной с руку, и держала собаку, никто не был уверен, на сколько привязь надежная и обходил этот двор стороной.
Не боялась Джима только жена хозяина и дочь Глаша. Но хозяин строго настрого запретил им подходить к собаке и «портить ее нежностями». А ослушаться его они не решались. Больно крут он был на наказание за ослушание, больно тяжел на руку.
А покалачивал жену постоянно. И за любую провинность. Та терпела. Муж ведь законный. Да ещё и мать установку с детства дала, прячась от ее отца: «бьет - значит любит».
Вот откуда пошла у нашего народа эта дикость? Неизвестно. Но даже сейчас, нет-нет, да услышишь подобную глупость. А тогда и подавно. Потому к собаке ни жена, ни дочь не подходили. По крайней мере, пока хозяин дома был.
Но Глаша, дочь хозяйская, к собаке, пока родители не видят, частенько ластилась. Не боялась она Джима совсем.
Кроме того, ещё ребёнком малым, смекнула у Джима в будке от отцовского гнева прятаться. И не приходило в голову родителю там, в самом пекле злобы, искать своего ребёнка. И Глаша, дождавшись пока отец или поутихнет, или куда уйдет, тихонько выбиралась из своего укрытия. Так она и росла. Пока уж совсем в будке помещаться незаметно не перестало получаться.
Вот тогда и началась её тяжелая жизнь. Нигде от отца не спрятаться.
А совсем плохо стало, когда исполнилось Глаше восемнадцать.
Отец того дня ждал с нетерпением. Потому как сговор у него был с семьей из другой деревни. Понравилась там Глашка одному мужичку зажиточному. Да ещё бы ей не понравится: первая красавица на округе.
С четырнадцати лет на неё всё мужское население от мала до велика заглядывалось. Вот и этот мужик мимо пройти не смог. Да посулил за красавицу отцу ее такой выкуп, что тот с трудом совершеннолетия дочери-то дождался.
Никто согласия невесты спрашивать не собирался. Да и какое согласие? Жених-то на тридцать лет старше! Лыс и жирен, что тот боров. Но как пойти воли отцовской? Пригрозил родитель, что в живых ни ее, ни её мать не оставит, коль сопротивляться будет. Те и помалкивали.
И вот приехал жених молодую забирать. Целую телегу всякого богатства по тем времена привез. И ткани невиданные, и меха, и золото.
Занесли все в дом, отметили.
А как стали молодую из дома забирать, так Глаша, на испуге, по детской, видимо, памяти, бросилась к Джиму. К будке его прижалась и стоит.
Шум поднялся. Но не от собаки. Пёс сел у ног юной хозяюшки и только зубы свои оскалил. Светятся они так, что никто шевельнуться не смеет.
И тогда хозяин крикнул хозяйке: «Неси берданку!»
Та послушно в дом метнулась.
Да только никто не ожидал, что забитая и покорная женщина, ружье-то принесет, да в руки не отдаст. А на мужа-то и направит.
А стрелять она умела хорошо. В лес за птицей к обеду, считай, каждый день, ходила и пустая не возвращалась.
Вот такая картина, значит: у будки собачей стоит девка молодая, невестой наряженная, рядом мать её с ружьем на перевес, а перед ними пёс молча сидит, оскалив пасть до последнего зуба. А перед ними, прижавшись к дому, гости дорогие во главе с хозяином и женихом. Дышать бояться.
Кто тогда и как милицию вызвал - до сих пор загадка. Но только участковый в двор влетел со своим пистолетом наперевес. А в кого целиться и не знает.
– Убери, - говорит, - Мария ствол.
А она ему:
– Забирай моего Кузьму по добру по здорову, да прячь куда. Живым я его чтобы больше не видела. Дочь родную продал. Без её и моего согласия. Если я его живым отпущу, то он меня живой точно не отпустит. И дочь не пожалеет. Так что, выбора у меня нет. И будет у тебя на участке смеpтоyбийствo.
– Да как я его заберу, - отвечает участковый, - муж он тебе законный, дома этого хозяин. Дочь продал, так то ж ещё доказывать надо. А другого повода у меня его арестовывать нет.
И что в тот момент в голову её мужу ударило - тот еще вопрос. Может, осмелев от присутствия власти, выхватил тот пистолет у участкового и хотел уже выстрелить в жену, как звериная сила, закрыв собой женщин, сбила с ног его. Только лязг цепи резанул воздух.
Успел тот выстрелить. Но пуля попала в участкового, а не куда целился. А пёс препечатал хозяина к земле и сомкнул зубы на его шее. Женщины заголосили, мужики в рассыпную бросились. И только Глаша к участковому. Рану осматривать.
Повезло мужчине, пуля прошла, лишь одежду порвав, да поцарапав. Но этого поступка хватило, чтобы забрал он Кузьму с собой, и больше не выпустил. Так мужа Марьи больше в деревне и не видали. Говорят, сгинул в тюрьме.
Только вот забрать было сложно. Ни на какие уговоры не хотел отпускать его шею Джим. Крепко держал. Шевельнись человек и не стало бы человека. А так, лишь синяки от зубов остались, осторожно собака держала.
Отпустить пёс хозяина согласился, только когда юная хозяйка, обняв собаку за шею, разрыдалась.
Вот тогда не выдержало сердце Джима. Бросил он хозяйскую шею и давай Глаше лицо от слез вылизывать.
Так она его и увела прочь от людей.
С той поры много времени утекло.
Глаша замуж по любви вышла, деток народила. Они до этого с матерью вдвоём жили, Джим охранял их исправно. А как совсем стар стал, отпустили его женщины с цепи, в дом пускать стали, в тепле чтобы старые косточки грел.
А как его не стало, на его место юного Джима взяли. Да на цепь решили не сажать.
С тех пор в той деревне, в третьем домики справа, так и сменяют друг друга Джимы по старости. И без цепей живут, но в любви и уважении.
Не)обыкновенные Кошки и Мир Животных.
<<Собака на цепи.
>>
( Рассказ Калединой Натальи)
Такие в каждой деревне в каждом дворе. Многие из них никогда не знали свободы. Посаженные на цепь у своей будки ещё нелепыми щенками, они так больше за всю жизнь и не отстегивались с этой привязи.
Никто не знает, были они счастливы в таком заточении. Никто из деревенских жителей и не задавался этим вопросом. Так принято было с давних времен. И люди с трудом принимали другое мышление и другой взгляд. И до сих пор есть приверженцы такого содержания собаки.
Но сегодня я хочу рассказать не о них. А о Джиме. Цепном деревенском псе, со странной кличкой, совершившем удивительный поступок.
Хозяин Джима очень гордился своей собакой. Потому что пёс был самой большой грозой в деревне. Ни одну другую собаку люди здесь так не боялись, как Джима.
А это качество у охранной собаки ценится выше всего.
Это пёс был очень лют. Так лют, что сам хозяин кормил его, привязав миску к лопате. Подойти ближе он не рисковал.
Казалось, Джим ненавидит весь мир, всех людей. Так рьяно он кидался на каждого, кто появлялся в поле его зрения. Даже на хозяина.
И хоть цепь, толщиной с руку, и держала собаку, никто не был уверен, на сколько привязь надежная и обходил этот двор стороной.
Не боялась Джима только жена хозяина и дочь Глаша. Но хозяин строго настрого запретил им подходить к собаке и «портить ее нежностями». А ослушаться его они не решались. Больно крут он был на наказание за ослушание, больно тяжел на руку.
А покалачивал жену постоянно. И за любую провинность. Та терпела. Муж ведь законный. Да ещё и мать установку с детства дала, прячась от ее отца: «бьет - значит любит».
Вот откуда пошла у нашего народа эта дикость? Неизвестно. Но даже сейчас, нет-нет, да услышишь подобную глупость. А тогда и подавно. Потому к собаке ни жена, ни дочь не подходили. По крайней мере, пока хозяин дома был.
Но Глаша, дочь хозяйская, к собаке, пока родители не видят, частенько ластилась. Не боялась она Джима совсем.
Кроме того, ещё ребёнком малым, смекнула у Джима в будке от отцовского гнева прятаться. И не приходило в голову родителю там, в самом пекле злобы, искать своего ребёнка. И Глаша, дождавшись пока отец или поутихнет, или куда уйдет, тихонько выбиралась из своего укрытия. Так она и росла. Пока уж совсем в будке помещаться незаметно не перестало получаться.
Вот тогда и началась её тяжелая жизнь. Нигде от отца не спрятаться.
А совсем плохо стало, когда исполнилось Глаше восемнадцать.
Отец того дня ждал с нетерпением. Потому как сговор у него был с семьей из другой деревни. Понравилась там Глашка одному мужичку зажиточному. Да ещё бы ей не понравится: первая красавица на округе.
С четырнадцати лет на неё всё мужское население от мала до велика заглядывалось. Вот и этот мужик мимо пройти не смог. Да посулил за красавицу отцу ее такой выкуп, что тот с трудом совершеннолетия дочери-то дождался.
Никто согласия невесты спрашивать не собирался. Да и какое согласие? Жених-то на тридцать лет старше! Лыс и жирен, что тот боров. Но как пойти воли отцовской? Пригрозил родитель, что в живых ни ее, ни её мать не оставит, коль сопротивляться будет. Те и помалкивали.
И вот приехал жених молодую забирать. Целую телегу всякого богатства по тем времена привез. И ткани невиданные, и меха, и золото.
Занесли все в дом, отметили.
А как стали молодую из дома забирать, так Глаша, на испуге, по детской, видимо, памяти, бросилась к Джиму. К будке его прижалась и стоит.
Шум поднялся. Но не от собаки. Пёс сел у ног юной хозяюшки и только зубы свои оскалил. Светятся они так, что никто шевельнуться не смеет.
И тогда хозяин крикнул хозяйке: «Неси берданку!»
Та послушно в дом метнулась.
Да только никто не ожидал, что забитая и покорная женщина, ружье-то принесет, да в руки не отдаст. А на мужа-то и направит.
А стрелять она умела хорошо. В лес за птицей к обеду, считай, каждый день, ходила и пустая не возвращалась.
Вот такая картина, значит: у будки собачей стоит девка молодая, невестой наряженная, рядом мать её с ружьем на перевес, а перед ними пёс молча сидит, оскалив пасть до последнего зуба. А перед ними, прижавшись к дому, гости дорогие во главе с хозяином и женихом. Дышать бояться.
Кто тогда и как милицию вызвал - до сих пор загадка. Но только участковый в двор влетел со своим пистолетом наперевес. А в кого целиться и не знает.
– Убери, - говорит, - Мария ствол.
А она ему:
– Забирай моего Кузьму по добру по здорову, да прячь куда. Живым я его чтобы больше не видела. Дочь родную продал. Без её и моего согласия. Если я его живым отпущу, то он меня живой точно не отпустит. И дочь не пожалеет. Так что, выбора у меня нет. И будет у тебя на участке смеpтоyбийствo.
– Да как я его заберу, - отвечает участковый, - муж он тебе законный, дома этого хозяин. Дочь продал, так то ж ещё доказывать надо. А другого повода у меня его арестовывать нет.
И что в тот момент в голову её мужу ударило - тот еще вопрос. Может, осмелев от присутствия власти, выхватил тот пистолет у участкового и хотел уже выстрелить в жену, как звериная сила, закрыв собой женщин, сбила с ног его. Только лязг цепи резанул воздух.
Успел тот выстрелить. Но пуля попала в участкового, а не куда целился. А пёс препечатал хозяина к земле и сомкнул зубы на его шее. Женщины заголосили, мужики в рассыпную бросились. И только Глаша к участковому. Рану осматривать.
Повезло мужчине, пуля прошла, лишь одежду порвав, да поцарапав. Но этого поступка хватило, чтобы забрал он Кузьму с собой, и больше не выпустил. Так мужа Марьи больше в деревне и не видали. Говорят, сгинул в тюрьме.
Только вот забрать было сложно. Ни на какие уговоры не хотел отпускать его шею Джим. Крепко держал. Шевельнись человек и не стало бы человека. А так, лишь синяки от зубов остались, осторожно собака держала.
Отпустить пёс хозяина согласился, только когда юная хозяйка, обняв собаку за шею, разрыдалась.
Вот тогда не выдержало сердце Джима. Бросил он хозяйскую шею и давай Глаше лицо от слез вылизывать.
Так она его и увела прочь от людей.
С той поры много времени утекло.
Глаша замуж по любви вышла, деток народила. Они до этого с матерью вдвоём жили, Джим охранял их исправно. А как совсем стар стал, отпустили его женщины с цепи, в дом пускать стали, в тепле чтобы старые косточки грел.
А как его не стало, на его место юного Джима взяли. Да на цепь решили не сажать.
С тех пор в той деревне, в третьем домики справа, так и сменяют друг друга Джимы по старости. И без цепей живут, но в любви и уважении.
Автор Наталья Каледина