ЗАПИСКИ ГЕОЛОГА ...

(15)
Неволин В. А.
(продолжение)
Райком партии в своей повседневной работе уделял особое внимание деятельности геологических организаций. Для укрепления партийного руководства Ангарской геолого-разведочной экспедицией по инициативе райкома партии ЦК КПСС утвердил должность освобожденного секретаря парторганизации, первым стал В. Ширинский, геолог, бывший первый секретарь райкома комсомола.
Во времена существования в СССР совнархозов проводились крупные хозяйственно- политические мероприятия — совещания союзного масштаба по вопросам развития отдельных отраслей народного хозяйства страны. Два таких совещания были проведены по развитию золотой промышленности СССР — в г. Магадан и г. Новосибирск. На них присутствовала и делегация Красноярского края, в состав которой входили работники золотой промышленности края, геологи и партийные руководители. Обстановка в золотой промышленности края тогда сложилась сложной — объем золотодобычи продолжал падать, резко сокращались разведанные запасы золота, новых объектов для эксплуатации не было подготовлено. Естественно, государство практически перестало выделять средства для обновления производства и развития золотой промышленности края, не говоря уже о том, что все рудники, поселки, прииски рушились, не строились жилье и объекты социально-культурного назначения. На этом фоне и геолого-поисковые работы на рудное и россыпное золото практически не велись, если не считать геолого-разведочных работ по эксплуатационной разведке. Край перестал быть в числе ведущих золотодобывающих регионов страны
Хорошо мне запомнилось совещание по золотой отрасли, которое проводилось в 1963 году в Магадане. Перед поездкой на совещание наша делегация подготовила обстоя- тельный доклад о состоянии и развитии золотой промышленности Красноярского края, с которым поручили выступить мне. На совещании присутствовали заведующий отделом тяжелой промышленности ЦК КПСС И.П.Ястребов, председатель ВСНХ СССР, работники Госплана и Госснаба СССР, Академии наук СССР. После основного доклада начались прения, и где-то в середине совещания слово предоставили нам, красноярцам. Мы говорили о необходимости резкого увеличения ассигнований на геолого-разведочные работы на территории нашего края для расширения и создания новой минерально-сырьевой базы золота.Но затем выступил начальник Северо-Восточного геологического управления И.Е.Драбкин, Герой Соцтруда, большой специалист по золоту, и заявил, что вкладывать средства на территории Красноярского края на разведку месторождений золота не имеет смысла. Он голословно утверждал, что там кроме угля и железа ничего нет, даже не удосужился назвать известные на весь мир норильские медно-никелевые месторождения. Зато преувеличил перспективы Колымы. Вот такой нахал!
В конце совещания от отраслевой науки выступал замдиректора ЦНИГРИ доктор наук Воларович, который в перспективе и прогнозах своего института на золото территорию Центральной Сибири даже не упомянул. Заключения головного института были положены в основу планирования выделения ассигнований на геолого-разведочные работы на золото со стороны Госплана СССР в течение ближайших десяти лет — до 1974 года.
Я перечислил лишь те объекты в Нижнем Приангарье, которые были только что открыты, не давая геолого-промышленной оценки месторождениям, которые находилась в стадии разведки и изучения. А ведь заканчивалась разведка Ангаро-Питского бассейна железных гематитовых руд, разведывались Татарское месторождение, Чадобецкая группа бокситовых месторождений, было открыто и разведывалось Средне-Ангарское месторождение магнетитовых железных руд, Кокуйское месторождение каменного угля, месторождение доломитов, талька, магнезитов, Николаевское золоторудное ме и другие. На больших площадях велись геолого-съемочные и поисковые работы масштаба 1:200 000 и 1:50 000. Работал Ангарский золотосурьмяный комбинат. Все это требовало большой заботы руководящего партийного органа, нашей полной ответственности за деятельность перед государством. Не менее значимым в крае был лесопромышленный и лесохозяйственный комплекс — заготовка ангарской древесины и лесосплав, лесохимия, шли проектно-изыскательские работы различных ведомств для предполагаемого строительства железной дороги по правому берегу Ангары, строительства ГЭС, размещения на территории ЦБК и других предприятий.
На всех предприятиях района был большой процент дипломированных специалистов, в основном молодежь, выпускников со всего Советского Союза. Они приезжали сюда работать и жить не за рубли, в первую очередь должны были отработать за то, что государство их учило. И большинство из них, особенно геологов, оседало здесь на долгие годы.
Позже за время работы я побывал во всех районах Красноярского края, да и много поездил по территории Советского Союза, и пришел к однозначному выводу: природа Нижнего Приангарья, особенно примыкающая непосредственно к Ангаре, является самой красивой, как и сама река Ангара, а вот условия для постоянного проживания здесь далеки от цивилизованных мест, особенно ее инфраструктура.
На Ангаре я проработал более 10 лет, и события были также значимыми, некоторые из них определили мое служебное положение в будущем.
Летом 1963 года ко мне в кабинет вошел академик Александр Леонидович Яншин. Его сопровождали доктор наук и два геолога Ивановской геолого-разведочной экспедиции, одним из них был М. Л. Кавицкий. Яншин узнал, что главой района является геолог, а им нужна была помощь для выполнения геологического задания по определению геологических перспектив на калийные соли в районе среднего течения реки Тасеева.
Беседа началась с геологической темы. Академик мне рассказал свою теорию образования этих солей, причем с научным обоснованием нахождения таких месторождений в нашем районе. Заканчивая беседу, он задал мне прямой вопрос:
— Ваша должность является выборной, и наступит такой момент, что здесь вы не будете востребованы. Что будете делать?
Я ему ответил:
— Пойду в геологию.
— Нет, наверное, на должность начальника геологической партии вы уже не пойдете. Вам не надо забывать свою специальность геолога, надо повседневно заниматься ро- стом профессиональных знаний. Значит, надо работать над кандидатской диссертацией.
Я откровенно ему рассказал, что, работая на производстве, был заочным аспирантом в ТГУ, но на партийной работе все бросил, и меня отчислили. Он мне здесь же предложил прислать ему в СО АН СССР автореферат на выбранную мною тему кандидатской диссертации, он с ней внимательно ознакомится и выскажет свои замечания и предложения.
Конечно, я не придал этому разговору особого значения. Организовал обед их группе и помог с водным транспортом и вертолетом для выполнения работ. И через какое- то время, в длинные зимние ночи, я вспомнил эту беседу и подумал: а почему бы не попробовать? Поднял свой геологический архив, написал небольшой реферат по материалам, полученным в ходе геологических работ в Северо-Енисейском районе, и направил его академику Яншину. И представьте, я никогда не ожидал, что этот выдающийся ученый-геолог, имеющий мировую известность, столь скрупулезно просмотрит мой реферат и напишет на двух страницах своим мелким почерком замечания и предложения по избранной мною теме. И даже успел договориться со своим коллегой, членом-корреспондентом АН СССР Ф. Н. Шаховым, который дал согласие стать моим научным руководителем в работе над диссертацией.
Я, конечно, его поблагодарил за оказанное мне внимание, но аккуратно отказался, сославшись на загруженность в партийной работе.
Однако импульс в необходимости повышать свой профессиональный уровень знаний был дан. Поехал в Томск в университет, где профессор Михаил Петрович Кортусов, ставший проректором ТГУ по науке, охотно помог мне снова поступить и продолжить обучение в заочной аспирантуре. И вновь согласился быть моим научным руководителем Александр Яковлевич Булынников. Ему уже было далеко за 70 лет, и я оказался его последним аспирантом. Здесь я получал профессиональную помощь и от доцента кафедры петрографии Василия Адамовича Врублевского.
За счет своих отпусков ездил в Томск для консультаций и сдачи кандидатского минимума по специальности, философии, а вот экзамен по иностранному языку сдавал в Красноярском институте цветных металлов и золота. Здесь я использовал партийный ресурс. Сдавали экзамены трое: я, директор норильского комбината В. И. Долгих и второй секретарь Норильского горкома партии В. И. Чалов. Долгих получил пятерку, а мы с Чаловым — по четверке. Дело в том, что директор института Владимир Алексеевич Дарьяльский недавно был главным инженером Норильского комбината.
Работой над диссертацией занимался вечером с 19 до 23 часов, когда был дома. А в отпуске половину времени использовал на полевые маршруты. В дополнение к знанию геологии Енисейского кряжа, полученному на производстве, изучал его геологический разрез по Ангаре, по реке Большой Пит, побывал на всех месторождениях и рудопроявлениях полезных ископаемых Енисейского кряжа, знакомился с их геологическим строением. Если в первое время у меня были затруднения с поездкой в Томск со стороны одного партийного чиновника, то после беседы с первым секретарем крайкома А. А. Кокоревым этот вопрос был решен. Кокорев не только одобрил мою учебу, но и сказал, что разрешает выезды в Томск не только в период отпусков, и добавил:
— А если кто тебе будет препятствовать в этом, ссылайся на меня.
Конечным результатом учебы в аспирантуре стала защита кандидатской диссертации на ученом совете ТГУ без «черных шаров», то есть единогласно, в 1969 году. В то время в партийных и советских органах Красноярского края было «остепененных»: первый секретарь Красноярского крайкома КПСС В. И. Долгих — кандидат технических наук; секретарь по идеологии крайкома П. Г. Макеева — кандидат исторических наук; второй секретарь Норильского горкома В. И. Чалов — кандидат технических наук; первый секретарь Эвенкийского окружкома партии В. Н. Увачан — доктор исторических наук.
Правда, в ВАКе меня утвердили не сразу. В те годы стало много появляться остепененных партийных работников высокого уровня, особенно из Средней Азии и с Кавказа. ЦК КПСС негласно обязал ВАК пропускать их диссертации через экспертную комиссию, которую пришлось проходить и мне.
В мае 1963 года меня включили в группу крайкома партии для подготовки вопроса «О партийном руководстве Норильского горкома партии производством и коммунистическим воспитанием трудящихся города» на предстоящем пленуме крайкома. Эту большую группу воз- главил второй секретарь крайкома П. С. Колин. Из Красноярска мы вылетели в Норильск самолетом Ил-14 с двумя посадками: в Подкаменной Тунгуске и Туруханске. В Красноярске было уже почти лето, а Норильск нас встретил 30-градусным морозом и сильным ветром, хозяева города нас сразу переодели в меховую одежду и теплые сапоги.
Мне с В. И. Поповым — первым секретарем Ачинского горкома — поручили готовить вопрос о руководстве горкома горно-металлургической промышленностью. В течение целой недели я спускался в забой Заполярного рудника, в угольную шахту, ездил на открытый разрез Медвежий ручей, встречался с металлургами медного завода. В результате изучения этого производства было совершенно ясно, что минерально- сырьевая база Норильского комбината сильно истощена. Запасы разведанных богатых сливных руд дорабатывались в результате выборочной отработки, а оставшиеся запасы вкрапленных руд уже не обеспечивали рентабельности работы комбината в будущем. И если бы Норильская геолого-разведочная экспедиция Красноярского геологоуправления в те годы не открыла Талнахское месторождение, то город Норильск и комбинат сегодня бы не существовали. В то время я не мог себе даже представить, что через 10 лет буду руководить геолого-разведочной экспедицией, занимающейся детальной разведкой Талнахского и Октябрьского месторождений и поиском новых.
В последний день нашего знакомства с Норильском мы приехали на месторождение Талнах на мероприятие, связанное с утверждением комплексной программы промышленной оценки этого уникального месторождения. Заседанием руководили министр геологии РСФСР С. В. Горюнов и замминистра геологии СССР И. К. Минеев. Рассмотрение программы проходило в большой палатке, стоящей посередине палаточного поселка геологов, а комбинат уже начал возводить фундамент первого рудника «Маяк».
(продолжение следует)