Муж сказал, что устал. От семьи. От ответственности. От меня. И решил взять «тайм-аут» — модное слово, за которым удобно прятать трусость.
Пока он «отдыхал от нас», он мне не позвонил ни разу. Не спросил, есть ли чем накормить сына, как мы заплатим за коммуналку, и вообще — живы ли мы. Ничего. Тишина.
А я… я в этот момент нашла себя.
Мы прожили 10 лет. Нам по 35. Сыну — три. Шесть лет мы пытались завести ребёнка — лечение, надежда, разочарование, снова попытки… И когда тест показал две полоски, он плакал от счастья. А теперь — устал.
В день его ухода он бегал по квартире, собирал вещи, пил коньяк для храбрости, и не замечал, как сын обнимал его за ноги, не понимая, что происходит.
Он ушёл. Мы остались.
Квартира — моя наследственная. Хоть за это спасибо судьбе.
— Он точно кого-то встретил, — сказала подруга. — Не жди. Подавай на алименты. Ты что, жить воздухом будешь?
И она была права. На еду не было ни копейки. Муж когда-то настоял, чтобы я уволилась:
— Мы так хотели ребёнка! Не место ему по садикам. Я всё заработаю, вы живите спокойно.
И вот — его нет. А жить надо.
Через неделю после его ухода я подала на алименты и начала искать работу.
Удача — на моей старой работе освободилось место. Но нужен был садик. Мама предложила нянчить внука.
— Тяжело будет, — сказала она. — Но куда деваться. Только немного подкидывай на еду.
Я взяла взаймы у подруги — нам с ребёнком надо было что-то есть.
Муж не звонил. Ни разу. Ничего.
А потом я увидела его. С брюнеткой лет двадцати пяти, стройной, самоуверенной, на веранде кафе рядом с работой. Он даже не подумал, что я могу там проходить.
Я сняла их на телефон и просто пошла дальше.
Жизнь начала выравниваться. Я устроилась на работу. Через три месяца получила повышение. Сменила платья, которые он любил, на костюмы, в которых нравлюсь себе. Покрасила стены в цвета, которые выбирала я — не он. Сделала короткую стрижку. Вернула себе вкус, себя, свою реальность.
И подала на развод.
Восемь месяцев он не звонил. И вдруг — за два дня до суда — пришёл. С цветами. Фруктами. С видом героя.
— Я всё понял. Я готов вернуться. И, кстати, что за дурацкий цвет стен? И причёска ужасная.
— А я тоже всё поняла, — сказала я. — Этот цвет — мой любимый. Причёска — тоже моя. И знаешь что? Мне без тебя лучше. гораздо.
Он начал обвинять: я эгоистка, я не думаю о сыне, я никому не нужна почти в сорок — да ещё и с ребёнком.
— О сыне я думала эти восемь месяцев, пока его отец занимался «самопознанием». А насчёт “никому не нужна”… я нужна. Очень нужна самой себе. Меня у себя так долго не было. Теперь — я дома.
Я закрыла дверь за ним.
И ни разу не пожалела.
В настоящих отношениях тайм-аутов не бывает. Тайм-ауты бывают только в отношениях, которые уже давно умерли.
-КР"И"АТИВНЫЙ ГЛАМУР-
Жизненная ситуация :
От семьи. От ответственности. От меня.
И решил взять «тайм-аут» —
модное слово, за которым удобно прятать трусость.
Пока он «отдыхал от нас»,
он мне не позвонил ни разу.
Не спросил, есть ли чем накормить сына,
как мы заплатим за коммуналку,
и вообще — живы ли мы.
Ничего. Тишина.
А я… я в этот момент нашла себя.
Мы прожили 10 лет.
Нам по 35.
Сыну — три.
Шесть лет мы пытались завести ребёнка —
лечение, надежда, разочарование, снова попытки…
И когда тест показал две полоски,
он плакал от счастья.
А теперь — устал.
В день его ухода он бегал по квартире,
собирал вещи, пил коньяк для храбрости,
и не замечал, как сын обнимал его за ноги,
не понимая, что происходит.
Он ушёл.
Мы остались.
Квартира — моя наследственная.
Хоть за это спасибо судьбе.
— Он точно кого-то встретил, — сказала подруга. —
Не жди.
Подавай на алименты.
Ты что, жить воздухом будешь?
И она была права.
На еду не было ни копейки.
Муж когда-то настоял, чтобы я уволилась:
— Мы так хотели ребёнка! Не место ему по садикам.
Я всё заработаю, вы живите спокойно.
И вот — его нет.
А жить надо.
Через неделю после его ухода
я подала на алименты
и начала искать работу.
Удача — на моей старой работе освободилось место.
Но нужен был садик.
Мама предложила нянчить внука.
— Тяжело будет, — сказала она. —
Но куда деваться. Только немного подкидывай на еду.
Я взяла взаймы у подруги —
нам с ребёнком надо было что-то есть.
Муж не звонил.
Ни разу.
Ничего.
А потом я увидела его.
С брюнеткой лет двадцати пяти,
стройной, самоуверенной,
на веранде кафе рядом с работой.
Он даже не подумал,
что я могу там проходить.
Я сняла их на телефон
и просто пошла дальше.
Жизнь начала выравниваться.
Я устроилась на работу.
Через три месяца получила повышение.
Сменила платья, которые он любил,
на костюмы, в которых нравлюсь себе.
Покрасила стены
в цвета, которые выбирала я —
не он.
Сделала короткую стрижку.
Вернула себе вкус, себя,
свою реальность.
И подала на развод.
Восемь месяцев он не звонил.
И вдруг — за два дня до суда — пришёл.
С цветами. Фруктами.
С видом героя.
— Я всё понял. Я готов вернуться.
И, кстати, что за дурацкий цвет стен?
И причёска ужасная.
— А я тоже всё поняла, — сказала я. —
Этот цвет — мой любимый.
Причёска — тоже моя.
И знаешь что?
Мне без тебя лучше.
гораздо.
Он начал обвинять:
я эгоистка,
я не думаю о сыне,
я никому не нужна почти в сорок —
да ещё и с ребёнком.
— О сыне я думала эти восемь месяцев,
пока его отец занимался «самопознанием».
А насчёт “никому не нужна”…
я нужна.
Очень нужна самой себе.
Меня у себя так долго не было.
Теперь — я дома.
Я закрыла дверь за ним.
И ни разу не пожалела.
В настоящих отношениях тайм-аутов не бывает.
Тайм-ауты бывают только в отношениях,
которые уже давно умерли.