Финал Шедевральный просто супер

Ну может комуто покажится этот финал безумием но........
Ночь пятая. Конец
Шесть вечера. Густой зеленый парк более напоминающий лес. Безлюдно, слышно лишь чириканье воробьёв, играющих свои не мозгодавящие песенки. Закат уже раскинулся крестом, красный огненный шар начинает садиться, освещая порочную землю последними лучами за эти сутки.
Паренёк со стеклянными глазами сидит на одной из деревянных скамеек. Под рукой окутанной коричневой перчаткой он держит блокнот, в другой же ручка с чёрными чернилами. Все страницы блокнота содержали в себе одно единственное имя «Фредди» и не важно, что там было изображено, везде царило это слово. Каштановолосый, кажется и сам позабыл о времени. Прохожие, что изредка появляются, стараются идти подальше от странного студента, а сам он даже не взглянет на них. Он забился в собственных смятениях, но не пугает его неизвестность. Когда рядом с неизвестным стоит интерес, неизвестное отодвигается на второй план. Человека это более не страшит, но он сам заманивает себя в мышеловку.
А Майкл гадает, пытаясь связать все факты из четырёх ночей. Пытается схватить истину за хвост, да и вот резва она; попытаешься поймать спереди – затопчет, сзади – не догонишь, сбоку – отпугнёшь. Вот и думаешь, как бы момент подловить, да вот придёт сама она незаметно и не будет на дыбы вставать. И посмотрит на тебя глазами своими тёмными, безжизненными.
Близится финал, часы пробили одиннадцать. Снимайте маски, господа. Охранник заходит в свою комнатушку и просто стоит, он понимает, что всё равно любые усилия бесполезны. Из-за чего словно психически больной садится на холодный пол. Закрывает глаза, вслушивается. Громкий топот слева, рука невольно потянулась к кнопке закрытия двери, та моментально захлопнулась, но стоп, что это? Бледная рука с куском белой полупрозрачной ткани. Включается свет; Бонни, очень зло смотрящий на немного дрожащее тельце; алые глаза просто пылают яростью. Рука фиолетоголового сдерживает дверь от «земли» сантиметров на десять, но этого мало чтобы вытащить парня. Безэмоциональное в обыденности лицо Майкла приобрело испуганную и одновременно удивлённую мину. Во-первых, неужели он ошибся? Во-вторых, Заяц ему сейчас явно готов голову оторвать, пусть по идее он сам полез.
Но одним Бонни ничего не ограничивалось. Сразу же после начался очень громкий стук, прерываемый продолжительным и давящим скрипом. Фокси выламывал стальную дверь крюком и когтями и у него это получалось. В ушах парня очень громко отдавался каждый звук, ибо это было самое настоящее насилие над барабанными перепонками. Он закрыл уши ладонями, зажмурив глаза, из-за чего не завидел, как рука Лиса полностью проломила дверь, после чего спокойно сделал нехилую дырень.
«Живая» рука Зайца схватила тёмноволосого за волосы и чуть не выдрав те, притянул его к себе, насколько это было возможно, но их всё же разделяли останки двери. Майкл пытался держаться хоть за что-то, пусть и сам не понимал, зачем спасается. Ногтями он пытался удержаться за скользкие плитки, во наивность. Неожиданно парня схватили прямо за шиворот, грубо сжимая кожу спины вместе с блузкой. Крик разнёсся по всему зданию и был заглушён яркой пощёчиной блондина, подошедшего сзади. Бонни, отпустивши мученика, поплёлся к почти стартовой точке – обеденному залу, а Чика, державши Майкла точно кота за шкирку, поплёлся в том же направлении. Из-за того что кожу вечно скрючивали, парень бывало орал и стонал от боли. Каждый шаг золотоголового становился адом для тела юноши. Он чувствовал, как тонкую кожу раздирает, но у него связаны руки.
Наконец его притащили в огромный зал чистый до блеска, уборщики заслуживают своей зарплаты. Но атмосфера здесь, однако, угнетающая: зал до ужаса тёмный, а вот давящая тишина, совсем другая история. Ведь кто это, сидит за одним из столов, задрав ноги на чёрную поверхность? В сущей тьме виднелись лишь слабые очертания человека, от которого просто веяло холодом. Любого бы пробила дрожь, оказавшись с подобным рядом, а особенно в одном помещении.
– Как же вы никчёмны, - раздался тяжёлый, до ужаса басистый, бархатистый и хитрый голос в тишине. Все аниматроники выжидали выхода своего лидера, замерли, смотря ровно в одну точку. Слышны звуки шагов по плиточному полу. Во мраке виднеются две ярко-горящие белые точки, и они всё ближе, как и сама тёмная личность, медленно движущаяся к своей цели.
Вот он, кукловод – Фредди, Фредди Фазбир. Аниматроник медведь, солист пиццерии, да и вообще её лицо. Мрачный тип, ничего не скажешь: растрёпанные тёмные волосы, на которых красовался маленький цилиндр; чуть ли не слоновой кости цвета кожа; одетый в прекрасно сшитый, чёрный, по всем меркам, похоронный или же «официальный» костюм, чей антураж добавляла чёрная бабочка, угрюмо висевшая на шее Медведя.
Его глаза отличались от прочих очей роботов, чёрные, не подающие никаких признаков жизни, нагоняющие страх и ужас лишь одним движением горящих зрачков, выдающих своего хозяина во мраке.
Ожидая выхода Фазбира, один из аниматроников схватил бедного паренька, сидевшего на своих коленях, за клок каштановых волос располагавшихся на затылке, тем самым образом поднимая серо-голубой взгляд на Фредди.
Вот он, вышедший из завесы тайны и широкомасштабного представления личность, управляющая куклами на протяжении всей пьесы. Было весело, но время берёт своё, делая заворот улиткой в бездну. Высокая фигура наклонила голову, дабы посмотреть в очи любимой куколке, переполненные страхом и горящие желанием узнать всё, что от него скрыто. Марионетке не позволены и не нужны все ответы, но какие игры у Лидера, а в особенности какие намерения? И марионетка-ли вообще Майкл? Он присел на колено, приковав взгляд к взгляду жертвы; парень бы хотел не взирать на его лицо, но выбора как такового не было.
– Ты наконец вернулся сюда, ко мне, - сказал он, проводя рукой с напяленной белой перчаткой по тёмным волосам, заглаживая те; пока по телу «охранника» решились прогуляться табуном мурашки и от леденящую кровь внимания выраженным в непонятном для студента голосовом формате и от прикосновения холодной руки. Фредди не стал, точнее не смог долго задержаться на своём призе, ибо после же он сразу обратил внимание на Лиса, стоящего где-то в углу, тупя очами скользкий пол. Сурово взглянув на и без того не без изъяна фигуру, он широкими шагами моментально добрался до Фокси, рукой проникнув в грудную щель, продолжив ту до самой шеи; рыжий стиснул зубы, дабы не крикнуть. Снять этот экзоскелет, равноправно сдёрнуть кожу с живого человека; так же мерзко и больно, но главное что не кроваво.
– Лисы, знаешь ли, обычно поджав хвост дёру дают, тебе тоже советую, - холодно произнёс тёмноволосый, опрокидывая словно дворнягу, что просто проходила мимо голодных и наконец, добывших свою добычу, псин, что просто не удачно попала в момент, на всё так же ледяной пол. – Глаза б мои вас не видели, - всё так же однотонно и холодно проболтал Медведь.
Фокси, всё же встав на свои механические суставы в виде ног, направился с угрюмой и одновременно сочувствующей миной к себе в бухту, а Чика и Бонни остались стоять на своих местах статуями, явно не дослушав слов лидера. – Я сказал, шли прочь, - Фредди перевёл взгляд на своих подопечных, злобно сверкнув очами. Заяц первым же ускакал в кладовую, скорее всего за новым протезом для руки. Шустрый фиолетоголовый, однако, но правило им в тот момент нежелание попасться под пылающую невидимым огнём руку своего лидера; Чика в свою очередь недолго ежился на месте, позабыв и, вновь высматривая проход на кухню, в ритме вальса отправившись туда. Теперь все мыши в своих норах, на сцене остались двое.
– Мы одни, наконец-то, - Медведь подошёл к упавшему по случаю парню, резко схватив того за шею, поднимая на свой уровень, из-за чего ноги Майкла уже даже не чувствовали под собой опоры. Фазбир сжимал его горло на столько, что человечишка уже задыхался, а слюна начинала стекать по желтоватому подбородку. Но всё закончилось так же мимолетно как и началось; Медведь подхватил рукой бёдра каштановолосого, таким образом обеспечивая место для посадки парня, другой же прижал спину ближе к себе, дабы тот не упал.
Щёки Майкла, тяжело урывающего кислород, приобрели лёгкий румянец. Положив свои ручонки на плечи мужчины, он выжидал нечто ради которого прожил четыре круга огненной геенны; сам он горел желанием всё разузнать.
Когда шаги прекратились, Фредди опрокинул тельце на тёмную сцену, где обычно и выступает наша троица. Парень уже был закалён на падения из-за чего после удара об доски моментально смог приподняться на локти. Тёмноволосый стоял прямо над ним, а на лице его сияла ехидная улыбка в тридцать два белоснежных зуба.
– Знаешь ли, как прекрасно и досадно вновь встретить тебя, - прозвучала словно утверждение фраза Медведя. И далее ему не дали ничего дополнить или сделать:
– Но я никогда в жизни никого из вас даже не видел, о чём вы все?! – в отчаянии крикнул тот, после чего с некой надеждой взглянул на мужчину пред собой. Фредди засмеялся. Злобный смех аниматроника отчётливо отдавался в ушах, ему даже пришлось затыкать себя ладонью.
Сев на ноги парня, Медведь попытался схватить жертву за подбородок, но у него ничего не получилось; Майкл отвёл свою голову от приближающихся пальцев мучителя, после чего вызвал смешок у того.
– Даже сейчас, чёрт тебя побрал, даже сейчас ты видишь во мне монстра... - тихо начал он, выделяя каждое слово. – Почему я должен страдать больше других лишь из-за тебя?! Объясни мне это! ОБЪЯСНИ! – из-за приступа ярости Медведь ударил студента прямо в живот, после чего новая порция слюны покатилась по его подбородку, но вязкая жидкость была с примесью красноты.
Откашливаясь, каштановолосый и не заметил, как Фредди притянул его к себе и начал целовать казалось вечным поцелуем, настолько долг он был. Парень бился и мычал что-то в губы тёмноголового, но стоило тому попытаться коснуться его, запястье было переломано, он более не чувствовал половину левой руки. Майкл не мог даже вскрикнуть, сейчас он почувствовал опасность, что оказывается, всегда поджидала его за поворотом.
– Не... не надо! - Из глаз парня прозрачной струйкой потекли слёзы, отдающиеся странным отблеском. Впервые он просил кого-то из них о сохранении чего-либо.
– Отпустить тебя, слишком большая тяга для меня, - слизывая соленые капельки, сказал он. Подобрав цельную руку, он начал вертеть ею как душе угодно, разглядывая кости и вены. Особенно ему нравилось смотреть и щупать первое через тонкую кожу; Майкл не чувствовал даже дискомфорта, его мысли были заполонены другим, а боль, исходящая из запястья, и не решала утихать.
– Ладно, - сообщил Медведь, слезая с хрупких ног парня, дабы сесть на край местечка для выступлений. – Иди сюда, - обернувшись, Фредди протянул руку к Майклу, что всё так же неподвижно сидел, держа сломанную кисть, прижимая её к себе. Рисковать он особо не хотел, из-за чего категорически не мог ослушаться, пусть и следовало бы уже давным-давно дать от сюда дёру. Однако он бы и не смог убежать от них.
Он полз с помощью одной руки, это выглядело так жалко и убого, что темноволосому хотелось вновь засмеяться, ведь он даже не осмеливался протянуть её медведю. Ну конечно, зная, что отныне тебе может прийти конец в любую секунду и не того шугаться будешь.
Фазбиру не надоедало смотреть за тем, как мученик изо всех сил пытается пойти навстречу мучителю. Ему нравилось смотреть на его лицо: испуганное, потерянное, корчащеюся от боли; как бальзам на душу, садистскую чёрную душу. Когда он всё же умудрился дохромать, оказался сидящим на коленях Медведя. Куда уж без этого...
Нежно поглаживая волосню студента, словно шёрстку пушистого котёнка, он пристально смотрел за его лицом, а парень же наоборот пытался отводить взгляд от чёрных глаз.
– Пора освежить твою память, - пронзительно быстро произнёс он, притянув парня лицом к себе вплотную. Паника сковала юношу, от такой близости с ним глаза стали похожи на пять копеек, складывалось ощущение, что он заковывает обжигающей цепью его бедную душонку.
– А начинается эта история с восемьдесят седьмого года, - начал мужчина свой замечательный рассказ, даже не думая отстранять их лица. – Ведь эта история времён, когда я и сам был золотистым и конопатым пареньком, - продолжил он свой рассказ. Майкл сидел всё с тем же негодованием, явно написанным на лице.
– Знаешь, тогда большая часть детей крутилась вокруг да около меня. Но все были столь однотипны; радостны, веселы, верили в прекрасное будущее и чудесную жизнь, - здесь он понизил голос, но продолжал говорить всё тем же ледяным голосом, но что прекрасно передавал каждое слово и мысль хозяина. – Поломка случилась ещё тогда. Я не понимал, как могу чувствовать, понимать и осязать всё не как искусственный интеллект. Всё было так странно; начало рушиться, это было начало всей трагедии, что мы разыгрываем по сей день. - Всё резко утихло. Фредди замолк, остановив повествование на нечто интересном лично для парня.
– А позже среди всего однотипного стада, нашлась чёрная овца, мальчик, носящий имя – Майкл Шмидт. Ну не совпадение ли? - он усмехнулся; юношу окатила новая волна страха и стресса, кажется, даже его зубы скреблись в тот момент, и тело начало немного знобить. – И так что же думаешь? А вот я тебе приведу малюсенький пример: дети, чья задача нарисовать что-то связанное с их внутренним миром. Когда мы начали смотреть, я лишь больше убеждался в том, что это самое обыкновенное стадо, - здесь он чётко выделял каждое слово, сравнивая детишек с самыми настоящими овцами да баранами. – Но это я запомнил лучше всех.
Он полез в карман штанов, доставая уже пожелтевшую бумажку. Стоило ему её раскрыть, как сразу же каштановолосый заметил это: на рисунке была изображена гора трупов, всё было сделано чёрным фломастером, что лишь подчёркивало полноту картины. А среди всей окровавленной кучи в середине, что-то было: высокий и тонкий силуэт с ушами, медвежьими ушами.
–Так что же? Это твоё, Майкли! Твой детский мирок! – Фредди говорил повышенными тонами, всё так же пристально смотря в запуганные глазёнки Майкла. Сразу же от рисунка остались лишь клочки, что мирно летели на пол; Медведь разорвал бумагу на мелкие кусочки.
– Я наконец нашёл ту прекрасную овцу с изумительным изъяном, что так долго ждал, - он провёл ладонью по тёплой щеке юноши. – Но эта овца оказалась не так проста. Постоянное бегство от меня из стороны в сторону и даже отсутствие возможности поговорить. Я не говорю даже про ту вечную неприкосновенность, - Медведь вновь переключился на лохматые волосы парня, сжав клок на макушке. – Это начало выбешивать. Вокруг меня крутилось всё, так почему только ты постоянно ошивался вокруг чёртового пирата?!
Он выдрал тот самый клочок волос, Майкл немного пошатнулся, однако это было нереально сравнить с переломанной рукой, что лишь начинала неистовее болеть с каждой минутой. Как бы сейчас не ломалась вся его логика (что сломалась давно) и психика с каждым словом тёмноволосого, он был обязан дослушать его, пусть уже и начинал считать всё бредом сумасшедшего. Но не он ли тут сумасшедший?
– Нет, Господи, нет… Меня тут, никак не могло быть, - шёпотом он начал бормотать что-то в своё оправдание, водя ничего непонимающим взглядом то вверх, то вниз, то в бока.
– В этой жизни, возможно, - Майкл вновь направил свой пучеглазый взор на мучителя, выжидая продолжения «Вавилонского балета».
– Раз уж я заговорил об этом, то вот тебе и заключение. Не малоизвестный инцидент, прозванный «Укус ‘87». Да-да, тот самый момент когда я по дури чуть не разорвал девчонку в клочья, хорошо подставив Фокси, но ограничился лишь черепом да мозгом. Девчушка-то, скончалась, - он повёл руками в стороны а-ля "я не при делах", после чего положил их на поясницу парня.
– Я тут никаким боком не вписываюсь.
– А реинкарнация значит, не твоих рук дело? Девка отбросила копыта, валяясь своей тушей в собственной крови да при этом и без лобной доли; паника, ор, бегство, спасение собственной шкуры... - и тут он замолк, сделав довольно длинную паузу, после чего добавил: – ... и мальчишка, смотрит на всё происходящее, и смеётся. Причём таким искреннем и звонким смехом… Даже за душу брало.
Майкл оцепенел, продолжая словно кот мяться на коленях рассказчика, ведь такого поворота не ожидал никто. В особенности он сам.
– Я был так очарован этой красотой, - вновь продолжил он свою былину. – Что даже не заметил, как маленькое тельце, уже задушенное и мёртвое, лежит у меня на руках. Я был так счастлив и опечален одновременно; думал, что ты останешься здесь со мной. Но этого не случилось, - он плотнее прижал Майкла к себе, даже казалось что он был готов повторить события, что только что были высказаны им.
– И пять дней назад, я лицезрел в точности такую же личность: прекрасную, особую. Я понял, что мне вновь дан шанс, заполучить тебя всего и полностью, - если бы не глаза, в которых нереально различить эмоции, в них бы виднелась искорка надежды и некой… любви?
Но тут же его лицо сменилось на странную мину; он вновь поцеловал юношу, пытался сплести их языки в страстном поцелуе, и у него это получилось. Медведь оказался слишком настойчивым, что по идеи и давали ему характеристики прекрасного лидера.
– Но в тот же момент, я решил уничтожить всю любовь к тебе, в крайней мере, любовь к твоему нраву - продолжил он, отстраняя свои губы, добавив довольно странную и страшную фразу для студента: – Вместе с тобою. Ведь ты - стал таким же. Я сломаю тебя, слышишь?! Заставлю подчиняться мне, ты будешь моим. Физически, душевно, мне без разницы.
Мужчина обронил Майкла спиной на дощатую сцену, после чего сразу же навис над ним. Лицо парня побледнело, стоило ему лишь шелохнутся, как Фредди начинал надавливать на сломанную кисть, причиняя лишь ещё больше боли.
– Почему, почему вы все так поступаете? Каждую чёртову ночь… Я же не нужен... - выдохнул студент, смотря заплаканными красными очами, словно на икону в сумасшедшие чёрные глаза Фазбира.
– Это из личного желания, - ответил Майклу он. После услышанного он в ступоре начал лежать бревном под телом Медведя, ведь всё это можно было охарактеризовать как «просто так». Он ожидал другого ответа, не такого скомканного, не такого котом наплаканного. – Все были согласны; ты бы не убежал, не вини себя, - каждое его слово было для Майкла не более чем пустым посланием о том, что всё было решено заранее, но все пути к отступлению были отрезаны или искалечены.
– Забавно смотреть на твоё лицо. Сам попробуй продержаться проклятые двадцать семь лет. Ведь даже дети в наше время совсем не такие как прежде, все они заботятся лишь о компьютерах, приставках, а кто-то и вовсе о выпивке и курении, а кто-то уже обсуждает половое слияние. Мерзко. Мы слышим всё, в то время как они ничего, - он поцеловал парня в щёку, и полез холодной рукой под рубашку парня, наглаживая грудь и живот. Другой он сжимал его горло, стараясь не сломить хрупкую шейку того. Майклу становилось труднее дышать, и даже начинала побаливать голова в области висков, из-за чего он толком начинал туго соображать. Фредди, сняв перчатки, начал царапать его живот, а на лице появилась зубастая улыбка до ушей. Его ногти проходили довольно глубоко; кровь лилась ручейком из каждого ранения.
– И всё же я не могу понять. Я могу заполучить сейчас всё: тело, душу, покорность. Но не твою любовь. Ты до сих пор смотришь на меня так закрыто, пусть и твоё положение не из лучших, ты не молишь о пощаде, самое банальное сказать, что любил и любишь. Как бы то сделал любой, а в крайнем случае просто стал бы вечной невольной игрушкой; думаешь, со смертью ад пройден? – проорал Фазбир на каштановолосого, с яростью сдирая единственную вещь, что осталась на козле отпущения – блузку. Сероватая полупрозрачная ткань стала лохмотьями, на которые предварительно брызнули алой краской, не залили уже хорошо. – Ты ошибся.
Фредди надавил на его пах, требуя внимания к себе, а не только словам. Взяв пока ещё невредимую руку, он прислонил её к пуговицам, что были на чёрном пиджаке. Парень, поняв Медведя, принялся своими худыми и длинными пальцами расстегивать их. Ловкие пальчики моментально и безошибочно проделывали свою работу, а уже после он снял чёрную вещь с Фазбира.
Медведь повернул студента на живот, начиная сдирать джинсы, но таким же способом, как и с верхним одеянием. Разрывая саму ткань, мужчина таким же образом попадал и по ногам юноши, из тех же порезов начала сочиться красная жидкость. Лицо Майкла исказилось от боли, ведь Фазбир резал чуть ли не до самых вен если уж не смог разорвать одну из них или сразу несколько.
Когда всё превратилось в такой же ненужный хлам быстро улетело в сторону. Парень пытался вжиматься в пол, ему становилось противно от одной мысли о роботе, не говоря уже про личное изнасилованием им самим.
– Так молчаливо всё терпишь. Мне нравится, - подхватив паренька за живот, он вошёл в сжатое колечко мышц без всякой подготовки. Истошный крик вырвался из уст Майкла, тяжёлое дыхание перебивало его дух. Фредди то поглаживал бёдра того, то оставлял метки на спине возлюбленного. Сначала тело каштановолосого содрогалось от прикосновений, однако позже уже спокойно реагировало на ледяную руку, перебивающую жар. Стоило охраннику привыкнуть к леденящему всё внутри члену, как Медведь начал движение. Отчаянные попытки Шмидта сжаться не помогали, Фазбир в скором времени собственноручно начал двигать его поясницу, растирая ту до красноты. Он спускался по просвечивающим рёбрам на грудную клетку, нарочно задевая твёрдые соски, что так были похожи на алые бусинки.
Парень начал стонать, темп нарастал, он выдыхал имя мучителя словно молитву. А в то же время, сам мучитель вонзил свои пальцы в живот мученика. Тёплая жидкость не заставила себя ждать, пол окрасился в алый. Майкл старается кричать, но всё напрасно. Он чувствует костлявую в виде проклятого Фазбира не только в себе, но и за спиной.
Всунув те самые окровавленные пальцы в рот юноше, заставляя очистить «от грязи» свою оболочку, Фредди полностью впихнул ладонь в ротовую полость бедняги. Он чуть не задохнулся, но просто вовремя выплевал жизненно важную жижу прямо на пол.
Мужчина поставил для себя задачу и твёрдо шёл до конца. Продолжая двигаться в определённом темпе, он потянулся к сломанной руке Майкла и, схватив ту по локоть, оторвал словно тонкую осоку. Хруст костей разнёсся отчётливо, парень не мог поверить в происходящее, но уже и понимал, что конец близок. Его конец. Кровь хлынула новым ручьём, а Фазбир, перевернув человечка на спину, начал маячить оторванной плотью прямо перед перепуганным лицом.
– Ну – ну, чего ты? В пиццерии «Фредди Фазбир» не плачут, а бьются в агонии; воя и корчась от боли, - завидев слезы, что лились таким же ручьём из покрывшихся пеленой глаз, Медведь вытер их, его рука моментально взмокла. Для Медведя его страдания огромный и жирный плюс, в то время как для Шмидта последний(?) круг ада. Фазбир медленно и мучительно вырывал конечности парня; положив ногу к себе на плечо, он принялся вырывать ту из своей орбиты, что произошло довольно успешно. Раздался звук, будто разрезали спелый фрукт; так разрывались мышцы охранника. Сцена начинала напоминать месиво: весь пол был алый, стены начинали приобретать тот же цвет, и лишь потолок был невинно бел.
Дикие вопли, смешанные с криком, доносились до ушей Фредди, он был доволен своей работой. Выйдя из взмокшего, испорченного и измученного тела, что в любой момент могло потерять контакт с внешним миром, он в последний раз притянул Майкла к себе, он вновь прислонил свои губы к его, столь грубым и израненным, так нежно и невинно, будто всё плохое позади. Заплаканные глаза с великим ужасом смотрели на убийцу, у Майкла не было слов, да они и не нужны были. Он не мог ничего сказать, дышать было очень колко, он не мог спокойно сглотнуть воздуха, в котором так нуждался в этот момент. Вновь к горле застрял кровавый комок, что так же спокойно и скатился по подбородку умирающего.
– Таким я тебя и запомню, пожалуй. Бесполезным, никчёмным, жалко умирающим, - мучитель ухмыльнулся. Фредди хотел чтобы последний живой взгляд Шмидта достался ему, он поднял пока ещё сверкающие светом жизни глаза на себя, тёмного садиста – убийцу.
– Сколько не восхваляйся, но ты тоже проиграл, - последовал неожиданный ответ. Это последнее и единственное, что смог произнести так сипло и тихо юноша.
Майкл Шмидт скончался, его тело не было найдено. Самому Майклу было выписано увольнение, за неявку и каким-то боком порчу аниматроников. Однако заведение продолжило исправно работать.
Каждый день сюда приходят дети с любимыми родителями. Ребята шумят, веселятся с такими же любимыми роботами. Не за горами новая беда, ведь никто и никогда не узнает их смысл, принцип или природу. Никто так же и не заметит едва видимый силуэт человека, что смог узнать их лица без масок, где-то в самом углу сцены. Пиццерия – его вечная новая клетка, и его нескончаемый ад.
Сумрачная ночь. Аниматроники, снявши свои костюмы, занимаются кто чем: Чика пытается исполнить какие-то танцевальные движения, легко подскакивая на своих двух из стороны в сторону; Бонни разбирает гитару, каждый раз проводя по тоненьким стрункам; Фокси не видно на горизонте уже с прошлой ночи. Однако они все отчётливо видят его словно живого.
– Это я-то проиграл? – жуткий смех разнёсся по всему зданию эхом. Фредди не отводит своего взгляда от него, а он всё продолжает уводить свой, позорный и сломленный.
Так и закончились эти пять ночей. Возможно когда-то паренёк и станет одним из них; кровожадным монстром, не знающий границ не во времени, и ослеплённым своими желаниями. Но это уже абсолютно другая история.