| Интервью Мавлана Хазир Имама представителю журнала La Cohorte Генри Вейллу г. Гувьё, Шантийи (опубликовано 8 марта 2019) • Ваше Высочество, Вы являетесь главой государства, но главой государства без Государства. — В действительности, я являюсь Имамом сообщества, члены которого проживают в разных уголках земного шара. Как вы знаете, в мире нет страны, в которой жили бы одни только исмаилиты. Представители сообщества проживают в странах Южной Азии, Центральной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, а теперь уже и в Европе, Северной Америке и Австралии. Часть этих территорий входила в состав Советского Союза – большая община живет в Таджикистане. Со времен смерти моего деда в 1957 году сообщество стало интернациональным. • А как нам рассматривать Вас с международной точки зрения? Как главу Государства? Принца? Имама? — Как Имама. • Что представляет собой сообщество, 49-м Имамом которого Вы являетесь? — Это – сообщество мусульман-шиитов, существующее уже несколько веков. Им руководят имамы, сменяющие друг друга на принципах преемственности, и сегодня это сообщество интернационально, как никогда раньше. Я думаю, что в этом заключается основное отличие от прошлого. Мы создали институты в странах, где не присутствовали раньше – особенно на Западе. Во многих странах у нас есть университеты, школы, финансовые учреждения, которые приносят пользу и исмаилитской общине, и местному населению. • В чем заключается Ваша цель? Сократить бедность? — Наша цель – повысить качество жизни, а это, действительно, связано со снижением уровня бедности. Но это также связано и с предоставлением людям средств для улучшения качества жизни. Вот в чем заключается наша цель. Например, если мы можем искоренить болезнь, мы стараемся искоренить ее; мы хотим строить национальные или международные институты – университеты, школы и больницы – которые помогают и общине, и всему обществу в целом. Поэтому нужно, чтобы сообщество оценили и признали, а его институты должны приносить пользу странам, в которых они находятся. • А разве это не является чем-то необычным для духовного лидера – заниматься развитием? — Только не в исламе. В этом – основное различие между исламом и многими другими религиями. Здесь имам отвечает за качество жизни мужчин и женщин, которые равняются на него. Он принимает участие в их повседневной жизни. • Существует много направлений ислама. Вы представляете его социальное направление? — В шиитском направлении ислама имамы всегда заботились о качестве жизни сообщества. В суннитской ветви ислама эта функция распределена между многими людьми, так как там больше имамов. • А на самом деле разве Вы не стараетесь просто показать религию в другом свете? — Я думаю, это зависит от того, что является религией в вашем понимании. У 48-го имама были собственные взгляды, и он очень активно занимался политикой. Лично мне не была интересна политика, но я вовлечен в эту сферу за счет работы с нашим сообществом. Я представляю большую общину в странах, где есть политическая жизнь. В этой связи в двадцати государствах мы учредили национальные советы, состоящие из волонтеров, активно стремящихся повысить качество жизни. • Вы хотите, чтобы сообщество воспринималось как община, придерживающаяся высоких этических принципов? — Да. Я считаю, что странам, особенно демократическим, очень важно иметь сообщество, которое придерживается принципов этики. • Вы упомянули своего предшественника (своего деда). Вы – 49-й Имам. И Вы являетесь Имамом вот уже более 60 лет. Чему научили Вас эти шесть десятилетий? — Конечно, есть определенные вещи, которые сразу бросаются в глаза. В 1957 году для западных стран и всего мира в целом основной проблемой была Холодная война, которая очень сильно повлияла на развивающиеся страны. Холодной войны больше нет. На ее смену пришли другие представления о том, что из себя должно представлять государство, и сегодня ключевым вопросом является добросовестное управление. • Глядя на сегодняшний мир, нельзя сказать, что он движется к такому типу управления; наоборот – кажется, что происходит регресс. — Мне кажется, что в мире сложилась изменчивая, нестабильная ситуация. Из-за этого очень сложно что-то планировать. Страны бывшего Советского Союза вышли из орбиты советского блока; другие страны, которые были колонизированы, освободились от колониального правления и стали независимы. Затем был подписан целый ряд региональных соглашений, сыгравших определенную роль. Особую важность приобрели финансовые институты, которые, в частности, влияют на развивающиеся страны. Мы живем в совершенно ином мире. Здесь самое важное – это уметь прогнозировать перемены, чтобы институты сообщества могли их предвидеть и подготовиться к ним. Конечно, это очень сложная работа, но это еще и интересная работа, которая, если она правильно организована, может дать отличные результаты. • Возникает ли у Вас когда-либо чувство разочарования? — Конечно. А еще бывают моменты, когда я переживаю, ведь разочарование зачастую является следствием переживаний. Сначала что-то начинает вызывать у нас озабоченность, а потом мы начинаем чувствовать действие сил, которые совсем не те силы, действие которых мы хотели бы видеть, и тут мы начинаем пытаться спрогнозировать развитие событий. Серьезная дискуссия, начавшаяся еще в 1960-х годах, и продолжающаяся по сей день, идет вокруг роли государства в жизни людей. • В некоторых странах деятельность Вашего фонда заменяет неудовлетворительное исполнение своей роли самим государством? — Мы, действительно, стараемся работать там, где мы можем сыграть положительную роль, причем не только для исмаилитов. Часто в такой работе мы опираемся на партнеров, включая международных партнеров, таких как Всемирный банк и другие подобные организации. • Поэтому Вы стали партнером Форума мира? — Да, но это – лишь один из моментов, проделанных в рамках моей работы. Мы стараемся стабилизировать мир и, прежде всего, укрепить его. Это очень сложный вопрос. Тем не менее, очень важно сделать диалог частью ежедневной политической жизни. Мы движемся к этой цели, однако движемся медленно. • Вы действуете через свою организацию, АКДН, которая является одной из крупнейших в мире частных организаций, работающих в области развития… — Глядя на развивающиеся страны, особенно на те, где проживают исмаилиты, мы должны обратить внимание на форму правления в этих странах. И я всегда придерживался того взгляда, что в будущем всех групп населения фундаментальную роль должно играть гражданское общество. И поэтому мы должны объединять и укреплять его. Это означает, что мы должны выделить основные институты гражданского общества, чтобы поддержать и мотивировать их, а там, где это возможно, помочь им начать работать по-новому – не так, как они работали все это время. Особенно это касается деколонизации. • Вы хотите быть голосом разума? — Ну, я думаю, что это не совсем так. Однако я надеюсь, что являюсь голосом логики. Роль Имама – это еще и предвидеть перемены, помочь внести положительные изменения. В конечном итоге, именно сила и качество гражданского общества определяют качество жизни людей. • Может показаться, что ваш опирающийся на логику и разум призыв к миру слышен все реже и реже. — Да, это так. Однако я думаю, что это происходит из-за проблем с управлением и экономического дисбаланса. Большую роль также играет влияние иностранных государств. Мы живем в мире, который меняется и пытается развиваться. Я настроен оптимистично, однако подхожу к делу с осторожностью. • Как начинается сотрудничество со странами – они просят Вас принять участие в работе или же Вы сами связываетесь с ними? — Мы работаем в странах, где есть наша община или же в странах, которые обращаются к нам сами, даже если там нет исмаилитов. Мы поняли всю важность региональных процессов. Даже если у нас нет представительства в какой-то стране, однако в соседнем с ней государстве проживает большая община исмаилитов, мы стараемся работать и с этой страной. • Считаете ли Вы себя благодетелем человечества? — Не благодетелем. Благодетель означает занятие благотворительностью; я же работаю в рамках Имамата. Конечно, мы занимаемся благотворительностью, однако мы также открываем экономические институты, которые занимаются деловыми операциями самостоятельно и созданы для того, чтобы работать в долгосрочной перспективе и расти. • За шестьдесят лет Вы создали очень много. — Да, мы создали все эти институты потому, что этого требовали от меня обстоятельства, и в них нуждалось сообщество. При этом рост – это бесконечный процесс. И в этой связи необходимо стараться спрогнозировать будущие перемены в обществе, а затем создавать институты, которые могут способствовать положительному росту. Например, необходимо максимально сокращать бедность. • Это – трудный бой — Возможно, этот бой не имеет конца. Мы пробуем какое-то направление. Нам не всегда известно, что из этого выйдет, но мы знаем, что находимся на правильном пути. Взять, к примеру, здравоохранение или микрофинансирование – мы добились значительного прогресса в улучшении качества жизни. • Часто ли главы государств обращаются к вам за советом? — Да, это так. Особенно в странах, где проживает большая община исмаилитов или активно работают наши институты. Но это сотрудничество работает и в обратную сторону. Я разговариваю с главами государств, потому, что хочу знать, что они думают о будущем, о том, какой академический или экономический институт является самым лучшим. • Однако вкладывая инвестиции, вы не стремитесь обращать людей в свою веру? — Нет, мы не обращаем людей в свою веру. Мы могли бы, однако не чувствуем в этом необходимости. Есть религии, в которых рекомендуется прозелитизм. Мы, однако, придерживаемся той позиции, что каждый человек волен поступать так, как хочет. Если человек хочет стать шиитом – он может стать шиитом; если человек хочет стать шиитом-исмаилитом – он может стать шиитом-исмаилитом. • Какой следующий крупный проект Вам по-настоящему дорог? — Я считаю, что сегодня гражданское общество находится под сильным влиянием крупных институтов, которые хорошо финансируются, являются стабильными и распространяют свое воздействие на гражданское общество. Такой подход я пытаюсь поддерживать в развивающихся странах. Возьмем, к примеру, образование – у нас есть университеты в Центральной Азии, Пакистане и Восточной Африке. Они оказывают огромное влияние. Мы стараемся создавать сильные институты в поддержку гражданского общества. Не только университеты, но и больницы, банки, финансовые компании и т.д. • Вы не являетесь бизнесменом? — Нет, но я был вынужден изучить, что это такое. У нас есть наши собственные институты, которые работают не только с исмаилитами. Мы начинаем с микрофинансирования, а затем достигаем уровня, на котором можем финансировать крупные компании. Мы стараемся поддержать экономическое развитие. Есть страны, которые преодолели бедность, и в какой бы из этих стран мы ни оказались, мы должны внести вклад в их развитие, сделав его положительным и стабильным. А эти две характеристики не всегда идут рука об руку. • Например, в случае программ развития, которые включают в себя улучшение жилищных условий — Я объясню вам почему. Когда мы изучали экономическое развитие бедных сообществ, мы обнаружили, что когда у бедных семей впервые получается отложить какие-то деньги, они вкладывают их в свои дома – в жестяную крышу, водопровод или канализацию. Иными словами, люди, прежде всего, заботятся о том, что происходит вокруг них и их семей. Улучшая жилищные условия людей, мы помогаем удовлетворять их основные потребности, что дает положительный эффект для нескольких поколений семьи. А если с недвижимостью правильно обращаться, то зачастую она становится активом, который растет в цене. Таким образом, жилищные условия влияют на многие сферы жизни семьи, и поэтому я хотел провести соответствующий мониторинг и попытаться оказать поддержку институтам, которые помогают внедрять перемены. • Культура – еще одно приоритетное направление. Вы поддерживаете архитекторов в том же объеме, в котором вы помогаете музыкантам. Вы даже учредили премии. — Меня интересует музыка, потому, что мы хотим, чтобы о культуре развивающихся стран узнали больше людей во всем мире. Если мы сможем сделать так, чтобы о них узнали и их оценили на Западе, мы можем обеспечить им стабильность. При этом часто проявляются поистине удивительные связи, особенно в области «религиозной» музыки. Взять, к примеру, музыку Центральной Азии. • Получился бы из Вас идеальный глава государства? — (Смеется…) Нет, нет. Скажем так – я работаю во многих странах и, как следствие, я учусь. Ну а так как я работаю уже давно… • Но в глубине души у Вас все же есть это желание. — Я получил образование в стране, где развитие считается неотъемлемым жизненным процессом, так что я как можно больше наблюдаю, и стараюсь сделать так, чтобы наши институты смотрели в будущее. Потому что в конечном итоге, прогнозирование является жизненной необходимостью, и не важно, находитесь ли вы в крайней бедности или сказочно богаты. Вы должны уметь прогнозировать с умом. • Прогнозировать и думать о других? — И строить. • Можно ли сказать, что в центре всего стоит человек? — Однозначно. Более того, я убежден, что, несмотря на то, что бедность существует, она не является чем-то неизбежным. Требуется мужество, чтобы проанализировать и понять это. Несколько лет назад мы анализировали демографическую статистику исмаилитов и поняли, что основной, фактор, способствующий возникновению бедности в бедных сообществах, это – среда. Члены некоторых сообществ рождаются и живут в определенном районе нашей планеты, где местная экономика попросту не способна обеспечивать жизнь людей. Когда мы это поняли, мы порекомендовали таким сообществам переехать. На нашей планете есть места, где жизнь людей нестабильна, и если сообщества в силу каких-то исторических причин все же живут там, вам становится очевидно, что там у них нет будущего. И это не субъективные рассуждения – это экономический факт. Мы обязаны рассказывать людям об этом. После этого мы должны подготовить ресурсы, чтобы помочь им переехать. Есть страны, в которых 50 лет назад члены нашего сообщества жили в по-настоящему сложных условиях, и мы обратились к ним с призывом: «Послушайте, не торопитесь. Переезд может быть невозможен для нынешнего поколения, но он возможен для завтрашнего поколения; так что учитесь, готовьтесь к переезду». • Это болезненный процесс? — Да, всегда сложно перемещать сообщества. Такое решение вы принимаете с большой неохотой. Принимать его вынуждают обстоятельства. Если многочисленные факты говорят о том, что добиться качественной жизни невозможно, вам приходится принимать такие решения. После этого вы начинаете готовить новое поколение – даете ему образование: языки и технические знания. В этом случае это не наше субъективное желание – мы должны быть беспристрастными, а иногда достаточно жесткими. Ведь сообщества не переезжают сами по себе. Мы должны подготовить место, в которое они переедут, создать институты, школы, финансовые учреждения и т.д. Так мы, например, поступили в Таджикистане. • Ваше Высочество, Вы считаетесь добрым человеком? — Это качество имама, а не только мое. • Это – ваше видение. — Я думаю, что это правильное видение для имама. • Почему для размещения штаб-квартиры Имамата Вы выбрали Португалию? — Имамат – это институт, который изначально возник на Востоке. И я хотел, чтобы его головной офис располагался в западной стране, которая бы признала Имамат в качестве религиозного учреждения. Португалия – это страна, которая подписала конкордат с Римом, тем самым создав прецедент, позволявший и мне подписать с западным государством подобный конкордат. • И, тем не менее, Вы до глубины души француз, ну или, по крайней мере, франкофил. — Да…Значительную часть своего образования я получил на французском языке, и живу во Франции. У нас очень сердечные отношения с этим государством, однако, нет конкордата, подобного тому, который мы могли подписать с Португалией. • У Вас посольства во многих странах, однако, в Париже посольства нет. — Нет. Но у нас есть соглашение с французским правительством, и наши институты работают во Франции в рамках этого соглашения, которое накладывает на Имамат определенные обязательства. • Вы также считаете своим долгом развивать Шантийи. Почему? — Такова наша традиция. В прошлом многие выдающиеся деятели в истории Имамата вносили вклад в улучшение качества жизни в районе своего проживания… это традиция, которую я здесь применил. • Вы также знамениты во всем мире благодаря своим лошадям. Вам принадлежат 700 чистокровных скакунов? — Я не знаю точного числа на текущий момент, ведь количество, естественно, зависит от времени года. На самом деле это – бизнес, доставшийся мне по наследству. Его начал мой дед, сначала в Англии, а затем во Франции. Затем его принял мой отец, а после его смерти семье предстояло решить, надо ли нам продолжать это дело. Мы решили, что хотим попробовать продолжить традицию. Это очень распространено в мусульманском мире. Это – очень захватывающий спорт. • Ваши жокеи носят зеленые костюмы и красные наплечники – почему? — Это фамильные цвета. Мой дед использовал коричневый и зеленый в Англии, и красный и зеленый во Франции, и я сохранил обе традиции. • Ваш отец и дед появлялись в заголовках газет гораздо чаще, чем Вы. Вы выбрали более скромный подход. — Я считаю, что представляя мусульманский институт на Западе, я буду работать более эффективно, если не буду слишком часто мелькать в заголовках газет. У меня нет причин появляться в новостях. Когда возникают проблемы, я пытаюсь решить их, не привлекая внимания. Не во всех случаях это удается, но в целом такой подход всегда шел мне на пользу. • Вы являетесь Кавалером большого креста Ордена Почетного легиона. Что эта награда значит для Вас? — Эта награда очень дорога мне. Франция приняла моего деда, отца, брата, меня самого, моего дядю. Эта страна очень дорога для нас. Переведено с разрешения La Cohorte (Взято с официального веб-сайта Организации Ага-Хана по развитию, AKDN — www.akdn.org )
️
Ismaili.a – Исмаилизм, шииты, исмаилиты
🔘ИНТЕРВЬЮ
| Интервью Мавлана Хазир Имама представителю журнала La Cohorte Генри Вейллу
г. Гувьё, Шантийи (опубликовано 8 марта 2019)
• Ваше Высочество, Вы являетесь главой государства, но главой государства без Государства. — В действительности, я являюсь Имамом сообщества, члены которого проживают в разных уголках земного шара. Как вы знаете, в мире нет страны, в которой жили бы одни только исмаилиты. Представители сообщества проживают в странах Южной Азии, Центральной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, а теперь уже и в Европе, Северной Америке и Австралии. Часть этих территорий входила в состав Советского Союза – большая община живет в Таджикистане. Со времен смерти моего деда в 1957 году сообщество стало интернациональным.
• А как нам рассматривать Вас с международной точки зрения? Как главу Государства? Принца? Имама? — Как Имама.
• Что представляет собой сообщество, 49-м Имамом которого Вы являетесь? — Это – сообщество мусульман-шиитов, существующее уже несколько веков. Им руководят имамы, сменяющие друг друга на принципах преемственности, и сегодня это сообщество интернационально, как никогда раньше. Я думаю, что в этом заключается основное отличие от прошлого. Мы создали институты в странах, где не присутствовали раньше – особенно на Западе. Во многих странах у нас есть университеты, школы, финансовые учреждения, которые приносят пользу и исмаилитской общине, и местному населению.
• В чем заключается Ваша цель? Сократить бедность? — Наша цель – повысить качество жизни, а это, действительно, связано со снижением уровня бедности. Но это также связано и с предоставлением людям средств для улучшения качества жизни. Вот в чем заключается наша цель. Например, если мы можем искоренить болезнь, мы стараемся искоренить ее; мы хотим строить национальные или международные институты – университеты, школы и больницы – которые помогают и общине, и всему обществу в целом. Поэтому нужно, чтобы сообщество оценили и признали, а его институты должны приносить пользу странам, в которых они находятся.
• А разве это не является чем-то необычным для духовного лидера – заниматься развитием? — Только не в исламе. В этом – основное различие между исламом и многими другими религиями. Здесь имам отвечает за качество жизни мужчин и женщин, которые равняются на него. Он принимает участие в их повседневной жизни.
• Существует много направлений ислама. Вы представляете его социальное направление? — В шиитском направлении ислама имамы всегда заботились о качестве жизни сообщества. В суннитской ветви ислама эта функция распределена между многими людьми, так как там больше имамов.
• А на самом деле разве Вы не стараетесь просто показать религию в другом свете? — Я думаю, это зависит от того, что является религией в вашем понимании. У 48-го имама были собственные взгляды, и он очень активно занимался политикой. Лично мне не была интересна политика, но я вовлечен в эту сферу за счет работы с нашим сообществом. Я представляю большую общину в странах, где есть политическая жизнь. В этой связи в двадцати государствах мы учредили национальные советы, состоящие из волонтеров, активно стремящихся повысить качество жизни.
• Вы хотите, чтобы сообщество воспринималось как община, придерживающаяся высоких этических принципов? — Да. Я считаю, что странам, особенно демократическим, очень важно иметь сообщество, которое придерживается принципов этики.
• Вы упомянули своего предшественника (своего деда). Вы – 49-й Имам. И Вы являетесь Имамом вот уже более 60 лет. Чему научили Вас эти шесть десятилетий? — Конечно, есть определенные вещи, которые сразу бросаются в глаза. В 1957 году для западных стран и всего мира в целом основной проблемой была Холодная война, которая очень сильно повлияла на развивающиеся страны. Холодной войны больше нет. На ее смену пришли другие представления о том, что из себя должно представлять государство, и сегодня ключевым вопросом является добросовестное управление.
• Глядя на сегодняшний мир, нельзя сказать, что он движется к такому типу управления; наоборот – кажется, что происходит регресс. — Мне кажется, что в мире сложилась изменчивая, нестабильная ситуация. Из-за этого очень сложно что-то планировать. Страны бывшего Советского Союза вышли из орбиты советского блока; другие страны, которые были колонизированы, освободились от колониального правления и стали независимы. Затем был подписан целый ряд региональных соглашений, сыгравших определенную роль. Особую важность приобрели финансовые институты, которые, в частности, влияют на развивающиеся страны. Мы живем в совершенно ином мире. Здесь самое важное – это уметь прогнозировать перемены, чтобы институты сообщества могли их предвидеть и подготовиться к ним. Конечно, это очень сложная работа, но это еще и интересная работа, которая, если она правильно организована, может дать отличные результаты.
• Возникает ли у Вас когда-либо чувство разочарования? — Конечно. А еще бывают моменты, когда я переживаю, ведь разочарование зачастую является следствием переживаний. Сначала что-то начинает вызывать у нас озабоченность, а потом мы начинаем чувствовать действие сил, которые совсем не те силы, действие которых мы хотели бы видеть, и тут мы начинаем пытаться спрогнозировать развитие событий. Серьезная дискуссия, начавшаяся еще в 1960-х годах, и продолжающаяся по сей день, идет вокруг роли государства в жизни людей.
• В некоторых странах деятельность Вашего фонда заменяет неудовлетворительное исполнение своей роли самим государством? — Мы, действительно, стараемся работать там, где мы можем сыграть положительную роль, причем не только для исмаилитов. Часто в такой работе мы опираемся на партнеров, включая международных партнеров, таких как Всемирный банк и другие подобные организации.
• Поэтому Вы стали партнером Форума мира? — Да, но это – лишь один из моментов, проделанных в рамках моей работы. Мы стараемся стабилизировать мир и, прежде всего, укрепить его. Это очень сложный вопрос. Тем не менее, очень важно сделать диалог частью ежедневной политической жизни. Мы движемся к этой цели, однако движемся медленно.
• Вы действуете через свою организацию, АКДН, которая является одной из крупнейших в мире частных организаций, работающих в области развития… — Глядя на развивающиеся страны, особенно на те, где проживают исмаилиты, мы должны обратить внимание на форму правления в этих странах. И я всегда придерживался того взгляда, что в будущем всех групп населения фундаментальную роль должно играть гражданское общество. И поэтому мы должны объединять и укреплять его. Это означает, что мы должны выделить основные институты гражданского общества, чтобы поддержать и мотивировать их, а там, где это возможно, помочь им начать работать по-новому – не так, как они работали все это время. Особенно это касается деколонизации.
• Вы хотите быть голосом разума? — Ну, я думаю, что это не совсем так. Однако я надеюсь, что являюсь голосом логики. Роль Имама – это еще и предвидеть перемены, помочь внести положительные изменения. В конечном итоге, именно сила и качество гражданского общества определяют качество жизни людей.
• Может показаться, что ваш опирающийся на логику и разум призыв к миру слышен все реже и реже. — Да, это так. Однако я думаю, что это происходит из-за проблем с управлением и экономического дисбаланса. Большую роль также играет влияние иностранных государств. Мы живем в мире, который меняется и пытается развиваться. Я настроен оптимистично, однако подхожу к делу с осторожностью.
• Как начинается сотрудничество со странами – они просят Вас принять участие в работе или же Вы сами связываетесь с ними? — Мы работаем в странах, где есть наша община или же в странах, которые обращаются к нам сами, даже если там нет исмаилитов. Мы поняли всю важность региональных процессов. Даже если у нас нет представительства в какой-то стране, однако в соседнем с ней государстве проживает большая община исмаилитов, мы стараемся работать и с этой страной.
• Считаете ли Вы себя благодетелем человечества? — Не благодетелем. Благодетель означает занятие благотворительностью; я же работаю в рамках Имамата. Конечно, мы занимаемся благотворительностью, однако мы также открываем экономические институты, которые занимаются деловыми операциями самостоятельно и созданы для того, чтобы работать в долгосрочной перспективе и расти.
• За шестьдесят лет Вы создали очень много. — Да, мы создали все эти институты потому, что этого требовали от меня обстоятельства, и в них нуждалось сообщество. При этом рост – это бесконечный процесс. И в этой связи необходимо стараться спрогнозировать будущие перемены в обществе, а затем создавать институты, которые могут способствовать положительному росту. Например, необходимо максимально сокращать бедность.
• Это – трудный бой — Возможно, этот бой не имеет конца. Мы пробуем какое-то направление. Нам не всегда известно, что из этого выйдет, но мы знаем, что находимся на правильном пути. Взять, к примеру, здравоохранение или микрофинансирование – мы добились значительного прогресса в улучшении качества жизни.
• Часто ли главы государств обращаются к вам за советом? — Да, это так. Особенно в странах, где проживает большая община исмаилитов или активно работают наши институты. Но это сотрудничество работает и в обратную сторону. Я разговариваю с главами государств, потому, что хочу знать, что они думают о будущем, о том, какой академический или экономический институт является самым лучшим.
• Однако вкладывая инвестиции, вы не стремитесь обращать людей в свою веру? — Нет, мы не обращаем людей в свою веру. Мы могли бы, однако не чувствуем в этом необходимости. Есть религии, в которых рекомендуется прозелитизм. Мы, однако, придерживаемся той позиции, что каждый человек волен поступать так, как хочет. Если человек хочет стать шиитом – он может стать шиитом; если человек хочет стать шиитом-исмаилитом – он может стать шиитом-исмаилитом.
• Какой следующий крупный проект Вам по-настоящему дорог? — Я считаю, что сегодня гражданское общество находится под сильным влиянием крупных институтов, которые хорошо финансируются, являются стабильными и распространяют свое воздействие на гражданское общество. Такой подход я пытаюсь поддерживать в развивающихся странах. Возьмем, к примеру, образование – у нас есть университеты в Центральной Азии, Пакистане и Восточной Африке. Они оказывают огромное влияние. Мы стараемся создавать сильные институты в поддержку гражданского общества. Не только университеты, но и больницы, банки, финансовые компании и т.д.
• Вы не являетесь бизнесменом? — Нет, но я был вынужден изучить, что это такое. У нас есть наши собственные институты, которые работают не только с исмаилитами. Мы начинаем с микрофинансирования, а затем достигаем уровня, на котором можем финансировать крупные компании. Мы стараемся поддержать экономическое развитие. Есть страны, которые преодолели бедность, и в какой бы из этих стран мы ни оказались, мы должны внести вклад в их развитие, сделав его положительным и стабильным. А эти две характеристики не всегда идут рука об руку.
• Например, в случае программ развития, которые включают в себя улучшение жилищных условий — Я объясню вам почему. Когда мы изучали экономическое развитие бедных сообществ, мы обнаружили, что когда у бедных семей впервые получается отложить какие-то деньги, они вкладывают их в свои дома – в жестяную крышу, водопровод или канализацию. Иными словами, люди, прежде всего, заботятся о том, что происходит вокруг них и их семей. Улучшая жилищные условия людей, мы помогаем удовлетворять их основные потребности, что дает положительный эффект для нескольких поколений семьи. А если с недвижимостью правильно обращаться, то зачастую она становится активом, который растет в цене. Таким образом, жилищные условия влияют на многие сферы жизни семьи, и поэтому я хотел провести соответствующий мониторинг и попытаться оказать поддержку институтам, которые помогают внедрять перемены.
• Культура – еще одно приоритетное направление. Вы поддерживаете архитекторов в том же объеме, в котором вы помогаете музыкантам. Вы даже учредили премии. — Меня интересует музыка, потому, что мы хотим, чтобы о культуре развивающихся стран узнали больше людей во всем мире. Если мы сможем сделать так, чтобы о них узнали и их оценили на Западе, мы можем обеспечить им стабильность. При этом часто проявляются поистине удивительные связи, особенно в области «религиозной» музыки. Взять, к примеру, музыку Центральной Азии.
• Получился бы из Вас идеальный глава государства? — (Смеется…) Нет, нет. Скажем так – я работаю во многих странах и, как следствие, я учусь. Ну а так как я работаю уже давно…
• Но в глубине души у Вас все же есть это желание. — Я получил образование в стране, где развитие считается неотъемлемым жизненным процессом, так что я как можно больше наблюдаю, и стараюсь сделать так, чтобы наши институты смотрели в будущее. Потому что в конечном итоге, прогнозирование является жизненной необходимостью, и не важно, находитесь ли вы в крайней бедности или сказочно богаты. Вы должны уметь прогнозировать с умом.
• Прогнозировать и думать о других? — И строить.
• Можно ли сказать, что в центре всего стоит человек? — Однозначно. Более того, я убежден, что, несмотря на то, что бедность существует, она не является чем-то неизбежным. Требуется мужество, чтобы проанализировать и понять это. Несколько лет назад мы анализировали демографическую статистику исмаилитов и поняли, что основной, фактор, способствующий возникновению бедности в бедных сообществах, это – среда. Члены некоторых сообществ рождаются и живут в определенном районе нашей планеты, где местная экономика попросту не способна обеспечивать жизнь людей. Когда мы это поняли, мы порекомендовали таким сообществам переехать. На нашей планете есть места, где жизнь людей нестабильна, и если сообщества в силу каких-то исторических причин все же живут там, вам становится очевидно, что там у них нет будущего. И это не субъективные рассуждения – это экономический факт. Мы обязаны рассказывать людям об этом. После этого мы должны подготовить ресурсы, чтобы помочь им переехать. Есть страны, в которых 50 лет назад члены нашего сообщества жили в по-настоящему сложных условиях, и мы обратились к ним с призывом: «Послушайте, не торопитесь. Переезд может быть невозможен для нынешнего поколения, но он возможен для завтрашнего поколения; так что учитесь, готовьтесь к переезду».
• Это болезненный процесс? — Да, всегда сложно перемещать сообщества. Такое решение вы принимаете с большой неохотой. Принимать его вынуждают обстоятельства. Если многочисленные факты говорят о том, что добиться качественной жизни невозможно, вам приходится принимать такие решения. После этого вы начинаете готовить новое поколение – даете ему образование: языки и технические знания. В этом случае это не наше субъективное желание – мы должны быть беспристрастными, а иногда достаточно жесткими. Ведь сообщества не переезжают сами по себе. Мы должны подготовить место, в которое они переедут, создать институты, школы, финансовые учреждения и т.д. Так мы, например, поступили в Таджикистане.
• Ваше Высочество, Вы считаетесь добрым человеком? — Это качество имама, а не только мое.
• Это – ваше видение. — Я думаю, что это правильное видение для имама.
• Почему для размещения штаб-квартиры Имамата Вы выбрали Португалию? — Имамат – это институт, который изначально возник на Востоке. И я хотел, чтобы его головной офис располагался в западной стране, которая бы признала Имамат в качестве религиозного учреждения. Португалия – это страна, которая подписала конкордат с Римом, тем самым создав прецедент, позволявший и мне подписать с западным государством подобный конкордат.
• И, тем не менее, Вы до глубины души француз, ну или, по крайней мере, франкофил. — Да…Значительную часть своего образования я получил на французском языке, и живу во Франции. У нас очень сердечные отношения с этим государством, однако, нет конкордата, подобного тому, который мы могли подписать с Португалией.
• У Вас посольства во многих странах, однако, в Париже посольства нет. — Нет. Но у нас есть соглашение с французским правительством, и наши институты работают во Франции в рамках этого соглашения, которое накладывает на Имамат определенные обязательства.
• Вы также считаете своим долгом развивать Шантийи. Почему? — Такова наша традиция. В прошлом многие выдающиеся деятели в истории Имамата вносили вклад в улучшение качества жизни в районе своего проживания… это традиция, которую я здесь применил.
• Вы также знамениты во всем мире благодаря своим лошадям. Вам принадлежат 700 чистокровных скакунов? — Я не знаю точного числа на текущий момент, ведь количество, естественно, зависит от времени года. На самом деле это – бизнес, доставшийся мне по наследству. Его начал мой дед, сначала в Англии, а затем во Франции. Затем его принял мой отец, а после его смерти семье предстояло решить, надо ли нам продолжать это дело. Мы решили, что хотим попробовать продолжить традицию. Это очень распространено в мусульманском мире. Это – очень захватывающий спорт.
• Ваши жокеи носят зеленые костюмы и красные наплечники – почему? — Это фамильные цвета. Мой дед использовал коричневый и зеленый в Англии, и красный и зеленый во Франции, и я сохранил обе традиции.
• Ваш отец и дед появлялись в заголовках газет гораздо чаще, чем Вы. Вы выбрали более скромный подход. — Я считаю, что представляя мусульманский институт на Западе, я буду работать более эффективно, если не буду слишком часто мелькать в заголовках газет. У меня нет причин появляться в новостях. Когда возникают проблемы, я пытаюсь решить их, не привлекая внимания. Не во всех случаях это удается, но в целом такой подход всегда шел мне на пользу.
• Вы являетесь Кавалером большого креста Ордена Почетного легиона. Что эта награда значит для Вас? — Эта награда очень дорога мне. Франция приняла моего деда, отца, брата, меня самого, моего дядю. Эта страна очень дорога для нас.
Переведено с разрешения La Cohorte
(Взято с официального веб-сайта Организации Ага-Хана по развитию, AKDN — www.akdn.org )