(21) Масайтис В.Л. . Продолжаем публикацию книги первооткрывателя Попигайских алмазов доктора геолого-минералогических наук, профессора Масайтиса В.Л. «Там, где алмазы» . ***** НЕ СЧЕСТЬ ИХ В КАМЕННЫХ УТЕСАХ ИНТЕРЕС И СОМНЕНИЯ Выявление Попигайского импактного кратера и обнаружение в нем алмазов, масштабы их распространения, получившие известность после сообщений, докладных записок и публикаций в научных и научно-популярных журналах, вызвали определенный интерес и в академических кругах. Известный астроном Б. Ю. Левин, знакомый с нашими докладами на Метеоритной конференции и в Комитете по метеоритам, стал инициатором моего выступления на специальном заседании Президиума АН, куда меня вызвал в Москву телеграммой его секретарь, и оно состоялось в начале 1972 г. в кабинете вице-президента академика А. П. Виноградова, курировавшего в то время программы по изучению Луны и других планет Солнечной системы. А. П. Виноградов, судя по его публикациям в периодических изданиях, признавал, что на Луне существуют метеоритные кратеры диаметром до 1 км или несколько более, остальные многочисленные кратеры и цирки, в том числе гигантских размеров, он рассматривал как вулканические. Такой подход был типичен в те годы для большинства отечественных геологов (его развивал, в частности, в изданной еще до войны монографии А. В. Хабаков, работавший во ВСЕГЕИ). В кабинете Виноградова собрались многие известные академики, среди них М. А. Садовский – сейсмолог и специалист по взрывам большой мощности, В. С. Соболев – петролог и минералог, В. И. Смирнов – знаток рудных месторождений, А. Л. Яншин – стратиграф и тектонист, члены-корреспонденты геохимик Ф. К. Шипулин и вулканолог Г. С. Горшков. Присутствовали также Б. Ю. Левин, председатель Комитета по метеоритам Е. Л. Кринов, научный сотрудник этого комитета Л. Г. Кваша и, конечно, наши постоянные оппоненты из НИИГА. Собравшиеся довольно долго ждали А. П. Виноградова, задержавшегося на каком-то заседании. После того как он, наконец, появился и открыл встречу, слово было предоставлено мне. Я рассказал об основных чертах строения Попигайской структуры, о ранее существовавших гипотезах ее происхождения, о результатах наших исследований по выявлению петрографических признаков ударного метаморфизма, о находках импактных алмазов. Показал слайды, а также маленькую кучку алмазов, полученных из пудовой глыбы тагамита, привезенной прошлым летом с Ударной горки. В кабинет принесли бинокулярную лупу, я настроил ее, и академики по очереди стали разглядывать образцы. В. И. Смирнов был разочарован – почему все это какие-то мелкие невзрачные обломки? Наверно, он ожидал увидеть груду прозрачных кристаллов с характерной алмазной огранкой. Не знаю, удовлетворило ли его мое объяснение, касающееся воздействия на алмазы щековой дробилки на первой стадии обработки тагамита, из которого их доставали. После моего сообщения с особым мнением о происхождении Попигайской котловины выступил М. М. Поляков. Он напирал на то, что де геологи 84 института НИИГА работали там двадцать лет, выполнили детальное картирование и собрали богатую коллекцию образцов пород, а вот группа из ВСЕГЕИ провела здесь всего два месяца, поэтому полученные ею данные, конечно, ошибочны. Посыпались многочисленные вопросы: о присутствии остатков метеоритного вещества, об энергии взрыва, о наличии высокоплотных модификаций кварца, о раскристаллизации стекол, о распределении алмазов в импактитах и т. д. Многие из них напоминали вопросы, задававшиеся мне на первом докладе во ВСЕГЕИ. Как и тогда, они значительно опережали темпы изучения геологии кратера и его содержимого. Потом начали высказываться академики. М. А. Садовский заметил, что говорить о метеоритном происхождении до обнаружения остатков метеоритного вещества преждевременно. Несмотря на то что при ударе оно должно рассеяться, надо попытаться обязательно его найти. А. П. Виноградов признал, что находки импактных алмазов – бесспорное доказательство ударной природы кратера. – На Луне, Марсе, Венере известно много кратеров, часть из них метеоритные, нет оснований считать, что Земля была изолирована от подобных ударных событий. В земных вулканических структурах нет импактитов, нет пород с признаками ударного метаморфизма. Геологам следует внимательно отнестись к данным по различным круговым структурам, такую ревизию круговых структур должен провести ВСЕГЕИ, – сказал вице-президент. А. Л. Яншин определенно высказался в пользу моего доклада. – В случае Попигая метеорит должен был проникнуть в фундамент плат-формы на 2–3 км, это вытекает из геологических данных. На ранней стадии развития Земли возникало большое число таких кратеров, сейчас нужен пересмотр многих древних структур с этой точки зрения. Судя по представленному докладу, Попигайская котловина – это метеоритная структура, вулканический взрыв маловероятен, – заключил он. Г. С. Горшков выразил мнение, что дискуссию о природе кратера надо продолжить, однако его нельзя рассматривать как следствие вулканического взрыва, в крайнем случае он может оказаться вулкано-тектонической депрессией. В. С. Соболев подтвердил, что импактные алмазы могут возникнуть только в условиях метеоритного взрыва, соответственно и кратер образовался таким же образом. Более скептическим было выступление В. И. Смирнова: – Докладчик – большой энтузиаст метеоритного происхождения котловины, но считать, что проблема решена однозначно, было бы неправильным. Следует подробно рассмотреть все возражения. Кроме того, все алмазы представляют собой обломки, такого не может быть, если они образовались на месте их залегания. Б. Ю. Левин обратил внимание на то, что Попигайский кратер, судя по представленным данным, обладает всеми признаками, которые приняты как надежные доказательства метеоритного происхождения для ряда круговых структур Канадского щита. Важно, что подобная структура найдена и на территории нашей страны. Заключил дискуссию А. П. Виноградов, осторожно оценивший ее итоги. При этом он почему-то все время запинался на слове «импактит». На это заседание я специально привез из Ленинграда несколько зарубежных фундаментальных изданий, посвященных исследованиям импактных структур и ударному метаморфизму, среди них были труды Мерилендской конференции (так называемая «Зеленая Библия»), толстые выпуски Geologica Bavarica об импактном кратере Рис и еще что-то. Но на эти сочинения, по-моему, никто и не взглянул. …Мне почему-то особенно запомнились старомодные и небрежные костюмы выступавших академиков. Докладывал я и министру геологии СССР академику А. В. Сидоренко в присутствии его заместителей А. Д. Щеглова, В. А. Ярмолюка, чиновников помельче, а также А. А. Ямнова из аппарата ЦК. В коридоре перед кабинетом министра меня встретил начальник отдела геологической съемки В. К. Еремин и, сделав страшные глаза, вполголоса произнес: «Про содержания алмазов не говорите!..» Впрочем, их содержания занимали меня меньше всего, основной задачей было рассказать о ранее не изучавшихся у нас в стране крупных геологических структурах метеоритного происхожде-ния. В. А. Ярмолюк, по-видимому, не вспомнил (или не захотел вспомнить) о нашей мимолетной встрече у дверей его приемной два года назад, однако, судя по заданным им после доклада вопросам, метеоритные кратеры его заинтересовали. А. Д. Щеглов спросил, что это за алмазы и можно ли их так называть, а А. А. Ямнов рекомендовал написать о метеоритных кратерах краткую брошюру. А. В. Сидоренко, заключая заседание, поддержал инициативу, направленную на углубление исследований кратера и его алмазоносности. Поскольку в коллекциях, собранных за многие годы геологами ВСЕГЕИ, можно было найти образцы пород почти изо всех уголков страны и из многих геологических структур, в том числе вулканического происхождения, мне показалось интересным просмотреть петрографические шлифы из этих мест на предмет обнаружения в них признаков ударного метаморфизма. Древние вулканические структуры были выбраны потому, что импактные кратеры чаще всего принимались именно за остатки вулканов, поскольку в них обнаруживались «вулканические туфы, лавы и брекчии», которые на самом деле могли быть породами, характерными для метеоритных кратеров. К концу весны 1972 г. просмотр материалов из ряда считавшихся вулканическими круговых структур в европейской части страны показал, что в них есть породы с четко выраженными признаками ударного воздействия, такими же как в Попигайском кратере. Петрографические шлифы из этих мест я получил для ознакомления от сотрудников нашего института и от некоторых других геологов. Это позволило заключить, что эти круговые структуры являются на самом деле метеоритными кратерами. Только одна из них – Пучеж-Катункская – была еще в 1965 г. описана Л. В. Фирсовым на основании опубликованных работ о ее внутреннем строении как древний метеоритный кратер. Действительно, шлифы, взятые из керна одной из скважин, пробуренных на этой структуре, показали присутствие ударно-метамор-физованных минералов и правильность этого предположения. Доклад о древних метеоритных кратерах СССР был представлен весной 1972 г. на ХV Метеоритной конференции в Калуге. В нем сообщалось о Пучеж-Катунском, Карском, Болтышском, Янисъярви, Калужском, Миши-ногорском и Ильинецком кратерах, упомянул я о Попигайском кратере и о находках в нем алмазов. Новые данные о природе Попигайской котловины, о находках ударно-преобразованных пород и минералов адекватно воспринимались только в Комитете по метеоритам АН СССР. Его председатели – академик В. Г. Фесенков, скончавшийся в 1972 г., и сменивший его Е. Л. Кринов, как и многие сотрудники Комитета, живо интересовались результатами наших исследований. Большинство сотрудников Комитета не понаслышке были знакомы с ударными преобразованиями минералов метеоритов, с эффектами, вызы-ваемыми их падениями, знали литературу об ударных кратерах на Земле и планетах. Комитет по метеоритам не раз организовывал экспедиции на места падения Сихотэ-Алинского метеоритного дождя и так называемого Тунгусского метеорита. В Москве я нередко бывал на улице Марии Ульяновой, где в подвале одного из домов размещался Комитет, рассказывал о новостях из Попигайского кратера, узнавал о новых падениях и находках метеоритов, об их изучении и т. д. В конце 1971 г. я получил письмо от доктора Р. С. Дитца из США, который, ознакомившись с нашими первыми публикациями о Попигайской котловине, весьма ими заинтересовался. Роберт Дитц еще в середине 40-х годов впервые обратил внимание на особые поверхности трещин в горных породах некоторых так называемых «криптоэксплозивных» геологических структур. Такие системы трещиноватых поверхностей были названы конуса-ми сотрясения или конусами разрушения. Согласно Дитцу, их ориентировка указывала на сверхскоростной удар сверху, который мог быть вызван только падением крупного метеорита – находки этих конусов отмечали соответст-вующие места космических ударов. К началу 70-х годов, используя этот кри-терий, он выявил ряд геологических структур, в том числе купол Вредефорт в Южной Африке и бассейн Садбери в Канаде. Только долгое время спустя эти первоначально отвергавшиеся идеи получили многочисленные подтверждения и признание геологов. Термин «астроблема» был предложен Дитцем для таких древних геологических структур, полностью или частично утративших морфологические черты метеоритных кратеров. В письме Дитц просил прислать фотографии найденных в Попигае конусов разрушения и сообщить подробности о строении кратера. В итоге наших разысканий к тому времени были получены свидетельства о сущес-твовании на территории СССР еще нескольких астроблем, я послал ему фотографии конусов разрушения не только из Попигая, но еще и из других мест. Письмо с этими фотографиями шло четыре месяца, по-видимому, надзиравшие за международной перепиской службы долго не могли взять в толк, что означают странные изображения и не несут ли они какой-нибудь тайной информации. В своем ответе Дитц сообщил, что он собирается представить на геологический конгресс в Канаде доклад о конусах разрушения в астроблемах и включить в него сведения о наших новых находках. Действительно, в августе 1972 г. в Канаде должна была состояться очередная XXIV сессия Междуна-родного геологического конгресса. Осенью 1971 г. мы послали в советский Национальный комитет конгресса, который отбирал материалы, нашу заявку на доклад «Попигайский метеоритный кратер (Северная Сибирь)». Первоначально нам сообщили, что его одобрил академик А. П. Виноградов, но потом оказалось, что доклад попал еще на отзыв в Институт космических исследований Академии наук. Два специалиста из этого института А. И. Косолапов и В. В. Полосухин составили отзыв, в котором, в частности, были следующие строки: «В работе совершенно отсутствуют геоморфологические, стратигра-фические и тектонические данные, без которых читатель не может однозначно принять точку зрения авторов»; «доказательство метеоритного происхождения структуры строятся фактически на петрографических и минералогических аспектах, принимаемых на веру»; «отрицательные магнитные и гравитационные аномалии не являются производными кольцевых структур только ударно-взрывного происхождения»; «представлять работу на Международный геологический конгресс прежде временно, вопрос является спорным и не нашел единого разрешения среди специалистов-геологов, проводивших многолетние исследования в пределах Попигайской структуры». Из текста отзыва явно торчали уши этих самых «специалистов-геологов», которых рецензенты из ИКИ, видимо, хорошо знали. Странно, что в Институте космических исследований для рецензирования нашей заявки не нашлось сотрудников, которые были бы знакомы с результатами изучения крупных метеоритных кратеров в Канаде и Западной Европе, а тем более с данными исследования образцов лунных пород, доставленных на Землю. Петрографические их особенности однозначно указывали на импактное происхождение большинства лунных кратеров. Специальный выпуск материалов XXIV сессии Международного геологического конгресса привез мне из Канады Л. И. Салоп – доктор геолого-ми-нералогических наук, специалист по древнейшим геологическим периодам Земли, превосходный знаток геологии Байкальской горной области. С ним мы когда-то проводили совместные маршруты в северной части Корейского полуострова. В выпуске материалов были напечатаны доклады, прочитан-ные на секции планетологии, в которых рядом американских и европейских исследователей было показано, что определенные геологические, петрогра-фические и другие признаки являются бесспорными доказательствами импактного происхождения тех или иных круговых структур. Все эти признаки аналогичны тем, которые были выявлены и в Попигайской котловине. Интересно, что в обзорном докладе канадского геолога М. Денса, помещенном в материалах конгресса, Попигайский кратер рассматривался как возможная импактная структура диаметром 65 км, при этом автор ссылался на статью Мурата и Татьяны, опубликованную в 1971 г. в журнале «Природа». Впоследствии мы с Л. И. Салопом не раз обсуждали вопросы импактного кратерообразования и его роль в геологической истории отдельных регио-88 нов. Понимание проблемы импактных взаимодействий широкими кругами геологов Советского Союза пришло с некоторым запозданием, и, пожалуй, уже ко времени проведения ХXVII сессии МГК в Москве в 1984 г. только единицы оставались сторонниками эндогенной природы круговых структур, в которых были обнаружены ударно-метаморфизованные породы . (продолжение следует) Фото автора.
НКГРЭ
ТАМ, ГДЕ АЛМАЗЫ...
(21)
Масайтис В.Л.
. Продолжаем публикацию книги первооткрывателя Попигайских алмазов доктора геолого-минералогических наук, профессора Масайтиса В.Л. «Там, где алмазы»
. *****
НЕ СЧЕСТЬ ИХ В КАМЕННЫХ УТЕСАХ
ИНТЕРЕС И СОМНЕНИЯ
Выявление Попигайского импактного кратера и обнаружение в нем алмазов, масштабы их распространения, получившие известность после сообщений, докладных записок и публикаций в научных и научно-популярных журналах, вызвали определенный интерес и в академических кругах. Известный астроном Б. Ю. Левин, знакомый с нашими докладами на Метеоритной конференции и в Комитете по метеоритам, стал инициатором моего выступления на специальном заседании Президиума АН, куда меня вызвал в Москву телеграммой его секретарь, и оно состоялось в начале 1972 г. в кабинете вице-президента академика А. П. Виноградова, курировавшего в то время программы по изучению Луны и других планет Солнечной системы. А. П. Виноградов, судя по его публикациям в периодических изданиях, признавал, что на Луне существуют метеоритные кратеры диаметром до 1 км или несколько более, остальные многочисленные кратеры и цирки, в том числе гигантских размеров, он рассматривал как вулканические. Такой подход был типичен в те годы для большинства отечественных геологов (его развивал, в частности, в изданной еще до войны монографии А. В. Хабаков, работавший во ВСЕГЕИ).
В кабинете Виноградова собрались многие известные академики, среди них М. А. Садовский – сейсмолог и специалист по взрывам большой мощности, В. С. Соболев – петролог и минералог, В. И. Смирнов – знаток рудных месторождений, А. Л. Яншин – стратиграф и тектонист, члены-корреспонденты геохимик Ф. К. Шипулин и вулканолог Г. С. Горшков. Присутствовали также Б. Ю. Левин, председатель Комитета по метеоритам Е. Л. Кринов, научный сотрудник этого комитета Л. Г. Кваша и, конечно, наши постоянные оппоненты из НИИГА. Собравшиеся довольно долго ждали А. П. Виноградова, задержавшегося на каком-то заседании. После того как он, наконец, появился и открыл встречу, слово было предоставлено мне. Я рассказал об основных чертах строения Попигайской структуры, о ранее существовавших гипотезах ее происхождения, о результатах наших исследований по выявлению петрографических признаков ударного метаморфизма, о находках импактных алмазов. Показал слайды, а также маленькую кучку алмазов, полученных из пудовой глыбы тагамита, привезенной прошлым летом с Ударной горки. В кабинет принесли бинокулярную лупу, я настроил ее, и академики по очереди стали разглядывать образцы. В. И. Смирнов был разочарован – почему все это какие-то мелкие невзрачные обломки? Наверно, он ожидал увидеть груду прозрачных кристаллов с характерной алмазной огранкой. Не знаю, удовлетворило ли его мое объяснение, касающееся воздействия на алмазы щековой дробилки на первой стадии обработки тагамита, из которого их доставали.
После моего сообщения с особым мнением о происхождении Попигайской котловины выступил М. М. Поляков. Он напирал на то, что де геологи 84 института НИИГА работали там двадцать лет, выполнили детальное картирование и собрали богатую коллекцию образцов пород, а вот группа из ВСЕГЕИ провела здесь всего два месяца, поэтому полученные ею данные, конечно, ошибочны. Посыпались многочисленные вопросы: о присутствии остатков метеоритного вещества, об энергии взрыва, о наличии высокоплотных модификаций кварца, о раскристаллизации стекол, о распределении алмазов в импактитах и т. д. Многие из них напоминали вопросы, задававшиеся мне на первом докладе во ВСЕГЕИ. Как и тогда, они значительно опережали темпы изучения геологии кратера и его содержимого. Потом начали высказываться академики. М. А. Садовский заметил, что говорить о метеоритном происхождении до обнаружения остатков метеоритного вещества преждевременно. Несмотря на то что при ударе оно должно рассеяться, надо попытаться обязательно его найти. А. П. Виноградов признал, что находки импактных алмазов – бесспорное доказательство ударной природы кратера. – На Луне, Марсе, Венере известно много кратеров, часть из них метеоритные, нет оснований считать, что Земля была изолирована от подобных ударных событий. В земных вулканических структурах нет импактитов, нет пород с признаками ударного метаморфизма. Геологам следует внимательно отнестись к данным по различным круговым структурам, такую ревизию круговых структур должен провести ВСЕГЕИ, – сказал вице-президент.
А. Л. Яншин определенно высказался в пользу моего доклада.
– В случае Попигая метеорит должен был проникнуть в фундамент плат-формы на 2–3 км, это вытекает из геологических данных. На ранней стадии развития Земли возникало большое число таких кратеров, сейчас нужен пересмотр многих древних структур с этой точки зрения. Судя по представленному докладу, Попигайская котловина – это метеоритная структура, вулканический взрыв маловероятен, – заключил он.
Г. С. Горшков выразил мнение, что дискуссию о природе кратера надо продолжить, однако его нельзя рассматривать как следствие вулканического взрыва, в крайнем случае он может оказаться вулкано-тектонической депрессией. В. С. Соболев подтвердил, что импактные алмазы могут возникнуть только в условиях метеоритного взрыва, соответственно и кратер образовался таким же образом.
Более скептическим было выступление В. И. Смирнова:
– Докладчик – большой энтузиаст метеоритного происхождения котловины, но считать, что проблема решена однозначно, было бы неправильным. Следует подробно рассмотреть все возражения. Кроме того, все алмазы представляют собой обломки, такого не может быть, если они образовались на месте их залегания.
Б. Ю. Левин обратил внимание на то, что Попигайский кратер, судя по представленным данным, обладает всеми признаками, которые приняты как надежные доказательства метеоритного происхождения для ряда круговых структур Канадского щита. Важно, что подобная структура найдена и на территории нашей страны.
Заключил дискуссию А. П. Виноградов, осторожно оценивший ее итоги. При этом он почему-то все время запинался на слове «импактит».
На это заседание я специально привез из Ленинграда несколько зарубежных фундаментальных изданий, посвященных исследованиям импактных структур и ударному метаморфизму, среди них были труды Мерилендской конференции (так называемая «Зеленая Библия»), толстые выпуски Geologica Bavarica об импактном кратере Рис и еще что-то. Но на эти сочинения, по-моему, никто и не взглянул.
…Мне почему-то особенно запомнились старомодные и небрежные костюмы выступавших академиков.
Докладывал я и министру геологии СССР академику А. В. Сидоренко в присутствии его заместителей А. Д. Щеглова, В. А. Ярмолюка, чиновников помельче, а также А. А. Ямнова из аппарата ЦК. В коридоре перед кабинетом министра меня встретил начальник отдела геологической съемки В. К. Еремин и, сделав страшные глаза, вполголоса произнес: «Про содержания алмазов не говорите!..» Впрочем, их содержания занимали меня меньше всего, основной задачей было рассказать о ранее не изучавшихся у нас в стране крупных геологических структурах метеоритного происхожде-ния. В. А. Ярмолюк, по-видимому, не вспомнил (или не захотел вспомнить) о нашей мимолетной встрече у дверей его приемной два года назад, однако, судя по заданным им после доклада вопросам, метеоритные кратеры его заинтересовали. А. Д. Щеглов спросил, что это за алмазы и можно ли их так называть, а А. А. Ямнов рекомендовал написать о метеоритных кратерах краткую брошюру. А. В. Сидоренко, заключая заседание, поддержал инициативу, направленную на углубление исследований кратера и его алмазоносности.
Поскольку в коллекциях, собранных за многие годы геологами ВСЕГЕИ, можно было найти образцы пород почти изо всех уголков страны и из многих геологических структур, в том числе вулканического происхождения, мне показалось интересным просмотреть петрографические шлифы из этих мест на предмет обнаружения в них признаков ударного метаморфизма. Древние вулканические структуры были выбраны потому, что импактные кратеры чаще всего принимались именно за остатки вулканов, поскольку в них обнаруживались «вулканические туфы, лавы и брекчии», которые на самом деле могли быть породами, характерными для метеоритных кратеров. К концу весны 1972 г. просмотр материалов из ряда считавшихся вулканическими круговых структур в европейской части страны показал, что в них есть породы с четко выраженными признаками ударного воздействия, такими же как в Попигайском кратере. Петрографические шлифы из этих мест я получил для ознакомления от сотрудников нашего института и от некоторых других геологов. Это позволило заключить, что эти круговые структуры являются на самом деле метеоритными кратерами. Только одна из них – Пучеж-Катункская – была еще в 1965 г. описана Л. В. Фирсовым на основании опубликованных работ о ее внутреннем строении как древний метеоритный кратер. Действительно, шлифы, взятые из керна одной из скважин, пробуренных на этой структуре, показали присутствие ударно-метамор-физованных минералов и правильность этого предположения.
Доклад о древних метеоритных кратерах СССР был представлен весной 1972 г. на ХV Метеоритной конференции в Калуге. В нем сообщалось о Пучеж-Катунском, Карском, Болтышском, Янисъярви, Калужском, Миши-ногорском и Ильинецком кратерах, упомянул я о Попигайском кратере и о находках в нем алмазов. Новые данные о природе Попигайской котловины, о находках ударно-преобразованных пород и минералов адекватно воспринимались только в Комитете по метеоритам АН СССР. Его председатели – академик В. Г. Фесенков, скончавшийся в 1972 г., и сменивший его Е. Л. Кринов, как и многие сотрудники Комитета, живо интересовались результатами наших исследований. Большинство сотрудников Комитета не понаслышке были знакомы с ударными преобразованиями минералов метеоритов, с эффектами, вызы-ваемыми их падениями, знали литературу об ударных кратерах на Земле и планетах. Комитет по метеоритам не раз организовывал экспедиции на места падения Сихотэ-Алинского метеоритного дождя и так называемого Тунгусского метеорита. В Москве я нередко бывал на улице Марии Ульяновой, где в подвале одного из домов размещался Комитет, рассказывал о новостях из Попигайского кратера, узнавал о новых падениях и находках метеоритов, об их изучении и т. д. В конце 1971 г. я получил письмо от доктора Р. С. Дитца из США, который, ознакомившись с нашими первыми публикациями о Попигайской котловине, весьма ими заинтересовался. Роберт Дитц еще в середине 40-х годов впервые обратил внимание на особые поверхности трещин в горных породах некоторых так называемых «криптоэксплозивных» геологических структур. Такие системы трещиноватых поверхностей были названы конуса-ми сотрясения или конусами разрушения. Согласно Дитцу, их ориентировка указывала на сверхскоростной удар сверху, который мог быть вызван только падением крупного метеорита – находки этих конусов отмечали соответст-вующие места космических ударов. К началу 70-х годов, используя этот кри-терий, он выявил ряд геологических структур, в том числе купол Вредефорт в Южной Африке и бассейн Садбери в Канаде. Только долгое время спустя эти первоначально отвергавшиеся идеи получили многочисленные подтверждения и признание геологов. Термин «астроблема» был предложен Дитцем для таких древних геологических структур, полностью или частично утративших морфологические черты метеоритных кратеров. В письме Дитц просил прислать фотографии найденных в Попигае конусов разрушения и сообщить подробности о строении кратера. В итоге наших разысканий к тому времени были получены свидетельства о сущес-твовании на территории СССР еще нескольких астроблем, я послал ему фотографии конусов разрушения не только из Попигая, но еще и из других мест. Письмо с этими фотографиями шло четыре месяца, по-видимому, надзиравшие за международной перепиской службы долго не могли взять в толк, что означают странные изображения и не несут ли они какой-нибудь тайной информации.
В своем ответе Дитц сообщил, что он собирается представить на геологический конгресс в Канаде доклад о конусах разрушения в астроблемах и включить в него сведения о наших новых находках. Действительно, в августе 1972 г. в Канаде должна была состояться очередная XXIV сессия Междуна-родного геологического конгресса. Осенью 1971 г. мы послали в советский Национальный комитет конгресса, который отбирал материалы, нашу заявку на доклад «Попигайский метеоритный кратер (Северная Сибирь)». Первоначально нам сообщили, что его одобрил академик А. П. Виноградов, но потом оказалось, что доклад попал еще на отзыв в Институт космических исследований Академии наук. Два специалиста из этого института А. И. Косолапов и В. В. Полосухин составили отзыв, в котором, в частности, были следующие строки:
«В работе совершенно отсутствуют геоморфологические, стратигра-фические и тектонические данные, без которых читатель не может однозначно принять точку зрения авторов»;
«доказательство метеоритного происхождения структуры строятся фактически на петрографических и минералогических аспектах, принимаемых на веру»;
«отрицательные магнитные и гравитационные аномалии не являются производными кольцевых структур только ударно-взрывного происхождения»;
«представлять работу на Международный геологический конгресс прежде временно, вопрос является спорным и не нашел единого разрешения среди специалистов-геологов, проводивших многолетние исследования в пределах Попигайской структуры».
Из текста отзыва явно торчали уши этих самых «специалистов-геологов», которых рецензенты из ИКИ, видимо, хорошо знали. Странно, что в Институте космических исследований для рецензирования нашей заявки не нашлось сотрудников, которые были бы знакомы с результатами изучения крупных метеоритных кратеров в Канаде и Западной Европе, а тем более с данными исследования образцов лунных пород, доставленных на Землю. Петрографические их особенности однозначно указывали на импактное происхождение большинства лунных кратеров. Специальный выпуск материалов XXIV сессии Международного геологического конгресса привез мне из Канады Л. И. Салоп – доктор геолого-ми-нералогических наук, специалист по древнейшим геологическим периодам Земли, превосходный знаток геологии Байкальской горной области. С ним мы когда-то проводили совместные маршруты в северной части Корейского полуострова. В выпуске материалов были напечатаны доклады, прочитан-ные на секции планетологии, в которых рядом американских и европейских исследователей было показано, что определенные геологические, петрогра-фические и другие признаки являются бесспорными доказательствами импактного происхождения тех или иных круговых структур. Все эти признаки аналогичны тем, которые были выявлены и в Попигайской котловине. Интересно, что в обзорном докладе канадского геолога М. Денса, помещенном в материалах конгресса, Попигайский кратер рассматривался как возможная импактная структура диаметром 65 км, при этом автор ссылался на статью Мурата и Татьяны, опубликованную в 1971 г. в журнале «Природа». Впоследствии мы с Л. И. Салопом не раз обсуждали вопросы импактного кратерообразования и его роль в геологической истории отдельных регио-88 нов. Понимание проблемы импактных взаимодействий широкими кругами геологов Советского Союза пришло с некоторым запозданием, и, пожалуй, уже ко времени проведения ХXVII сессии МГК в Москве в 1984 г. только единицы оставались сторонниками эндогенной природы круговых структур, в которых были обнаружены ударно-метаморфизованные породы
. (продолжение следует)
Фото автора.