Чужой мёд

Бабушка моя, Фаина Петровна, родилась и выросла в большой деревне с красивым названием Дождики, в Вятской Губернии. Благодаря ей у меня было детство, наполненное сказками и историями, которые рассказывались под треск поленьев в печке и жужжание старинной прялки. Вечером я садилась напротив бабушки на сделанную моим папой маленькую скамеечку, спиной прислонялась к теплому боку печки и слушала, слушала, пока глаза не начинали слипаться, и сон клонил мою голову. Потом я волшебным образом оказывалась в кровати, стена над которой была украшена вышитым ковром, на котором был изображен мальчик в красной рубашке, пасущий гусей.
Взрослела я, и истории, рассказываемые вечерами, взрослели вместе со мной. Теперь я уже не дремала у печки, а сидела у лампы с пяльцами в руках, или набирая петли на 4 спицы и орудуя пятой. В результате должен был получиться шерстяной носок.
Эту историю я назову "Чужой мёд" и расскажу от первого лица - так, как я услышала ее сама из уст своей бабушки.
"Когда я была еще девочкой, жил в нашей деревне дед Максим. Высокий статный старик с седой бородой, добрыми глазами и военной выправкой. Жил он на окраине деревни на отшибе от других дворов, почти на опушке леса. В деревне говорили, что он был участником русско-японской войны, вернулся с ранениями в деревню и жил с той поры в родном доме со своим отцом. Была у них большая пасека, мёд славился на всю округу, покупали их мёд даже для больших чинов из Вятки, Котельнича и Малмыжа. Часть ульев стояли на поляне возле леса, а вторая часть пасеки располагалась далеко в лесу на поляне посреди липовой рощи. Летом Максим и жил в маленькой сторожке на лесной пасеке, ухаживал за ульями.
Когда его отца не стало, Максим управлялся с пасеками сам, жил, когда в доме, а когда на пасеке. Семьи он так и не завел, жил бобылём. Но если слышал дед Максим, что в деревне в какой семье болели детки, приходил обязательно с берестяным туесом мёда и награды никакой не брал за свой мёд. Бабки шептались, что мёд Максим заговаривает, оттого больные детки и выздоравливают после его угощения. На масленицу угощал деревенских ребятишек медком в сотах, нарезал на кусочки восковые соты и ставил большое блюдо на стол во дворе дома к радости деревенской детворы. Настали смутные времена, и однажды приехали в деревню люди раскулачивать буржуев, в их числе и деда Максима. Как же, мёд продает, в колхозе не работает - явно кулак, не иначе! Ну и пошел приезжий начальник с двумя своими подчиненными в дом на краю деревни. С собой для порядку и количества взяли троих деревенских активистов. Явилась делегация на двор к деду Максиму. Дом не заперт, но ни в доме, ни во дворе нет хозяина. Местные подсказали: "Ушел, наверное, на лесную пасеку". Но дом-то чего не запер непонятно, решили, что ушел дед Максим куда в деревню ненадолго, собрались подождать и осмотреть, так сказать, "кулацкое" хозяйство. А хозяйство-то и не хитрое, богатым-то и не назвать - куры, гуси да две козы всей-то скотины. Тут главный начальник зашел в дом и увидал на столе большое блюдо, а в нем аппетитные соты с мёдом, и запах медовый на весь дом разносится. Ну и полакомился начальник от души "кулацким" мёдом, ну а что добру пропадать. Не дождались тогда они деда Максима, до темна посидели, и неуютно стало на чужом дворе, ушли. А ночью увезли срочно начальника с лихорадкой и резями страшными внутри. Отвозили местные активисты, которые потом и рассказали, что якобы доктора в больнице извлекли из желудка пациента пригоршню ржавых мелких гвоздей. Поговаривали, что долго потом он лечился у разных докторов, кто-то говорил, что его даже и в столицу возили, еле выжил дядька.
К деду Максиму потом еще приезжали представители власти, но спокойно зашли в дом, также спокойно потом вышли и уехали. Никто его больше не "раскулачивал". Вот так чужой медок икнулся".
Как закончил свои дни дед Максим, моя бабушка не знала, через время вышла замуж и уехала с мужем в Пермь.
Автор: Мора