Сергей Лавров: на России и США лежит особая ответственность за положение дел в мире и избежание рисков, способных ввергнуть человечество в новую войну, заявил Лавров.
Главное из выступления главы МИД РФ на 80-й сессии Генассамблеи ООН:
✔️ Попытки разделить мир на «свои» и «чужи» не прекращаются. Россия выступает за беспрекословное следование принципу равенства.
Из Книги Героя Советского Союза Антона Бринского.
Через несколько дней повстречались мы еще с одним выходцем из старого мира. Дело в том, что гитлеровцы, изыскивая все новые способы духовного порабощения нашего народа, сделались вдруг строгими ревнителями православной веры, распорядились восстановить закрытые церкви и приготовить помещения для священнослужителей. По новому приказу обязательно надо было крестить всех детей, и не только новорожденных, но и родившихся раньше, в советское время, и некрещенных. Ослушникам грозила жестокая кара. И по такому же строгому приказу все религиозные обряды можно было совершать только с ведома немецких властей. Венчаться и то надо было идти за разрешением в комендатуру.
Крестьяне с усмешками рассказывали, что по району ужа разъезжает какой-то поп, работающий в контакте с комендантами и полицией. Он и крестит, и отпевает, и венчает, словом, всеми силами старается вернуть крестьян в лоно православной церкви.
— Не было попа — так привезли.
— Да какой он поп! Он — не настоящий. Бороду и то не успел отрастить.
— А тебе настоящего нужно?
Мы нарочно завернули в деревню, где в это время гастролировал разъездной поп.
Необычайная картина представилась нашим глазам: стоят посреди улицы ребятишки от двух до двенадцати лет, а перед ними топчется откормленный дядя в поповской рясе и с крестом, но бритый. Он что-то бормочет над детскими головками и тут же поливает их из кувшина водой. Отрываясь от этого занятия, он покрикивает на женщин, которые приносят и укладывают в стоящую поодаль телегу яйца, гусей, какие-то мешки и свертки.
Мы подошли.
— Ты кто такой?
— Я — батюшка этого района.
— А что ты делаешь?
— Детей крещу.
— Ишь ты, новоявленный Иван-креститель!
Поп обиделся. Судя по виду и тону, он был пьян, неясно понимал, с кем имеет дело, но говорил солидно, очевидно чувствуя себя важной персоной.
— Священное таинство. Нельзя смеяться. — И вдруг спохватился. — Мешаете вы мне. Я с этими не кончил, а там других ведут!
Действительно: с дальнего конца деревни показалась новая толпа ребятишек под конвоем пяти полицаев. Я понял, что шутки надо кончать.
— Ну, ребята, займемся полицией!.. А ты, священнослужитель, перестань плескаться водой!.. Постереги его, Ваня!
Полицаи не довели дело до схватки. У них оказалась еще одна запряженная подвода, на которой они и умчались, увидев опасность. О попе-гастролере они позабыли, и мы могли побеседовать с ним на свободе. А он, протрезвев немного и кое-как разобравшись в обстановке, держался уже не так важно.
— Откуда ты взялся, креститель? Что-то раньше крестьяне не видали тебя в этих местах.
— Я недавно приехал.
— Вот я и спрашиваю: откуда?
Он замялся и только после повторного вопроса ответил, что вернулся из Польши.
— Какие же в Польше попы? Ведь там — ксендзы.
— Нет, я православный, я — русский.
— Чего же ты в Польше делал?
— Судьба занесла.
— Что за судьба? Белогвардеец, наверно!
Поп снова замялся, но ответить все-таки пришлось. Пришлось рассказать все начистоту. Когда-то он был офицером царской армии, служил у Деникина, потом у Булак-Балаховича, а когда Булак-Балаховича прогнали, остался в Польше. Преподавал русский язык, но платили мало. Переменил профессию — стал дьяконом в православной церкви. Это было гораздо выгоднее. С приходом гитлеровцев в 1939 году опять сделался преподавателем, обучал немецких офицеров русскому языку. А теперь вот его назначили священником.
Разговор происходил на улице на глазах у крестьян и партизан, и даже ребятишки, которым позволено было разойтись, слушали с разинутыми ртами. Довольные происшествием, они перемигивались и пересмеивались, поглядывая на импортного попа. А взрослые были возмущены, и по их единогласному требованию мы избавили район от назначенного немцами пастыря.