ДО НАШЕЙ ЭРЫ .

ИНТЕРЕСНО.
Жаркое солнце освещало зеленые тропические леса и голубые озера. Буйная растительность заполняла пространство, и только редкие рыжие скалы торчали тупыми клыками. Ярко-изумрудные папоротники и низкие хвощи густым слоем укрывали плодородную землю. Климат здешней равнины был изменчивым. Тишина спокойных жарких дней сменялась грохотом бурь и смерчей.
Небольшие рощи сменялись лаврами и тонкими пальмами, а высокие стволы деревьев обвивались плетями лиан. Ветви были покрыты мхами и пучками орхидей. Позади холма простирались болота и топи, укрытые переплетением мхов и лишайников. В листьях деревьев звенели бесчисленные цикады.
Прекрасен был мир среднего эоцена пятьдесят пять миллионов лет назад.
Среди ореховых деревьев по веткам в солнечных лучах играли и веселились несколько грызунов. Их серебристые тела носились по веткам, переплетаясь и разбрызгиваясь каплями жидкого металла. Звери были так увлечены своей игрой, что не замечали внимательных голодных глаз.
Хищник, укрывшись в зарослях папоротника, без всякой надежды следил за белками, прекрасно понимая, что имей он даже крылья, вертких тварей ему не поймать. Скривив холодный нос, зверь украдкой двинулся дальше.
Его зоркие глаза и острый слух ничего не уловили, но он резко свернул в сторону, и под прикрытием папоротников пошел вовсе не туда, куда отправлялся вначале. Кое-что он все же почувствовал. Вскоре он выглянул на поляну, покрытую низкой травой. Посередине тек неширокий ручей. Но это было не главным. В конце поляны паслось стадо достойной добычи. Хрупкие и бойкие, высотой менее полуметра, лошадки с большой головой и короткими ногами, на которых еще не было настоящих копыт *ОРОГИППУСЫ* Стадо в двадцать шесть голов возглавлял красивый крупный жеребчик. Хищник жадно смотрел на них – предки лошадей резво бегали и редко ходили поодиночке. Голодный зверь разглядывал добычу. Ветер дул ему в морду, но чуткие животные не дали бы приблизиться.
Он ничего не ел уже два дня, но неистощимое терпение заставило его пролежать в кустах больше часа, пока разморенные жарой орогиппусы, пощипывая траву, приблизились к нему. Все они были здоровыми и сильными, все легко могли убежать от ловкого, но не приспособленного к долгому бегу зверя.
Внезапно взгляд зверя метнулся на край стада. Вот оно! Вполне здоровый на вид конек мирно щиплет траву, как и все, чутко прислушиваясь, но… Но хищник уже понял, что именно этот будет его добычей. Орогиппус был чуть слабее остальных, и хищник отметил это своим невероятным шестым чутьем, не раз помогавшим его роду выживать.
Он зорко следил за жертвой, подобрался, затаив дыхание. До орогиппуса было еще метров двадцать, а летать зверь все же не умел. Его надежды не оправдались – стадо перестало приближаться к опасным кустам, но медленно побрело в другой конец поляны.
Хищник прыгнул, преодолев за раз десяток метров. Стадо моментально рвануло вперед. Но зверь не остановился, и не помчал следом. Мощным прыжком он отскочил вперед и вправо. Вожак орогиппусов такого не ожидал, но, не раздумывая, повернул влево. Он не мог знать, что хищнику только это и надо. Потому что последние кони, где был и слабейший, потеряли на повороте скорость и сократили расстояние между ними и охотником.
Он стрелой полетел вперед, затем снова в сторону. И глупый вожак все поворачивал, надеясь увернуться от странных маневров зверя. Он и увернулся, а вот жертва оказалась от хищника на расстоянии прыжка. Зверь прыгнул еще раз и отъединил жеребчика от остальных.
Конек в нерешительности заметался. Будь он поумней, он бы бросился мимо зверя к центру поляны, и, может быть, проскочил. Но он не успел. Хищник повис на спине орогиппуса. Передними лапами вцепился в конька, и одним ударом сломал ему шею. Зверь подождал, пока жертва замрет у его лап, затем гордо огляделся, не заметив на поляне никого. Он принялся за еду.
Эта идиллия продолжалась минут пять. Внезапно зверь поднял голову, огляделся. Тишина. Ни одного заслуживающего внимания запаха, кроме дразнящего аромата мяса. Только хищник уже знал, что вон там, в кустах, за пределами его слуха и обоняния, прятался некто. Хищник недовольно заворчал. Но опустил голову и продолжил трапезу. Ровно через две секунды он развернулся и прыгнул, встретив в прыжке другого. Оба они упали, разбежались и остановились неподалеку друг от друга. Нападающий был молодым и свирепым *СИНОПЛОТЕРИЕМ*. Солнце освещало его темно-коричневое тело, едва заметные полосы на спине. Глаза на волчьей морде блестели над оскалом клыков. Синоплотерий уступал размерами хищнику. Но такой противник мог и одолеть его в длительной битве. *СИНОПЛОТЕРИЙ* жадно глядел на остатки добычи. И с ненавистью – на хозяина, стоявшего между ним и вожделенным мясом. Он был отчаянно голоден, и способен напасть на более крупного и сильного врага. Синоплотерий недоумевал, как этот зверь почуял его, подошедшего с наветренной стороны, прыгнувшего внезапно и бесшумно.
Без эффекта неожиданности синоплотерий должен либо убраться, либо драться. Он предпочел развернулся, и побрел прочь. Хищник, проводив его долгим взглядом, продолжил трапезу. Больше его никто не прерывал. Плотно набив живот, он отхватил от конька большой кусок мяса, и трусцой побежал в чащу. Почти сразу после этого опозоренный синоплотерий вышел из кустов и побрел к объедкам.
А хищник бежал к логову у подножия высоченной секвойи. Он не обращал внимания на скрип цикад и прочий ненужный шум. Он уже не стелился, а открыто бежал по лесу, как хозяин. Пожалуй, он и был хозяином леса. Немногочисленные представители его вида уже вымирали, но он этого не знал. Знал он только, что с каждым годом ему все труднее найти пару. Тем не менее, в логове его ждали четыре щенка, мать которых погибла неделю назад в неравной схватке с уинтатерией. Среди млекопитающих того времени мало было чудовищ, подобных предку слона, гигантскому толстокожему монстру с четырьмя недоразвитыми рогами на морде. Его огромные лапы стали причиной гибели хищницы. Позарившись на детеныша уинтатерии, она забыла про родителей. Голод победил и благоразумие, и шестое чувство зверя. Она была затоптана на глазах у хищника, и он ничем не мог ей помочь, хотя злобно рычал в кустах. Он знал, что его клыки не порвут шкуру зверя, а лапы не поломают столь толстую шею.
Деваться было некуда – природа создала самцов этого вида любящими и заботливыми отцами, способными вырастить детенышей и без матери. Он не мог покинуть зверят, которые уже перестали требовать материнского молока, и были способны пережевывать мясо.
Итак, хищник гибко скользил между деревьями, не оглядываясь по сторонам, он знал – на многие мили вокруг нет врагов.
В темном углублении у корней секвойи, куда не проникал свет и проблемы большого мира, на сырой земле, прикрытой сухими листьями, копошились четыре серых комочка. Пушистые малыши с тоской смотрели на белую стену, куда уходит и откуда приходит кормилец, и куда ушла и не вернулась кормилица.
Четыре звереныша были голодны и неспокойны, поскольку кормилец не возвращался уже много часов, и со вчерашнего утра они ничего не ели. Самый смелый и крупный из них, вопреки запрету пополз, скуля, к пятну света, к границе между их малым миром и тем, большим миром кормильца.
Звереныш даже зарычал от удовольствия, когда почувствовал, что кормилец несет добычу. Все остальные зверьки возились в углу, не замечая отца. В нору не проникали звуки и запахи извне. Только когда кормилец приблизился к норе вплотную, трое подняли башковитые головы и дружно завопили голодное приветствие.
Минуту спустя кормилец заглянул в логово. Он довольно зарычал на бросившегося навстречу лидера. Остальные малыши угрюмо сидели в углу. Кормилец бросил мясо на пол, и, забравшись в угол, сыто засопел в углу. Мясо принадлежало детям, но пока ела только она, уже главная, самая сильная и чуткая самочка. Она окрысилась на покусившегося на ее добычу брата, отодрала почти половину обеда и побрела под бок отца питать свое уже сильное тело.
Зверята основательно наелись и принялись играть под боком у дремлющего отца. Самочка, родившаяся первой в этом выводке, первая нашла живительное молоко матери, первая оттолкнула сестру от сосков, первая схватила первый кусок мяса. Как только она родилась, на нее обрушился поток ощущений. Шесть способов познания мира. Она узнала запах мамы и молока, она почуяла под лапами холодную землю, она услышала ласковое ворчание родительницы, она увидела полуслепыми глазами стену света, она познала вкус живительной влаги.
Но еще она поняла безграничную любовь матери, гордость и радость отца, слабые голодные чувства братьев и сестер. На ее чистое сознание свалилось непонятное – то, что видели, помнили ее родители. Синь неба, зелень листвы, запах добычи, звон цикад, скорость быстрых ног. Она пока не поняла всего этого, но и не забыла, просто спрятала до поры до времени в дальних закоулках сознания.
Шестое чувство, свойственное этому подвиду, у каждого индивидуума развивалось в разной степени – от чувствования безмолвной добычи и ощущения опасности до почти прямого контакта с семьей. Они редко сбивались в стаи. Будь у них больше времени, имей они возможность мигрировать в другие земли первобытного мира, кто знает, каков бы нынче был расклад на Земле. Но увы, мир не пощадил эти зачатки интуитивного разума, и с очередной волной катаклизмов безымянные предки современных крупных хищников сгинули в пучине веков, не оставив по себе даже достаточное количество скелетов.
Шестое чувство этой самочки было развито куда лучше, чем у ее собратьев. Волею случая и природы она первая узнавала о приходе родителей, а после только кормильца, первая знала, с добычей ли отец, или без. Она всегда была первой.
Проходили дни. Редко дети оставались голодными – умный хищник почти всегда находил добычу, кормил себя и детенышей. Серый пушок щенят сменился густой темной шерстью, на спине выделились маскировочные черные полосы, морда вытянулась в клыкастую пасть, выросли пушистые хвосты.
Они давно уже покидали свой дом через стену света. Сильная самочка узнала, что все видения ее детства были правдой, а мир гораздо шире темной и уютной норы. Отец реже приносил добычу, дети росли и могли уже сами охотиться за мелким зверьем. Методом проб и ошибок они научатся добывать даже неуловимых орогиппусов. Выживут немногие, и скорее всего – именно старшая. Эти вопросы не волновали отца – инстинкт подсказал ему, что стоит удалиться от семейства, а то и прогнать его со своей территории.
Первой настоящей добычей молодой хищницы стала обезьянка из рода тетониус. Это был поистине героический поступок, поскольку тетониусы жили высоко на деревьях и были невероятно шустры. Но эта маленькая большеглазая обезьянка опустилась слишком низко в погоне за бабочкой и сама стала добычей.
Ловким ударом хищница сбила с лианы зверька и молниеносно прикончила его. На долю секунды страх обезьянки захлестнул ее. Хищница не знала жалости. Два брата и сестра завистливо наблюдали за ней – им пока доставались лишь лягушки и жуки.
Через месяц кормилец ушел и не вернулся. Нет, он не погиб. Просто дети выросли. Врожденный инстинкт и шестое чувство подсказали им, что следует искать свою территорию, иначе скоро придется драться за добычу.
Звери разбрелись по гигантской долине меж двух гряд холмов, переходивших в солидные горы. Долины хватило бы на два десятка таких, но в округе проживало не больше шести зверей этого вида. Их эра заканчивалась. Молодые хищники не задумывались об этом. Они шли дальше, прогоняя нахалов – синоплотериев, которые часто зарились на их добычу.
Хищнице достался обширный участок, граничащий с угодьями ее отца. Порой они встречались, но теперь избегали друг друга. В угодьях хищницы была река – редкая удача. Сюда приходили на водопой орогиппусы, и небольшие носороги аминодонты с беззащитными детенышами. Были тут и заросли, где ее добычей становились грызуны в дни, когда охота была неудачной. В холмах она нашла уютную пещерку.
Хищница выросла, стала крупной, подобно всем представителям ее вида. Она обладала гибкими кошачьими лапами, узким телом, покрытым серой шерстью с черной полосой на спине и едва заметными полосками по бокам, которые переходили в черные кольца на хвосте. На загривке шерсть была особенно длинной. Голова хищницы напоминала бы волчью, если бы не была более округлая. Она обладала высоким лбом и широко расставленными глазами, способными менять оттенок с желтого на зеленый.
Хищница рьяно охраняла свою территорию от посягательств, иногда позволяя вездесущим синоплотериям доедать остатки ее добычи. День проходил за днем, жаркое солнце все так же освещало эоценовые тропики, секвойи все так же высились над миром и цикады звенели в лесах.
Мир казался ей прекрасным, она не думала, что что-либо может измениться. Она не умела быть голодной. Сильные лапы доставали еду всегда. Гордостью ее стал детеныш уинтатерии. Она и сама не знала, почему убить слоненка стало ее целью. Она не знала, отчего умерла ее мать. Тем не менее ее отец был свидетелем гибели супруги, и воспоминание это передалось хищнице путем все того же загадочного шестого чувства. Она отбила детеныша от семьи, задушила его и спряталась в кустах – быстро утащить такую тушу ей бы не удалось. Тупые зверюги покрутились, и, не найдя убийцу, ушли. Их маленькие мозги не выразили страдания – злоба коснулась сознания хищницы и угасла.
Они ушли, а хищница подошла к жертве, огляделась, принялась насыщаться. Она чувствовала, что в округе бродит ее сородич. И правда, в этот момент из зарослей высунулась серая голова. Хищница зарычала. Этот чужак не был ей отцом, не был и братом. Это был незнакомый крупный самец. Он не собирался нападать на ее добычу. Медленно вышел из зарослей. Она внимательно следила за ним, тихонько порыкивая. Зверь не внушал ей опасения. Он сел неподалеку и облизнулся, глядя на мясо уинтатерии.
Для порядка порычав, она продолжила трапезу, изредка поглядывая на хищника. Он встал. Она подняла голову. Зверь приблизился немного и вновь сел. Потом подошел к добыче и понюхал мясо. Она рыкнула, продолжая жевать. Он лизнул добычу и нерешительно куснул, готовый отскочить в любой момент. Видя, что она не против, он жадно набросился на еду. Ритуал знакомства был соблюден, он предъявил достаточно почтения хозяйке. Вместе они управились за десяток минут. Хищница, не обращая больше на него внимания, лениво помахивая хвостом, направилась к пещере. Он последовал за ней. Хищница развернулась и коротко рыкнула. Тот нерешительно остановился. Самка зарычала громче, и он ушел.
На следующий день ее собрат охотился на ее территории. Небольшой орогиппус был отбит от стада и благополучно задушен. Так как хищница еще не завтракала, она справедливо решила, что за вчерашний обед надо платить. Зверь молча следил за ней. Трапеза началась и завершилась мирно.
Проглотив последний кусок, хищница направилась к реке напиться. Она медленно трусила по лесу, под кронами тисов и дубов царил полумрак, было жарко. Сделав большой круг, она вернулась к своему логову. Все это время хищник неотступно следовал за ней. Она замедлила шаг у пещеры. Зверь стоял в десятке метров от нее. Самка лениво зевнула и направилась в пещеру. Когда зверь подошел к пещере, она не зарычала.
2.
В первый раз она покинула свои угодья. В первый раз мчалась рядом с супругом за добычей. Они не ели уже три дня. Изменив своим обычаям, два зверя мчали за первобытной антилопой, стройным животным, удивительно быстрым. Антилопа летела стрелой, спасая свою жизнь.
Самец бежал быстрее. Хищница располнела. Она ждала детенышей. Но оба гнались за добычей, выйдя далеко за пределы угодий. Они выдыхались, но выдыхалась и жертва. Леса и трава кончилась, их лапы касались мелких камней и горячей земли у склона горы. Осколки нередко кололи нежные лапы, привыкшие к мягкой траве, земле и песку, но охотники не бросали погони.
Жертва была обречена, расстояние между ними сокращалось. Страх и тоска достигли хищников, они почувствовали обреченность антилопы и ускорили бег. Языки их свешивались, а глаза дико блестели. Земля стала пустыннее – дикие нагромождения камней и кусков застывшей серой лавы, а почва мелко вздрагивала, гудя изнутри. Не обращая внимания на это, хищница рванулась вперед, подобралась и прыгнула.
В этот момент земля дрогнула. Супруг затормозил, огромная трещина пересекла ему путь и разверзлась под ногами у антилопы. Хищница не могла остановить свой прыжок, дико взвизгнув, она упала в трещину. Успела уцепиться передними лапами за стены, горячие и влажные от пара, рвущегося изнутри. Хищник бросился к ней. Он скулил и рычал, но помочь не мог. Камни ускользали из-под ее лап и увлекали вниз. Внезапно клуб пара окутал склон трещины, а когда рассеялся, стена была пустой.
Дико воя, самец метался вдоль разлома. Его сознания достиг отдаленный всплеск, вопль о помощи, и исчез. Его супруга была мертва. Он развернулся и побрел к логову, опустевшему и холодному. Если бы хищники умели проклинать, он проклял бы ту антилопу, которая увлекла его самку к гибели. Но про антилопу он не думал. Надо было охотиться, чтоб выжить. Впрочем, еще несколько месяцев его нещадно тянуло к гибельной расщелине в смутной и неясной надежде – он найдет самку, она жива.
3.
Хищница проваливалась в темноту. Было нестерпимо жарко, мелкие камни больно били по телу, туман и влага окутывали ее. Мимо пролетели глыбы, исторгнутые вулканом, внизу клокотала лава. Странное падение – самка парила в пространстве, раскаленная лава не приближалась, но и не удалялась от нее.
Потом стало холодно. Инстинктивно хищница вытянула лапы вниз, мягко спланировала на склон, не удержала равновесия и покатилась. Очередной удар вывел ее из строя окончательно.
Прошло несколько часов. Хищница лежала в неведомой темноте и тишине. Сознание медленно возвращалось к ней. Вновь, как при рождении, шесть чувств захлестнули ее. Она лежала на холодных камнях, чуяла неведомые запахи, слышала отдаленный непонятный гул, во рту был вкус серы. Она невольно облизнулась, чтоб избавиться от него. Открыла глаза. Взгляд ее окинул небольшую пещеру, россыпи камней, невысокие своды и склон, откуда она свалилась. Склон упирался в стенку, покрытую трещинами. Из трещин шел серый пар, но быстро рассеивался.
Она подняла голову. Внезапно на нее накатила волна видений, как более года назад, под корнями секвойи, где она родилась. Но сейчас рядом не было родителя, чьи воспоминания не могли быть чужими и непонятными. Сейчас она чувствовала неведомое. Голубое небо перечеркивалось черными линиями, похожими на извержение вулкана. Кругом торчали нагромождения скал или гигантских деревьев, огромных, как горы. Над ними летали непонятные создания, невиданные ранее звери, похожие на уинтатерий, бежали по дорогам. В нос ударил зловонный запах, напоминающий запах серы и болот, но куда мучительнее. Странные животные проносились в ее сознании и заполнили там все. Внезапно ей показалось, что никогда она не пробежит уже по залитой солнцем поляне, не свалит орогиппуса, не прогонит наглого синоплотерия.
В ужасе хищница вскочила, забыв об осторожности. Она развернулась в прыжке, словно ожидая нападения сзади. Там не было никого кроме выхода из пещеры. В метре от нее лежала мертвая антилопа, разбившаяся при падении.
Хищница, не задумываясь, откуда и почему она упала, не притрагиваясь к антилопе, направилась к выходу из пещеры. Если бы она умела, то вздохнула бы от облегчения, потому что за выходом был зеленый лес, деревья и кусты, и солнечное небо, подернутое пленкой облаков.
Медленно шла хищница по странному лесу. Он был незнаком ей. Он стал ниже и пустыннее, и неведомые звуки пронизывали его. Раньше ей было незнакомо пений птиц. Вокруг она не видела ни одной секвойи. Самое крупное дерево было едва ли не в два раза ниже. Где многочисленные белки, где вездесущие обезьянки, пищащие в деревьях?
Внезапно почти из-под ее лап выпрыснул странный зверек с длинными ушами и коротким хвостом. Она могла нагнать его в два прыжка, но озадаченно остановилась, проводив взглядом.
Хищница почти позабыла свои видения, когда ужасный гул, похожий на рев вулкана, упал на нее сверху. Она сжалась в комок и зарычала. Но на нее никто не напал. Она подняла голову – там, над листвой, синее небо перечеркнул белый след, медленно тая под ветром. Единожды испугавшись этого звука, она больше не обращала на него внимания.
Она бродил по лесу до вечера, разглядывая все кругом. Тут были существа, похожи на белок ее леса, но мельче и другого цвета. Пахли они тоже иначе.
Запахи, да… когда она вышла на поляну, ветер принес ей очередной незнакомый запах. К аромату живого существа примешивались непонятные и неприятные нотки. Поляна тоже была странной. Ее полностью покрывали небольшие плоские камни красного цвета. Все они сильно пахли незнакомыми оттенками запахов.
На краю поляны находился незнакомый ей предмет. Она приблизилась, без страха покинув лес, поскольку в округе не было ни одного существа, способного причинить ей вред – шестым чувством она чуяла это. Предмет пах деревом, и еще острым неприятным запахом. Хищница не могла понять назначения этого предмета – в ее мире скамеек не было. От поляны в лес уходила широкая дорога, покрытая теми же камнями.
Зверь не решился отправиться туда до заката. Самка вернулась в пещеру, раздираемая голодом. Сожрала часть антилопы, оставив меньше половины на утро. Ночью она отправилась в сторону поляны, и дальше, изучая пространство, улавливая новые запахи и пытаясь найти их источники.
Что-то привлекло ее внимание. Одним прыжком она скрылась в кустах. Ей не понравилось, что она услышала, а не почуяла то, что шло по дороге. Ничего не говорило об опасности, она не чуяла его, даже наблюдая в упор.
Пьяница даже не мог представить, мимо какой опасности он прошел. Зверюга видела в темноте прекрасно, в отличие от человека. И не смотря на то, что существо было ей незнакомо, все его запахи, и особенно странное отсутствие ощущений говорили – оно опасно.
Ей не понравился запах алкоголя, которым вонял человек. Ей не понравился и запах человека, который теперь был связан в ее сознании с этим слабым безумным существом, подвывающим, как течная самка синоплотерия, и шатающимся, как сонный детеныш уинтатерии.
Так первобытная хищница впервые увидела человека.
Отойдя от места встречи, самка отправилась дальше, по той дороге, откуда пришел человек. Через сотню метров новая волна видений захлестнула ее разум. В них были миллионы этих существ, и каменных деревьев, и воняющих серой зверей. Там была суета и беспорядочность. Заскулив, хищница заметалась под деревьями и внезапно выскочила на окраину парка. Того самого парка, который недели спустя станет ее удачными охотничьими угодьями.
Впереди высилась ограда, разделяющая мир, хотя бы отчасти знакомый ей, и мир чужой, муторный и противный, наполненный образами и тенями, ей пока совершенно непонятными.
Ей не понравился город. Она не могла понять ничего из того, что видела. Инстинкты не помогали ей в этом – никто из ее предков не сталкивался с подобным. Она лежала в кустах и следила за теми картинами, которые разворачивались перед ней. До самого утра. С рассветом она вернулась в логово и уснула.
Так прошло несколько дней. Хищница охотилась на кроликов, которые водились в лесу в изобилии. Пока ей хватало этого, но когда она разродится, придется искать добычу покрупнее. В глубине заповедника водились олени, и ей удалось один раз поймать вкусную добычу. Но олени не приближались к городу, а, родив, она не сможет отдаляться от логова.
Кроме того, она познакомилась с собаками, которые составили часть ее рациона. Издалека она наблюдала и волков, но эти мелкие даже в подметки не годились ее извечным противникам синоплотериям. Волки ее не заметили. Впрочем, иметь дело со стаей таких тварей ей не хотелось. Разве что она проголодается.
Иногда она подходила и к городу. Следила, наблюдала. Постоянный фон чужих мыслей и картин сопровождал ее всюду, и она стала привыкать. Более того, гибкое сознание позволило ей даже понять некоторые вещи.
Например, эти существа не всегда пахнут гадко, только некоторые. Те, которые не пахнут, ощущаются нею как слабая и вкусная добыча. Те, от которых воняет, не чувствуются никак и вызывают только омерзение.
Она привыкла охотиться ночью, потому что эти твари ходили в основном днем. Кроме того, она начала понимать, что они действительно могут быть опасны для нее. В их разумах было чувство, присущее ей на своей территории, и оно выглядело так: я тут хозяин, и умрет всякий, посягнувший на мою добычу. Хищница уважала это чувство, по нему она узнавала собратьев в своем лесу. Тут же собратьев не было, а эти мелкие и слабые считали себя хозяевами.
Кроме того, волки их боялись и ненавидели. В их разумах хищница прочитала ужас и боль, и жуткие воспоминания, которые дали ей понять – у человека нет когтей, но у него есть оружие, способное убивать крупных хищников. Да, она умела учиться.
И училась.
Она поняла, что в больших скалах, блестевших слюдой, люди живут. Она поняла, что непонятные животные, бегающие по твердым вонючим дорогам – не живые. И что люди время от времени прячутся в этих предметах, передвигаются в них. Да, она смогла отдаленно понять суть транспорта.
Ей снился дом.
Последний сон многое изменил в отношении самки к новому миру. Детеныши должны были родиться, и надо было решать вопрос пищи. Ей приснилось, что она догнала и задушила орогиппуса, но пришел человек, отнял у нее мясо. Человек ушел, насмешливо на нее глядя, а она не могла ни пошевелиться, ни вскочить, ни даже зарычать.
Посучив лапами, хищница проснулась. Солнце клонилось к горизонту, темнело. Странные идеи пришли в ее голову. Нет, думать подобно человеку она не стала, отнюдь. Но она подумала – человек не так уж и опасен, его можно убить. Более того, если это сделать вдали от основного стада, вожаки не заметят, не придут защищать своих детенышей. А многие люди ходят по-одиночке, не боясь хищников. Потому что раньше тут хищников не было. Волки слишком далеко и слишком пуганы.
Итак, эти и другие идеи пришли в ее голову. И голод погнал ее на новую охоту. Стемнело полностью. Она громко неосторожно зевнула. В своем лесе она привыкла быть хозяйкой.
Принюхавшись и прислушавшись, она вышла из пещеры. Небо было усеяно необычными звездами, правда, на звезды она не обращала вообще никакого внимания. Незаметным призраком она скользила по лесу. Углубилась в темноту под кронами, не рискуя пока идти на охоту в сам город. Она добыла нескольких кроликов, спавших в своих убежищах. Они даже не поняли, как их, так удачно спрятавшихся, могли найти и выкопать. А хищница пользовалась отнюдь не запахами – она чувствовала добычу. Маленькие зверьки не могли удовлетворить большого зверя, и она повернула в сторону парка. Ловить этих зверьков было одним удовольствием, но запах их крови и вкус мяса только дразнил ее непомерные аппетиты.
Если бы она ушла в противоположную сторону от города, то попала бы в закрытый заповедник, где могла бы жить много лет, охотясь на оленей и возможно, даже медведей. Там бы ее не заметили, она родила бы своих детенышей, и, наверно, через какое-то время мир ахнул бы, найдя в центре США новый вид хищника.
Но судьбе было вольно выбросить первобытного хищника возле самого города, и именно люди показались ей со временем достойной добычей.
Первую свою двуногую жертву она добыла, будучи уже почти на сносях. Кроликов ей не хватало. Человека не хватились– это был браконьер из другого штата. Его смерть прошла не замечено. Для хищницы это была легкая добыча. Человек охотился на лисиц и белок, надеялся добыть росомаху, и очень удивился, когда серый валун за кустами прыгнул на него с глухим урчанием. Больше он ничего не успел – удара лапы было достаточно. А самка, утащившая тело в свое логово и за два дня сгрызшая его полностью, была вполне удовлетворена вкусом этого мяса.
Останки, как и обрывки одежды вместе с вонючей палкой, от которой несло опасностью, она прикопала в метрах ста от пещеры, обильно помочившись сверху, чтоб собаки и прочая мелочь знали, кто тут хозяин.
Затем она родила трех упитанных щенят, и какое-то время не покидала логова надолго, довольствуясь кроликами, которых в округе стало значительно меньше. Голод и три сосунка вынудили ее охотиться на людей снова.
Так была открыта канализация. Некоторые входы в подземные стоки города заканчивались в лесу, и по ним она отправлялась в сторону города, прекрасно чувствуя направление. Огромные полчища крыс стали небольшим подспорьем в ее охоте, но совсем не могли заменить массы человеческого тела.
Именно канализация стала помощником в ее охоте. Она головой легко поддевала крышки, аккуратно сдвигала их, не производя почти никакого шума, и тихо ждала прохожих. Своим чутьем она ощущала опасность, идущую от прохожего, и знала, на кого стоит нападать, а кого лучше не трогать.
Собаки ей мешали. Собаки отчаянно лаяли, почуяв чужака. Но, раз увидев ее воочию, они жались к домам и старались убраться с пути. Люди не заметили, что в городе стало меньше бродячих собак.
Заметив достойную жертву, хищница, не смотря на огромные размеры, покидала убежище и скользила за человеком по переулку несколько метров. Довольно было одного бесшумного удара, незаметной возни, и добыча утягивалась в люк. Затем, по трубе, в лес. Там она вскидывала тело на спину и тащила в логово. Не так уж и тяжело при такой силе и размерах.
Такая идиллия продолжалась довольно долго. Уже пятеро людей были ею благополучно сгублены, когда дорогу ей перешел Охотник. Впервые это случилось в городе, когда она успела утащить жертву в люк, но успела почуять кого-то, кто заметил ее. Это, несомненно, был равный, уверенный в своих силах - слишком быстро его мысли коснулись ее, и в них она увидела себя. Он знал о ней. И это было опасно. В мыслях других людей не было даже тени хищницы. А вот в его мыслях была. Она еще не знала, что случится несколько дней спустя.
Часть вторая
Охотник или добыча?
1.
По окраине небольшого американского городка мчал старый, но вполне пригодный «Шевроле». За рулем машины сидел относительно молодой, приятной наружности мужчина. Его имя – Джефри Хеллен. Джеф считал себя преуспевающим бизнесменом, хотя работал всего лишь банковским бухгалтером. Меньше всего, правда, он походил на бухгалтера. Джеф был весьма привлекательным и зажиточным американцем, в основном благодаря покойному папе и его деньгам. Но ни жены, ни невесты у него не было.
Отцовский «Шевроле» ехал городскими трущобами – обшарпанные домишки жались друг к другу, создавая обилие закоулков, темных углов. В их сырых подвалах обнаруживались время от времени не только дохлые кошки.
Джеф жил на окраине, в собственном домике.
И вот, проезжая мимо одного из таких темных уголков, он услышал вопль, сопровождаемый громким рычанием. Да, у Джефа была одна потаенная мечта – спасти абстрактную, но красивую даму, от абстрактных, но опасных хулиганов. В голове его возникла картина: абстрактная, но красивая дамочка выгуливает реального, судя по рыку, пса. Крик мог значить многое, но, скорее всего на нее напали «хулиганы».
Про «хулиганов» знали мало. Предполагалось, что это группа маньяков, орудующих на окраине. Они, собственно, не оставляли после себя ни жертв, ни следов. Они не брали денег, несколько раз на месте, откуда слышался очередной вопль очередной жертвы, находили сумку, полную денег и кредиток. Говорили, что у них логово в канализации.
Обо всем этом Джеф думал, останавливая автомобиль. Он нащупал в кармане револьвер. Он представил себе, как выходит из машины и гордо идет к бандитам, как достает оружие и бросает негромко: «Отпустите девушку»
Он представил, как они отступают. Считалось, что у хулиганов нет огнестрельного оружия – на месте исчезновения людей находили кровь, но никто никогда не слышал выстрелов. Конечно, пистолеты могли быть с глушителями.
И все же романтически настроенный Джеф рискнул. Он вышел из машины и гордо направился к закоулку. Оружие было приготовлено, и он громко произнес заветную фразу.
Ответом ему была тишина. Моментом Джефу, парню не робкого десятка, стало жутко. Вся храбрость улетучилась. Казалось, что три пары глаз следят за ним. Сколько их? Они убили кричавшую женщину? Где собака, которую он слышал?
Из темноты послышалось тихое рычание. Джеф смело сказал, понимая, что преступников в сумрачных тенях закоулка вроде как уже и нет.
- Песик, песик, собачка, иди сюда! Почему ты бросила хозяйку?
Внезапно ему представилась картина – огромный мастифф нападает, рыча и исходя слюной. Он хмыкнул, и представил себе того же мастиффа, валяющегося на земле с простреленной башкой. Картинка была настолько яркой и убедительной, что он причмокнул от осознания собственной доблести.
Тишина. Кажется, он слышал негромкий шорох, и едва слышный глухой удар. Кажется, краем глаза он даже увидел чуть заметную тень почти в самом конце короткого переулка. Он вошел туда, чтоб осмотреться. Тела не увидел, крови тоже. В пяти метрах от него лежала женская туфля. Ему это не понравилось. Он не стал заглядывать в открытый люк, подле которого валялась сиротливая обувь. Не туда ли метнулась тень?
Двадцать минут спустя он позвонил в полицию и сообщил о новом таинственном преступлении.
2.
Воскресным утром Джеф сидел на диване, ел холостяцкий завтрак и смотрел новости.
- Вчера в десять часов вечера некий гражданин, пожелавший остаться неизвестным, позвони в полицию и сообщил про очередное преступление, свидетелем которого он почти стал. Сегодня в полицию поступило сообщение о пропаже Элен Райт, которая вышла вечером из дома и не вернулась. Полиция обследовала канализацию близ места предполагаемого убийства, в которой обнаружились части одежды пропавшей. Предполагается, что у «хулиганов», а возможно, это именно они, есть собака, возле канализационного люка обнаружены крупные следы собаки, мастиффа либо сенбернара. Следите за новостями, и, главное, не гуляйте вечером в одиночку.
Джеф закурил. Он задумался о происходящем. Дело в том, что помимо профессии бухгалтера им владела еще одна страсть. Джеф был охотником. Ему пришла в голову простая мысль. Вчера охотничий инстинкт подсказал ему: а кто сказал, что нападают люди? Не могли же несколько человек, да еще с крупной собакой, исчезнуть в люке, утащив беззвучно взрослую женщину, почти не оставив следов. Кроме следа звериной лапы. Собачьей? Он не рассматривал, он даже не заметил вчера никаких следов. Кто сказал, что это след собаки? Он вспоминал ощущение пристального взгляда из темноты.
Кажется, он был первым свидетелем подобного преступления. Загадочные «хулиганы» охотились на окраинах. Тут начинались остатки девственных лесов штата, природный заповедник. Не там ли кроется ответ? Могла ли это быть пума, вышедшая из чащи, чтоб охотиться не на белок и барсуков, а на упитанных и беспечных американцев? Охотничьи инстинкты боролись в крови Джефа с городским благоразумием. Он уже видел себя на страницах прессы, он почти видел шкуру пумы у кровати.
Эту ночь Джеф спал беспокойно. Ему виделись толпы «хулиганов», которые, посверкивая кошачьими глазами, заглядывали в окна, превращались в огромных мастиффов и убегали, зловеще подвывая. Это был просто тревожный сон.
Каждое утро он выезжал в банк, каждый вечер, исключая те, что он проводил в баре с приятелями, возвращался домой. Шло время. Неделю спустя город потрясла очередная серия исчезновений. За три вечера пропало четыре человека. Обыскиваются близлежащие леса, подвалы, дома, канализации.
Ничего. Джеф злился. Эти пустоголовые полицейские не хотят видеть очевидного. Орудует зверь. Возможно, пума. Может, откуда-то сбежала какая-нибудь пантера, почему нет? А если верить слухам, многие идиоты держат дома львов и тигров, тратя на них баснословные суммы и подвергая себя и домочадцев опасности. Разве тяжело такому зверь сбежать из плена, пересечь леса и осесть именно подле их мирного городка? Джефу это казалось проще простого. Но полиции такие простые мысли в голову не приходили.
Уже несколько дней вечерами город пустовал. Все закрывались в домах, все боялись. Один случай отчасти раскрыл тайну. В субботу вечером он вновь ехал по окраине города, от фонаря к фонарю, от дома к дому. Он решил немного сократить пути, проезжая подле окраинного парка, постепенно переходящего в заповедную зону.
Неожиданно сквозь шум машины он услышал крик, увидел силуэт бегущего вдоль ограды человека. Тот, увидев машину, бросился наперерез. Джеф не очень хотел останавливаться. Во-первых, за мужчиной никто, похоже, не гнался, улица была пуста. Во-вторых, это был все же мужчина, увидев женщину, Джеф остановился бы. А в-третьих, мужчина бросился прочь, когда Джеф уже почти решил затормозить.
Водитель пожал плечами, хмыкнул и решил уже ехать дальше, когда услышал такой вопль, что немедля развернул машину. Человек лежал на земле в тени, начинавшейся за кругом света последнего фонаря. А за оградой парка опытный охотничий глаз Джефа успел рассмотреть вспугнутого зверя. Длинная тень мелькнула и исчезла в кустах.
3.
- Теория «хулиганов» разлетелась в пух и прах. Вчера вечером некто сообщил о том, что случилось возле национального природного парка округа Н. Вы видите место происшествия. Загадочный водитель вовремя попал сюда. Он прервал не что иное, как почти начавшееся пиршество. Да, вам не послышалось. Человек погиб, но убийца исчез, не успев утащить жертву. У этого «хулигана» быстрые лапы и острые зубы. На человека напали со спины, перепрыгнув через ограду. Перед смертью он успел закричать. Можно понять, почему на местах убийств не оставалось крови, подобно многим хищникам породы кошачьих, убийца ударом мощной лапы ломал позвоночник жертве. Именно рычание этого зверя представлялось горожанам рычанием собаки. Хищник убивает, после утягивает жертву в канализацию или в парк. После пиршества останки, скорее всего, прикапывались. Сейчас отправлен запрос всем зоопаркам округи для выяснения, не сбежал ли у них леопард либо тигр. Вызваны лучшие дрессировщики и охотники, эксперты прибудут уже сегодня. Будьте бдительны, страшный зверь пока на свободе, но мы сделаем все, чтоб уничтожить убийцу.
Джеф выключил телевизор. Попытался вспомнить детали. Вот навстречу по тротуару бежит человек. Зверь наверняка следует за ним по ту сторону ограды, незаметный Джефу, но слышимый жертве. Перепрыгнуть ограду ему просто. Значит, он не гнал жертву, иначе сделал бы это раньше. Значит, зверь вынырнул из глубин парка, почуяв человека, но спугнул его. Возможно, сидел в засаде. Проехала машина. Человек бросился к своему спасению. Почему же он рванул обратно? Что он увидел? Итак, зверь перепрыгивает ограду, ударом лапы убивает человека. Тот едва успевает заорать, видя смертоносную тень над собой. Машина разворачивается. Зверь прячется в кустах… Ждет, пока машина уедет.
Стоп.
Он же уехал. Добрался до первого телефона. Позвонил. Приехала милиция. У хищника было время. Хищник бросил добычу и ушел. Первый раз он этого не сделал. Несмотря на присутствие Джефа, хищник успел утащить тело жертвы в канализацию. Второй раз у зверя тоже было время, более того, безопасные леса оказались совсем рядом, но он бросил тело. Осторожничал.
Джеф закусил губу. Ему, как охотнику, бросили вызов. Казалось, зверь узнал, что второй раз его застукал тот же, и решил не рисковать. Зверь считает этот район своим. Охотничьи угодья вокруг логова. Парк оказывается центром сектора, в котором происходят пропажи. Там, либо в лесу, просто обязано быть логово зверя.
- Две встречи, - пробурчал Джеф. – Значит, будет третья.
4.
Несмотря на воскресенье, парк, переходящий в дикий лес, поражал пустотой. Жители перепугались, и никто не собирался идти на прогулку. Джеф не сомневался, что днем зверь будет отдыхать. Разве что голод выгонит его на улицу. Но сейчас было лето, и помимо людей у крупного хищника должна быть добыча. Хотя бы кролики.
Джеф был уверен в себе, пока не появились скалы. Россыпи камней образовывали причудливые завалы, пещеры и туннели. Охотник представил себе преимущество бесшумных лап, звериного нюха и стремительности. Ему стало не по себе. Но поворачивать он не собирался – охотничий инстинкт подстегивал.
Возможно, думал он, миллион лет назад тут лежали те же камни и росли похожие деревья. И хищники, подобные этому, охотились на каких-нибудь первобытных обезьян. Или первобытные обезьяны, вооружившись камнем, охотились на саблезубых кошек. В общем, всегда в этом лесу кто-нибудь на кого-нибудь, да охотился.
Джефу постоянно казалось, что за ним следят. Ощущение неотступно преследовало его, и он подумал, что чувствует слежку с момента первой встречи со зверем. Ему не понравилось это чувство, чувствам он доверял.
Он вышел к краю ложбины, по дну которой бежал ручей. Тут неподалеку была небольшая пещера.Когда-то, говорили старые охотники, тут жил медведь. Но такие крупные звери давно не селятся подле людских жилищ.
Вот и пещера. Охотник почти не сомневался, что его будет ждать удача. Он не думал, откуда у него такая уверенность – он доверился своему чутью.
«И, черт подери, чутье не подвело меня!» - воскликнул он про себя, уловив шорохи в той стороне. Неосторожный хищник дал о себе знать? Но там может быть, скажем, и росомаха. Хищник действовал уже около месяца. За время этого пропало шесть людей. Седьмого выдрали просто из его когтей. Не слишком сытная диета для крупной кошки.
Шорохи стихли. Насколько он знал, у пещеры не было второго выхода. Но за последние годы все могло измениться – воды ручья подмывали почву, рельеф местности менялся. Он остановился. Вскинул ружье. Над пещерой, метрах в двадцати от него, в обрамлении теней стоял зверь.
5.
Джеф замер. Он знал, как убить с одного выстрела волка. Он предполагал, что убьет пантеру. Этот зверь не был ни волком, ни пантерой. Опытный взгляд человека даже с такого расстояния, даже учитывая мельтешение теней и бликов, не смог определить вид даже приблизительно.
Черт подери, он был крупнее не только волка, он был больше тигра! Зверь и человек рассматривали друг друга.
В звере было что-то неуловимо доисторическое, и Джеф успел припомнить свои недавние мысли про древних охотников.
У хищника была огромная лобастая голова и раскосые зеленые глаза, даже на таком расстоянии они мерцали нехорошим огнем. Зверь махнул длинным хвостом, и Джеф отметил маскировочную серую раскраску, которая удачно сливала зверя с окружающим пространством, и не стой тот на фоне неба, Джеф бы его в жизни не увидел. На тулове хищника проступали едва заметные палевые полосы, они превращались в кольца на хвосте. Кончик хвоста был угольно-черным. Мех на загривке казался длиннее.
Животное весьма отдаленно напоминало волка, но обладало гибким кошачьим телом и мягкими пружинистыми лапами. Они глядели друг другу в глаза, оценивая друг друга. Джеф подумал, что не хочет убивать невероятный реликт. От кончика носа до кончика хвоста в нем было никак не меньше трех метров!
Еще у человека мелькнуло в голове, что этот зверь может одним прыжком преодолеть расстояние между ними. Словно в ответ на эту мысль зверь открыл пасть и зарычал. Да, его длинные клыки-кинжалы впечатлили Джефа.
Зверь чуть припал на передние лапы.
«Уходи» - умоляюще подумал человек, «Уходи, и я уйду. Я не знаю, что ты такое, но ты явно реликт. Уходи, и тебя поймают, посадят в клетку. Тебе позволят жить, несмотря на то, что ты убил людей»
Зверь изготовился к прыжку. Джеф не выдержал. Прогремел выстрел.
Зверя на камне не было. Огромный валун над пещерой шатался. Миг спустя вихрь пыли образовался вокруг камня, и своды пещеры обвалились.
И тут далеко, но гораздо ближе, чем хотелось бы Джефу, раздался вой. Тоскливый, пронзительный, невероятно древний, такой вой должен был пугать его далеких предков.
Джеф отступал. Сейчас хищник, чем бы он ни был, мог оказаться где угодно. Даже над ним. Он поднял глаза, оценивая толщину веток. Была надежда, что такая громада не сунется на деревья – они не выдержат веса.
К сожалению, кругом было достаточно старых деревьев, чьи ветви выдержали бы и слона, а не то что гигантскую, но гибкую и верткую тварь.
Джеф быстрым шагом шел назад, держа оружие наготове. Он не рисковал бежать, хотя порывы были. Он заметил еще кое-что, и сейчас это ужаснуло его. Зверь был самкой. Зверь был, черт бы его побрал, кормящей самкой!
И в пещере человек услышал кое-что еще. Писк детенышей. Выстрелом он завалил пещеру, погубив щенят. Это было плохо. Это было чертовски плохо. Это было настолько плохо, что он даже не верил, что вышел к ограде парка.
«Я чуял ее за собой, я слышал, как она преследовала меня. Она не напала, я жив!»
Внезапно ему захотелось покинуть этот город, покинуть эти земли, на которых водились невероятные огромные звери несуществующего вида. Он шел домой, размышляя о звере. Может, это случайная мутация либо результат эксперимента, сбежавший из лаборатории? Простая, логичная мысль. Может, это оживший тотем, месть давно вымерших индейцев, некогда считавших эти земли своими? Нелепо, он сейчас он бы обрадовался любому пояснению.
Не заметил ли он тень за оградой, выходя из парка? Чушь! Зверь сейчас просто обязан пытаться раскопать своих детенышей. Возможно, они еще живы. Но Джефа неотступно преследовало видение – вопль гигантского зверя на развалинах порушенного дома, и трое мертвых щенков внутри.
«Откуда я знаю, что их было трое?»
Он вошел в свой дом. Он переоделся. Он одел теплую кожаную куртку, в одном из карманов которой лежал его револьвер, а в другой отправилась последняя получка, немаленькая сумма. Затем он вышел из дома. И отправился в полицейский участок. По дороге он постарался убрать из своего рассказа все неестественные детали.
Полицейский-дежурный поднял голову от стола. Вечерело, и ему отчаянно хотелось выпить пива и отправиться домой.
- Здравствуйте. Мое имя Джефри Хэллэн, я тот человек, который сообщил вам о двух последних нападениях животного.
Полицейский наморщился, как бы припоминая, и произнес:
- Звонки были анонимными.
«Тупица!».
- Это был я. Я не называл имя, поскольку не знал, кто за этим стоит. Откровенно говоря, боялся мести «бандитов». Так вот, я живу неподалеку от парка. Я охотник. Моя мечта – подстрелить крупного зверя. Появился шанс. Я взял ружье и отправился в парк.
- Почему в парк? Ружье зарегистрировано?
- Да, конечно. Ружье и документы дома, можете проверить. Я охотник, я знаю повадки зверей. Территория хищника огромна, но город попал в его охотничьи угодья. Все убийства в этом районе. От других городов не поступало сведений о пропажах, верно?
Тот кивнул, окончательно просыпаясь. Профессионалы должны были прибыть с часу на час, а этот аматор лезет со своим ружьем.
- Я пошел в лес. Хищника я не увидел. Зато нашел его логово в северной оконечности парка, там, где начинается заповедник. Кругом были следы лап. Я услышал шум в пещере, и выстрелил, чтоб спугнуть зверя. Вход обвалился. У пещеры нет второго выхода, и хищник там, живой либо нет. Если даже его там нет, он все равно обитает в том районе.
Полицейский, кажется, усвоил. Он важно кивнул и набрал нужный номер. В конце концов, каждый сознательный житель Америки должен вносить свою лепту в общее благоденствие – истово верил этот страж порядка в небольшом американском городке.
Через полчаса Джефу пришлось рассказывать эту историю еще дважды. Он уточнил нюансы происшествий, свидетелем которых стал. Полицейские решили отправиться к логову утром. Утром! Идиоты. К тому времени зверюга может растерзать с десяток жителей, и еще пятерку на закуску. Джеф боялся представить себе, что такое разъяренный смертью детенышей зверь!
6.
Его отпустили домой вечером, и он завалился на диван прямо в куртке, чертовски уставший и сердитый. Пытался смотреть телевизор, но разболевшаяся голова мешала. Он сам не заметил, как уснул.
Проспал недолго. Час спустя его разбудил звук. Он прислушался – звук был не в комнате, и даже не в доме. Звон стекла? Вот, опять, кажется, во дворе либо гараже.
Кто-то залез в гараж? В это время? Когда зверь еще гуляет на свободе, какие-то хулиганы решили воспользоваться нервной ситуацией в городе… В гараже Джефа можно было найти много чего интересного. И драгоценный «Шевроле». Звук не повторялся, но теперь Джеф четко слышал – в гараже бесчинствуют. Не так давно его гараж уже пытались ограбить. Чертовы алкоголики из южной части города, пьянчуги Вистли! Двое братьев, живущие холостяцкой жизнью, подрабатывающие там-сям, нещадно обожающие виски и пиво. Чудесно! Их еще не хватало!
Джеф поднялся и направился проверить, в чем там дело. Его рука привычно нащупала револьвер. На улице давно стемнело – удачное время для воров и хищников. Фонариком он осветил вход в гараж. Замок был на месте. Ярким светом он давно выдал себя, да и не стремился спрятаться. Хищника он не боялся – зверь ни разу не нападал в этом районе, да и собак в округе было достаточно.
Собаки молчали.
От людей же он и подавно не стремился скрыться. Пусть убегают! Для острастки он готов был выстрелить в воздух, а завтра донести в полицию.
С той стороны гаража треснуло окно. Джеф скривился – теперь еще и стекла менять. Он посмотрел на осколки, лежавшие у его ног – окошко возле входа тоже было выбито. Ну вот, проникли тут, убежать пытаются оттуда. Обежав гараж, Джеф успел заметить лишь дрожащие кусты у ограды.
Он удовлетворенно хмыкнул, вернулся к входной двери, открыл дверь и вошел.
- Кажется, все в порядке, - произнес он, осматривая идеальный порядок в гараже.
Не все было в порядке. Секунду спустя он заметил, что некоторые осколки стекла окровавлены. Неужто вор порезался? Вообще чудесно. Не будет лезть! Да и найти с утра преступника по свежим порезам будет проще.
Еще миг спустя сердце Джефа едва не выскочило из груди. Лучше бы он не увидел клочков серой шерсти, прилипших к тому же стеклу.
У вора был меховой жилет? Теплым июльским вечером не одевают меховых жилетов. Тут он заметил еще кое-что.Что-то, от чего ему стало так плохо, как давно не было.
Три колеса его машины были прокушены! Именно прокушены! Не проколоты, не порваны. Камеры спустили, прочная резиновая покрышка висела лохмотьями.
Джеф оглянулся кругом. Желтый свет гаража умиротворял, но за окнами была чернильная темнота. И, черт подери, собаки всей округи как язык проглотили! Минуту назад он радовался этому, а теперь сообразил, что это крайне неестественно!
Первым побуждением Джефа было кинуться домой. Но зверь, если ему хватило ума испортить универсальный способ передвижения, хватит ума и подождать Джефа где-нибудь под диваном.
Вторым побуждением было позвонить в полицию. Но что он скажет? Что огромный волкотигр преследует его? Скорее всего, подобные заявления нынче поступали от каждого пятого жителя. А если он запаникует, там и вовсе бросят трубку – кому надо говорить с психом?
Он прижался к стене гаража и прислушался. На его стороне был только сомнительный револьвер. Человек же не обладал ни чутким слухом, ни быстрыми лапами. Но у человека есть разум. Каким бы хитрым ни был зверь, он всего лишь зверь.
«Откуда зверю хватило мозгов разрушить мое единственное преимущество?»
Джеф нервничал, отчаяние постепенно захватывало его. Но помимо этого он был еще и охотником. Хищник выследил его, хочет отомстить за погибших – а в этом Джеф уже не сомневался – детенышей! Хищник привык, что жертвы боятся и убегают.
Он не будет бояться и убегать. Он представил, как стоит над поверженным трупом гигантского хищника, как хватает его за загривок и тянет в город. Он отбросил назад мысли, в которых стальные клыки перекусывают ему позвоночник.
- Пошел вон, воришка! – воскликнул он. Затем взял бутылку с полки, и швырнул ее в стену. Грохот раздался изрядный. Вышел из гаража, громко хлопнул дверью.
Он был уверен, что позади него зверя нет. Заветное оружие грело руку и душу. Может ли зверь быть в доме? Зверь выследил его по запаху. Зверь видел его в машине накануне, запомнил его. Потому уничтожил машину… Какая нелепость, я схожу с ума. Просто у воришки был меховой жилет, понимаешь! Может, специально для того, чтоб его перепутали со зверем. Ага, и подстрелили! Джеф, мысли, которые приходят в твою голову – одна нелепее другой!
А что, если зверь в доме? Только не паниковать… Если это был зверь, он уже давно в лесу.
Дверь дома была приоткрыта. И Джеф не помнил, закрывал ли он ее.
Это сквозняк, идиот, а не кадры из третьесортного фильма ужасов!
Сквозняк не откроет закрытую дверь!
Значит, ты плохо закрыл ее!
Джеф зашел в дом. Тихо. Само собой, тихо.
Где-то в другой комнате звякнула посуда, оставленная им на столе. Человек подошел к телефону, и, глядя в темный проем комнаты, начал набирать номер полиции.
В комнате послышался шорох. Джеф с воплем швырнул телефон в проем комнаты и выставил вперед пистолет. Он заорал, надеясь, что его услышат соседи.
- Ну, выходи, тварь! Ну, давай! Ты со своей местью за клятых детенышей, со всеми своими клыками и когтями, и я со своим пистолетом! Я размажу тебя, слышишь, я постелю твою шкуру у кровати и вытру об нее ноги!
Боком он продвигался к выходу, продолжая поливать зверя бранью.
- Ты, трусливая блохастая подушка, я ненавижу тебя, хватит преследовать меня! Я не виноват, что твои щенки подохли под завалами! Я стрелял в тебя, слышишь, в тебя!
В темном проеме двери он увидел глаза. Мерцающие переменчивым светом фонари, пристально глядящие на него.
Выстрел. Рука почти не дрожала. Это был зверь, или просто блеск какого-то предмета в глубине комнаты? А был ли вообще зверь? Он не стал проверять. Он выскочил из дома, живой и невредимый.
7.
Полицейский участок был темен и неприветлив. Джефу было плевать, что ему там скажут. Он мечтал об облаве. Он мечтал, просто таки видел, как сотня вооруженных полицейских прочесывает город, парк, лес. И как загнанный зверь не находит выхода и падает под выстрелами.
Джеф отдышался, стоя у входа в участок, и постарался привести себя в порядок. Он огляделся. Территория кругом была освещена, зверя он нигде не видел. Ну уж сюда тварь точно не сунется!
Он постучал. Знакомый ему толстяк должен еще дежурить, верно? Толстяка звали Банни за большие зубы, и Джеф радостно думал - Банни, загрызи тварь! Пусть Джефа сочтут за психа, он готов посидеть в каталажке, если будет надо. Там прочные решетки, и туда мстительная самка, чересчур умная для зверя, не доберется!
Дверь не открывали. Наверняка заснул. Ну его. Тут было светло, тут было тихо. Тут даже были прохожие. Парень потихоньку успокоился. И решил, что стоит пойти вовсе не в участок, а в нежно любимое пьянчугами Вистли питейное заведение, открытое даже в это неспокойное время.
Он даже прошел в ту сторону около трехсот футов, стараясь придерживаться освещенной стороны, и высматривать прохожих. Но он совсем не удивился, когда со стороны полицейского участка послышался вопль, а затем выстрел.
Из домов выглянули любопытные лица, готовые спрятаться, если на улице станет слишком опасно. Кто-то, сопровождаемый овчаркой, вышел из ближайшего подъезда. Это приободрило Джефа, и он вернулся к участку.
- Кажется, тут неспокойно, нэ? – произнес хозяин пса.
- Точно! А ну-ка, что тут у нас? Стреляли никак в участке? А там дежурит старина Банни! – Джеф широко улыбнулся, давая хозяину пса шанс выделиться.
- Сидеть, Граф! – прикрикнул тот на пса. Пес бы рад и лечь, лишь бы исчезнуть отсюда. Джеф никогда не видел настолько испуганной собаки – матерая зверюга, дрожала как щенок.
И внезапно Джефу вовсе не захотелось увидеть то, что случилось в полицейском участке.
Пришлось. Толстяк Банни лежал в луже крови, с разорванным боком, с пистолетом в руке. Он был еще жив, и, более того, у него был шанс остаться живым, если кто-то порасторопнее вызовет скорую и, что еще лучше, остановит кровь.
А окно, ведущее во внутренний двор дома, было разбитым. Само собой, нашлась женщина, которая случайно проходила мимо, и тут же завизжала. Ассоциация с третьесортным фильмом ужасов стала навязчивой. Джеф попятился. Он не рискнул бежать, и затерялся в небольшой толпе, которая уже собралась у участка. Толпа – это чудесно. Толпа – это лучше, что может быть, когда тебя преследует настоящий демон, предугадывающий твои шаги, убирающий твоих помощников, стоит о них только подумать. Зверь мстил ему, пресекал все его попытки спастись, спрятаться, найти помощь. Зверь играл с ним. Зверь вел себя так, как звери не могут себя вести. Джеф потихоньку начинал придумывать самые невероятные объяснения.
Зверь испортил машину, чтоб человек не уехал. Он тяжело ранил полицейского, на помощь которого Джеф рассчитывал. Джеф боялся уже думать о том, куда и зачем он пойдет дальше. Ему казалось, что его мысли – открытая книга.
Он вошел в бар, и заказал двойную порцию виски без содовой. Ему бы и тройная нипочем. К нему подсел паренек. Этого парня Джеф видел иногда, но не знал лично.
- Простите, вы не знаете, что там случилось. Говорят, напали на полицейского?
- Пантера, - усмехнулся Джеф.
- Что?
- Пантера, говорю. У старика Банни бок – в клочья. Если выживет, будет внукам рассказывать, как чуть не угрохал с одного выстрела огромную зверюгу. А по пьяни будет рассказывать, что таки угрохал, ага!
Парень взглянул на Джефа как на психа, и встал. «Пьяный» - читалось в его взгляде. Джеф не обратил внимания.
«Мне надо уйти из города. Пойдет ли зверь следом?».
Пойдет. Это Джеф знал, сам не зная, откуда. Оттуда же, черт подери, откуда тварь прокусила покрышки и порвала телефонный провод. Пойдет, как пить дать. Вскочит на машину, перевернет ее. Запрыгнет на поезд. Спрячется в багажнике самолета. Будет преследовать его до самого края мира.
В соседнем городе жил Майкл, двоюродный брат и старый приятель Джефа. Рискнуть? А что, если он приедет туда, и найдет Майкла с перегрызенной глоткой. Майкла, и всю его семью. Черт, зачем я подумал про семью. Нет, не стоит сходить с ума, звери не умеют читать мысли. Выпью ка я еще, выпью, и мои спутанные мысли не будут заметны…
Эта идея показалась ему отчаянно правильной и трезвой, единственно верной в сложившейся ситуации. Он не мог видеть, как огромная тень, затаившаяся в тени дома в ста футах от бара, принюхалась, заметалась, и, фыркнув, исчезла в кустах.
8.
Рассвет был встречен Джефом в невменяемом состоянии. Он рассказывал, что ему срочно надо к братишке Майклу, на другой край города, но ископаемая пантера не должна прочитать его мысли. Его выпроводили и посадили на такси. Там он почти протрезвел – внезапно понял, что если его сейчас повезут домой, то пиши пропало. Он извинился, вышел. Пошатывающейся походкой пошел в сторону вокзала. Улицы были пустынны. Люди все еще боялись покидать дома. Правильно, думал Джеф, сидите дома. Я уеду, и зверь убежит за мной. Я уеду в Европу, и эта тварь сядет на корабль, если я сяду на самолет. Какой бред! Бред? Кто знает. Но тут, у вас, ее больше не будет, и ваши собаки смогут брехать на прохожих, как и раньше, если они еще живы, эти собаки и эти прохожие.
Час спустя, вовсе трезвый, купил себе пива, сел на поезд. И отрубился. В конце концов, его ждала долгая дорога, а за спиной был опасный враг. Враг, который мог бежать со скоростью поезда, мог, наверное, и запрыгнуть на вагон, а если не успеет – что ж, враг умеет читать мысли. И запах мысли, кто знает, может привести его очень, очень далеко. Может быть, даже на другой континент.
Майкл? Пронзительная эта мысль была первой, с которой он очнулся. Нет, само собой, Джеф не собирался к родичу. Это было последнее, что следовало сделать. Но он подумал миг, осмотрелся, осознал, что поезд отъехал уже слишком далеко от покинутого дома, и что впереди его ждет аэропорт, и билет, и полет.
Он достал мобильный. И набрал номер Майкла. Когда по ту сторону ответил незнакомый встревоженный мужской голос, который спросил первым делом, кто звонит, Джеф сбросил. И не брал, когда ему три раза перезвонили.
Слышать о гибели брата ему не хотелось. Хотелось выть, но он не стал. В конце концов, можно для себя решить, что телефон Майкла украли, что у Майкла ранние гости, а не копы, которые пытаются понять, кто и почему уничтожил нескольких человек…
Джеф рассмеялся, нервно и горько. Он услышал толику безумия в своем смехе, и понял, что не станет бежать. Хватит. Хватит, зверь, слышишь? Это следовало сделать вчера, вчера, а не сегодня. Вчера стоило не заливаться виски в баре, а…
Джеф вышел на ближайшей станции, и взял обратный билет. Глаза его горели диким хищным огнем. Я – охотник, слышишь, зверь? Откуда бы ты не взялся, ты – просто животное, а я – человек. Венец творения. Повелитель мира. Хозяин своей жизни.
Сразимся?
9.
Все должно было завершиться там, где началось. Там, где человечество избежало появления конкурента. Хитрого, разумного, понимающего людей хищника. Мстительного и недоброго. Слишком похожего по поведению на самих людей.
Нет, тварь, не бывать победе. Тут, под завалом, лежат твои детеныши, я знаю, что они мертвы, и так тому и быть. Сейчас время людей. Приходи, я бросаю тебе вызов.
Джеф стоял, слушая тишину, всматриваясь в нее. Вооруженный, опасный человек, окруживший себя ловушками, которых тварь наверняка избежит. Не важно. Самая главная ловушка – он. Он стоял, как века и тысячелетия тому стояли его предки. Мы уже один раз победили, чудовище. Я уверен в этом. Победим и еще раз. Приходи, чудовище. Мои мысли открыты, и ты слышишь меня за мили и мили. Твои лапы быстры, твои когти острые, а глаза видят меня из самых дальних теней. Но…
Джеф стоял, предвкушая самую славную охоту в своей жизни.
Он ждал.
© Char Li