Варит на кухне, как зелье, свой суп, Трётся у ног её чёрная кошка, В шкафчике книжном на полочке — зуб. Каждая женщина — будто принцесса: Хочется платьишко с рюшами ей, Принца на белом коне (Мерседесе), Быть на балу всех краси́вей, модней! А иногда она Золушка будто: Всем — «убери, подотри, накорми…» Нет у неё и свободной минуты! Тщетно считает до отпуска дни. Каждая женщина — доктор немножко. Плохо ли телу, иль грустно душе, — Средства целебного даст она ложку, Доброе слово всегда в багаже. Каждая женщина — словно наседка: Всех — успокой, поцелуй, обогрей… А иногда, коль балу́ются детки, Строгой быть с ними приходится ей. Каждая женщина — это богиня. Мне тут не хватит и тысячи слов! Муза, колдунья, звезда, берегиня… Множество лиц в веренице миров. Варвара Герасимович
О нас любимых, красивых, счастливых...
Каждая женщина — ведьма немножко:
Варит на кухне, как зелье, свой суп,
Трётся у ног её чёрная кошка,
В шкафчике книжном на полочке — зуб.
Каждая женщина — будто принцесса:
Хочется платьишко с рюшами ей,
Принца на белом коне (Мерседесе),
Быть на балу всех краси́вей, модней!
А иногда она Золушка будто:
Всем — «убери, подотри, накорми…»
Нет у неё и свободной минуты!
Тщетно считает до отпуска дни.
Каждая женщина — доктор немножко.
Плохо ли телу, иль грустно душе, —
Средства целебного даст она ложку,
Доброе слово всегда в багаже.
Каждая женщина — словно наседка:
Всех — успокой, поцелуй, обогрей…
А иногда, коль балу́ются детки,
Строгой быть с ними приходится ей.
Каждая женщина — это богиня.
Мне тут не хватит и тысячи слов!
Муза, колдунья, звезда, берегиня…
Множество лиц в веренице миров.
Варвара Герасимович