Предначертание для Софи

Софи была человеком тонкой душевной организации, чуткой и чрезвычайно ранимой. Поводом как для огорчения, так и для радости могло стать что угодно, даже незначительная мелочь. Она принимала события близко к сердцу, плакала над любой несчастливой историей, была готова заботиться о целом мире и любом, кто в нём присутствует, включая создания, населяющие космос.
- Когда ты перестанешь тревожиться о других? - возмутилась бабушка в ответ на переживания Софи о том, что совсем скоро, всего лишь через три миллиарда лет, Солнце может высушить океаны и погубить Землю.
- Если я не буду заботиться о ней, то кто будет?
- Что, завернёшь её в мягкий плед и споёшь песенку? Подумай уже о себе.
- Я думаю. О нашем с тобой будущем думаю. Но пока не знаю, что со всем этим делать.
- Когда не знаешь, что делать, ничего не делай, - посоветовала Маргарет. - Порой следует оставить вещи такими, какие они есть. Всё как-нибудь само разрешится без твоего вмешательства.
- Ладно, буду откровенна, - призналась Софи. - Есть один вариант - переселиться на другую, более безопасную планету. Построить там домики, открыть продуктовые лавки, посадить сады, завести кур и кроликов.
- Знаешь, дорогая, такая планета давно уже существует и называется Рай. Господь о нас позаботился. Рано или поздно мы все туда переселимся. Или почти все. Так что не о чём беспокоиться. Живи и получай удовольствие.
Маргарет всегда умела успокоить внучку. Находила простые ответы на самые сложные вопросы. Она была далеко незаурядной женщиной, держала гончарную мастерскую, шила, вязала, отлично готовила и пекла волшебные, тающие во рту сладкие булочки с ореховым маслом, поедание которых могло унять любую боль, хоть душевную, хоть физическую.
Всё варёное, ни грамма соли - это был не её девиз. В доме Маргарет на завтрак готовился крепкий кофе, жарился бекон и яичница. И там вечно витали аппетитные запахи имбиря, чеснока, укропа. В духовке запекались овощи, на плите томились соусы, источали ванильные ароматы горячие плюшки, закипал большой самовар. Из погреба доставались запотевшие банки с абрикосовым вареньем и вишнёвым конфитюром. В чашки с рельефным рисунком разливался душистый чай. В вазочке из зелёного стекла горкой высился колотый прессованный сахар. Кусочки нужно было брать не руками, а специальными серебряными щипчиками и класть в чай. Софи обожала этот процесс. Тот сахар имел уютный, умиротворяющий аромат и придавал чаю особый вкус. Бабушка же пила вприкуску. Чашку, другую, третью, ахая и потея от удовольствия.
Порой, даже испытывая недомогания, Маргарет упорно отказывалась принимать лекарства, позволяя себе лишь ненадолго прилечь. При этом извиняюще говорила:
- Жизнь - штука длинная. Нужны перекуры.
За своё долгое бытиё она не приняла и трёх таблеток, уверенная в том, что организм сам найдёт в себе неполадки и устранит их. И что естественно текущие процессы и маленькие радости жизни укрепят иммунитет и продлят сносное существование куда лучше, чем какие-то пилюли. Одной из таких радостей было кедровое масло. Бабушка его боготворила. Наливала немного в блюдце, добавляла щепотку соли, макала ржаным хлебушком, ела и говорила, что ради этого стоит жить.
Ещё одной радостью была мастерская. Работа с глиной доставляла Маргарет огромное удовольствие, да ещё и доход приносила. Чем больше с помощью её умелых рук рождалось декорированных кувшинчиков, блюд и тарелочек, тем быстрее забывались тревоги, испарялись тяжёлые мысли, а внутри поселялась радость. То же самое испытывала Софи, когда расписывала сказкой готовую посуду.
Маргарет не стало в девяносто девять. За месяц до смерти она слегла. Софи принялась было уговаривать её начать принимать лекарства, но та была непреклонна:
- Даже если я съем все ваши таблетки вместе с коробками, лучше мне не станет.
- Почему ты не хочешь побороться за свою жизнь?
- Кому нужно моё нескончаемое существование?
- Тебе не терпится переселиться на другую планету? - сердито упрекала Софи.
- Не то чтобы не терпится, просто я не боюсь умереть. Мне представляется, что впереди только радость и спокойствие. Дом с крылечком, двор с курами и всюду цветы.
- Жаль, что я не стала астронавтом. Я бы прилетала к тебе в гости. Чтобы поесть твоих волшебных булочек.
- Ты хотела стать астронавтом?
- Нет. Но сейчас сожалею, что упустила такую возможность. Почему люди не живут вечно? Кто это придумал? Почему мы болеем, стареем, умираем?
- Это цена нашего присутствия здесь.
- Какие у тебя планы на "не здесь"?
- Ровно в шесть утра выходить на террасу, смотреть сверху на Землю, чтобы убедиться, что она по-прежнему на месте и наслаждаться созерцанием того, что мир вертится и суетится, а я - нет. Буду говорить много нежностей своим небесным гортензиям и небесным французским розам и возвращаться в небесный дом счастливая.
- Как ты думаешь, смогу я увидеть тебя в телескоп?
- Не стоит искать меня среди звёзд. Я буду приходить к тебе солнечным лучиком.
Софи где-то читала, что сиротами бывают не только дети. После похорон бабушки, несмотря на поддержку и любовь мужа, она прочувствовала это в полной мере.
*****
Но время шло. В трещинки разбитого сердца потихоньку проникал живительный свет и напоминал о том, что, несмотря ни на что, жизнь может быть прекрасной, и что в серых буднях можно отыскать что-то чудесное. То, что придаёт силы. Плюс ко всему, Софи была чрезвычайно добра, а добру, как известно, на месте не сидится. Оно желает причиняться и так и прёт наружу, словно дрожжевое тесто из кастрюли. Софи была вынуждена продолжать жить, всё больше убеждаясь в том, что частички души, созданные для радости, даже после самого большого, самого чёрного горя способны восстанавливаться и расцветать, как расцветают после холодной зимы луковички тюльпанов. В конце концов, ни одна тёмная ночь не вечна.
- Отныне я буду больше думать о себе, - твёрдо пообещала Софи. - Бабушка этого хотела.
Но уже на следующий день, направляясь в молочную лавку, она кормила всех встреченных на пути уличных кошек. И как прежде, очаровывалась всем, что видела, разговаривала с цветами, звёздами, Богом и испытывала необъяснимую, болезненную тоску, глядя на улетающих осенью птиц.
- Бедные пташки, - искренне волновалась Софи. - Что они будут есть в пути? Когда и где смогут отдохнуть? Как их примут в другой стране?
Если бы у неё были друзья в Южной Азии или в Африке, она бы непременно писала им письма или звонила, чтобы узнать, благополучно ли добрались до места назначения стайки пеночек, ласточек и зябликов. Но ни друзей, ни просто знакомых в тех далёких краях она не имела и потому была вынуждена поддерживать перелётных птиц силой мысли, маханием вслед изящной ладошкой и напутственными словами:
- Храни вас Господь, крошки!
Оказываясь в живописных садах, розариях и дендрариях, Софи совершенно забывала о времени и семье. Любовалась и восхищалась необычными растениями, шептала им разные приятности, мысленно рисовала среди зелёных зарослей озерцо с кувшинками, на бережку - белоснежный домик с красной крышей, в котором она бы с удовольствием жила. Чтобы случайно не погрузиться в грёзы слишком глубоко и не проплутать в очередном саду или парке до ночи, как однажды уже случилось, ей приходилось включать на телефоне будильник. А что ещё оставалось делать? Заслышав знакомую мелодию, Софи с чувством сожаления отрывалась от мечт и созерцания и спешила домой, к семье.
В состав её семьи входили муж Оливер и собака Гамлет. В отличии от возможности иметь детей, с мужем Софи повезло. Он был заботлив и внимателен, наделён смекалкой, бесконечным терпением и золотыми руками.
С собакой ей тоже повезло. Софи прекрасно помнит, как одним воскресным осенним вечером что-то смутное двигало ею, толкало всё дальше и дальше в определенном направлении, а именно - на задворки огромного хвойного парка. Видимо, это было предначертание, дождавшееся своего времени, чтоб сбыться. Так и произошло. Барахтающийся в заболоченной канаве щенок, которого она там нашла и спасла, погрузив при этом свою правую ногу, обутую в замшевую туфлю в мерзкую жижу, мог оказаться кем угодно: бульдогом, пуделем или спаниелем. Но это был самый обычный дворянин. И, наверное, к счастью. Да, Гамлет оказался не очень красив и беспороден, и новые замшевые туфли пришлось выбросить, но всё всегда идеальным не бывает. Зато пёс не страдал от несварений, инфекций, депрессий и всяких других собачьих недугов, был умён, неприхотлив, крепок здоровьем и не причинял своей склонной к излишней сострадательности хозяйке ненужных переживаний. Этого добра ей и без него хватало. Одни только сезонные миграции птиц чего стоили!
Так они и жили втроём, заботясь друг о друге, не пряча своих чувств, не жалея одни согревающих слов, другие - виляния хвостом.
*****
Семь лет спустя после смерти Маргарет, проникшись мечтами любимой супруги о жизни на берегу озера, Оливер настоял на реанимации бабушкиного домика.
- Довольно романтичная старая развалюха, - сказала Софи, глядя на унылую облезлую постройку в зарослях сорняков, чудом уцелевшую среди ухоженных цветных домишек.
- Откинь сомнения, дорогая, - оптимистично заявил муж. - Конечно, сию минуту чудо не случится, но мы сделаем всё возможное, чтобы оно случилось. Ты веришь в чудеса?
- Сегодня нет.
- Тогда поверь в меня, и я переверну тут всё с ног на голову. Устрою настоящий домашний очаг.
- Я верю тебе больше, чем себе. И знаю: всё, когда-то созданное в воображении, имеет свойство происходить в действительности. Этому дому и саду понадобится много любви и заботы.
- У меня есть инструменты и горсть гвоздей.
Они решили не влезать в долги - это лишило бы Софи сна и аппетита. Не стремиться к парадности и нарочитости - это лишило бы их гнёздышко душевности, неповторимого уюта и старинного шарма. Было принято решение обходиться личными сбережениями, не гонить лошадей, а продумывать каждый шаг: материалы, цвета, качество, удобство, нужность.
Ровно через год, когда холодный ветер сорвал с деревьев последние листья, а с неба посыпались колючие ледяные капли, ремонт небольшого домика с красной черепичной крышей был закончен. И теперь по вечерам Софи устраивалась в обновлённом бабушкином кресле возле пылающего камина и смотрела на огонь. Рядом дремал Гамлет. Бывшую гончарную мастерскую Оливер переоборудовал в столярную и увлечённо возился там допоздна.
В доме ещё пахло краской, клеем и стружкой, но эти запахи потихоньку вытеснялись ароматами готовящейся еды и последних яблок, коих в ту осень случилось небывалое нашествие. Жители деревушки с радостью избавлялись от излишков урожая, кто за символическую плату, а кто за спасибо. И теперь яблоки, огромные и румяные, лежали в плетёных бельевых корзинах повсюду, по всему дому, источая нежную медовую душистость в ответ на то, что их приютили, а не оставили гнить под дождём.
Одним из вечеров за чашкой чая было принято решение не возвращаться на зиму в город, а остаться в деревне, в этом уютном доме. Оказалось, двум взрослым немолодым людям, словно детям, хотелось побывать в настоящей заснеженной сказке. Написать очередную историю жизни на незапятнанном белом листе, сотканном из пушистых снежинок. Любоваться искрящимися на солнце ландшафтами, ощущать запах чистого снега и дыма из каминных труб, украшать на Рождество свою норку, печь много имбирных пряников и разных печений. Хотелось немного озябнуть во время долгой прогулки в зимнем лесу, а потом с удовольствием сидеть у собственного очага, ведя неспешные беседы, поедая сладкие мандарины, согревая руки о чашки с чаем или просто прильнув друг к другу в тишине. Гамлету идея хозяев пришлась по душе.
*****
Следующей весной Оливер облагородил запутавшийся в высокой траве ручей на заднем дворе, чуть расширил и углубил русло. В тенистом уголке появился небольшой пруд. Софи посадила вокруг болотные ирисы, незабудки и хосту с пёстрыми листьями. Вдоль стен дома - розовые и белые плетистые розы, возле крыльца - махровые бегонии. И теперь каждое утро она выходила во двор, чтобы вдохнуть аромат чистого утра, проверить, как поживают на новом месте растения и узнать, кто ещё поселился в их зарослях.
В ветвях старой корявой яблони жужжали пчёлы, звенели птицы, в траве сновали ящерицы. Завораживающе и хрустально звучал голос ручья. Над водой сновали стрекозы-красотки. По ночам в свете низкой луны пели облюбовавшие пруд лягушки. Софи всё больше влюблялась в свой сад, неустанно ухаживала за ним, содержала в идеальном порядке и гордилась видимыми результатами. Со временем на участке появилось персиковое деревце, удобная скамеечка, столик для чаепитий и новый низенький заборчик цвета незрелых оливок. Всё в целом - и сама деревушка, где все всех знают, и ставший родным дом, и опрятный двор - стало местом, где Софи чувствовала себя достаточно уютно и спокойно. Оливер был счастлив тем, что была счастлива она. Гамлет - получая ежедневную миску корма и кусочек ласки.
Они не выставляли свою жизнь напоказ, не стремились чем-то удивить окружающих, тем самым сохраняя личный комфорт и душевное равновесие. Дни маленькой семьи были наполнены трудом и отдыхом, радостью и грустью, звуками природы, принятием решений, поступками, солнцем, дождями, вьюгами. Постепенно ширился круг их знакомств и общения. Недели складывались в месяцы, месяцы в годы.
Зимой деревня, заваленная снегом, напоминала спящую в берлоге медведицу. Никаких звуков с участков. Софи казалось, что они живут на краю света, в маленьком замкнутом мирке. Весной всё вокруг оживало, зеленело и расцветало, слышались голоса и смех, в открытые окна и двери заходило в гости солнце. Здесь дома не были похожи на крепости, не прятались за высокими оградами и железными воротами. Жители были довольно приветливы, не выказывали зависти, раздражения и неприязни, не задавали лишних вопросов, вели в меру активный образ жизни. Дамы, встречаясь в бакалее или у маникюрши, немного сплетничали, но чаще делились рецептами приготовления сборной солянки или сдобного воскресного пирога.
- Софи, ты не скучаешь о жизни в городе? О более оживлённом месте? - поинтересовался однажды Оливер.
- Я живу так, как мне и хотелось бы. Там, где у меня всё есть. Чудесный уголок, свежий воздух, красивый сад, - улыбнулась Софи. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в щеку. - Желать того, что у тебя уже есть - это счастье. Я думаю, что вернув бабушкин дом к жизни и оставшись тут жить, мы приняли правильное решение.
*****
Это было самое счастливое время. До тех пор, пока Софи вдруг не осознала, что Гамлет изменился. Со дня, когда она ухватила его своими тонкими музыкальными пальчиками за загривок и вытащила из чёртова болота, прошло семнадцать лет. Все эти годы, благодаря безупречному здоровью, пёс не привлекал к себе слишком пристального внимания, не вызывал беспокойства. Но в один из дней, наблюдая за тем, как Гамлет целый день дремлет в тени яблони, Софи вспомнила о его возрасте и с горечью подумала, что он уже стар. Что он не носится, как прежде, по саду, не проявляет былого любопытства и интереса к окружающему миру. Его шерсть утратила былой блеск, но приобрела первую седину.
Гамлет действительно старел, но делал это достойно, умело экономя силы и сохраняя ясность ума. И он по-прежнему нёс ответственность за жизнь и безопасность своих хозяев. Сопровождал их на прогулке по лесу, ворчал на проезжающие мимо участка машины, изгонял вон из вредности заходившего в сад соседского вислоухого шотландца по кличке Бенжамин.
Софи делала всё возможное, чтобы продлить благополучное существование верного друга, удвоила свою заботу и внимание к нему.
- Просто не могу представить, как буду жить, если с Гамлетом что-нибудь случится, - говорила Софи мужу. - Моё сердце разорвётся.
И потому, чтобы смягчить неизбежное, не жалела для пса времени, ласковых слов и объятий. Покупала необходимые витамины и корм, давала отдых на прогулке. Софи готовила своё сострадательное сердце к его уходу, но всякий раз испытывала боль, замечая новые признаки его старения. Она снова и снова обнимала свою собаку, шептала в ухо слова любви, целовала седеющую морду.
*****
Но, как известно, жизнь состоит из случайностей. В самом начале мая, когда на голубом небе с утра до вечера паслись кудрявые, словно овечки, облака, когда весна рассыпала поверх зелёной травы жизнь, радость и тысячу бутонов, произошло совершенно непредвиденное. После полуденной чашки чая Оливер, как обычно, захотел немного вздремнуть и прилёг на диван. Софи казалось, муж спит, вот только разбудить его она уже не смогла. Оливер ушёл из жизни тихо и скоропостижно. Никогда не знаешь, когда и кто войдёт в твою жизнь, а когда безвозвратно исчезнет.
Божий свет для Софи померк. В доме и в душе поселилась тяжёлая депрессия. Безграничное горе подкосило, выбило из под ног почву. Софи всё удивлялась, что не обрушился мир. Что утро по-прежнему сменяет день, а за вечером приходит ночь. Хотя произошло самое ужасное, что только могло произойти. Странно, думала она, почему не обрушились горы, не разразилась гроза, не началось землетрясение? Почему не наступил конец света? На дворе светило солнце, а ей казалось, что свет застят тяжёлые низкие тучи.
Горе лишило Софи сил и энергии. Разъедавшая внутри боль не оставила ничего, кроме желания уснуть вечным сном. Всё было слишком громко, любые звуки раздражали. Она запретила себе открывать окна, слушать радио, отключила телефон. Порой вспоминала, что нужно поесть и покормить Гамлета. Шла в ванную, чтобы умыться, и пугалась собственного отражения в зеркале. Смотрела на чужое лицо, спрашивала себя, как ей жить дальше, и не находила ответа. Умывшись, Софи заставляла себя выйти в ближайший магазин, покупала корм для Гамлета и кое-какую еду для себя. К своей потом почти не прикасалась. Готовила яичницу, но её начинало тошнить, и Софи выбрасывала содержимое тарелки в мусорное ведро. Варила кофе и выливала в раковину. А потом тёрла эту раковину, будто хотела разломать на части. Оттерев её до безукоризненной чистоты, возвращалась в спальню и падала в постель без сил. Никакой потребности, кроме покоя и тишины, она не испытывала.
Софи старалась не привлекать к себе внимания во внешнем мире, но чувствовала, что стала поводом для разговоров и объектом для наблюдения. Ближайшие соседи пытались выразить сочувствие и предлагали помощь, но она была уверена, что на самом деле они просто любопытны и бестактны, и всем совершено безразлично, как она справляется. Потому избегала встреч и переживаниями не делилась.
Мир Софи сузился до опасного предела, и, в конце концов, это вызвало беспокойство за её жизнь. У кого? У её единственного, её верного и настоящего друга Гамлета. Его бытиё зависело от жизни любимой хозяйки и он тревожился за неё. Пёс тоже любил покинувшего их человека, по-своему горевал и как никто другой понимал горе Софи. Но всё же взял себя в руки-лапы и стал стараться изменить ситуацию к лучшему. Спасение утопающего - дело рук самого утопающего. Гамлет, безусловно, испытывал страдания, слабость и, возможно, боль, но не показывал этого. Он сосредоточился не на себе, а на Софи. Хорошее питание, любовь и забота - всё было не зря. Теперь это должно было помочь побороться за их жизни и, возможно, победить. Поддержка нужна была обоим, но всё же старый пёс оказался сильнее. Гамлет преодолевал плохие времена, испытывая недомогания. Но он был нужен Софи, как тонущему в море человеку нужен плот. Для этого он был рядом. Просто был рядом. Двадцать четыре часа в сутки, не отходя ни на шаг. Выпуская Софи из виду лишь иногда, да и то ненадолго. Это не каждый человек может. А собака может. Гамлет лежал возле её постели, когда она лежала. Сопровождал, куда бы она ни шла. Стоило ей присесть, он тихо клал свою седеющую голову на её колени и вздыхал.
*****
Это продолжалось больше двух месяцев, пока вдруг однажды Софи не осознала, что Гамлет ведёт себя не как прежде. Казалось, он должен был терять силы, слабеть, больше предаваться сну. Но он стал сильнее и активнее. Следовал за нею по пятам, просил есть, бренча пустой миской о пол, совал в её руки то мячик, то поводок. Однажды искупался в пруду, а потом отряхнулся, зайдя в спальню, окатив Софи холодным душем. Он пытался сказать: я живу, несмотря ни на что. И ты сможешь. Поднимайся. Пора уже начать это делать. Это нас спасёт. И спасло.
Вот уже несколько дней Гамлет настойчиво тянул Софи к дверям. И она сдалась. Превозмогая слабость и дурноту, пошла за ним. Пёс, беспокойно оглядываясь, привёл её в сад и лёг на берегу пруда.
Лето уже было в разгаре. На востоке над далёкими холмами поднималась сияющая заря. Её сполохи золотили стены домов и листву на деревьях. Небо напоминало океан, чистый и хрупкий. Было ясно, что впереди тёплый, солнечный, наполненный красками и добром день. Всё живое радовалось жизни. Пахло влагой и свежей зеленью.
А в пруду вслед за мамой-уткой строем плавали шесть пушистых комочков-утят. Семейка безбоязненно проплывала возле самого носа Гамлета. Оказывается, пёс и пернатое семейство давно подружились.
Софи ахнула. Улыбнулась. По щекам ручьём потекли слёзы. Сколько же она всего пропустила!
А утка, закончив водные процедуры, переваливаясь на своих оранжевых лапах, неспешно выбралась из воды и устроилась в траве. Утята выбирались из пруда, суетясь и чирикая, словно воробьи, а добравшись до матери, облепили её со всех сторон и затихли. Тишину нарушало лишь журчание ручья и пение птиц.
- Надо срочно сварить яиц и покормить семейку! - подумала Софи, промокнув подолом платья последние слёзы. - Что же ещё я могу для них сделать? Можно купить специальный корм. Посеять какую-нибудь полезную траву. Надо покопаться в интернете на эту тему. Или с кем- то посоветоваться. Но сначала нужно привести себя в порядок.
Софи отправилась в ванную, извела массу горячей воды, мыла и шампуня. В конце приняла прохладный душ. Просушила волосы феном, нанесла на лицо немного крема. Надела свежее бельё, чистое платье. Она по-прежнему выглядела бледной и хрупкой, словно травинка, давно лишённая солнечного света, но чувствовала себя гораздо лучше. Поразмыслив как следует, она вспомнила, что давно почти ничего не ест.
- Так дальше продолжаться не может, - сказала себе Софи. - У меня есть Гамлет и утки, которые во мне нуждаются. Завтра же отправлюсь на рынок, накуплю всякой всячины. А сегодня сойдёт горячий крепкий чай с сухариком и что-нибудь несложное. Надо же с чего-то начинать возвращаться к жизни.
В то утро Софи приняла невидимую волшебную пилюлю, заставившую её понять, что она всё ещё жива. А мир тот, который она всегда любила.
Невозможно взять и приказать печали оставить человека в покое, думала Софи, допивая чай. В неосязаемой форме она будет преследовать меня все оставшиеся годы. Нужно мужество и силы, чтобы с этим жить. Нужно за что-то держаться. Быть кому-то нужной.
На её счастье, эта проблема сегодняшним утром разрешилась. И Софи, с корзинкой в руке, уже шагала к соседнему дому, во дворе которого квохтали куры. Их хозяйка, симпатичная пожилая женщина по имени Бернадетт, продавала свежие яйца всем желающим. Узнав, почему её хрупкий товар срочно понадобился Софи, расплылась умильной улыбкой, снизила цену, а впридачу дала несколько ценных советов по уходу за птенцами.
Накормив утиное семейство и успокоив душу, Софи сама вдруг почувствовала голод.
- По-моему, я тоже хочу есть, - сказала она. - Мне срочно нужно что-то утешительно вкусное и чашечка кофе.
Софи сходила в ближайший магазинчик, купила рис, сливки, шампиньоны, необходимые для ризотто травы, и вскоре в её доме запахло вкусной едой. Впервые за долгое время.
С аппетитом поужинав, Софи долго наводила в кухне порядок: протирала полки и мыла посуду, сменила скатерть и шторы, загрузила стирку. Вышла во двор, когда над домом уже висела медового цвета большая луна. Гамлет, наслаждаясь ночной прохладой, дремал под яблоней. Софи подошла к нему, присела на корточки и уткнулась лицом в шерсть.
- Семнадцать лет назад ты упал с небес в правильное место, мой дорогой, - произнесла она. - Спасибо тебе за всё.
В ту ночь Гамлет не пошёл вслед за своей Софи в дом. Он был уверен: её жизни уже ничто не угрожает. Но это не значит, что ему теперь можно было расслабиться, выбрать хобби для пожилых, забросить занятия спортом. Что можно валяться на мягком коврике, предаваясь воспоминаниям о минувших годах, и анализировать совершённые ошибки. Некогда. На днях приходил Бенжамин, сказал, что хочет посмотреть на утят. Сидел, смотрел, облизывался. Нужно следить за ним. Мало ли что. От этих вислоухих можно ожидать чего угодно. Стареть совершенно некогда. Недосуг.
Стояла тёплая июльская ночь. Сад спал. Луна купала своим светом всё вокруг. Тишина полнилась шелестом листьев и невозмутимым кваканьем лягушек...
___________________
© Copyright: Анна Богданова 3, 2025